Теория официальной народности

Важным фактором, влиявшим на развитие правоведения, было развитие народного образования. В 1802 г. было образовано Министерство народного просвещения, открыты университеты в Дерпте, Казани, Харькове, Петербурге и лицеи — Царскосельский и Демидовский (в Ярославле). В 1835 г. открыто Училище правоведения в Петербурге. Возникновение системы народного просвещения означало и формирование официальной образовательной концепции, своего рода государственного стандарта.

Огромную роль в формулировании и развитии государственной идеологии сыграл министр народного просвещения С. С. Уваров. Он был талантливым администратором, добивался для учителей приличного жалования, доказывал необходимость хорошего образования в стране, содействовал открытию специальных юридических учебных заведений.

Как чиновник и верноподданный, Уваров требовал от ученых неукоснительного подчинения дисциплине, установленной свыше, поэтому среди научной общественности считался реакционным деятелем. Такой ярлык закрепился за С. С. Уваровым и в советской исторической школе.

Первая половина XIX в. характеризуется формированием официальной государственной историко-идеологической теории. Эта теория была сформулирована в трудах известного историкам. П. Погодина (1800—1875). Теория, сформулированная М. П. Погодиным, получила название «официальной народности» и заключалась в триединстве «самодержавия, православия, народности». Теория официальной народности развивала устаревшее учение «естественного права и общественного договора» и идеализировала отечественную историю. Исторический процесс подавался в соответствии с официальной концепцией правительства. «Официальная народность» была выгодна самодержавию и являлась неотъемлемой частые государственной идеологии.

Самодержавие — главное звено в триаде официальной концепции — традиционная форма правления России, исторически сложившееся единство власти и общества. Православие — второе звено концепции — сформировавшиеся и незыблемые устои русского общества, основа духовной жизни. Народность означала отсутствие в России антагонистических противоречий между группами общества при наличии двух первых звеньев концепции. Поэтому «самодержавие, православие и народность» — неразрывные звенья одной цепи, каждое из которых не может существовать независимо от других. По этой причине устои русского общества подлежали «охранению» от чужеродного, европейского влияния.

Самобытность исторического развития России, монархический менталитет народа Погодин отразил в публикациях в журналах «Московский вестник», «Москвитянин» и в крупных монографических исследованиях: «О происхождении Руси» (М., 1825), «Исследования, замечания, лекции о русской истории» (в 7 т., М., 1846—1857), «Древняя русская история до монгольского ига» (в 3 т., М., 1871). Кроме того, М. П. Погодин был одним из приверженцев норманнской теории наряду с такими историками, как А. Л. Шлёцер, А. Куник, И. Эверс. Названные историки рассматривали проблему с позиции скандинавского происхождения древнерусского этноса, а И. Эверс исходил из норманнских корней отечественных государственно-правовых институтов, воспринятых на Руси. Он являлся автором книги «Древнее русское право в историческом его раскрытии» (СПб., 1835), которая первоначально была издана на немецком языке. Эверс — основоположник родовой теории в истории русского государства. В качестве исторической базы он использовал договоры древнерусских князей с греками и «Русскую Правду» (в краткой редакции).

Теорию официальной народности через свое ведомство насаждал С. С. Уваров. Усилиями этого чиновника теория стала доминирующей, она отражалась на страницах Журнала Министерства народного просвещения, популяризировалась талантливым историком Н. Г. Устряловым.

Устрялов Н. Г. (1805—1870) относился к ученым, «поддерживавшим точку зрения Правительства и Синода». По этой причине его работы, имевшие известность в 1840—1860-х годах, в советское время были преданы забвению.

Автор развивал прагматический подход в изучении истории, т. е. серьезно относился к методике исследования и систематизации источников. Следовательно, необходимо отличать «охранительную» концепцию автора от его глубокого научного анализа исторического процесса. Более того, на примере Устрялова можно продемонстрировать, что официальная концепция правительства может не вредить творческому исследованию, а способствовать его развитию. Устрялов не относился к историкам права, тем не менее в его работах осуществлена качественная систематизация юридических источников и обосновано научное историческое исследование. Автор строил свое исследование в основном на письменных источниках, в которых выделял сказания современников и акты государственные. Поскольку он придерживался прагматического подхода, актам государственным придавалось большее значение, а достоверность сказаний современников проверялась через акты государственные и обосновывалась официальной концепцией правительства. Такой методологический подход значительно усиливал историко-правовую направленность исследования, а комментарии правовых актов с официальных позиций добавляли изложению истории объективность.

