Г. Отбор и упрощение материала

Если предметом географии является индивидуальная действительность, которая лишь отчасти и до известной степени может быть охвачена родовыми понятиями, то ей необходимо овладеть действительностью земной поверхности с ее громадным изобилием материала путем отбора и упрощения этого материала, т. е. предпринять над ней логическую операцию, которую Генрих Майер^[1] назвал наглядным обобщением (anschauliche Generalisierung). Подробность изображения может быть большей или меньшей; мы можем перечислять и описывать географические факты с большей или меньшей полнотою, можем опускать незначительные факты и ограничиться главнейшими, можем не передавать географических форм во всей полноте подробностей, а упрощать их и упоминать только о самых важных свойствах. Эта операция отбора и упрощения материала яснее всего выступает в известном процессе картографического обобщения, где она необходимо связана с уменьшением масштаба. Но эту, же самую операцию отбора приходится производить и при словесном изложении, только там она не так бросается в глаза и свободнее в формах.

Возникает таким образом вопрос, какие точки зрения должны быть решающими для отбора в упрощения материала и для установления степени подробности изложения^[2].

Первая точка зрения есть точка зрения наглядности (Sinnfalligkeit), которая выражается в величине и многообразии. Сравнительный взгляд на карты разного масштаба или словесные изложения разной степени подробности показывает, что при уменьшении масштаба или сокращении подробностей более мелкие объекты выбрасываются, а остаются только более крупные, как, например, большие города, большие реки, высокие горы и мощные горные хребты. Объекты с более разнообразным и сложным содержанием поддаются упрощению далеко не так просто, как объекты с более однородным содержанием. Изображение более сложных объектов должно больше входить в детали и требует большей обстоятельности. Уже по этой причине западноевропейские страны приходится рассматривать подробнее, чем однообразную восточноевропейскую низменность.

Но применение этих отображений на практике видоизменяется в зависимости от близости и силы нашего соприкосновения со страной, которую мы рассматриваем; страна (или район), в которой протекает наша собственная жизнь, требует от нас более подробного описания, чем чужие нам страны (или районы), в которые мы приезжаем лишь случайно и о которыми мы имеем лишь слабую связь. В немецких атласах внегерманские страны представлены в меньшем масштабе, чем Германия, внеевропейские части света и страны — в меньшем масштабе, чем Европа, то же самое относится и к словесному изложению. Местности, которые нас особенно интересуют, которые нам практически важны, например, наши колонии, выделяются при помощи большего масштаба и более подробного описания.

Само собою разумеется, что степень подробности изображения не может не зависеть также и от состояния наших знаний, хотя белые пятна и исчезают постепенно с карт, но многие страны известны пока еще только в крупных чертах, так что карты большего масштаба в более подробные описания просто-таки невозможны.

Другую группу соображений можно обозначить как телеологические точки зрения ценности (teleologischen Wertgesichtspunkte); это те самые точки зрения, которые Риккерт поставил на первое место, как отношение к ценности. При этом речь идет о ценностях различного рода.

Практическая ценность для жизни философу представляется второстепенной, она должна отступать на задний план также и в чисто научных исследованиях, но фактически она играет в географической литературе особенно большую роль, потому что эта литература прежде служила почти исключительно практическим целям, да служит им и теперь и не может от них вполне освободиться. Вопросы о возможности заселения и хозяйственного использования, об устройстве путей сообщения, о роде военных операций всегда будут привлекать внимание большинства путешественников и географов, хотя в научных сочинениях не следовало бы допускать в этом отношении такого засилия, которое наблюдается еще и в настоящее время. Этот практический интерес тоже подлежит градуированию и о увеличением расстояния описываемой страны от родины автора будет, очевидно, уменьшаться; но надо иметь в виду, что в век мировых сношений, мирового хозяйства и мировой политики наш практический интерес к чужим странам увеличился по сравнению с прежним временем, и мне кажется, что география еще недостаточно считается с этой переменой.

