Динамика системы ценностей переходных периодов истории

Распад системы ценностей стабильного общества и ее социальных институтов может привести к гибели общества или к его глубокой трансформации путем преобразования всей системы ценностей. Чем монолитней, жестче система ценностей, чем в большей степени она ориентирована на стабильность как неизменность, тем нечувствительнее она к изменениям, происходящим в обществе, тем сильнее опасность катастрофы, тем глубже социальный кризис. Именно в утрате механизма самодетерминации кроется причина гибели древних цивилизаций, чьи социетальные ценности трактовались как вечные. Там, где система социетальных ценностей, определяя традиции, нормы, обычаи, допускает их интерпретацию, не отрицает полностью альтернативные ценностные подсистемы, а так или иначе взаимодействует с ними, формируются условия для возникновения новой системы ценностей. Стабильный период развития общества сменяется переходным — транзитивным, складывается новая модель системы ценностей, отличающаяся от предшествующей неустойчивостью, неравновесностью, несбалансированностью, динамичностью.

В синхроническом аспекте структура системы ценностей транзитивных периодов истории утрачивает свой иерархический характер. Ее децентрация, дезинтеграция, утрата ценностями привычных значений порождают конструктивный хаос, в котором происходят интенсивные процессы переосмысления и смыслообразования, выражающие новое вйдение действительности. Отношения между ценностными подсистемами строятся по принципу не субординации, а координации, где ведущую роль играют личностные ценности, имеющие целеориентационный характер. Противопоставление верхов и низов меняется на противоречивое взаимодействие центра, где социетальные ценности еще сохраняют свое влияние, и периферии, где происходят инновационные процессы. Это объясняется тем, что распад социальной структуры, разрушение или ослабление социальных перегородок, неспособность социальных институтов осуществлять контроль над обществом усиливают социальную мобильность, позволяют людям преодолеть статусно-ролевые императивы и стимулируют поиски ими своего места в жизни с опорой на собственные силы, согласно собственной воле и интересам. В кризисные эпохи личностное начало в человеке усиливается, он вынужден в самом себе искать ответы на те вопросы, на которые общество ответить уже не может.

Высвобождение из-под власти дискредитированных официальных ценностей способствует интенсивному процессу индивидуализации, росту свободы, независимости и автономности личности, раскрытию ее творческого потенциала, усилению критико-рефлексивного начала. При этом классическое представление о революции снизу утрачивает свое значение, поскольку «верховые» течения перестройки общества с трудом и довольно медленно вовлекают в движение нижние, более «вязкие» слои общества и аппарата. В то же время на социальной периферии быстро формируются очаги активности, ориентирующиеся на локальные интересы. Поэтому речь идет о распространении и трансформации инициатив, исходящих сверху, снизу и с середины прежней пирамиды социально-номенклатурных статусов. На это обратил внимание и А. Тойнби, когда писал, что творческое меньшинство рекрутируется из индивидуумов с самым разным социальным опытом, с разными идеями и идеалами. Поэтому даже в «аристократически управляемом обществе», пребывающем в процессе роста, мы часто «обнаруживаем группу аристократических семей, играющих роль творческого меньшинства». В то же время в каждой растущей цивилизации, даже в периоды наиболее оживленного роста ее, «огромные массы народа так и не выходят из состояния стагнации».

Приоритет личностных ценностей обусловливается тем, что новое знание, новое представление, новая идея, новый идеал возникают на почве индивидуального сознания, поскольку именно «индивидуальность вйдения обеспечивает необходимую для возникновения нового знания стереоскопичность осмысления действительности. Разнообразие, гетерогенность осмысления посредуют и заключенность личности в разные нормативно-ценностные системы социальной действительности»^[1]. Поскольку процесс смыслообразования связан с перемещением значений из одной смысловой структуры в другую, с переносом осмысленного из одной системы ценностей в другую, он с необходимостью предполагает расшатывание, деструкцию привычных смысловых конструкций. Этот процесс, описанный В. Шкловским как «остранение», как вйдение нового в старом, в своем негативном аспекте предполагает критическое отношение к прежним значениям. Поэтому в творческом сознании актуализируются критико-рефлексивные установки, которые обусловлены революционными изменениями в действительности^[2].

