Варяжский захват и славянское сопротивление

Волхвы не боятся могучих владык, А княжеских дар им не нужен; Правдив и свободен их вещий язык И с волей небесною дружен.

А. С. Пушкин

Конунг Хельги правил 33 года, с 879 по 912 г., и с его смертью связано известное в летописи сказание, послужившее А. С. Пушкину мотивом для написания блистательных стихов «Песни о вещем Олеге». Какой смысл повествования можно обнаружить в образах, знакомых нам всем с малых лет? Как этот сюжет попал в проваряжскую летопись? Вспомним «Сагу об Одде Стреле» со сходным сюжетом предсказания: череп коня станет причиной смерти.

В рассказе летописца весьма двусмысленным выступает прозвание «вещий» применительно к Олегу. Парадный портрет престарелого конунга написан ядовитыми красками и не поддается лакировке. Будто в насмешку его прозвали «вещим», т. е. мудрецом, волшебником, способным предсказывать события. Одной встречи с настоящим провидцем, кудесником, лесным жителем, оказалось достаточно, дабы развеять миф об успешности «вещего» властителя. Олег, великий победитель и разрушитель, предстает перед старцем жалким, его заслуги, его слава — все сомнительно, итог его жизни и правления неутешителен — ему предсказана гибель¹.

Суетливо стараясь избежать своей участи, малодушный конунг приказал удалить коня как вероятную угрозу собственной жизни. Конь — боевой друг и спаситель на полях сражений — в этой легенде превратился в символ смерти. Постыдный поступок недостоин воинского кодекса чести, призывавшего храбро смотреть в глаза велению рока. Уходя от возмездия, конунг суматошно силится поменять жребий, переиграть судьбу, Олег даже задумал откупиться от неумолимого приговора, предлагая сделку: «В награду любого возьмешь ты коня». Предсказанная кудесником смерть неотступно идет по следам норманнского воина, знаменитого победителя византийцев, чей щит якобы прибит «на вратах Цареграда». По предсказанию славянского волхва, конунг погибнет нелепо — явно не как воин, но как простолюдин.

Из мертвой главы гробовая змея Шипя между тем выползала;

Как черная лента, вкруг ног обвилась, И вскрикнул внезапно ужаленный князь.

Так нелепо мог умереть обычный ловчий, псарь, пахарь, наконец, пеший воин. Но для могучего всадника, неуязвимого победителя конунга такая смерть — насмешка! Олег несуразно гибнет не от меча, не от копья, вовсе не на поле сражения, как подобает викингам, стремящимся попасть в Вальхаллу, Дворец павших, в зал славы Одина. Конунгам только грезилось, будто они завоевали славянские племена и властвуют над землями. Однако это лишь иллюзия недальновидных захватчиков. Для древнего воина конь — первый и главный соратник, товарищ, спасавший всадника в боях, — символ доблести и свободы. А в легенде конь становится препятствием для славной жизни или достойной кончины, а также роковым исполнителем приговора провидца. Сам лесной славянский край, населявшие его животные, его немые обитатели отомстили захватчику варягу! Змея — этот символ греха, коварства, а заодно и хитрости — таков черный лик нелепой смерти поработителя. Безымянный кудесник оказался мудрее «вещего» Олега, ибо исполнилось именно его грозное предсказание, а конунг, названный «вещим», не сумел избежать неотвратимого наказания «мудрой змеи».

Изложив эту восхитительную в своей желчности легенду, летописец сообщает, что в 912 г. умер князь Олег. Автор, последовательно защищавший варягов, излагает совершенно иную версию гибели: «Неудивительно, что от волхования сбывается чародейство», от которого и скончался князь. Вместо сурового приговора судьбы выдвигается идея «происков» славянских врагов против властителей варягов.