Макросоциологические факторы самоубийства

Два фактора, по-видимому, имели особое значение в связи с ростом уровня суицидальной смертности в России, а именно: модернизация и потребление алкоголя (См. приложение). Как объяснить эти факторы в связи с более общими макросоциологическими причинами самоубийств, обусловленными рамками социологии Дюркгейма и Лумана?

Согласно Дюркгейму, вариации суицидальной смертности можно объяснить только относительно уровней социальной интеграции и регуляции. Первая дает индивидам чувство целеустремленности, желания чего-то большего, в то время как последняя регулирует цели и потребности и защищает индивидов от разочарований, связанных с их безграничными устремлениями, которые никогда не могут быть удовлетворены. Подход Лумана вместо этого предполагает, что самоубийство можно интерпретировать в терминах отказа индивида (психической системы) от коммуникации, поскольку он мотивирован на то, чтобы иметь особые условия для коммуникации в социальных системах. Индивиды нуждаются в получении доступа к коммуникации, такой, как, например, любовь в интимных отношениях, деньги в экономической системе, власть в политической системе, истина в научной системе и т. д.

С точки зрения Дюркгейма повышенная смертность от самоубийств в модернизирующихся обществах объясняется недостаточным уровнем социальной интеграции и регулирования. Эгоизм преобладает на фоне чрезмерного индивидуализма, когда индивиды отделяются от коллектива, который придает их жизни смысл. Аномия возникает из-за преувеличенной веры в прогресс, проникающего во все сферы жизни стремления к безграничным потребностям, и приводит к ощущению постоянного разочарования. Эти социальные настроения ощущаются как «коллективная печаль», которая приводит аномально большое число индивидов к самоубийству. Таким образом Дюркгейм делает акцент на недостаточности современных обществ, на том, что они потеряли по сравнению с традиционными обществами. Напротив, Луман основное внимание уделяет тому, что современные общества потенциально несут в себе относительно самоубийства.

С точки зрения социологии Лумана, рост суицидальной смертности во время модернизации можно понять в связи с изменениями условий коммуникации (т. е. средств коммуникации), предполагаемых модернизацией. В этой связи модернизация предполагает социальную дифференциацию, при которой социетальные функции все больше делятся на разные социальные системы¹. И, как следствие, индивиды не могут избежать участия во все большем числе социальных систем, которые предъявляют разные требования (разные медиа) для участия. Это приносит все большее давление на индивидуальные психические системы, поскольку они должны соответствовать растущему разнообразию системных условий коммуникации. Индивиды должны постоянно соблюдать все более или менее четкие социальные нормы и правила, поскольку они движутся между растущим числом различных социальных контекстов. Кроме того, не только неспособность выполнить условия для коммуникации в рамках данной системы означает исключение из этой системы; исключение из одной системы может быть использовано в качестве основания для исключения другими системами^[1][2]. Исходя из этого можно утверждать, что современное общество оказывает огромное давление на индивидов, чтобы удовлетворить требованиям для участия в коммуникации в различных социальных системах. К этому добавляется страх перед исключением, который может быть таким же реальным, как и само исключение. В этом отношении самоубийство можно понять как способ справиться с давлением, которое подразумевает участие в коммуникации, — это окончательный выход из коммуникации и ее требований.

Что касается фактора потребления алкоголя, он был отклонен Дюркгеймом в плане того, что не имел отношения к уровню социального самоубийства. Дюркгейм анализировал связь между потреблением алкоголя и самоубийством только с точки зрения механизма алкоголизма, рассматривая алкоголизм (подобно психическим заболеваниям), как в первую очередь переменную индивидуального уровня. Более того, потребление алкоголя можно концептуализировать с точки зрения поведения на коллективном уровне, т. е. как социальный факт, который производит, например, определенное количество алкоголиков и случаев, когда индивиды, входящие в популяцию, находятся в состоянии опьянения. Последнее само является социальным фактом, который, в свою очередь, вызывает изменения в уровне социального самоубийства в различных обществах и во времени. Следовательно, хотя Дюркгейм не считал потребление алкоголя важным для социального уровня суицида, представляется, что связь между алкоголем и самоубийством на макроуровне может быть объяснена в соответствии с его теорией.