Очуждение, остранение высших ценностей приводит к тому, что они воспринимаются как непонятные, бессмысленные, иррациональные, то есть противоречащие здравому смыслу и рассудку. Тем самым облегчается переход к новым ценностям, ибо утратившее смысл легко отвергается. Вместе с тем новое также еще непонятно, инорационально, не вербализовано. Поэтому в рождении нового мировосприятия огромную роль играет эмоционально нагруженная оценочная рефлексия, которая необходима для того, чтобы занять индивидуальную позицию по отношению к изменившемуся социальному контексту. В процессе смыслообразования задействованы все пласты личностного смысла, что позволяет ухватить в образной целостности мир, где одна система ценностей распалась, а другая не сформировалась. В выстраивании новых смыслов огромную роль играют символы, метафоры, аллегории, чья полисемантичность способствует выявлению скрытых от непосредственного наблюдения глубинных процессов и явлений. Бессознательное здесь играет конструктивную роль, являясь необходимым этапом на пути к рациональному пониманию. Соответственно, меняется представление о человеке, который предстает не как носитель определенных социальных качеств и ролей, а в своей экзистенциальной целостности, основным проявлением которой является свободная творческая деятельность, требующая активизации всех сил человека.

Столкновение смысловых структур в процесс смыслообразования свидетельствует о том, что новые значения не появляются извне, но всегда между различными ценностями, т. е. в процессе коммуникации. Отношения различных систем и подсистем ценностей имеют ярко выраженный диалогический характер. Только в диалоге возможно установление взаимопонимания между людьми, живущими в условиях плюрализма ценностей, который является условием и результатом растущей индивидуализации. Поскольку межличностная коммуникация осуществляется в определенном социокультурном контексте, возникновение новых значений обусловлено столкновением старых социетальных ценностей и новых. Господствовавшие прежде социетальные ценности не отбрасываются полностью, а включаются в новые социальные связи и отношения в переосмысленном, обновленном виде. Как подметил Ортега-и-Гассет: «С прошлым нельзя бороться врукопашную. Прошлое побеждают, поглощая. Все, что остается вовне, погибает». В процессе реновации (обновления) социетальные ценности утрачивают нормативный характер, перестают быть системообразующим фактором, но продолжают влиять на формирование новых ценностных ориентиров. В основе требования очищения, обновления традиционных ценностей может лежать как идеализация прошлого, когда эти ценности выступали якобы в чистом и незамутненном виде, так и новые идеи и идеалы, которые в силу слабой отрефлектированности своего содержания, отсутствия массовой социальной базы в поисках поддержки апеллируют к традициям, обосновывая свое право на преемство. В этом случае острие критики направлено не столько на сами ценности, сколько на социальные институты или отдельные личности, которые обвиняются в деформации, извращении истинного смысла этих ценностей.

Локализуясь в новой системе ценностей, изменив свои функции, утратив былые значения, обновленные ценности при определенных условиях могут возрождаться, стремясь к реставрации прежних значений. «Если индивид как личность есть итог его жизненного пути, — пишет В. А. Ядов, — нетрудно заключить, что стремление удержать прежние идентичности и привычные солидарности не только естественно, но и достаточно значимо для понимания социальных процессов в изменяющемся обществе»^[3]. И хотя такая реставрация, если и происходит, никогда не приводит к возвращению старого смысла, становление новой системы значений может быть или затруднено, или приостановлено. У отработанных социетальных ценностей может быть и другая судьба. Заняв свою нишу в культуре и законсервировав свои значения, они могут на протяжении длительного времени служить основой устойчивых традиций общества (например, обычаи в сфере семейно-родственных отношений, деятельность религиозных сект, фольклорные традиции).

