Универсальный эволюционизм: паттерны, которые связывают

Выбор объединения — это не наш свободный выбор; если бы науке не удавалось объединяться, она перестала бы существовать.

Ч. У. Чёрчман и Р. Л. Акофф, 1946¹

В этой главе рассматривается феномен универсального эволюционизма и обсуждаются открывающиеся на его основе возможности междисциплинарного синтеза знания. Именно интегративные, холистические тенденции доминируют в современном научном знании. Универсальный эволюционизм или, как его еще сегодня называют, Big History, позволяет установить действующие на всех уровнях организации бытия паттерны сложного поведения. Прослеживается развитие эволюционизма в теоретической биологии и общей теории систем Л. фон Берталанфи, а также перспективы его дальнейшего развития и применения в современной теории сложности и науке о сетевых структурах. Обосновывается, что универсальный эволюционизм может быть фундаментом философского натурализма, позволяющего сформулировать стратегии эволюционного объяснения в эпистемологии, этике, эстетике, политике.

Универсальный эволюционизм: концептуальные основания

Объяснить какое-либо явление — значит выявить его эволюционные истоки, понять происхождение и проследить эволюцию. Генетический и эволюционный подходы часто являются ключевыми в научном исследовании и определяют его успех. «Видеть становление вещей — лучший способ их объяснить»^[1][2], — подчеркивал Гёте, как и многие другие мыслители.

Притязание на универсальность означает попытку установить сквозную детерминацию бытия, выявить проходящие через все уровни организации образцы (или паттерны) поведения систем и сложных формообразований природы, начиная с неживых систем до живых систем и самой сложной живой системы — человека — и далее к социальным системам и организациям, миру как системе (Мир-Системе), реальным и виртуальным сетевым структурам, искусственной жизни и «сверхжизни», коллективному разуму и допускаемому некоторыми сверхразуму. Универсальность паттернов сложного поведения вовсе не означает сводимость сложного поведения человеческих и социальных систем к поведению систем в живой и неживой природе. Это не биологический редукционизм и тем более не физический (физикализм). Говоря о сложных образцах поведения человека или общностей людей, мы схватываем лишь определенный аспект их сложного поведения, не отрицая свободы воли, порывов духа, всплесков индивидуальной или коллективной креативности и т. п.

Употребляемый мною здесь оборот «паттерны, которые связывают» — это аллюзия к используемому Г. Бейтсоном выражению patterns which connect. Бейтсон употреблял этот оборот, чтобы выразить первичный танец внутренних частей внутри целостной системы — организма, т. е. связанность частей в единое целое, а также взаимодействие живого существа с окружающей средой, которое порождает смыслы. Этот оборот кажется мне релевантным для акцентирования внимания на универсализме паттернов сложного поведения. Теория сложных систем устанавливает такие паттерны, которые характеризуют не только поведение объекта (субъекта) данного уровня природной организации, но и указывают на общность его поведения, функционирования, развития с объектами (субъектами) на других, нижестоящих или вышестоящих уровнях организации.

В феномене универсального эволюционизма соединяются, таким образом, эволюционный подход (эволюционное видение вещей) и универсальность способов сложного поведения, просвечивающая сквозь относительно простые, сложные и сверхсложные структуры и формообразования мира.

Историко-философские предпосылки концепции универсального эволюционизма, соединение эволюционизма с идеями эмерджентности, креативности и холизма можно найти в воззрениях Анри Бергсона и его сочинении «Творческая эволюция» (1911), у Сэмюэля Александера в работе «Пространство, время и божество» (1920), у Яна X. Смэтса в труде «Холизм и эволюция» (1926). В контексте современной теории сложности идея эмерджентной эволюции рассматривается в одной из моих статей^[3].

Идею универсального эволюционизма активно отстаивал академик Академии наук СССР Никита Николаевич Моисеев (1917—2000). В качестве основных характеристик эволюционных процессов он выделял непрерывный рост разнообразия и увеличение сложности организации структур как природных, так и социальных. Универсальный эволюционизм был у него сопряжен с установкой на обеспечение не управляемого, а направляемого развития, которое способно выводить на желаемые тенденции и обеспечивать коэволюцию природы и общества. Он глубоко осознавал, что «только тонкая настройка „стратегии природы“ и „стратегии разума“ способна обеспечить будущее человечеству»¹.

