Феноменология психологической теории дефицитной деформации развития личности

Сущность феномена «Дефицитная деформация развития личности»

В психологическом тезаурусе, и в частности, в тезаурусе педагогической психологии понятия «дефицитная деформация развития личности» не существует. Введенное мной в педагогическую психологию и психологию развития, это понятие требует более тщательного рассмотрения. Напомню, дефицитная деформация личности в данной работе рассматривается с позиции социально-психологической патологии личности, поэтому в тексте работы чаще используется термин «дефицитная патология личности» как синоним термину «дефицитная деформация личности». Для этого попытаемся определить сущность его составляющих элементов. Начнем с трактовки феномена «развитие личности». При большом обилии учебной и научной литературы, посвященной феномену развития личности, а также возросшему в последнее время количеству докторских и кандидатских диссертаций, защищенных по специальности «психология развития», отсутствует содержательное многообразие определения характеристик феномена «развитие личности». Поэтому я в своей работе опираюсь на уже привычное и общепринятое толкование этого феномена.

РАЗВИТИЕ личности — это процесс формирования личности как социального качества индивида в результате его социализации и воспитания. Обладая природными анатомо-физиологическими предпосылками к становлению личности, в ходе социализации ребенок вступает во взаимодействие с миром, овладевая достижениями культуры. Формирующиеся в этом процессе способности и функции воспроизводят в личности исторически сформировавшиеся человеческие качества. Овладение действительностью у ребенка осуществляется в его деятельности при посредстве взрослых, поэтому процесс воспитания — ведущий в развитии личности.

Развитие личности осуществляется в деятельности, управляемой системой мотивов, присущих данной личности. Деятельностно-опосредованный тип взаимоотношений, складывающийся у человека с наиболее референтной группой (или лицом), — определяющий, ведущий фактор развития личности. Как предпосылка и результат развития личности выступают потребности, а его движущей силой служит внутреннее противоречие между растущими потребностями и реальными возможностями их удовлетворения. Система межличностных отношений в группах порождает противоречие между потребностью индивида в персонализации и объективной заинтересованностью группы референтной принимать лишь проявления его индивидуальности, соответствующие ценностям, задачам и нормам функционирования и развития этой общности. Это противоречие снимается в деятельности совместной.

Эта идея, высказанная А. В. Петровским, получила развитие в ряде работ, формирующих персоналогическую ориентацию в разработки психологии развития.

В самом общем виде развитие личности можно представить как процесс вхождения человека в новую социальную среду и интеграции в ней как результат этого процесса. Когда индивид входит в относительно стабильную социальную общность, он при благоприятных обстоятельствах проходит три фазы личностного становления:

• • адаптация — предполагает усвоение действующих ценностей и норм и овладение соответствующими средствами и формами деятельности, а потому в некоторой степени уподобление индивида другим членам общности;
• • индивидуализация — порождается обостряющимися противоречиями между необходимостью «быть, как все» и стремлением к максимальной персонализации, что характеризуется поиском средств и способов обозначения своей индивидуальности;
• • интеграция — детерминируется противоречием между стремлением быть идеально представленным своими особенностями и отличиями в общности и потребностью общности принять, одобрить и развивать лишь те его особенности, что способствуют ее развитию и потому развитию его самого как личности в группе; если противоречие не устранено, наступает дезинтеграция и, как следствие, либо изоляция личности, либо ее вытеснение из общности, либо деградация. Если индивид не способен преодолеть трудности адаптационного периода, у него могут складываться качества конформности, зависимости, робости, неуверенности.

Если на второй фазе развития индивид, предъявляя референтные для группы личностные свойства, не встречает взаимопонимания, то это может способствовать формированию негативизма, агрессивности, подозрительности. При успешном прохождении фазы интеграции в высокоразвитой просоциальной общности у индивида формируются такие качества, как гуманность, доверие к людям, справедливость, самоопределение, коллективизм, требовательность к себе, как и к другим, и прочее.

Поскольку ситуации адаптации (дезадаптации), индивидуализации (деиндивидуализации) и интеграции (дезинтеграции) при последовательном или параллельном вхождении индивида в различные группы многократно воспроизводятся, закрепляются соответствующие личностные новообразования, в результате складывается достаточно устойчивая структура личности. Социальная ситуация развития, где происходит социальное развитие личности, динамична. Наряду с динамикой развития личности в пределах относительно стабильной возрастной стадии разворачивается динамика последовательного включения личности в различающиеся по уровню развития общности, каждая из коих доминирует в определенные возрастные периоды. Тип развития личности определяется типом группы, в которую она интегрирована.