Что же касается новых социетальных ценностей, то хотя их возникновение и связано с возможностями предшествующего этапа общественного развития, они устанавливаются в процессе осмысления нового содержания социокультурной деятельности. Выражая в конечном счете интересы восходящих социальных общностей, эти ценности сначала слабо отрефлектированы, многозначны, неопределенны и допускают широкие возможности для интерпретации, что делает их притягательными для самых разных социальных слоев. Структурная неоднородность старых и новых ценностных систем, говорящих о разном на разных языках, затрудняет коммуникацию. Для утверждения новых идей и преодоления прежних ограничений, как верно заметил П. Фейерабенд, нужны не контраргументы, а контрсилы, прибегающие к разным методам убеждения, вплоть до принуждения.

Становление новой системы социетальных ценностей происходит в острой конкурентной борьбе с различными коллективистскими ценностями, которые, находясь в процессе формирования, претендуют на собственное вйдение социальной реальности и перспектив ее развития. Освобожденные от опеки официальных ценностей, различные социальные общности стремятся переосмыслить свои интересы и найти новые ценностные ориентиры, в результате чего образуется множество различных, подчас несовместимых, моделей общества. Разногласия по поводу этих моделей не могут быть преодолены при помощи убедительных для всех доказательств, поскольку участники спора оказываются, по выражению Т. Куна, в тисках «циклического аргумента», суть которого состоит в том, что для защиты своих ценностей прибегают к тем же самым ценностям. Поэтому того, кто не хочет войти в этот круг, переубедить невозможно. В условиях плюрализма ценностей нет инстанции более высокой, чем согласие сообщества, члены которого пребывают в разных мирах.

За поисками согласия стоит поиск истины, имеющей в транзитивные периоды ярко выраженный коммуникативный характер. В конечном счете побеждает та система ценностей, которая, консолидируя вокруг себя людей, способствует разрешению кризиса, успешно справляется с проблемами и позволяет достигнуть согласия в обществе. Выступая рациональным обоснованием практического действия, которое сталкивается со сложной задачей выбора среди альтернативных стратегий, истина сближается с понятием правды, т. е. нагружается моральным смыслом, и обретает практическую направленность. Несмотря на ту огромную роль, которую играет бессознательное, выступающее необходимым условием и средой волевых творческих процессов, деятельность людей в транзитивном обществе имеет рационально-разрешающий характер, ибо, как заметил А. Л. Никифоров, перефразируя известное выражение «победитель всегда прав», «победитель всегда рационален, или, по крайней мере, всегда может рационально обосновать свою победу».

В поисках истины и установления согласия роль третейского судьи играют универсальные ценности, которые тоже подвергаются переосмыслению. Вместе с зависимостью от старых социетальных ценностей они утрачивают нормативный характер и выступают в качестве идеалов, удаленных от наличной действительности, дающих право на критику и отрицание устаревших норм, стимулирующих творчество новых. Их содержание интерпретируется с позиций личностных ценностей, порождая широкий спектр значений.

Неотрефлектированность социетальных ценностей, чьи значения еще не выкристаллизовались и не могут служить алгоритмом осмысления действительности для всего общества, плюрализм личностных ценностей, порождающий многообразие вйдения происходящего, абстрактно-всеобщий характер универсальных ценностей, допускающий широкий спектр интерпретаций, делают систему ценностей транзитивного периода открытой по отношению к внешней среде, восприимчивой к всевозможным влиянием извне. Интенсификация связей с альтернативными ценностными системами и соответствующими им символическими универсумами способствует трансформации старых смыслов, образованию и уточнению новых, что помогает людям уяснить специфику собственной культуры и пути ее дальнейшего развития. В конечном счете это ускоряет переструктурирование всей системы ценностей, стимулирует конструирование нового символического универсума.

