Философия. 
История русской культуры

Начавшие печататься в XIX в. русские философы перешли в век XX. Крупнейшие из них — Н. А. Бердяев и П. А. Флоренский.

Николай Александрович Бердяев (1874−1948)

Бердяев писал о себе: «Я чувствовал себя существом, не произошедшим из „мира сего“ и не приспособленным к „миру сему“». Отсюда его тяга к творчеству: «Творчество не есть „жизнь“, творчество есть прорыв и взлет, оно возвышается над „жизнью“ и устремлено за границу, за пределы, к трансцендентному». Бердяев полагал, что «ныне нужно творчески продолжать дело старых учителей церкви, а не повторять их ответы на старые вопросы». Он назвал свое учение «философией свободного духа». Бердяев подчеркивал значение мистики, ее надконфессиональность. Мистики всех времен и народов перекликаются друг с другом на одном, им понятном языке. Обычное христианство заботится о среднем человеке и для него вырабатывает экзотерическое учение, опасаясь углубления в «тайну», но для сложных и утонченных душ не нужно даже обычного в мистике аскетизма и монашества. Им «даром дан дар». «Профетическая» мистика, мистика «пророческая», проникнутая эсхатологическими предчувствиями, есть мистика Духа. Это русский тип мистики — «мистика сердца как центра духовной жизни», стремящаяся к «обожению» мира и человека. Она есть «познание тайн бытия». «Догматы — мистические факты, факты духовного опыта» .

Духовное творчество в данном направлении есть «творческое продолжение и завершение «богочеловеческого процесса», активное приближение к царству Божию, «обожению» твари и человека. Эта цель достигается в церкви, но не во внешней церкви обрядов и таинств, для которых существуют приспособленные к среднему человеку учения «школьного богословия», а в церкви невидимой и вселенской, в которой сосредоточивается вся творческая жизнь. В ней «цветет красота космической жизни», творил Шекспир, Гете, Пушкин. Достиг вершины гнозиса Я. Бёме. В центре этой церкви — учение о богочеловечестве, о новом духовном роде человеческом, идущем от Христа. Процесс идет не сверху вниз, а снизу вверх: «Человек, а не ангел поднимается до недр Святой Троицы» .

Вождем в восхождении от человеческого к божескому является пророк. Бердяев развивает представление о пророке, заложенное в знаменитом стихотворении А. С. Пушкина:

Восстань, пророк, и виждь, и внемли.

Глаголом жги сердца людей.

Пророк «есть источник творческого движения в религиозной жизни, он не допускает окостенения и омертвления религиозной жизни, он дышит стихией свободы». Он «не уходит из мира для спасения души», как индийский мистик, а в соответствии с приматом соборности «стремится к совершенству человечества и мира, а не только личности» .

Николай Бердяев связал с богословием новые научные эволюционные концепции и философскую концепцию творческой эволюции Анри Бергсона. Это этап синтеза науки, философии и религии. Философию Бердяева сближают с философией Григория Сковороды и мировоззрением духовных сектантов, в частности с духоборами. Но у него в соответствии с духом времени больший вес имеют творчество и свобода. Не столь радикальную позицию занимал П. А. Флоренский.

Павел Александрович Флоренский (1882−1937)

Синтетическая личность — богослов, философ, ученый, теоретик искусства, практик электростанций. По многогранности своей деятельности он приближается к титанам Возрождения.

Огромное значение для религиозно-философской жизни начала XX в. имела работа Флоренского «Столп и утверждение истины» (1914). Основываясь на мысли, что «вера есть источник высшего разумения», он от формулы Ансельма Кентерберийского «верю, чтобы понять» переходит к формуле «понимаю, чтобы верить». Необходимость признания абсолютного начала (о чем писал В. С. Соловьев) приводит Флоренского к догмату Святой Троицы, который постигается выхождением «Я» из себя, в «ие-Я», в другого, что есть начальный акт любви. Полное осуществление Святой Троицы в мире будет лишь в конце Истории, тогда спасется «Богосознание», образ Божий и погибнет «самосознание», «самость», «душа». Такова православная теодицея Флоренского.

Ответы на главные вопросы Флоренский находит в мистике. Однако он противопоставляет мистике «живота» в оргиастических культах сектантства и мистике «головы» у теософов мистику средоточения человеческого существа, «сердца», которая открывает доступ благодати в человека. Это мистика целомудрия и чистоты. Последняя цель подвига — «достигнуть нетления и обожения духа через стяжание Духа», что будет достижением Троицы и Истины.

Развивая учение Владимира Соловьева о Софии, Павел Флоренский утверждал, что значение Софии многообразно: от совокупности «образов идеальной личности твари» до Богородицы. Связь представления о Софии с центральной для русской философии идеей соборности раскрыл Евгений Николаевич Трубецкой (1863−1920).

" С образом «Софии» сочетается все та же мысль о единстве всей твари. В мире царствует рознь, но этой розни нет в предвечном творческом замысле Премудрости, сотворившей мир. В этой премудрости все едино — и ангелы, и люди, и звери. Это мысль о мире всей твари ярко выражена уже в памятниках конца XII века, в Дмитриевском соборе во Владимире" .

Учение о Софии, развитое русскими религиозными философами XX в., корреллирует с духом коллективизма, который пропагандировался в то же время в атеистическом СССР.

E. Н. Трубецкой ответил на Первую мировую войну и русскую революцию тремя очерками о русской иконе («Умозрение в красках», 1915; «Два мира в древнерусской иконописи», 1916; «Россия в ее иконе», 1917) и затем трактатом «Смысл жизни» (1918). В период насилия он напомнил о величии прекрасного идеала. Можно считать, что ответ неадекватен: война продолжалась и революция состоялась. Однако ответ был адекватен духовно. Произведения культуры не могут нейтрализовать социальных тенденций, но они сами по себе вечные духовные достижения и напоминают о духовном синтезе в эпоху распада. E. Н. Трубецкой показал, что делать в годину скорби: вспоминать о великом прошлом и учиться у него жить.

