Сохранение за государством статуса главного актора мировой политики

Противоречие между возрастающей экономической, экологической, культурной, политической и иными формами взаимозависимости стран и народов, с одной стороны, и сохранением за национальным государством суверенитета и, соответственно, роли активного субъекта международных отношений, с другой, приобретает все более острый характер.

Но при оценке этих двуединых тенденций может показаться парадоксальным утверждение о том, что роль государства с соответствующими модификациями в обозримой перспективе может не только не ослабнуть, но в некоторых аспектах даже усилиться.

В современном глобализирующемся мире государство сохраняет и сохранит в ближайшем будущем статус главного и единственного носителя суверенитета, высшей власти на подвластной ему территории и над населением, проживающим на этой территории. Альтернатива суверенному государству — мир, в котором, кроме самого государства, нет конечной, высшей власти в пределах находящейся под его юрисдикцией территории. Это мир, в котором отсутствуют сколько-нибудь четко очерченные границы юрисдикции власти, права, закона, социумов, культур и т. д.

Очевидно, что отдельно взятые государства в совокупности составляют мировое сообщество, но каждое из них имеет лишь ограниченное влияние на его действия и должно, исходя из собственных возможностей, приспосабливаться к логике конкурентной борьбы на международной арене. Оборотной стороной возрастания интернационализации и взаимозависимости стран и народов является усиление конкуренции и трений между ними в экономической и иных сферах. На этой почве возникают проблемы, которые рыночные механизмы сами по себе не могут решить без вмешательства государств. Для их решения государства пытаются найти приемлемый баланс между растущей экономической взаимозависимостью и достижением национальных целей в международной экономике.

Большинство индустриально развитых стран сохраняет значительную самостоятельность в вопросах регулирования своих экономик, определения социальной политики, сохранения институтов, которые отличают их друг от друга. Более того, решения, принимаемые на наднациональном уровне, могут проводиться в жизнь прежде всего через национально-государственные структуры. Иными словами, процессы интеграции и глобализации не перечеркивают роль государства, а лишь адаптируют его к новым вызовам.

Большинство транснациональных акторов, не обладающих суверенитетом, за исключением военных блоков, не располагают официально признанными легитимными инструментами насилия. У них нет территории, нуждающейся в защите, поскольку границы, отделяющие их от окружающей среды, носят абстрактный характер и зависят от экономической деятельности и социальных связей. Тем не менее их нельзя недооценивать. Верно, что они ослабляют власть государства и поэтому, как считают многие авторы, наносят еще один удар силовой политике.

В равной степени верно и то, что, избегая контроля со стороны государства, эти не избранные народом, анонимные и зачастую наднациональные или вненациональные акторы не несут ответственности за свои действия перед обществом и простыми гражданами. При определенных условиях они способны выйти из-под контроля, проигнорировать правила подотчетности и законности и тем самым превратиться в мощную анонимную власть, подчинившую себе общество и рядовых граждан. Таким образом, может создаться ситуация, при которой чуть ли не единственной инстанцией, к которой за защитой может обратиться гражданин, останется национальное государство.

Одними из самых трудноразрешимых в международной политике являются вопросы о законности и правомерности использования силы для разрешения конфликтов, в том числе и вооруженных, в отдельных странах и регионах. Наблюдается все более четко проявляющаяся тенденция к определенному пересмотру положения ст. 2 (7) Устава ООН, не допускающей вмешательства во внутренние дела государств. Путем расширения толкования угроз международному миру и безопасности вместо вестфальского принципа невмешательства во внутренние дела суверенных государств постепенно утверждается так называемое право па вмешательство, согласно которому то или иное государство (или группа государств) может вмешиваться во внутренние дела другого государства на том основании, что оно представляет угрозу международной или национальной безопасности или же нарушает права и свободы собственных граждан, демонстрирует бессилие предотвратить или остановить гражданскую войну, терроризм и т. д.

Этот принцип содержался в доктрине Рейгана, которая исходила из постулата, согласно которому военное вмешательство во внутренние дела другого государства оправдано, если это необходимо для противодействия расширению влияния СССР и коммунистических сил в целом, а также для содействия распространению демократии. Он лежал также в основе доктрины Брежнева, которая, по сути дела, исходила из фактического признания за советским руководством права вмешиваться во внутренние дела любого социалистического государства, если те или иные его действия рассматривались как противоречащие интересам социалистического содружества, а точнее — Советского Союза.