Итак, в транзитивные периоды система ценностей не только деструктурируется, но и реструктурируется, сохраняя при этом системные свойства. Поэтому мы имеем не «промискуитет ценностей», как выразился А. Тойнби, а особую модель общества, в которой иерархически-субординационные связи сильно ослаблены, а границы между подсистемами прозрачны и проницаемы. Полицентризм системы ценностей, являющийся следствием плюрализма ценностных подсистем, обусловливает преобладание между ними отношений координации. При всей своей неустойчивости, неравновесности, несбалансированности система ценностей транзитивного периода и ее основные подсистемы сохраняют свою качественную определенность, выделенность по отношению друг к другу, гетерогенность, автономность, самотождественность структур, целостность. Роль структурирующего фактора здесь играют личностные ценности, задающие не способ осмысления реальности, а плюрализм этих способов, порождающий множество новых смысловых рядов. Функция функций такой системы — деструкция устаревших значений, их переосмысление и образование новых, выражающих отношение людей к новой реальности, которую они создают в процессе своей деятельности. Специфическими ценностями-целями транзитивных периодов истории выступают свобода и творчество, по отношению к которым все иные приобретают инструментальный характер.

Однако, будучи открытой, система ценностей транзитивного общества содержит в себе такие ценностные ориентиры, которые препятствуют процессу ее трансформации в новое состояние. Дело в том, что распад официальной системы ценностей происходит быстрее, чем формируется новая система. Реакцией на кризис может быть не только стремление к переоценке ценностей и переориентация на другие, но пассивное, индифферентное отношение к происходящему, эскапизм, скептицизм, сосредоточение на личных проблемах и т. д. Возникает ощущение духовного кризиса, дезориентирующее людей, которые верили в истинность высших ценностей. Рост отчуждения усиливает чувство одиночества, рождает ощущение бессмысленности бытия, возникает тяга к гедонизму, стремление жить сегодняшним днем.

Есть еще более жесткая реакция на кризис системы высших ценностей. Страх перед будущим, неудовлетворенность настоящим, ностальгия по прошлому может вылиться в различные формы агрессивного, деструктивного поведения. К этому склонны прежде всего консервативно настроенные представители верхов, утратившие свои привилегии и оказывающие сопротивление социальным преобразованиям, инициируя при этом конфликты и разжигая вражду в обществе. Кроме того, разрушение социальной иерархии, разрыв традиционных связей и отношений лишает опоры в жизни те слои общества, которые видели в существовавшей прежде социальной системе гарантию стабильности и связывали с ней свои жизненные планы. Не находя своего места в обновляющемся обществе, они негативно оценивают происходящие перемены, как содержащие угрозу не только их личной жизни, но и существованию культуры и цивилизации. Мотивируя свое поведение защитой высоких идеалов, эти люди могут встать на путь активной борьбы против преобразований. И, наконец, перестройка социальной системы неминуемо влечет за собой люмпенизацию той части общества, которая является питательной средой девиантного поведения.

Девиантное поведение, связанное с денормированием системы ценностей, усугубляется неэффективной деятельностью социальных институтов, которые дезинтегрированы и дезориентированы. Возникновение так называемой кризисной преступности, кризисного насилия дает повод консервативно и традиционалистски настроенной части общества видеть источник деструктивности в «излишках» свободы. «Враги свободы, — писал по этому поводу К. Поппер, — всегда обвиняли ее защитников в тяге к разрушению. И почти всегда им удавалось убедить в этом простодушных и благонамеренных сограждан»^[4].