Основной труд Н. Г. Устрялова «Русская история» выдержал при жизни автора пять изданий, последнее из которых было дополнено «Историческим обозрением царствования Николая I». Это издание было опубликовано в двух томах в 1855 г. Устрялов разделял русскую историю на два периода — древний и новый, каждому из которых посвятил одну из двух частей своего исследования. Рубежом периодов автор считал царствование Петра Великого. В каждом из периодов выделялись локальные временные промежутки, дробившиеся на периоды правления. Так, в древней истории России на актовом материале показаны «славянское, византийское и норманнское начала русской государственной жизни». Затем в этом же периоде рассмотрено монгольское и польское влияние на русскую государственность и право. Древняя «Русская история» содержит повествование и комментарии многочисленного актового материала. Среди актов помимо «Русской Правды», Судебников и Уложения 1649 г. рассматриваются грамоты русских правителей и исходившие от церковных властей. Лучшими изданиями историко-правового материала Н. Г. Устрялов назвал четырехтомное «румянцевское» собрание государственных грамот и договоров, археографические издания Академии наук и первые два тома Полного собрания законов Российской империи. Источниками новой истории служили последующие тома ПСЗРИ, архивы I и III Отделений Собственной Его Императорского Величества канцелярии, другие собрания актов. Следует добавить, что источники сопоставлялись с «официальными известиями» о различных событиях из Санкт-Петербургских ведомостей, в которых публиковалась государственная хроника.

Современный Устрялову период русской истории охватывает время от «устройства России Петром I» до «развития законодательства 1822—1855 годов». События приводятся в том же порядке по периодам правления русских царей, но в каждой главе есть параграфы, излагающие «внутреннее устройство» и законодательство России. В совокупности получается достаточно подробный пересказ законов из ПСЗРИ с их официальными комментариями. Здесь особое значение имею! главы, рассматривающие внутриполитическую деятельность русских царей в XIX в., поскольку эти главы редактировались Николаем I и отражали уже взгляды современника, правителя России на происходящее в стране.

" Устройство России" Петром I Устрялов разделяет на два периода. Первый период характеризует «начало государственного преобразования России» в 1699—1709 гг., второй период рассматривается как углубление реформ в 1709—1725 гг., Автор почти не касался причин петровских преобразований, ограничившись пересказом впечатлений, которые произвели на молодого царя его путешествия по Европе в составе «Великого посольства». Надо полагать, что личностный фактор был основным в «начале реформ» сразу же после возвращения Петра I в Россию, только затем отмечается необходимость совершенствования армии и экономики во время Северной войны. По крайней мере рубеж периодов — 1709 г. — объясняется «блистательными победами и завоеваниями Петра». Во втором периоде реформы обрели систематичность и целенаправленность, сформировалась сословная политика, «совершенно новые основания получило государственное управление». Устрялов рассматривал петровские реформы как итог длительной сословной политики. В результате преобразований основанием дворянского звания стала служба государству. «Среднее сословие» получило экономические льготы, право собственного суда и самоуправления в ратуше по европейскому образцу, что освободило горожан от административного произвола воевод и дьяков. Политика Петра I по отношению к крестьянам также рассматривалась как положительная. Устрялов писал: «При Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче определили положение земледельцев, дотоле колебавшееся между укреплением к земле и свободою перехода, но не вполне решили этот вопрос, бывший источником многих неустройств, и не уничтожили различия между вотчинами и поместьями. Петр укрепил крестьян окончательно введением ревизии, или подушной переписи: она уравняла казенные подати, обогатила казну, обнаружила государственные силы и вообще содействовала порядку». Общий смысл цитаты, кроме прочего, содержит официальную трактовку автором крепостного состояния как объективного блага для крестьян того времени. При этом вместо термина «закрепощение» автор использовал слово «укрепление», под которым понималось улучшение положения сельского населения, «чтобы народы, подвластные его (т.е. Петра I. —В. Ц.) скипетру, гордились именем россиян» .

