Производство по делам публичного, частно-публичного и частного обвинения как формы реализации уголовного преследования

Дифференциация уголовного преследования в современном уголовном судопроизводстве

Изучение вопроса о способах реализации уголовного преследования по отдельным категориям уголовных дел представляется целесообразным начать с характеристики существующих в законодательстве и доктрине уголовного процесса видов и форм соответствующей уголовно-процессуальной деятельности. Дифференциация уголовного преследования осуществляется в зависимости от степени участия в его осуществлении субъектов уголовной юрисдикции, особенностями возбуждения уголовного дела и основаниями для прекращения уголовного преследования. В зависимости от обозначенных критериев, учитывая характер и тяжесть совершенного преступления, законодатель дифференцирует уголовное преследование на три вида: частное обвинение (ч. 2 ст. 20 УПК РФ); частно-публичное обвинение (ч. 3 ст. 20 УПК РФ) и публичное обвинение (ч. 5 ст. 20 УПК РФ). Совершенно очевидно, что в рассматриваемой норме уголовно-процессуального закона речь идет, прежде всего, о классификации обвинения, в материальном его смысле. Разграничение процессуальной деятельности стороны обвинения предлагается осуществлять на основании квалификации преступления, т. е. с учетом содержания требования о привлечении конкретного лица к уголовной ответственности. Законодатель не ограничивается простой констатацией факта зависимости вида уголовного преследования от характера и тяжести совершенного преступления, не отсылает к нормам УК РФ, а перечисляет уголовные дела о преступлениях, преследуемых в порядке частного обвинения (три состава преступления), и дела о преступлениях, преследуемых в порядке частно-публичного обвинения. Дела об остальных преступлениях преследуются в публичном порядке. Вместе с тем, не отграничивая понятий «обвинение» и «уголовное преследование», законодатель в ст. 20 УПК РФ определяет порядок возбуждения и прекращения уголовных дел каждой из названных категорий, таким образом определяя особенности различных форм процессуальной деятельности соответствующих участников уголовного судопроизводства, т. е. особенности реализации функции уголовного преследования.

Неоднозначность предложенного в ст. 20 УПК РФ способа дифференциации уголовного преследования в научной литературе породила множество предложений о его дополнении иными видами с учетом материальной и процессуальной составляющей деятельности стороны обвинения. Например, ряд авторов считают целесообразным в зависимости от порядка возбуждения и прекращения уголовного преследования выделять еще несколько категорий уголовных дел: дела, возбуждаемые по заявлению коммерческой и иной организации^[1] или дела публично-частного обвинения, к которым относятся дела небольшой тяжести, являющиеся, по сути, делами публичного обвинения, но прекращающиеся ввиду примирения сторон при наличии определенных условий^[2]. М. П. Бобылев предлагает также собственную классификацию обвинения в зависимости от его материальной стороны: простое обвинение (одно простое или сложное длящееся преступление; характеризуется единой, не разделенной формулировкой обвинения) и сложное обвинение (сложное по содержанию, по обстоятельствам совершенного преступления, а следовательно, по формулировке обвинения; либо сложное по квалификации, т. е. множественность обвинения)^[3].

Достаточно широкое распространение в специальной литературе получила классификация уголовного преследования, основанная на отождествлении терминов «уголовное преследование» и «производство по уголовному делу», следствием которого является признание возможности осуществления соответствующей деятельности стороны обвинения до возбуждения уголовного дела, а также до появления в процессе лица, обладающего статусом подозреваемого или обвиняемого. Так, например, К. В. Муравьев предлагает выделять усеченное уголовное преследование, проводимое до установления признаков преступления, и полноценное — реализуемое после возбуждения уголовного дела и обеспеченное государственным принуждением. Исходя из этого, по степени индивидуализации автор считает возможным разделить уголовное преследование на два вида. Первый — это «персонифицированное» уголовное преследование, т. е. преследование конкретного человека (группы лиц). Примером, как пишет К. В. Муравьев, может быть частное обвинение или возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица. Второй — «неперсонифицированное» уголовное преследование, когда уголовное дело возбуждается по факту совершения преступления и (или) преследуемое лицо подлежит установлению^[4]. Разделяя приведенную позицию, Н. Е. Петрова полагает, что фактическое уголовное преследование (обвинительная деятельность, предшествующая формальному уголовному преследованию) может быть начата до постановки лица, в отношении которого она осуществляется, в процессуальное положение обвиняемого или подозреваемого^[5]. Мы полагаем, что указанные классификации уголовного преследования вызывают сомнения по нескольким причинам. Во-первых, изучение теоретических основ реализации уголовного преследования, предпринятое нами во второй главе учебного пособия, позволяет утверждать, что соответствующая деятельность стороны обвинения может осуществляться только в рамках уголовного процесса, т. е. после возбуждения уголовного дела. Во-вторых, несложный лексический анализ термина «уголовное преследование» (п. 55 ст. 5 УПК РФ) приводит к выводу о том, что преследовать можно только лицо, обладающее процессуальным статусом подозреваемого или обвиняемого, но никак не преступление. Как нам представляется, при ином подходе дефиниция «преследование» теряет смысл, поскольку, как справедливо заметила Л. М. Володина, «событие преступления имело место в прошлом, преследовать то, что ушло в прошлое, невозможно»^[6].

Определенный интерес, на наш взгляд, представляет классификация обвинения в зависимости от степени участия субъектов уголовного преследования в соответствующей деятельности. Согласно предложенному основанию выделяют основное обвинение, которое поддерживается государственным или частным обвинителем, и субсидиарное обвинение, осуществляемое потерпевшим вместе с государственным обвинителем^[7]. Приведенная позиция была поддержана и Конституционным Судом РФ, который в своем постановлении от 27 июня 2005 г. указал, что: «Специфика уголовно-правовых отношений как особой разновидности публично-правовых отношений, возникающих в связи с совершением общественно опасных деяний, обуславливает особенности механизма осуществления судопроизводства по уголовным делам, в рамках которого уголовное преследование лица, предполагаемо виновного в совершении такого деяния, его привлечение к уголовной ответственности и возложение на него мер уголовноправового воздействия принимает на себя государство в лице специально уполномоченных органов, потерпевший при этом выступает лишь в качестве субсидиарного участника на стороне обвинения»^[8].