Отсутствие общезначимых целей и ценностей в условиях дисбаланса социальных сил ведет к ситуационным решениям, принимаемым социальными институтами под давлением обстоятельств, которые не отвечают интересам общества в целом, что влечет за собой углубление социального неравенства, провоцирует конфликты и тем самым препятствует интеграции социальных сил и установлению между ними консенсуса. Несогласованной оказывается не только деятельность социальных институтов, но и их подразделений. Весь процесс управления начинает восприниматься не только как противоречивый и непоследовательный, но и иррациональный. В результате рационализация социальных процессов осуществляется не представителями административных структур, а интеллектуалами, действующими вне официальных институтов. Отсутствие строгих границ рационализации обусловливает возникновение множества самоуправляемых общественных организаций, объединений, преследующих различные цели. А поскольку коммуникация, осуществляющаяся «через фронт революционного процесса, неминуемо ограничена» (Т. Кун), возникает трудность в установлении взаимопонимания, необходимого для консолидации и кооперации людей в решении общезначимых проблем.

В условиях неустойчивости социальной системы, ее разбалансированности, слабости институциональных структур роль фактора управления оказывается тем не мене, чрезвычайно важной. Главная цель управления в транзитивные периоды — это защищать действия, способствующие прогрессивному развитию общества, путем мобилизации его социального потенциала, формирования гибкой социальной структуры, налаживания позитивных отношений с внешней средой. Эти цели могут быть достигнуты только в процессе непрерывного поиска баланса социальных сил, то есть, как это ни парадоксально звучит, поддержанием социальной стабильности. «Эскалация нестабильности» (Н. Наумова) — самое жесткое ограничение на тот динамичный, внутренне противоречивый и мало управляемый процесс, каким является перестройка всего сложного спектра социальных отношений. Если социальное управление не справляется с нестабильностью, возможно возникновение тоталитарного режима, цена которого, даже если он стремится продвинуть вперед реформы, не говоря уже о попытках реставрации старого режима, всегда велика — это свобода, независимость и жизнь людей. На последствия прихода «спасителя с мечом», при том, что меч его может быть вложен в ножны, указывал еще А. Тойнби: «Истина, однако, состоит в том, что меч, однажды отведав крови, не может долго оставаться в ножнах, подобно тому, как тигр, попробовавший человеческой плоти, не может остановиться».

Таким образом ликвидация внешнего принуждения еще не означает обретения свободы всеми членами общества. Огромная масса людей оказывается невостребованной или отвергнутой ходом перестройки, что делает их реальными или потенциальными противниками социальных преобразований. Нарушение стабильности, как показал Э. Фромм, заставляет выбирать различные формы бегства от свободы. Однако такое бегство, считает Фромм, имеет вынужденный характер — как любое бегство от любой угрозы, вызывающей панику. В то же время оно связано с более или менее полным отказом от индивидуальности и целостности человеческого «я». Смягчая «невыносимую тревогу», избавляя от паники, делая жизнь терпимой, такое решение не ведет к счастью и позитивной свободе, не решает коренной проблемы. Однако и для тех, кто выбрал свободу, жизнь сопряжена с борьбой, преисполнена драматизма и опасностей.

Итак, несмотря на то что в транзитивные периоды целеориентирующими ценностями являются свобода и творчество, складываются и такие ценности, реализация которых препятствует трансформации системы в новую. Эти негативные, или отрицательные, ценности не рассматриваются как чуждые данной системе, привнесенные извне, а как имманентно ей присущие, связанные с деятельностью людей. Плюрализм ценностей, являющийся необходимым условием смыслообразования и переосмысления, в то же время усиливает дивергентные процессы, препятствующие установлению взаимопонимания. Смягчение центробежных тенденций в обществе возможно путем усиления и углубления коммуникации, в процессе которой только и можно прийти к компромиссу и согласию.