В рамках социологии Лумана связь между уровнем потребления алкоголя и самоубийством должна рассматриваться с точки зрения того, как потребление алкоголя влияет на условия коммуникации. Можно утверждать, что потребление алкоголя влияет на условия коммуникации с точки зрения как социальных систем, так и индивида (психической системы). Условия коммуникации в социальных системах могут быть деформированы, когда участники коммуникации злоупотребляют алкоголем или когда они находятся в состоянии опьянения. Например, эмоции, высвобождаемые при опьянении, могут повлиять на семейные и личные отношения. Алкоголизм и интоксикация могут также влиять на способность индивидов удовлетворять условиям коммуникации в социальных системах. Кроме того, потребление алкоголя иногда может предполагаться в условиях коммуникации и получать социальное одобрение, например, при участии в празднествах или деловых встречах.

Лумановская макросоциологическая перспектива изучения самоубийства подчеркивает важность понимания суицида как индивидуального акта даже с макросоциологической точки зрения. Поскольку Луман рассматривает индивидов (психические системы) и общество (социальные системы) как самореферентные с точки зрения их деятельности, самоубийства в конечном итоге будут результатом внутренних процессов в психических системах и не могут быть поняты отдельно от них. Это контрастирует с холистической позицией Дюркгейма, который рассматривает индивидуальные причины самоубийства как производные только социальных факторов. Из этого следует, что они были неуместны для социологического понимания суицидальной смертности.

Луман утверждает, что психические системы хотят участвовать в коммуникации социальных систем, но могут делать это только в том случае, если отвечают конкретным условиям коммуникации в этих системах, если имеют доступ к соответствующим медиа. На основе этой связи между психическими и социальными системами индивидуальный акт самоубийства можно понимать как отказ от коммуникации, когда условия коммуникации стали слишком требовательными. Однако возможности индивидов, обладающих потенциалом для удовлетворения условий коммуникации, а также их коммуникативный опыт, воздействующий на них, можно только предполагать с точки зрения социальных систем.

В связи с этим очевидно, что всестороннее социологическое понимание самоубийства по отношению к индивиду может быть достигнуто только посредством рассмотрения самоубийства в ракурсе отношения индивида к обществу в индивидуальной перспективе. Это означает, что макросоциологическая перспектива самоубийства должна включать в себя микросоциологическое понимание, чтобы действительно выйти за пределы холизма Дюркгейма. Хотя теоретическая социология Лумана сама по себе не позволяет такого понимания самоубийства, тем не менее она обнадеживает своим способом соединения микрои макроуровневого анализа¹. Поскольку она предоставляет отдельным индивидам (психическим системам) возможность самостоятельного действия, она может позволить разработать теоретическую перспективу изучения суицида, которая включает в себя сосредоточение на психической системе и ее взаимоотношениях с обществом, его взаимодействиями и организациями, а также с телом индивида как органической системой, основным процессом которой является жизнь.

Концепция Дюркгейма, напротив, не позволяет это сделать, поскольку фактически отрицает какую-либо значимость индивида в суицидальном акте. Таким образом концепция Лумана может предоставить возможность пересмотреть макрои микродилеммы в социологическом изучении суицида, не позволить другим дисциплинам потеснить социологию, поддерживая ее актуальность для многодисциплинарного исследования суицида.

Французские социологи К. Бодело и Р. Эстабле утверждают, что «социология суицида не учит нас ничему о самоубийстве, поскольку это индивидуальная трагедия»^[3][4]. Однако необходимо критическое отношение к таким взглядам, поскольку они, как правило, ограничивают проблематику самоубийства (по крайней мере на уровне отдельных индивидов) предметной областью психологии. Мы предполагаем, что социология обладает скрытым потенциалом для лучшего понимания не только самоубийства, но и индивидуальной психологии в целом в ее конкретности и сложности. Однако этот потенциал реализуем не в дальнейшем совершенствовании исключительно макросоциологической перспективы, а скорее, в способности социологии рассматривать социальные явления как с точки зрения общества, так и с точки зрения индивида, что предполагает в первую очередь «наведение мостов» между этими двумя перспективами. Теория аутопоэтических систем Лумана с ее интерпретацией как социальных, так и психических систем является отправной точкой для такого начинания.

• [1] Luhmann, N. The differentiation of society. N. Y.: Columbia University Press, 1982. P. 78.
• [2] Luhmann, N. Globalization or world society: how to conceive of modern society? //International Review of Sociology. 1997. Vol. 7 (1). P. 70.
• [3] Misheva, V. Samhallet och sociologin i Niklas Luhmanns systemteori // C. Abrahamsson, F. Palm, S. Wide (eds.) Sociologik — Tio essaer om socialitet och tankande. Stockhom: Santdrus Academic Press, 2011. P. 177—215.
• [4] Baudelot, C., Establet, R. Suicide: The hidden side of modernity. Cambridge: PolityPress, 2008.