Характеризуя названные в законодательстве виды уголовного преследования, нельзя обойти вниманием проблему соотношения публичного, частно-публичного и частного обвинения. Наиболее дискуссионным с точки зрения поставленной проблемы является вопрос об особенностях частнопубличного обвинения, поскольку оно по своей природе носит «промежуточный» характер: возбуждение уголовного преследования осуществляется по частному пути, т. е. только при наличии заявления потерпевшего (за исключением случаев, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК РФ), а производство по уголовному делу ведется по правилам публичного уголовного преследования. В этой связи широкое распространение в уголовно-процессуальной науке получили две полярные точки зрения. Первая заключается в том, что уголовные дела частнопубличного обвинения необходимо объединить с делами частного обвинения в силу специфики составов преступлений и рассматривать их как частное уголовное преследование^[9]. Подобная позиция не лишена оснований, поскольку названные виды уголовного преследования, безусловно, имеют общие черты. Так, в частности, помимо идентичного порядка возбуждения уголовного преследования, наблюдается единство материального критерия (в большинстве своем это преступления небольшой тяжести) и правил подсудности (ст. 31 УПК РФ). Между тем, дела частно-публичного и публичного обвинения имеют, на наш взгляд, принципиальные отличия, не позволяющие рассматривать их как один вид уголовного преследования. Во-первых, законодатель совершенно четко определяет, что при совершении преступления, отнесенного к категории дел частного обвинения, затрагивается преимущественно личный интерес потерпевшего, что предопределяет его активность в процессе осуществления функции уголовного преследования. Иная ситуация возникает при совершении преступлений, отнесенных к частно-публичному обвинению, необходимость защиты личного и публичного интересов определяет тот факт, что обязанность осуществления уголовного преследования возлагается на соответствующее должностное лицо правоохранительного органа, а потерпевший, являясь инициатором уголовного преследования, имеет лишь право на участие в обвинительной деятельности. Во-вторых, несмотря на то, что обе рассматриваемые категории уголовных дел могут прекратиться примирением сторон, оно имеет разную процессуальную природу. В случае поступления заявлений от сторон о примирении производство по уголовному делу частного обвинения прекращается по постановлению мирового судьи (ч. 2 ст. 20 УПК РФ), соответственно, в данном случае для прекращения уголовного преследования достаточно соглашения частных лиц без каких-либо дополнительных условий. Процедура примирения по делам частно-публичного обвинения, предусмотренная ст. 25 УПК РФ, предполагает, помимо соответствующего соглашения между потерпевшим и подозреваемым, соблюдение обвиняемым еще нескольких обязательных условий (заглаживание причиненного вреда, совершение преступления впервые), наличие которых, тем не менее, не влечет за собой обязанность компетентных органов принять решение о прекращении дела, ибо закон лишь наделяет их таким правом, а не обязывает к этому.

Вторая точка зрения сводится к отождествлению публичного и частно-публичного обвинения^[10]. Полагаем, что в части регламентации порядка реализации уголовного преследования законодатель действительно отождествляет два названных вида обвинения, выделяя в качестве особенности последнего только повод к возбуждению уголовного дела. Так, в частности, в ч. 3 ст. 147 УПК РФ указано, что производство по уголовным делам о преступлениях, указанных в ч. 3 ст. 20 УПК РФ, ведется в общем порядке. Если мы рассматриваем уголовное преследование как самостоятельное направление деятельности в рамках производства по уголовному делу, то соответственно, учитывая положение ч. 1 ст. 21 УПК РФ, общий порядок предполагает соответствующую обязанность прокурора, следователя, дознавателя, т. е. публичное уголовное преследование.

В связи с изложенным полагаем, что можно говорить о трех категориях уголовных дел, в зависимости от характера и тяжести совершенного преступления: дела публичного, частно-публичного и частного обвинения и о двух видах уголовного преследования, в зависимости от процессуального порядка деятельности стороны обвинения, — частном и публичном.

Рассматривая вопрос о форме уголовного преследования, необходимо исходить из того, что это направление уголовнопроцессуальной деятельности, осуществляемое соответствующей группой участников процесса в предусмотренном УПК РФ порядке, т. е. в рамках общей уголовно-процессуальной формы. Следовательно, форма реализации уголовного преследования неразрывно связана с формой всего уголовного судопроизводства как часть и целое.

Проблемы процессуальной формы достаточно давно являются предметом пристального внимания ученых-процессуалистов, что нашло отражение в многочисленных специальных исследованиях^[11]. Классическое определение уголовно-процессуальной формы было дано М. С. Строговичем, который определял ее как «совокупность условий, установленных процессуальным законом для совершения органами следствия, прокуратуры и суда тех действий, которыми они осуществляют свои функции в области расследования и разрешения уголовных дел, а также для совершения гражданами, участвующими в производстве по уголовному делу, тех действий, которыми они осуществляют свои права и выполняют обязанности»^[12]. Данная дефиниция была конкретизирована Н. Д. Рахуновым, включившим в ее содержание «принципы и систему уголовнопроцессуальной деятельности, установленные в целях достижения задач уголовного судопроизводства и обеспечения прав и законных интересов его участников»^[13]. Полагаем, что приведенные определения уголовно-процессуальной формы необходимо несколько конкретизировать, сделав акцент на ключевом для понимания сути рассматриваемого процессуального явления термине «процедура». При этом как составные элементы процессуальной процедуры осуществления сторонами и судом своих процессуальных функций мы рассматриваем стадии уголовного процесса, обязательные по любому уголовному делу; действия и решения должностных лиц правоохранительных органов, принимаемые на каждой из них; деятельность сторон по реализации предоставленных им законом прав и исполнению процессуальных обязанностей. Содержательная сторона процессуальной формы охватывает всю уголовно-процессуальную деятельность участников судопроизводства на любой его стадии. Обозначая ее термином «процедура», мы приходим к пониманию уголовно-процессуальной формы как установленной УПК РФ процедуры производства по уголовному делу, включающей в себя наряду с иными процессуальными функциями, процедуру реализации функции уголовного преследования.