В диахроническом аспекте транзитивное общество представляет собой чрезвычайно динамичную систему. Плюрализм ценностей, возникающий в условиях быстрых изменений, в свою очередь становится «фактором ускорения, потому что способствует подрыву традиционных определений реальности, сопротивляющихся эффективным изменениям»^[5]. Время становится системообразующим фактором, подчиняя себе пространство, образуя с ним единое пространство-время. Линейная связь между прошлым, настоящим и будущим прерывается, так как транзитивные периоды наполнены избыточными и хаотическими процессами, разнонаправленными по отношению к складывающейся тенденции. Негативное отношение к устаревшим ценностям, потребность в новых заставляют иначе взглянуть на прошлое, где видится неисчерпаемое богатство невостребованного культурного потенциала, реализация которого может вывести общество на новые исторические рубежи. Поэтому каждому транзитивному периоду свойственны свои «ренессансы». Интерпретация прошлого, которая осуществляется под знаком поиска истины и восстановления правды, ведется с целью обоснования будущего. Будущее непредсказуемо, непредрешаемо, пластично, содержит множество возможностей, заключает в себе самые неожиданные исходы и потому открыто безграничному творчеству. Расценивая кульминационный момент рождения как «взрыв», Ю. Лотман пишет: «Настоящее — это вспышка еще не развернувшегося смыслового пространства. Оно содержит в себе потенциально все возможности будущих путей развития. Важно подчеркнуть, что выбор одного из них не определяется ни законами причинности, ни вероятностью — в момент взрыва эти механизмы полностью отключаются. Выбор будущего реализуется как случайность… доминирующим элементом, который возникает в итоге взрыва и определяет будущее движение, может стать любой элемент из системы или даже элемент из другой системы, случайно втянутый взрывом в переплетение возможностей будущего движения. Однако на следующем этапе он уже создает предсказуемую цепочку»^[6]. Иными словами, роль случая в структурировании системы ценностей фундаментальна.

Многозначность, непредсказуемость прошлого, несовершенство настоящего, неопределенность будущего наводят на мысль об удаленности, недостижимости идеалов. Это рождает представление о бесконечности совершенствования мира и человека. Для транзитивных периодов характерно создание основанных на различных системах ценностей утопических проектов будущего, мобилизующих на культурно-историческое творчество. Памятуя о критике Тойнби архаических и футуристических утопий, можно с уверенность сказать: ни вернуться в прошлое, ни разорвать связь с настоящим ради будущего невозможно. На деле такие попытки ведут к деформации нарождающейся социальной системы, к задержке ее развития.

Проскочить транзитивные периоды, прыгнув в прошлое или будущее, не более чем иллюзия. Дело в том, что становление различных систем ценностей перестроечного потока происходит с разными скоростями. Отсюда различная степень осмысленности и выраженности общественных, групповых и личных интересов. В этих условиях социальное управление должно быть чрезвычайно гибким, особенно вблизи критических значений социальных параметров. Точный прогноз последствий принятых решений невозможен, поскольку транзитивная система, как уже отмечалось, нелинейный, непрогнозируемый, несложившийся объект. Необходимо четкое структурирование управления во времени, т. е. выделение качественно различных этапов перехода, ибо каждый такой переход — это смена социальных приоритетов и критериев, по которым регулируются социальные процессы. Здесь мы имеем дело с мягкими системами, которые, взаимодействуя друг с другом, вынуждают принимать новые решения, являющиеся результатом новых идей и оценок происходящего. Поэтому, строго говоря, управлять социальными процессами в транзитивные периоды невозможно, а направлять их в соответствии со складывающимися тенденциями, максимально учитывая изменчивость происходящего, необходимо.

В своем развитии система ценностей транзитивного периода проходит ряд стадий.