Постепенно этот принцип начат получать идеолого-политическое обоснование и легитимироваться на официальном уровне. Подспудно сформировался подход, предусматривающий принуждение к миру и предполагающий использование различных форм принудительных мер в целях поддержания мира, в том числе и путем использования вооруженных сил. В связи с этим интерес представляет то, что Совет Европы, созданный в 1949 г., руководствуется принципом, согласно которому защита прав человека является делом всего мирового сообщества. Так, Декларация стран — членов СБСЕ/ ОБСЕ, принятая 10 июля 1992 г. на встрече глав государств и правительств в Хельсинки, провозгласила, что выполнение обязательств по гуманитарным вопросам «не является исключительно внутренним делом государств» .

За последнее время право на вмешательство не раз, с одобрения международного сообщества, использовалось великими державами в различных регионах земного шара. Война в Персидском заливе, распад Советского Союза и Югославии, так называемые «гуманитарные интервенции» в Косово, Югославии, Боснии и Герцеговине и т. д. оказали огромное влияние на дискуссии по данному вопросу во всем мире.

Значительную актуальность эта проблема приобретает в свете все более обостряющейся проблемы оказания гуманитарной помощи, а также вооруженного вмешательства в некоторые регионы Азии и Африки, охваченные голодом и непрекращающимися гражданскими войнами. Учитывая эту реальность, Б. Бутрос Гали, будучи Генеральным секретарем ООП, утверждал, что «время абсолютного и исключительного суверенитета… прошло». Поэтому необходимо найти «баланс между потребностями доброго международного правления и требованиями все более взаимозависимого мира» .

Однако все это не может служить основанием для характерной многим исследователям и наблюдателям склонности к упрощенному и одностороннему толкованию процессов транснационализации, глобализации и усиления взаимозависимости стран и пародов. Эти реальности нельзя оценивать как показатель готовности людей отказаться от своих национальных идентичностей в пользу приверженности наднациональным или интернациональным организациям, как показатель движения в направлении абсолютного политического интернационализма и универсализма.

Верно, что на протяжении всей второй половины XX в. международная политическая система подвергалась существенной трансформации. Масштабы и формы конфликтов между странами и пародами, споры и проблемы, которые структурируют отношения между государствами, преследуемые ими цели изменились или находятся в процессе трансформации. Эти изменения способствуют серьезной модификации параметров национального суверенитета, распределения мощи между государствами, форм экономического, политического, культурного и иных видов взаимодействия между государствами и народами.

Все же, как уже указывалось, базовая власть, в том числе и монополия на легитимное насилие, остается в руках государства. При всей возрастающей значимости негосударственных акторов мировой политики ее главными действующими субъектами остаются государства, каждое из которых ревниво защищает свою независимость, стремится сохранить свободу действия в конкурентной борьбе с другими государствами и привержено максимизации национального благосостояния и влияния.

За редкими исключениями, международные организации не обладают собственными источниками финансирования, не обладают собственной единой валютой, лишены территориальной основы и поэтому не в состоянии осуществлять самостоятельный контроль над природными ресурсами планеты. Они не имеют единого гражданства.

Что особенно важно, международные организации не вправе создавать и содержать собственные вооруженные силы. Монополия на легитимное насилие, как отмечалось выше, сохраняется за государствами, за исключением тех случаев, когда по взаимному согласию они делегируют такую власть для выполнения специальных, строго оговоренных операций той или иной международной организации, например ООН. Важно отметить, что размывание государственной монополии на насилие повышает опасность конфликтов и даже войн внутри национальных государств, что, в свою очередь, не может не отразиться негативно на международной безопасности.

Очевидно, что роль, которую международные организации играют в современном мире, производства от роли входящих в них государств и других субъектов. Они создаются и существуют по воле государств и способны более или менее эффективно функционировать постольку, поскольку этого хотят сами создавшие их государства. Как правило, в подавляющем большинстве случаев решения этих организаций принимаются на основе принципов суверенного равенства и принципа единогласия.

При всех процессах глобализации люди не перестают идентифицировать себя с определенной нацией, сознавать свою принадлежность к той или иной национально-государственной общности. В современном мире все люди находятся под юрисдикцией того или иного государства. Люди менее мобильны, чем деньги, товары и идеи, и в известном смысле слова остаются «более национальными», поскольку нуждаются в паспортах, визах, месте жительства и профессиональной аккредитации. Только национальное государство вправе выступать от имени населения, проживающего на его территории.

Нет никаких серьезных оснований утверждать, что народы и государства уступят свою независимость и право самим решать свои проблемы какой-либо абстрактной наднациональной, надгосударственной бюрократии. Как представляется, формирующийся новый мир будет не неким единым универсальным конгломератом, а сообществом множества в чем-то конфликтующих между собой, а в чем-то взаимозависимых друг от друга стран, народов, культур, конфессий и т. д.