На современном этапе развития уголовно-процессуального законодательства проблемы процессуальной формы наиболее остро ставятся в связи с вопросом о дифференциации процесса, которая представляет собой создание различных по степени процессуальной сложности процедур для рассмотрения уголовного дела и может осуществляться по различным основаниям. Подобный подход к проблеме единства и дифференциации процессуальной формы имеет как сторонников, так и противников. Необходимость разграничения процессуальной процедуры при производстве по отдельным категориям уголовных дел обосновывается тем, что исключения из общего порядка уголовного судопроизводства объективно обусловлены существованием в системе уголовного процесса самостоятельных производств, которые характеризуются наличием определенной материально-правовой базы, объективно требующей отличий в законодательном регулировании, комплексностью и наличием существенных различий в юридической процедуре, которая должна быть адекватна преступлению и сочетать частные и публичные интересы участников уголовного судопроизводства. Сторонники унификации уголовно-процес¹

суальной формы указывают на то, что процедура производства по любому уголовному делу должна оставаться неизменной в связи с единством судебной системы и принципов процесса, соответственно, какой бы характер (публичный, частнопубличный, частный) ни носили дела о преступлениях, уголовное преследование по ним ведется в процессуальной форме^[14]. Полагаем, что развитие, усовершенствование и демократизация формы уголовного судопроизводства в целом и формы уголовного преследования в частности должны следовать не по пути централизации, а в направлении многообразия, но с сохранением парадигмы процессуального порядка. В этой связи нельзя не согласиться с А. Гуляевым, который считает, что единый порядок уголовного судопроизводства не только не исключает, но даже предполагает определенную дифференциацию в зависимости от характера и степени общественной опасности преступления, личности правонарушителя и т. д. Дифференциация процессуальных форм делает более эффективным уголовное судопроизводство, поскольку позволяет учитывать особенности конкретного уголовного дела^[15].

В настоящее время необходимость дифференциации уголовно-процессуальной формы признана и на законодательном уровне. Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 27 июня 2005 г. указывает, что «…законодатель, исходя из характера преступления, его общественной опасности, сочетания затрагиваемых преступлением общественных и индивидуальных интересов, а также в целях более полного обеспечения прав и свобод человека и гражданина в соответствии со ст. 18 и 21 Конституции Российской Федерации, в том числе предотвращения нежелательных для лица, пострадавшего от преступления, последствий его участия в уголовном процессе, вправе дифференцировать порядок производства по различным категориям уголовных дел…». Таким образом, Кон³

ституционный Суд РФ не только признает право законодателя на отступление от унифицированной процессуальной процедуры, но и предлагает критерии дифференциации уголовного процесса, в числе которых: характер и общественная опасность преступления; необходимость обеспечения прав и законных интересов человека и гражданина, а также затрагиваемый преступлением интерес.

Анализ уголовно-процессуального законодательства в части регламентации процедуры реализации функции уголовного преследования позволяет выделить две его основные формы: унифицированную и дифференцированную

Унифицированная форма уголовного преследования предусмотрена для всех категорий уголовных дел и не предполагает усиления гарантий реализации прав для отдельных категорий участников процесса, особой процедуры судопроизводства, привлечения дополнительных субъектов. Деятельность стороны обвинения осуществляется в рамках следующей системы стадий: досудебного производства (возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица и предварительного расследования в форме предварительного следствия и дознания) и судебного производства (подготовки дела к судебному заседанию, судебного разбирательства, пересмотра не вступивших в законную силу приговоров, постановлений и определений, исполнения приговора и пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений, постановлений).

В качестве самостоятельной стадии в рамках унифицированной процедуры осуществления уголовного преследования неоднократно предлагалось рассматривать возбуждение государственного обвинения. Так, в частности В. С. Зеленецкий указывает на тот факт, что прокурор при утверждении обвинительного заключения осуществляет специфическую уголовнопроцессуальную деятельность — выдвигает государственное обвинение. При этом прокурор обязан ознакомиться со всеми^[16]

материалами уголовного дела и принять итоговое решение, завершающее этап предварительного расследования: либо утвердить обвинительное заключение и направить дело в суд, либо возвратить дело следователю, либо направить дело вышестоящему прокурору для утверждения обвинительного заключения^[17]. Признание процессуальной деятельности прокурора на завершающем этапе предварительного расследования самостоятельной стадией уголовного процесса представляется нам проблематичным. Несмотря на то, что уголовно-процессуальный закон наделяет указанную деятельность чертами самостоятельной стадии (она имеет собственный временной промежуток — 10 суток (ст. 221 УПК РФ), который находится между непосредственным окончанием предварительного расследования и подготовки дела к судебному заседанию, следовательно, не охватывается ни одной из существующих стадий), он не содержит четких предписаний относительно способов и методов деятельности прокурора, оставляя их на усмотрение этого должностного лица. Каждая стадия производства по делу связана с процессом доказывания, между тем как в рассматриваемом случае деятельность прокурора ограничена проверкой законности и обоснованности действий дознавателя и следователя по установлению обстоятельств, входящих в предмет доказывания. На рассматриваемом этапе прокурор не обладает полномочиями по собиранию доказательств, поскольку, установив их недостаточность, направляет дело для производства дополнительного расследования. Полагаем, что признание деятельности прокурора на завершающем этапе расследования самостоятельной частью унифицированной процедуры уголовного преследования является нецелесообразным.