• 1. Стадия генезиса. Формирование новых ценностей начинается в период стабильного развития общества, на его периферии, где их осмысление не институционализовано и осуществляется на межличностном уровне. Вместе с тем на этой стадии некоторые ценностные комплексы могут подвергаться смысловой институционализации и служить основой сплочения группы единомышленников в неофициальную и даже оппозиционную организацию, которая впоследствии может взять на себя инициативу социальных преобразований.
• 2. Стадия плюрализации. Для этой стадии характерны критическая рефлексия по поводу официальных ценностей, утративших свою нормативность, но продолжающих оказывать влияние на общество, их реновация, стремление к установлению новых ценностных ориентаций. Возникает множество неустойчивых, легко распадающихся комплексов ценностей. Слабость системно-структурных связей между многочисленными комплексами ценностей обусловливает их относительную изолированность друг от друга. Коммуникативные процессы в этот период затруднены, сама же коммуникация имеет преимущественно межличностный характер. Однако общество еще сохраняет свое единство, но это «единство против» стремящихся удержать свои значения социетальных ценностей и их институтов. Поскольку содержание ценностей еще не отрефлектировано, их осмысление происходит преимущественно на эмоционально-образном, метафорическом уровне.
• 3. Стадия дивергенции. На этой стадии возникает более или менее устойчивый набор самых разных, в том числе альтернативных, ценностных комплексов, которые, структурируясь, образуют подсистемы, формируют свои символические подуниверсумы и объективируются преимущественно в неформальные объединения. Если внутри ценностных систем отношения между элементами согласованы и упорядочены, то отношения между ценностными подсистемами имеют напряженный, конфликтный характер. За этим стоит поляризация и противоборство различных социальных общностей, осознавших свои интересы, отстаивающих свои ценности и нередко претендующих на социальное лидерство. Коль скоро утверждение тех или иных систем ценностей связано с упрочением положения соответствующих социальных общностей в формирующейся социальной структуре, успех преобразований зависит от эффективности действий этих общностей и их лидеров.
• 4. Стадия рационализации. На этой стадии среди множества возникших подсистем ценностей на первый план начинает выступать та, которая, выражая интересы восходящих социальных общностей, приобретает статус социетальной. Система социетальных ценностей, выражаясь языком синергетики, становится аттрактором, притягивающим к себе другие ценностные подсистемы, организующим их вокруг себя, упорядочивающим отношения между ними. Для оправдания своих претензий на лидерство система социетальных ценностей нуждается в рациональном обосновании, которое необходимо для более четкого определения целей дальнейшего развития общества, нахождения адекватных средств их реализации.

Начинается процесс смысловой институционализации, то есть образования символического универсума, в ходе которого преодолевается разобщенность духовных исканий и вырабатывается социокультурный идеал, обладающий признаком всеобщности. Возникновение устойчивых социальных общностей, среди которых выделяются лидеры, кладет начало становлению новой институциональной структуры, где отношения координации между институтами уступают место отношениям субординации. Поскольку на этом этапе содержание ценностей становится более определенным, а границы между ценностными подсистемами более жесткими, метафорический, символический язык описания и объяснения происходящего сменяется более строгим языком науки. Начинается процесс социальной и институциональной интеграции, означающей начало перехода общества к стабильному состоянию. Следует отметить, что не всякая система ценностей транзитивного периода проходит все вышеописанные стадии. Неустойчивость, неравновесность, противоречивость, динамизм транзитивной системы ценностей может привести к ее стагнации или разрушению на любом этапе развития под воздействием как внутренних, так и внешних факторов.

Каким образом согласуются представления о социально-историческом прогрессе с ритмичностью истории: характеризует ли он только транзитивные периоды, когда происходит перестройка всей социальной системы, или стабильные периоды тоже? Рассматривая вопрос о прогрессе научного знания, К. Хюбнер, который вслед за Т. Куном выделяет две формы развития науки — экспликацию, когда эволюция системы не влечет за собой изменения ее оснований, и мутацию, когда основания системы существенным образом меняются, считает, что прогресс происходит в обеих этих формах. Экспликация олицетворяет собой такой прогресс, «когда высвечиваются скрытые возможности системы, а также предел ее возможностей». Мутация же, после того как устраняются противоречия и неясности, «приводит к возникновению более объемной и внутренне непротиворечивой системы возможных взаимосвязей»^[7]. При всем различии обе формы прогресса способствуют гармонизации целого, устранению выявленных противоречий. Учитывая, что и наука, и общество, как и все сущее, обладают общими структурными закономерностями, исторический прогресс осуществляется и в стабильном обществе, и в транзитивном. Если в первом случае прогресс имеет ярко выраженный кумулятивный характер, то во втором происходит возникновение нового и качественное преобразование старого.

