Извращение деспота. 
История россии с древнейших времен до xvii века

На протяжении всего повествования автор никак не рассказывает о семейной жизни Дракулы, возможно потому, что эта тема составляет главную фатальную тайну в жизни воеводы. В притче о наказании жены, изменившей мужу, содержится собственно статья из некоего садистского кодекса, автором и разработчиком которого стал сам «законодатель» Дракула. Подробности описания адской казни в рассказе настолько чрезмерны и натуралистичны, что находятся по ту сторону добра и зла. Подобная расправа ждала и беспутных ветрениц, не сохранивших чести до свадьбы, и вдов, не соблюдавших траура по умершему мужу, то есть, по сути… всех женщин, как таковых. Безгрешных, как известно, не бывает, а наказание за грехи — лютая казнь по приказу Дракулы. Здесь, на мой взгляд, и содержится психоаналитическое истолкование садистской жестокости воеводы. Дракула не только живодер, но еще и содомит: к женщинам он не только беспощаден, но и безразличен. История изобилует конкретными случаями «творческого» сочетания психопатологического деспотизма в государственной деятельности и половой извращенности того или иного властителя. Жизнь вельмож, вне всякого сомнения, не считается интимной, она не только оказывается открытой для любострастия современников, но еще и служит для «назидания» потомков¹.

Дракула своеобразно проявил заботу о некоем бедняке в ветхой и разодранной рубашке, поинтересовавшись: «Есть ли у тебя жена?». «Да, государь». «Веди меня в дом свой, хочу на нее посмотреть». Обращает на себя внимание эта двусмысленная формулировка «веди меня в свой дом», напоминающая словесное описание сватовства или даже замужества. Разве он направляется в дом бедняка в качестве судьи и справедливого монарха? Какое там! Он идет не только как следователь, легко отыскавший вещественные доказательства вины и состав преступления, но тут государь выступит как возможный «заместитель» нерадивой супруги бедняка. Обнаружив, что эта обреченная женщина молода и здорова, он взбешен. «Разве ты не сеял льна?» — строго спросил он у мужа. А тот сразу оказался «смышленым», будто бы заглядывал в ответы известного задачника под редакцией Дракулы, рекомендованного им для всеобщего обучения. Бедняк абсолютно точно угадал, как следует отвечать на подобные вопросы с подвохом, где одно слово могло стоить жизни. «Много льна у меня, господин». И даже суетливо показал государю запасы льна. Дракула продолжал проводить следствие: «Почему же ты ленишься для мужа своего? Он должен сеять и пахать, и тебя беречь, а ты должна шить мужу нарядные и красивые одежды. Ты и рубашки ему не хочешь сшить, хотя сильна и здорова. Ты виновата, а не муж твой: если бы он не сеял льна, то был бы он виноват». Дракула приказал отрубить ей руки и труп ее посадить на кол. О судьбе мужа можно только догадываться, однако тотальное вторжение властителя в жизнь подданных описано достоверно и лаконично. Для прикрытия еле скрываемого содомского греха воеводы здесь фиксируется внимание на «преступлении» перед законом и государем, да и самими общественными устоями. Уклонение подданных, соединенных узами брака, от работы описано в двух видах: если муж не сеет лен, и если жена не шьет изо льна рубашки. На самом деле — это даже не забота о семье, как о «ячейке государства». Скорее — это утверждение верховного права самому наводить надлежащий «порядок», при котором и рубашка не будет сшита (ведь руки-то отрублены) и жена казнена, а значит, и дети не появятся. Смерть вновь торжествует. «Правосудие» извращенца состоялось — семья разрушена. Только один Дракула в деспотии может именоваться «мужем», его мнимых «жен» «сосватали» вовсе не из числа женщин, ведь всех их он приговорил, считая распутными и достойными казни. Из таких «облагодетельствованных» свыше «мужей» появляются верные своему властителю подданные. В этом образцовом государстве подлинного торжества порядка вообще не остается места для женщин, а, значит, нет и будущего, то есть здесь нет и не будет детей. Не женское это дело быть подданными в царстве содомита Дракулы.