В литературе также предпринимались попытки унифицировать уголовно-процессуальную форму посредством интеграции в единую процедуру производств, имеющих специфические признаки. Так, например О. В. Волколуп предлагает следующую систему уголовного процесса:

1) возбуждение уголовного дела (обычная форма, особая форма по делам частного и частно-публичного обвинения, применяемая при наличии специальных субъектов);

• 2) предварительное расследование (обычная форма, по делам несовершеннолетних, по делам лиц невменяемых или заболевших душевной болезнью, по особо тяжким преступлениям, в отношении специальных субъектов);
• 3) подготовка судебного заседания (обычная форма, предварительное слушание, по делам о преступлениях небольшой тяжести);
• 4) судебное разбирательство (обычная форма, с участием присяжных заседателей, с особенностями процедуры по делам несовершеннолетних, по применению принудительных мер медицинского характера, особое производство, по делам частного обвинения);
• 5) пересмотр не вступивших в законную силу приговоров, постановлений, определений (апелляционное и кассационное производство);
• 6) исполнение приговора (обычная форма);
• 7) пересмотр вступивших в законную силу приговоров, определений, постановлений (надзорное производство, возобновление уголовных дел ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств)^[18]. Полагаем, что в рассматриваемом случае сделана попытка объединить существующие в действующем законодательстве формы производства по уголовному делу без разграничения оснований их дифференциации. За основу взят унифицированный порядок, представляющий собой совокупность рассмотренных выше стадий уголовного судопроизводства, который, на наш взгляд, не в полной мере отражает специфику особых производств. Так, в частности производство по делам частного обвинения характеризуется не только особой процедурой возбуждения уголовного дела, но и отсутствием стадии предварительного расследования, спецификой подготовки дела к судебному разбирательству и т. д. Думается, что производства, имеющие особенности как по субъекту, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, так и по порядку его реализации, должны быть объединены в рамках дифференцированной формы уголовного судопроизводства.

Дифференцированная форма уголовного преследования, на наш взгляд, представлена следующими процедурами: упрощенной; производством с дополнительными процессуальными гарантиями прав подозреваемых, обвиняемых; усложненной.

Упрощенный порядок уголовного преследования. Оптимизация судопроизводства указанным способом осуществляется законодателем посредством сокращения сроков уголовного судопроизводства; исключением из процесса некоторых стадий, либо их структурных элементов; упразднения отдельных процессуальных институтов и норм. В качестве признаков упрощенного производства традиционно выделяют:

• 1) существование определенного круга дел, обладающих особенностями, требующими отличий в порядке производства;
• 2) наличие определенных особенностей в деятельности стороны обвинения на всех стадиях процесса;
• 3) наличие существенных отличий в порядке деятельности по определенным категориям дел.

К числу упрощенных производств, на наш взгляд, можно отнести: сокращенное дознание (гл. 32.1 УПК РФ), особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением и при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (главы 40, 40.1 УПК РФ), производство у мирового судьи (глава 41 УПК РФ), прекращение уголовного преследования наложением судебного штрафа (глава 51.1 УПК РФ).

Говоря о стадии предварительного расследования, следует отметить, что традиционно в качестве ординарной его формы рассматривалось предварительное следствие, а в качестве упрощенной — дознание. Материально-правовым основанием дифференциации в данном случае является уголовно-правовой характер деяния, а процессуальным — уровень сложности установления обстоятельств дела^[19]. В качестве признаков редуцирования процессуальной формы указанным способом в специальной литературе указываются следующие. Во-первых, упрощенная, по сравнению с предварительным следствием, процедура уголовного преследования, когда отсутствует этап привлечения лица в качестве обвиняемого, а соответствующий статус у подозреваемого появляется только при составлении обвинительного акта в порядке, предусмотренном ст. 225 УПК РФ. Во-вторых, дознание имеет сокращенные сроки производства (от 30 суток до 12 месяцев в исключительных случаях при исполнении запроса о правовой помощи). В-третьих, в соответствии с ч. 2 ст. 150 УПК РФ производство дознания носит факультативный характер, т. е. оно проводится в тех случаях, когда не является обязательным производство следствия, а, кроме того, при необходимости по письменному указанию прокурора эта форма может быть заменена на предварительное следствие.

Динамика развития уголовно-процессуального законодательства с очевидностью, на наш взгляд, свидетельствует о сближении рассматриваемых нами форм предварительного расследования:

• 1) в период с 2002 по 2015 гг. значительным образом скорректирована подследственность органов дознания (например: Федеральный закон от 31.12.2014. № 530-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части усиления мер противодействия обороту контрафактной продукции и контрабанде алкогольной продукции и табачных изделий»; Федеральный закон от 30.12.2015. № 441-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и ст. 150 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»);
• 2) начальник подразделения дознания позиционируется законодателем как самостоятельный участник производства по уголовному делу, полномочия которого сублимируют компетенцию прокурора и руководителя следственного органа. При этом по отношению к органам дознания прокурор сохраняет свои полномочия, утраченные им по отношению к органам следствия после создания Следственного комитета РФ. Именно названные изменения явились причиной появления в специальной литературе утверждений о трансформации упрощенной процедуры расследования в «прокурорское дознание», неоднократно подвергавшееся критике за розыскной характер и излишнюю подконтрольность прокурору в части реализации функции уголовного преследования^[20];
• 2010. С. 12.

3) процессуальный порядок дознания стал значительно приближаться к порядку производства следствия в части общих условий и итоговых решений: введена возможность производства дознания группой дознавателей (Федеральный закон от 23.07.2010. № 172-ФЗ «О внесении изменений в Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации»); описательная часть обвинительного акта была приближена к обвинительному заключению (Федеральный закон от 09.03.2010. № 19-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации»); справка о результатах дознания стала обязательным приложением к обвинительному акту (Федеральный закон от 06.11.2011. № 293-ФЗ «О внесении изменения в ст. 225 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации») и т. д.