В таком же исключительно положительном ракурсе изложена суть государственного управления, введенного при Петре I. Шведский порядок коллегиальной системы 1716 г., формирование Сената европейского типа в 1711—1718 гг., административные реформы позволили укрепить финансовую систему, создать боеспособное войско и вообще «даровать отечеству лучшую жизнь во всех условиях бытия гражданского» .

Преемники «Петра Великого до Екатерины II», как и в исследованиях других авторов, рассмотрены обзорно. Период дворцовых переворотов традиционно не привлекает внимания исследователей. Впрочем, Устрялов пытался проследить преемственность внутренней политики правителей России того времени, однако безуспешно. «Россия к 1762 г.» показана таким образом, что до Екатерины II Петр не имел себе достойного преемника. Все лица, управлявшие после Петра судьбой России около 40 лет, хотели довершить его планы, но это было им не по силам.

В периоде правления Екатерины II кратко рассмотрено формирование новой структуры «внутренних учреждений России». Устрялов ограничился кратким пересказом только части обозначенных им из Собрания законов. В названной главе пересказываются в основном «учреждения губерний» и «жалованные грамоты» 1785 г. Кроме того, интерес представляє! только обзор «устройства государственных финансов». Устрялов рассмотрел историю российской денежной системы середины XVIII в. Активная внешняя и внутренняя политика Екатерины требовала значительных затрат, но при этом основой регулирования экономики были не фискальные меры, а денежная реформа. Так, в 1768 г. учрежден ассигнационный, а затем заемный банк. 1 января 1769 г. был введен стабильный ассигнационный рубль, а государственные банки способствовали привлечению денег в казну. Таким образом, удачная финансовая политика в России способствовала экономическому рост) второй половины XVIII в.

При обзоре историко-правового развития России первой половины XIX в. Устрялов в большей степени исходил из официальной государственной концепции, поскольку этот период соприкасался с современностью. В рукописи «Русской истории» главы о внутренних учреждениях подверглись особенно пристрастной личной цензуре Николая I. С точки зрения историко-теоретического подхода именно эти главы выражаю! «реакционную сущность самодержавия периода кризиса феодально-крепостнической системы». Однако указанная часть работы в концентрированном виде объясняет логику законотворчества российских самодержцев с их личностной точки зрения —людей, наделенных всей полнотой власти в стране. Поэтому самоанализ внутренней политики Александра ] и Николая I в обработке Н. Г. Устрялова, несомненно, представляет научный интерес.

Итогом политики Александра I в видении современника его царствования было «перерождение России» в страну, «организованную для блага своих подданных». В чем заключалась логика такой трансформации государства? Во-первых, царь восстановил действие прогрессивных законов времен Екатерины II, отменив наиболее одиозные нововведения Павла I. Первоначально речь шла о законах, направленных на подтверждение прав «благородного дворянского сословия и облегчения участи земледельцев». Объективно на первых правитель мог опереться в проведении своей политики, вторые являлись основным податным сословием. В развитии этих сословий правительство было заинтересовано в первую очередь. Купечество рассматривалось как сословие, пополняющееся за счет поступления в его третью гильдию государственных крестьян. Саморазвитие купечества поддерживалось льготами, способствовавшими переходу из низшей гильдии в последующие, вторую и первую гильдии. «Увеличению крепостного состояния был положен решительный предел прекращением раздачи земель в собственность частным лицам». Такая сословная политика корректировалась внешнеполитическими факторами посредством таможенных тарифов 1810 и 1820 гг.