Фундамент универсального эволюционизма, согласно академику Российской академии наук Вячеславу Семеновичу Степину (р. 1934), составляют «три важнейшие концептуальные направления в науке XX в.: во-первых, теория нестационарной Вселенной; во-вторых, синергетика; в-третьих, теория биологической эволюции и развитая на ее основе концепция биосферы и ноосферы»^[4][5]. Универсальный эволюционизм как обобщающая концепция выходит за пределы отдельных научных дисциплин. Именно эта концепция становится основой современной научной картины мира. И причин тому несколько.

Во-первых, в концепции универсального эволюционизма осуществляется синтез системности и эволюционизма (В. С. Степин). Особую роль при этом играет такая составляющая универсального эволюционизма, как синергетика — теория сложных самоорганизующихся систем. Будучи междисциплинарным направлением научных исследований, синергетика становится осью кристаллизации научного знания на началах универсализма.

Во-вторых, понятие «эволюция» расширяется и приобретает универсальное значение для современной науки. Если с XIX в. это понятие стало базовым в биологии, в учении Дарвина, то теперь оно используется и в космологии и астрофизике (эволюция Вселенной, звезд), и для понимания течения человеческой истории и развития культуры. Эволюция становится широким понятием, включающим в себя все те смыслы, которые ранее вносились в понятие «развитие» и добавляющим к ним новое содержание и новые смыслы, открываемые теорией сложных самоорганизующихся систем (теорией сложности). Эволюция включает в себя и периоды быстрого восходящего развития, когда происходит рост сложности (прогресс), и периоды медленного нисходящего развития, когда сложность уменьшается (регресс), и развертывание процесса, собственно эволюцию, и его свертывание (инволюцию), и умножение альтернатив и возможностей выбора и их уменьшение, и устойчивое динамическое развитие и прохождение через нестабильности, неустойчивости и кризисы, и объединение сложных структур и их частичный или полный распад, уничтожение.

В-третьих, универсальность эволюции и вместе с тем значимость концепции универсального эволюционизма определяется тем, что эволюция пронизывает разные уровни организации мира от неживой природы к живой, к человеку и его сознанию, к сверхсознанию индивида (его творческой интуиции и воображению) и сверхразуму (коллективному интеллекту, Интернету и социальным сетям, киберфизическим системам, Web 2.0 и Web 3.0 и т. п.). Универсальная эволюция обретает черты глобальности, а универсальный эволюционизм сопряженную характеристику глобального эволюционизма.

В-четвертых, обновленное, расширенное понимание эволюции включает в себя и расширенное понимание коэволюции. Коэволюция также выходит за пределы биологического знания. Коэволюция — это не только сосуществование и совместная жизнь отдельных особей и видов внутри определенных фрагментов биосферы (биоценозов). И не только основа зеленого мышления в плане обеспечения устойчивого сосуществования природы и человечества. В теории сложных систем открываются закономерности коэволюции как интеграции эволюционирующих в различном темпе и находящихся на разных стадиях эволюции сложных систем.

В-пятых, именно универсальный (или глобальный) эволюционизм служит теоретическим базисом для междисциплинарного синтеза знания и развития междисциплинарных стратегий исследования, которые и являются основным предметом рассмотрения в данного учебника.

Наиболее важный момент при рассмотрении процессов эволюции в самых разных пластах или фрагментах изучаемой нами реальности — это вычленение двух факторов: фактора поддерживающего (или даже умножающего) разнообразие элементов в системе и фактора отбора из спектра этого разнообразия. В качестве первого в эволюционном учении Ч. Дарвина было понимание тонких, мельчайших различий между особями, в качестве второго — естественный отбор, открытие которого часто рассматривается как величайшее во всей истории науки, начиная с древности до наших дней. В обобщенной форме эволюционную модель Дарвина можно обозначить как универсальный дарвинизм или универсальный селекционизм. Один из известных ученых, который развивал эволюционную модель Дарвина именно в таком обобщающем, универсализующем плане, — это американский психолог, социолог, антрополог и философ Дональд Т. Кэмпбелл (1916— 1996). Слепые вариации и селективное удержание (blind, variation and selective retention) — так он характеризовал суть механизма эволюции.

• [1] Churchman С. W, Ackoff R. L. Varieties of unification // Philosophy of Science. 1946.Vol. 13. P. 287—300.
• [2] Гёте И. В. Избранные философские произведения. М.: Наука, 1964. С. 323.
• [3] Князева Е. Н. Идея эмерджентной эволюции в воззрениях Э. Морена, И. Стенгерси Ж. де Роснэ // Философские науки. 2011. № 9. С. 99—115.
• [4] Моисеев Н. Н. Универсальный эволюционизм (Позиция и следствия) // Вопросыфилософии. 1991. № 3. С. 14.
• [5] Степин В. С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 1999. С. 393.