Полагаем, что с учетом изложенного в качестве дифференцированной процедуры предварительного расследования в настоящее время можно рассматривать сокращенное дознание. Так, анализ положений гл. 32.1 УПК РФ позволяет выделить следующие его признаки, подтверждающие приведенный тезис.

Во-первых, пределы реализации упрощенной процедуры:

• 1) только по уголовным делам, возбужденным в отношении конкретного лица по признакам одного или нескольких преступлений, относящихся к подследственности органов дознания;
• 2) признание подозреваемым своей вины, характера и размера причиненного вреда, а также правовой оценки деяния, содержащейся в постановлении о возбуждении уголовного дела;
• 3) отсутствие обстоятельств, исключающих производство дознания в сокращенной форме.

Во-вторых, существенно сокращен срок дознания. В соответствии с ч. 1 ст. 226.6 УПК РФ он составляет 15 суток со дня вынесения постановления о производстве дознания в сокращенной форме и может быть продлен прокурором до 20 суток.

В-третьих, значительно сужен предмет доказывания, а следовательно, и объем следственных и иных процессуальных действий, которые проводит дознаватель. В соответствии с ч. 1 и 2 ст. 226.5 УПК РФ доказыванию подлежат только событие преступления, характер и размер причиненного вреда, а также виновность лица в совершении преступления, что явно не исчерпывает унифицированного предмета доказывания, предусмотренного ст. 73 УПК РФ. Кроме того, законодателем предусмотрена возможность дознавателя отказаться от:

• 1) проверки доказательств, если они не оспариваются сторонами;
• 2) допроса лиц, чьи объяснения содержатся в материалах проверки сообщения о преступлении;
• 3) производства экспертизы по вопросам, которые были предметом исследования в стадии возбуждения уголовного дела, при наличии в материалах дела заключения специалиста (ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ).

В-четвертых, как последствие производства дознания в сокращенной форме выступает редуцирование стадии судебного разбирательства, предусмотренное ст. 316, 317 УПК РФ.

Рассмотрение уголовного с применением особого порядка судебного разбирательства, предусмотренное главой 40 УПК РФ, по своей сути является упрощением процессуальной процедуры и ускорением прохождения уголовного дела путем исключения всей стадии судебного разбирательства, как следует из смысла ч. 1 ст. 314 УПК РФ, предусматривающей, что обвиняемый вправе при наличии согласия государственного или частного обвинителя и потерпевшего заявить о согласии с предъявленным ему обвинением и ходатайствовать о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства по уголовным делам о преступлениях, наказание за которые, предусмотренное УК РФ, не превышает 10 лет лишения свободы. Однако думается, что в рассматриваемой форме уголовного судопроизводства речь идет не об исключении всей стадии, а об упрощении ее процедуры, т. е. об исключении отдельного этапа, в частности судебного следствия. Так, в общем порядке проводится подготовительная часть судебного разбирательства с учетом всех положений гл. 36 УПК РФ. Рассмотрение ходатайства подсудимого о постановлении приговора в особом порядке заключается в проверке судьей соблюдения сторонами всех условий, предусмотренных уголовно-процессуальным законом для указанной формы судопроизводства (ст. 314 УПК РФ). Как следует из смысла ст. 316 УПК РФ, указанная деятельность судьи относится законодателем к подготовительной части судебного разбирательства. Судебное следствие либо исключается полностью, т. к. судья не проводит в общем порядке исследование и оценку доказательств, собранных по уголовному делу, либо существенно сокращается и сводится к исследованию обстоятельств, характеризующих личность подсудимого, и обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание (ч. 5 ст. 316 УПК РФ). Прения сторон и последнее слово подсудимого, а также постановление приговора проводятся согласно ч. 1 ст. 316 УПК РФ в общем порядке. Таким образом, упрощение процессуальной процедуры судебного разбирательства в рассматриваемом случае сводится к исключению (либо сокращению) только одного его этапа — судебного следствия^[21].

Упрощение уголовно-процессуальной формы имеет место и при производстве по делам частного обвинения, представляющем собой особую процедуру привлечения лица к уголовной ответственности. Мы полагаем, что в рассматриваемом случае имеются несколько признаков, позволяющих отнести производство у мирового судьи по делам частного обвинения к упрощенной форме судопроизводства.

Во-первых, по общему правилу, при производстве по уголовным делам, предусмотренным ч. 2 ст. 20 УПК РФ, отсутствует стадия предварительного расследования (исключение составляют случаи, предусмотренные ч. 4 ст. 20 УПК РФ). Стадия возбуждения уголовного дела непосредственно предшествует стадии подготовки дела к судебному разбирательству (ст. 318, 319 УПК РФ).

Во-вторых, закон предусматривает сокращенные сроки производства по данной категории уголовных дел. В соответствии с ч. 2 ст. 321 УПК РФ судебное разбирательство должно быть начато не ранее 3 и не позднее 14 суток со дня поступления в суд заявления частного обвинителя.

В-третьих, по делам частного обвинения по ходатайству одной стороны и при отсутствии возражений другой стороны мировой судья вправе провести сокращенное судебное следствие, в порядке, предусмотренном главой 40 УПК РФ (ст. 314 УПК РФ).

Рассматривая упрощенные формы реализации уголовного преследования, нельзя не остановиться на такой новелле уголовно-процессуального закона, как его прекращение путем наложения судебного штрафа^[22]. В соответствии с п. 3.1 ч. 1 ст. 29 УПК РФ судья вправе наложить штраф и освободить лицо, подозреваемое или обвиняемое в совершении преступления небольшой и средней тяжести, если это лицо возместило ущерб или иным образом загладило причиненный преступлением вред, от уголовной ответственности путем прекращения уголовного дела или уголовного преследования (ст. 25.1 УПК РФ). Необходимо отметить, что указанное решение может быть принято как по инициативе суда, так и по ходатайству органа расследования, что представляется вполне аргументированным, учитывая, что судебный штраф, не являясь мерой наказания, тем не менее, влечет за собой прекращение уголовного дела по не реабилитирующему основанию.