Развитие личности включает в себя и ее формирование. И хотя вопрос о соотношении понятий «развитие» и «формирование» зачастую становится предметом научных дискуссий, я больше придерживаюсь, позиции К. К. Платонова о том, что формирование является компонентом сложно интегрированного процесса развития личности.

ФОРМИРОВАНИЕ личности — объективный и закономерный процесс, в ходе которого человек выступает не только как объект воздействия, но и как субъект деятельности и общения. Человеческое в психике личности формируется и раскрывается в ходе активного взаимодействия со средой окружающей и предметной, путем усвоения или присвоения индивидом общественно выработанного опыта. В этом опыте непосредственно к личности относятся системы представлений о нормах и ценностях жизни, об общей направленности человека, отношениях к другим, к себе, к обществу, и в разные времена, в разных культурах эти системы различимы, но смысл их от того не меняется и может выражаться посредством понятий «объективного предбытия» или «социальных планов (программ)» личности. Общество организует специальную активность, направленную на реализацию этих планов. Но каждый индивид тоже активен, и активность общества встречается с его активностью: процессы, которые при этом разыгрываются, и составляют самые главные, порой драматичные события в ходе формирования и жизни личности.

Крайне важный для теории личности и для практики ее психологического развития вопрос о механизмах формирования личности разработан далеко не достаточно.

К стихийным механизмам формирования личности можно отнести общий механизм сдвига мотива на цель, а также более специальные механизм идентификации и механизм принятия и освоения ролей социальных. Это механизмы стихийные, ибо субъект, подвергаясь их действию, не осознает их в полной мере, и уж во всяком случае сознательно ими не управляет. Они господствуют до подросткового возраста, но и после продолжают участвовать в развитии личности вместе с сознательными формами самопостроения личности.

Названные механизмы в той мере, в которой касаются развития личности, действуют в русле общего, генерального процесса реализации потребности в общении. Этой потребности придается в психологии все большее значение. По фундаментальности она приравнивается к потребностям органическим: она столь же витальна, ибо ее неудовлетворение приводит к ухудшению физического состояния младенцев и детенышей высших животных и даже к их гибели. Она оказывается главной движущей силой формирования и развития личности.

Механизмы сдвига мотива действуют на всех этапах развития личности, только с возрастом меняются, и усложняются те главные мотивы общения, кои направляют этот сдвиг на осваиваемые действия, — ведь по мере роста все шире становится крут социальных контактов и связей.

Механизм идентификации начинает действовать с малых лет: дети подражают родителям во всем — в манерах, речи, одежде, занятиях. Все это воспроизводится чисто внешне, но одновременно усваиваются и внутренние черты родителей. Очень ярко это проявляется в играх ролевых, особенно при игре в семью. Характерная особенность идентификации — в том, что она проходит, особенно на первых порах, независимо от сознания ребенка, и не контролируется полностью родителями. Это накладывает на воспитателей особую ответственность — за качество собственной личности. На более поздних возрастных стадиях чрезвычайно расширяется круг лиц, из коих выбирается образец — объект идентификации. Среди таковых могут быть не только реальные люди, знакомые или незнакомые, но и литературные герои. Но обычно наступает время, когда «образец» теряет притягательность и субъективную значимость, и это естественно: личность восприняла от образца нечто важное и нужное, но у нее — свой путь.

Дезактуализация образца знаменует завершение определенного этапа в развитии личности, ее подъем на новую ступень: оказывается, что сложились новые отношения, появились новые мотивы, и это заставляет ставить новые цели и искать новые идеалы.

Механизм принятия и освоения ролей, в том числе и социальных, действует с раннего, дошкольного возраста: старший дошкольник мечтает стать школьником и пр. Этот механизм во многом сходен с механизмом идентификации, но значительно более обобщен; часто отсутствует персонализация осваиваемого эталона — роли социальной или позиции социальной. Многие моменты процесса вхождения в роль, ее освоения и выполнения — это так называемые «горячие точки» в жизни. Нередко о ролях мечтают, в таких мечтаниях существенную роль занимают представления о том, как индивид будет выглядеть в новой, желаемой роли. Эти переживания отражают стремление предстать перед другими в новом виде, соответственно новой роли. На более продвинутой фазе индивид нередко срастается с ролью, она становится частью его личности, и потеря привычной роли переживается как утрата части личности. Близки к этому и ситуации временного «обезболивания» — при тяжелых болезнях, стихийных бедствиях и пр.

Освоение ролей социальных имеет самое непосредственное отношение к формированию и жизни личности, ибо в ходе его:

• • появляются новые мотивы;
• • происходит соподчинение мотивов;
• • видоизменяются системы взглядов, ценностей, этических норм и отношений.