Итак, сословная политика была одной из составляющих экономических успехов России первой четверти XIX в. Другой причиной динамического развития страны Н. Г. Устрялов считал реформы в области управления и народного образования. Манифест 8 сентября 1802 г. о введении министерств и совершенствование отраслевого управления по законам 1810,1817, 1819 и 1824 гг. позволили эффективнее проводить финансовую, коммерческую и социальную политику, что было невозможно при старой коллегиальной системе. Так, в 1810 г. было образовано министерство полиции, упразднено министерство коммерции с перераспределением функций последнего между министерствами полиции и финансов. В 1817 г. укрупнению подлежало министерство просвещения за счет слияния с ним управления делами вероисповеданий. Эти меры способствовали концентрации управления. Если необходимость в крупных министерствах отпадала, они вновь разделялись, как министерство народного просвещения в 1824 г. Кроме того, реформу образования Устрялов считал одним из факторов успешной политики дореформенной России, так как страна впервые получила целый штат высокопрофессиональных чиновников, педагогов, офицеров из представителей всех сословий.

Политика Николая I была продолжением преобразований своего предшественника. Глава «Законодательство (1826— 1855)» подробно, с позиции современника, рассматривает кодификационную деятельность М. М. Сперанского. Значение законотворчества того времени отражено в словах Н. Г. Устрялова: «Сперанский приступил к сооружению величественного памятника, на который с почтением будет смотреть отдаленное потомство. Он обессмертил свое имя» .

Причину успешной кодификационной деятельности Сперанского историк видел не только в таланте и энергии чиновника Собственной Его Императорского Величества канцелярии, но и в методике составления Свода законов. Прежде всего. Сперанский исследовал архивы органов, пытавшихся систематизировать отечественные законы за последние 126 лет. Затем были исследованы сборники законов, издававшиеся частными лицами. Сперанский провел сравнительный анализ официальных и неофициальных публикаций законов и пришел к выводу, что привести в порядок законы можно двумя методами. Первый метод заключался в составлении полного перечня законов и публикации их в хронологическом порядке при переиздании действующих отдельным сборником. Второй метод предполагал составление нового Уложения. Был избран первый метод, который к 1830 г. позволил выпустить 45 томов первого издания Полного собрания законов Российской империи, а затем и второе издание Собрания. Этот этап работы был окончен в 1832 г. изданием Свода законов Российской империи в 15 томах. Опыт работы II Отделения был признан позитивным и царь повелел: «Все, что после 1 января состоялось или по общему движению законодательства впредь состоится, буде! по порядку тех же книг и с указанием на их статьи распределяемо, в ежегодном Продолжении, и таким образом состав законов, единожды устроенный, сохранится всегда в полноте его и единстве». Уголовный кодекс составлялся М. М. Сперанским в том же порядке и был издан после его смерти. Так появилось Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 15 апреля 1845 г. Устрялов, отдавая должное труду Сперанского, сообщал об огромном вкладе в кодификационную деятельность самого Николая I, министра юстиции Д. В. Васильева и главноуправляющего II Отделением Д. Н. Блудова.

Таким образом, политический фактор в развитии государства и права в работах Устрялова считался основным и определяющим по отношению к социальному и экономическом} аспектам. Как видно из историографического обзора, многие современники Устрялова оперировали совокупностью социально-экономических и политических факторов, отказываясь от идеологических парадигм. Поэтому прогрессивные историки считали Устрялова «устаревшим современником», сам автор «Русской истории» не любил отвечать на критические замечания своих оппонентов. В советское время на историка повесили ярлык «апологета царской реакции», таким образом подменив предмет его научного исследования политическими убеждениями человека. О вкладе автора в развитие методики исторического исследования, разработку теоретических проблем исторического познания вскоре забыли или стали представлять это в негативном свете. Только в последнее время появились исследования, объективно оценивающие значение научного творчества Н. Г. Устрялова.

Большой вклад в зарождавшуюся российскую юриспруденцию внесли преподаватели вузов — 3. Горюшкин, А. Куницын, Н. Сандунов, Л. Цветаев и др. Они также были сторонниками официальной идеологии.

***.

Итак, политико-правовая мысль России первой половины XIX в. представлена тремя основными течениями: официальная доктрина, умеренно-либеральное и революционно-демократическое направления. В каждом из названных течений прослеживается целая гамма теорий в философии, юриспруденции и историко-правовой науке. Тенденции, зародившиеся в дореформенной России, во многом повлияли на последующий период развития общественной мысли (середина и вторая половина XIX в.).