Анализ положений гл. 51.1 УПК РФ позволяет утверждать, что наложение судебного штрафа может быть отнесено к числу упрощенных производств, в которых отсутствует этап доказывания. Как справедливо отмечает В. В. Кальницкий, нет достаточных оснований полагать, что введено новое самостоятельное судебное производство^[23], поскольку суд, опираясь на материалы уголовного дела в присутствии сторон накладывает штраф, что процессуально приближает этот порядок к процедурам судебного санкционирования и судебного контроля, предусмотренным ст. 108, 125 УПК РФ. Формально соответствующая деятельность мирового судьи отнесена к досудебному производству, однако она осуществляется с учетом правил предметной подсудности, с обязательным участием обвиняемого (подозреваемого), со значительным увеличением срока против срока иных судебных процедур в стадии предварительного расследования (срок рассмотрения ходатайства в данном случае составляет 10 суток). Думается, что в силу того факта, что наложение судебного штрафа является «наказуемым освобождением от уголовной ответственности»^[24], его процессуальная форма должна быть приближена не к досудебному производству, а к судебному разбирательству в его упрощенном порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ. На наш взгляд, это сняло бы много вопросов, поднимаемых в специальной литературе, относительно несоответствия положений гл. 51.1 УПК РФ принципам законности и презумпции невиновности, отсутствия непосредственности и состязательности, недостаточной ясности нормативных предписаний, которая с неизбежностью повлечет за собой сложности в правоприменительной практике^[25].

Производство с дополнительными процессуальными гарантиями прав подозреваемых, обвиняемых. Дифференциация формы уголовного преследования по приведенному основанию содержится в действующем законодательстве, предусматривающем особый порядок судопроизводства в отношении несовершеннолетних (гл. 50 УПК РФ) и лиц, страдающих психическими заболеваниями (гл. 51 УПК РФ).

Процессуальные особенности уголовного преследования несовершеннолетних заключаются в следующем.

Во-первых, уголовное преследование несовершеннолетнего может быть начато лишь при достижении возраста, с которого, в соответствии со ст. 20 УК РФ, наступает уголовная ответственность, а также при условии, что у него отсутствует отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством, вследствие которого он не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения деяния, предусмотренного уголовным законом (ч. 3 ст. 27 УПК РФ).

Во-вторых, значительно расширяется предмет доказывания. Должностное лицо, ведущее производство по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего, наряду с обстоятельствами, перечисленными в ст. 73 УПК РФ обязано установить: возраст несовершеннолетнего; условия его жизни и воспитания; уровень психического развития и иные особенности личности; влияние на несовершеннолетнего старших по возрасту лиц (ст. 421 УПК РФ).

В-третьих, участие в производстве по уголовному делу защитника и законного представителя несовершеннолетнего является обязательным (п. 2 ч. 1 ст. 51, ст. 426 УПК РФ). В допросе несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, не достигшего шестнадцати лет либо достигшего этого возраста, но страдающего психическим расстройством или отстающего в психическом развитии, участие педагога и психолога также является обязательным (ч. 3 ст. 425).

В-четвертых, законодатель предусматривает особые правила задержания несовершеннолетнего, избрания к нему меры пресечения (ст. 423 УПК РФ).

При производстве по применению принудительных мер медицинского характера предварительное расследование допускается только в форме предварительного следствия (ч. 1 ст. 434 УПК РФ), в ходе которого должны быть выяснены не только обстоятельства, подлежащие доказыванию по делу, но и наличие у лица, совершившего общественно опасное деяние, душевных заболеваний в прошлом, степень и характер душевного заболевания в момент совершения общественно опасного деяния и ко времени расследования дела, а также поведение этого лица как до, так и после совершения общественно опасного деяния. Дополнительной гарантией защиты прав и интересов лица, страдающего психическим заболеванием, является обязательное участие защитника с момента вынесения постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы (ст. 438 УПК РФ), а также законного представителя (ст. 437 УПК РФ). Следственные действия с участием лица, совершившего общественно опасное деяние, проводятся лишь в тех случаях, когда этому не препятствует его психическое состояние, при установлении факта психического заболевания у лица, к которому применена мера пресечения в виде заключения под стражу, суд принимает решение о переводе данного лица в психиатрический стационар (ст. 435 УПК РФ). Рассматриваемая форма уголовного преследования имеет специфическую форму окончания досудебного производства — постановление о направлении уголовного дела в суд для применения принудительной меры медицинского характера (п. 2 ч. 1 ст. 439 УПК РФ).

Усложненная форма уголовного преследования предусмотрена для рассмотрения дела судом присяжных (гл. 42 УПК РФ). В соответствии со ст. 324 УПК РФ производство в суде присяжных осуществляется на основании унифицированного порядка, но с учетом особенностей, которые обусловливаются спецификой состава суда. Рассмотрим только те из них, которые позволяют отнести суд присяжных к усложненной форме судопроизводства и непосредственно касаются процессуальной деятельности стороны обвинения.

Во-первых, лицо, осуществляющее уголовное преследование, обязано разъяснить обвиняемому право на рассмотрение дела с участием присяжных заседателей (п. 1 ч. 5 ст. 217 УПК РФ). Таким образом, обязательным условием рассмотрения уголовного дела в порядке, предусмотренном гл. 42 УПК РФ, является свободное волеизъявление обвиняемого.