Итак, анализ систем ценностей стабильных и транзитивных периодов истории общества свидетельствует о том, что это — равные по значению, ритмически сменяющие друг друга формы протекания исторического процесса. Если в стабильные, инерционные периоды происходит закрепление, упорядочение социального опыта, находящего выражение в установлении социальных норм, правил, образцов поведения, в формировании культурных традиций и т. п., то в транзитивные, напряженные, мобилизующие периоды осуществляется переход к новым ценностным ориентирам, свидетельствующим о возрастании человеческой свободы, которая является источником творчества новых форм бытия. Открытый характер системы ценностей транзитивных периодов делает ее гибкой, динамичной, продуктивной, проективной, способной к созданию ценностей, не теряющих значения для последующих поколений. Реализация многообразных возможностей развития общества в эти периоды во многом зависит от деятельности людей. В то же время динамизм системы транзитивных периодов делает ее неустойчивой, напряженной и хрупкой.

С позиций современной рациональности, выступающей основой концептуализации истории, система ценностей транзитивных периодов истории может рассматриваться как модель, работающая в диалоговом режиме, который особенно эффективен в условиях неопределенности задач, многозначности решений. Однако нарастание переходности мира не означает утрату им такой характеристики, как стабильность, понимаемая теперь как упорядоченное развитие. Транзитивность расценивается как конструктивный хаос, из которого рождается динамичный порядок. Как заметил К. Поппер, «напряжение цивилизации», связанное с прогрессом свободы, — это «цена, которую мы должны заплатить, чтобы быть людьми»^[8](см. Приложения 2, 3).

Вопросы и задания для самоконтроля

1. Раскройте смысл понятий «историчность человеческого бытия» и «антропологический характер истории». Объясните, каким образом в постнеклассической философии соотносятся эти понятия и почему они взаимосвязаны между собой?

• 2. Каким образом изменились представления в постнеклассической философии о природе человеческого разума и как это влияет на способы постижения человеком истории? Как соотносится процедура объяснения исторических процессов с процедурой их понимания?
• 3. С чем связано особое внимание постнеклассической философии к коммуникации, которая рассматривается как способ человеческого существования? В чем смысл философского спора о природе культурных универсалий и какое значение это имеет для понимания истории?
• 4. Какие аргументы приводят представители постнеклассической философии в пользу того, что развитие носит нелинейный характер, и как с этим принципом соотносится представление о преемственности и традициях в историко-культурном процессе?
• 5. На каком основании современная философия отвергает идею существования всеобщих законов истории? Как в этом случае решается проблема прогнозирования, предвйдения будущего?
• 6. В истории сложились разнообразные концепции и идеи исторического прогресса. Проанализируйте аргументы в пользу понимания исторического прогресса как роста человеческой свободы. Согласны ли вы с такой точкой зрения? Аргументируйте свою позицию.
• 7. Проанализируй возможности системного анализа исторических процессов и покажите, в чем его продуктивность и эвристичность.
• 8. Сравните системы ценностей транзитивных периодов истории и стабильных и раскройте их смысл для человека. Приведите примеры из истории.

• [1] Тулъчинский Г. Л. Проблемы осмысления действительности. С. 93.
• [2] Гюнтер Г. Остранение — Брехт и Шкловский // Русская литература. 2009.№ 2. С. 59—66.
• [3] Ядов В. Символические и примордиальные солидарности (социальные идентификации личности) в условиях быстрых социальных перемен // Проблемы теоретическойсоциологии. СПб.: Петрополис, 1994. С. 181
• [4] Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. С. 125.
• [5] Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование. С. 204.
• [6] Лотман Ю. М. Культура и взрыв // Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2000. С. 22.
• [7] Хюбнер К. Критика научного разума. С. 172, 174.
• [8] Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. С. 222.