Второй точкой зрения ценности является этически-религиозная. Согласно ей все явления земной поверхности созданы богом на благо людей; география превращается таким образом в теодицею, т. е. в признание и прославление бога в его творении. Эта религиозная точка зрения играла особенно большую роль в эпоху реформации; но она господствует в несколько измененной форме и в мировоззрении Гердера и Риттера, когда они рассматривают землю как место воспитания человечества и поэтому стараются выделять явления, имеющие особенную воспитательную ценность. Несколько преувеличенную оценку берегов, которую мы у них находим, следует, вероятно, приписать этому.

На место религиозно-этической оценки встала во многих отношениях эстетическая, в которой преобладает то внешняя красота ландшафта, то ее влияние на настроение разума и духа, на душу, что, пожалуй, и хотел выразить Банзе своей экспрессионистической концепцией. Эта эстетическая концепция не нова, ей положили начало великие путешественники прошлой эпохи и во главе их Георг Феретер и Александр фон Гумбольдт, однако и у многих новых путешественников, а равным образом и в сочинениях другого рода встречается выделение особо красивых или полных настроения мест о описанием также и чувств, которые они вызывают. Эта точка зрения, строго говоря, чужда науке и может стать для нее опасной. Наиболее чуждыми географии являются подробные описания красивых зданий и других произведений искусства. В таком расширительном применении эстетическая точка зрения приносит уже явный вред науке.

То же самое можно сказать и о точке зрения исторической ценности, которая прежде играла такую большую роль в географической литературе и в географическом преподавании. Места сражений, конгрессов, заключения мирных договоров, места рождения великих людей выступают в качестве географических фактов; в описание ландшафта вплетаются исторические рассказы и предания. Описания Зимрока, Грегоровиуса, Фонтане и многих других имеют именно такое направление, и в этом, надо сказать, заключается их главная прелесть. Этот род литературы, нанизывающий исторические факты на нити ландшафта, сам по себе, несомненно, имеет право на существование, и я этого права не отрицаю, но он не должен пристраиваться и географии и вытеснять историческим интересом интерес географический. Справедливо, тем не менее, чтобы страны, интересные с исторической точки зрения, как, например, Палестина, Греция, Италия, рассматривались подробнее, чем исторически безразличные, ибо ценность стран заключается между прочим и в их историческом значении. Местности с особо высоким культурным значением также могут претендовать на более подробное описание.

Но мы можем говорить и об особенной географической ценности или географическом интересе некоторых стран, ландшафтов и местностей. Вначале на таковой интерес претендовали особенно такие области и явления, которые бросаются в глаза своей исключительностью, а затем области, на которых можно особенно хорошо познакомиться с какими-либо явлениями и которые тем самым становятся показательными образцами (paradigmata) всеобщей географии. При этом учитывается не только чистота и ясность в характере самого явления, но и такое чисто случайное уже обстоятельство, что, например, именно здесь началось исследование данного явления. Получившие известность благодаря классическому описанию Гумбольдта льяносы Венесуэлы навсегда останутся парадигмой тропических стран, а Везувий — парадигмой вулкана.

Как бы ни оправдывать все эти соображения, все же, строго говоря, все они более или менее чужды научной концепции, мешают ей и нарушают ее, и надо всегда остерегаться, чтобы они не слишком разрастались. Научной в более узком смысле точкой зрения является точка зрения связи явлений между собой. На ней покоится само строение, вое же прочее представляет собой лишь орнамент или декоративные дополнения. В соответствии о этим как самый отбор фактов, так и большая или меньшая подробность их рассмотрения определяется точкой зрения важности их для других явлений или, как говорят еще, их географической эффективностью (Wirksamkeit); при этом важность мы понимаем здесь не в прежнем антропоцентрическом смысле, только для человека, но также и для остальных явлений природы: важность состава и строения почвы для вод, климата, растительного покрова и т. д., важность климата — для почвы, воды и растений, важность этих последних для почвы, осушения, климата и т. д. В следующей главе при рассмотрении совокупности географических фактов нам придется исследовать этот отбор уже более детально.

• [1] «Das geschichtliche Erkennen», Gottingen, 1914.
• [2] Вопрос о выборе материала подробно, хотя для географии и не совсем достаточно, рассмотрен Б. Бехером в «Naturwissenschaft und Geisteswissenschaft».