Во-вторых, в случае заявления обвиняемым соответствующего ходатайства стадия подготовки дела к судебному разбирательству имеет дополнительный этап — предварительное слушание, проводимое с участием сторон (п. 5 ч. 2 ч. 299 УПК РФ).

В-третьих, подготовительная часть судебного разбирательства включает в себя формирование коллегии присяжных, в ходе которого стороны вправе заявить отводы кандидатам в присяжные либо, при наличии основания, предусмотренного ч. 1 ст. 330 УПК РФ, ходатайствовать о роспуске всей коллегии присяжных. В данном случае речь идет о возможности стороны обвинения и стороны защиты влиять на персональный состав суда, который будет рассматривать уголовное дело по существу.

В-четвертых, ввиду особенностей исследования присяжными заседателями собранных по делу доказательств значительно увеличивается этап судебного следствия, который делится на две части: с участием присяжных заседателей (ст. 335 УПК РФ) и обсуждение последствий вердикта (ст. 347 УПК РФ). Прения сторон и последнее слово подсудимого также проводятся дважды (ст. 336, 337, ч. 3 и 5 ст. 347 УПК РФ).

Наиболее сложной с точки зрения процессуального порядка возбуждения уголовного преследования является форма, предусмотренная гл. 52 УПК РФ в отношении отдельных категорий лиц, перечисленных в ст. 447 УПК РФ. Решение о возбуждении уголовного дела в отношении членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы принимается только Председателем Следственного комитета Российской Федерации, который на основании результатов проведенной предварительной проверки вносит соответствующее представление в Верховный Суд РФ. По результатам рассмотрения представления Верховный Суд РФ дает заключение о наличии или об отсутствии в действиях лица признаков преступления. Отказ суда от дачи такого заключения является обстоятельством, исключающим производство по уголовному делу (п. 6 ч. 1 ст. 24 УПК РФ). Аналогичным образом решается вопрос в случае отказа одной из палат Федерального Собрания РФ в даче согласия на лишение неприкосновенности своего члена. Рассмотрение представления руководителя следственного органа Следственного комитета РФ по субъекту РФ о возбуждении уголовного дела в отношении депутата законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ осуществляет в том же порядке судом субъекта Федерации. Решение о возбуждении уголовного преследования в отношении судьи принимает Председатель Следственного комитета РФ с согласия Высшей квалификационной коллегии судей РФ. Решение о возбуждении уголовного дела в отношении прокурора района, города, приравненных к ним прокуроров, руководителя и следователя следственного органа по району, городу, а также адвоката принимает руководитель следственного органа Следственного комитета РФ по субъекту РФ; в отношении вышестоящих прокуроров, руководителей и следователей вышестоящих следственных органов — Председатель Следственного комитета РФ или его заместитель.

Таким образом, во всех вышеперечисленных случаях процедура возбуждения уголовного преследования носит персонифицированный характер, осуществляется в судебном порядке и значительно осложнена по сравнению с унифицированным порядком.

Некоторые особенности имеют стадии предварительного расследования и судебного разбирательства в отношении подозреваемых, обвиняемых, подсудимых, обладающих специальным статусом, предусмотренным гл. 52 УПК РФ.

Во-первых, законодатель в императивном порядке определяет субъектов, осуществляющих уголовное преследование лиц, занимающих выборные должности в органах законодательной власти и органах местного самоуправления и судей. Предварительное расследование в любом случае производят следователи Следственного комитета РФ (п. 1 ч. 1 и п. 7 ч. 3 ст. 151 УПК РФ).

Во-вторых, задержанные в качестве подозреваемых лица, перечисленные в ст. 449 УПК РФ, должны быть освобождены немедленно после установления их личности, за исключением случаев задержания на месте преступления.

В-третьих, судебные решения в отношении судей об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или производстве обыска согласовываются с соответствующей квалификационной коллегией судей. Аналогичные меры в отношении члена Совета Федерации или депутата Государственной Думы исполняются с согласия соответствующей палаты Федерального Собрания РФ (ч. 3 ст. 450 УПК РФ).

В-четвертых, если лицо, обладающее специальным статусом, не является по уголовному делу ни подозреваемым, ни обвиняемым, то согласие на производство в отношении него процессуального действия дается не иначе, как на основании судебного решения, которое дается судом, уполномоченным рассматривать представление о возбуждении уголовного дела в отношении такого лица (ч. 3 ст. 450 УПК РФ).

В-пятых, законодатель предусматривает особые правила определения подсудности уголовных дел в отношении члена Совета Федерации, депутата Государственной Думы, судьи Конституционного Суда Российской Федерации, судьи федерального суда общей юрисдикции или федерального арбитражного суда, мирового судьи, судьи конституционного (уставного) суда субъекта Российской Федерации. По ходатайству таких лиц, заявленному до начала судебного разбирательства, уголовное дело по первой инстанции рассматривается Верховным судом республики, краевым или областным судом, судом города федерального значения, судом автономной области, судом автономного округа, окружным (флотским) военным судом (п. 2 ч. 3 ст. 31 УПК РФ).

Учитывая все вышеизложенное, считаем возможным, предложить следующее разграничение форм уголовного преследования.

• 1. Унифицированная процедура. 2. Дифференцированная процедура:
  • а) упрощенная форма уголовного преследования:
    • — сокращенное дознание;
    • — производство по делам частного обвинения;

• — рассмотрение уголовного с применением особого порядка судебного разбирательства;
• — производство о назначении меры уголовно-правового характера при освобождении от уголовной ответственности;
• б) производство с дополнительными гарантиями прав подозреваемых, обвиняемых:
  • — уголовное преследование несовершеннолетних;
  • — производство по применению принудительных мер медицинского характера;
• в) усложненная форма уголовного преследования:
  • — производство с участием присяжных заседателей;
  • — производство в отношении отдельных категорий лиц.