Может показаться странным, что русская философия, религиозная по преимуществу, после 1917 г. становится атеистической. Это только отчасти так, и то под идеологическим прессом власти. Философы, которые не находились на поверхности, такие как Михаил Михайлович Бахтин, Алексей Федорович Лосев (1893−1988), Сергей Сергеевич Аверинцев (1937−2004), оставались, хотя это не столь заметно, как в отношении философов конца XIX — начала XX в., религиозными философами.

Вадим Кожинов выделяет две духовные точки притяжения в Советском Союзе — А. Ф. Лосева и ?. М. Бахтина. Следует назвать и сотрудников Института философии: Э. В. Ильенкова (1924−1979), А. А. Зиновьева, А. С. Панарина, которые находились на уровне задач, встававших перед философией и жизнью.

Александр Александрович Зиновьев (1922−2006), логик и философ по образованию, писал сатирические заметки о советской действительности, которые опубликовал на Западе под названием «Зияющие высоты» (1976), за что был выслан за границу. Там он продолжил анализ советской действительности и написал книгу «Коммунизм как реальность» (1980), в которой сформулировал различие между идеологией, философией и наукой и так называемые законы комму налы юсти. Сам он в своем творчестве синтезировал различные отрасли культуры. Зиновьев — создатель нового вида романа, социологического, в котором соединяются гуманитарная наука и искусство. На рубеже веков Зиновьев с обескураживающей прямотой раскрыл суть эпохи, которую мы переживаем.

Но хочется верить, что происходящее «в России, начиная с 1985 года, есть растянувшаяся во времени гибель России как целостного социального организма и гибель русского народа… Мы как единый, целостный народ совершили историческое самоубийство» , — писал Зиновьев. Страшная констатация, но разве лучше жить с закрытыми глазами?

Александр Сергеевич Панарин (1940−2003) разоблачил однополюсный вариант глобализации, который ведет от шпенглеровского «заката Европы» к «закату мира». Как указывается в сборнике «Восточно-христианская цивилизация и проблемы межрегионального взаимодействия» (М., 2003), посвященном памяти Панарина, «по глубине и оригинальности суждений его можно приравнять к Данилевскому и Леонтьеву, по эрудиции и страстному полемическому накату — к вождю славянофилов Хомякову» .

В русской религиозной философии всегда была сильна мистическая струя, как мы видели выше у С. Н. Булгакова и Н. А. Бердяева. Это мистика в литературе серебряного века (у символистов с их увлечением теософией и антропософией) и, наконец, мистика, победившая художественную литературу, — у сына Леонида Андреева Даниила в его «Розе мира» (опубликована в 1991).

Даниил Леонидович Андреев (1906−1958)

Крупнейший визионер в истории России. В его видениях наш мир предстает как арена борьбы сил добра и зла, главные источники которой находятся в иной реальности. Многое из того, что предвидел Даниил Андреев, свершилось ныне. Мы живем в обществе, в котором фактически пропагандируются секс и насилие. Это разрешили людям в обмен на высшие помыслы их души. Что же будет в результате?

Отдал дань мистике в своем учении и Николай Рерих, философ, художник, общественный деятель.

Николай Константинович Рерих (1874−1947)

Как художник Рерих принадлежал к направлению «Мир искусства». Свойственный этому направлению интерес к истории распространился у Рериха дальше всех и выразился сначала в изучении русского национального искусства, а затем и индоевропейской культуры в целом, которая лежит в основе славянской культуры. Ученик А. И. Куинджи, вошедший в художественный кружок княгини М. К. Тенишевой, организовавшей в своем имении Талашкино под Смоленском художественные мастерские, в которых развивались приемы народного творчества, Рерих ушел в дальнейшем в легендарную доисторию. Присущий концу XIX в. мистицизм привел его в буквальном смысле к мистическим первоосновам индоевропейской культуры и в конечном счете к Шамбале, в которой видели духовный источник мира. На поиски Шамбалы (ее ищут до сих пор) были направлены организованные Рерихом экспедиции. В 1917 г. Рерих оказался в Сартавале, вошедшей в отделившуюся Финляндию, и не вернулся в Россию. После первой экспедиции в Индию Рерих побывал в России, чтобы передать новым вождям послание Махатм, а затем снова уехал и до конца дней жил в Гималаях.

Рерих прошел гораздо дальше по тому же пути на Восток, по которому в конце XIX в. пошел Л. Н. Толстой. Ему присуща особая мистическая настроенность, которая отсутствовала у Толстого. Он не столько стремился синтезировать культуры Запада и Востока, сколько найти на Востоке истоки духовной культуры. Его прямым предшественником можно считать основательницу теософии Е. П. Блавагскую (1831−1891) с ее знаменитой «Тайной доктриной» .

В своем художественном творчестве Рерих использовал приемы постимпрессионизма, покрывая краской целые плоскости без оттенков. Элемент таинственности, просвечивающий сквозь картину, определяет у Рериха доминанту живописи. Стилизация становится для него основным законом: «Люди начинают походить на явления природы, облака и камни — на людей» (?. Н. Милюков).

Жене и верной спутнице Николая Константиновича Елене Ивановне Рерих (1879−1955) принадлежит учение Агни-йоги. Его сын Святослав (1904−1993), художник, после смерти отца передал его творческое наследие в Россию и в Москве открылся музей Рерихов, опекаемый его многочисленными последователями.