Полагаем, что предлагаемая схема форм реализации уголовного преследования в достаточной мере отвечает реалиям современного государственного и общественного устройства и потребностям правоприменительной практики. Излишняя унификация уголовного судопроизводства в целом и уголовного преследования в частности свойственна для авторитарных способов государственного правления, где уголовная юстиция, являясь мощным средством борьбы с преступностью, не имела в своей системе надлежащих механизмов для защиты прав и интересов лиц, вовлеченных в орбиту уголовного судопроизводства. При усилении демократических начал в государстве, провозглашении прав и свобод личности высшей ценностью проявляется обратная тенденция. Совершенствуется процедура рассмотрения уголовных дел в сторону повышения эффективности всей системы уголовной юстиции, усиливаются процессуальные гарантии защиты прав граждан, а следовательно, дифференцируется форма реализации сторонами своих процессуальных функций.

• [1] См.: Букина Н. Ю. Назначение института прекращения уголовного делаи уголовного преследования в российском уголовном судопроизводстве: авто-реф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2005. С. 11.
• [2] См.: Бобылев М. П. Обвинение как предмет уголовного правосудияв современной России: автореф. дис… канд. юрид. наук. Уфа, 2004. С. 50—53.
• [3] Бобылев М. П. Указ. соч. С. 53—54.
• [4] См.: Муравьев К. В. Возбуждение уголовного дела в отношении лица: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2005. С. 12.
• [5] См.: Петрова Н. Е. Частное и субсидиарное обвинение: автореф. дис… канд. юрид. наук. Самара, 1999. С. 14.
• [6] Володина Л. М. Уголовное преследование // Современные проблемыуголовного права и уголовного процесса. Красноярск, 2003. Т. 2. С. 89.
• [7] См.: Петрухин И. Л. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе // Российская юстиция. 1999. № 3. С. 24—25; Улищенко М. Б. Функцияобвинения в суде: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1997. С. 39.
• [8] Постановление Конституционного Суда Российской Федерацииот 27 июня 2005 г. № 7-П по делу о проверке конституционности положенийч. 2 и 4 ст. 20, ч. 1 и 2 ст. 319 Уголовно-процессуального кодекса РоссийскойФедерации в связи с запросами Законодательного Собрания Республики Карелия и Октябрьского районного суда города Мурманска // Российская газета.2005.. 8 июля.
• [9] См.: Масленков С. Л. Обстоятельства, обусловливающие дифференциацию современного уголовного судопроизводства // Следователь. 2004. № 10.С. 11; Молодцов А. С. Уголовное право и процесс в решении вопросов освобождения от уголовной ответственности. Ярославль, 1998. С. 43—48.
• [10] См.: Мазюк Р. В. Указ. соч. С. 173—178; Волколуп О. В. Система уголовного судопроизводства и проблемы ее совершенствования. М., 2003.С. 43—45.
• [11] См.: Алексеев Н. С. Очерк развития науки советского уголовного процесса / Н. С. Алексеев, В. Г. Даев, Л. Д. Кокорев. Воронеж, 1980. С.31—37;Российский С. Б. Уголовный процесс России: Курс лекций. М., 2008. С. 18—21.
• [12] Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. 1.С. 51.
• [13] Рахунов Р. Д. Проблема единства и дифференциации уголовно-процессуальной формы // Вопросы борьбы с преступностью. 1978. Вып. 29. С. 84.
• [14] См.: Строгович М. С. Указ. соч. С. 91; Элъкинд П. С. К вопросу о суммарном производстве. Омск, 1973. С. 146; Еникеев 3. Д. Указ. соч. С. 131.
• [15] См.: Гуляев А. Единый порядок предполагает дифференциацию // Социалистическая законность. 1975. № 3. С. 13.
• [16] В рамках исследования отдельных форм уголовного процесса мы ограничимся перечислением только тех особенностей производства, которые, на наш взгляд, имеют отношение к реализации стороной обвинения своейпроцессуальной функции.
• [17] 2 См.: Зеленецкий В. С. Возбуждение государственного обвинения в советском уголовном процессе. Харьков, 1979. С. 19.
• [18] Волколуп О. В. Система уголовного судопроизводства и проблемыее совершенствования. СПб., 2003. С. 28—29. Мы оставили авторский подход к проблеме, предложенный О. В. Волколуп задолго до реорганизации контрольно-ревизионных судебных инстанций, а также введения сокращенногодознания.
• [19] См.: Виданов А. М. Предварительное расследование в форме дознания: проблемы законодательного регулирования // Российский судья. 2013. № 9.С. 22.
• [20] См.: Якубина Ю. П. Актуальные вопросы совершенствования форм предварительного расследования: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Хабаровск,
• [21] В силу прямого указания закона (ч. 1 ст. 317.7 УПК РФ) судебное разбирательство при наличии досудебного соглашения о сотрудничестве проводится в упрощенной форме, предусмотренной ст. 316 УПК РФ. При этом производство предварительного следствия осложнено наличием самостоятельнойпроцедуры заключения соглашения о сотрудничестве (ст. 317.4 УПК РФ).
• [22] О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерациии Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности: Федеральный закон от 03.07.2016. № 323-ФЗ // СПС «Консультант-Плюс» (Дата обращения: 08.02.2018).
• [23] См.: Кальницкий В. В. Порядок прекращения судом уголовного дела (преследования) в связи с назначением судебного штрафа // Законодательство и практика. 2016. № 2. С. 7.
• [24] Кальницкий В. В. Указ. Соч. С. 6.
• [25] См., например: Гриненко А. В. Судебный штраф и реалии его применения в уголовном судопроизводстве // Российская юстиция. 2017. № 1.С. 30—31; Апостолова Н. Н. Изменения в производстве у мирового судьи: дела частного обвинения и судебный штраф // Российский судья. 2017. № 4.С. 21—25; Скрипченко Н. Ю. Судебный штраф: проблемы реализации законодательных новелл // Журнал российского права. 2017. № 7. С. 106—114.