В психологии развития, педагогической и возрастной психологии реально существует множество научно-теоретических школ, по-разному объясняющих психологические механизмы развития личности. Такое многообразие определяется рядом причин. Но существенной является то, с позиции какой системы отношений рассматривается развитие личности. Психологи, исследователи развития личности выделяют три системы отношений развивающей личности, с позиции которых и осуществляется разработка теоретических концепций. Мой подход основывается на позициях интеракционизма. Это определяет теоретическую концепцию развития личности. Она рассматривает ее развитие через призму психоаналитического исследования интерактивных систем. Опыт исследований психологов интерактивного направления позволяет представить следующие интерактивные системы развития личности.

• 1. Интерактивная система «Ребенок — предмет» как коммуникативная ситуация развития личности рассматривается в теории трех ступеней К. Бюлера, теории рекапитуляции Ст. Холла, теории конвергенции двух факторов В. Штерна, операциональной теории интеллекта Ж. Пиаже, структурной психологии К. Коффки, педагогической концепции бихевиоризма Дж. Уотсона и Э. Торндайка, в психологической теории нормативного подхода к развитию личности А. Гезелла и Л. Термена.
• 2. Интерактивная система «Ребенок — взрослый» как коммуникативная ситуация развития личности наиболее разработана в английской школе детского психоанализа М. Клейн, венской школе детского психоанализа А. Фрейд, теории и практике психоанализа 3. Фрейда, сравнительной генетической психологии А. Валлона.
• 3. Интерактивная система «Ребенок — общество» как коммуникативная ситуация развития личности представлена в исторической психологии детства Ф. Ариеса, этнопсихологических исследованиях детства М. Мид, эпигенетической теории психосоциального развития личности Э. Эриксона, теории социального научения А. Бандуры, Женевской школы генетической психологии, французской школы генетической психологии и в работах по нормативному исследованию психического развития личности.

В своих исследованиях развития личности я использую иную интерактивную модель развития личности. Если в рассмотренных выше системных моделях развития личности ребенок представляется или с предметом деятельности, или субъектом взаимодействия, то моих исследованиях модель интерактивной системы развития личности включает как минимум три компонента. Вот как выглядят её базовые модификации:

• 1. интерактивная модель семейного развития личности: отец — ребенок — мать;
• 2. интерактивная модель школьного развития личности: учитель — ребенок — семья;
• 3. интерактивная модель культурного развития личности: семья — ребенок — культура;
• 4. интерактивная модель социального развития личности: социум — ребенок — семья.

Предлагаемый мной подход к анализу моделей развития личности основан на психоаналитических традициях обоснования интрапсихического и интерпсихического конфликтов как энергетических источников развития. Это не разновидность психоаналитического конфликта, но, по сути, существование интрапсихического и интерпсихического конфликта в развитии личности выполняет ту же роль, что и психоаналитический конфликт.

Психоаналитический конфликт — это противоположность противоречивых требований внутри субъекта. Конфликт может быть явным (например, конфликт между желанием и нравственным требованием или между двумя противоречивыми требованиями) или же скрытым. В последнем случае конфликт искаженно выражается в явном конфликте, прежде всего, в симптомах, нарушениях поведения, в трудностях характера и пр. Психоанализ считает конфликт основой человеческого существа, причем в различных смыслах: это конфликт между желаниями и защитой, конфликт между различными системами.

Согласно основателю психоанализа 3. Фрейду, в принципе каждый человек стремится к получению удовольствия. Конфликт возникает в том случае, если в силу внешних ограничений человеку приходится отказываться от немедленного удовлетворения своих желаний. Подобные ограничения связаны с нравственными нормами и социальными запретами, существующими в обществе.

Нормальный конфликт сопряжен с внешним, вынужденным отказом от удовлетворения желаний, несовместимых с требованиями общества. Разрешение этого конфликта осуществляется благодаря попыткам человека иными, но морально допустимыми путями и способами достичь удовольствия. Так, человек может прибегнуть к сублимации, т. е. к переключению своих, как правило, сексуальных влечений с запретных целей на социально одобренные. Активизация творческой деятельности в науке и искусстве является, по 3. Фрейду, типичным примером нормального разрешения такого конфликта и достижения удовольствия.

Патогенный конфликт предполагает наличие не только внешних, но и внутренних ограничений, связанных с удовлетворением бессознательных влечений человека. Речь идет о тех ограничениях, которые находятся в самом человеке.

В представлении 3. Фрейда патогенный конфликт — это конфликт между влечениями «Я» и сексуальными влечениями. И хотя наше психоаналитическое представление о патогенном конфликте ближе к идеям К. Хорни, А. Адлеру, Э. Фромма, Г. Салливана и Э. Эриксона, я, анализируя функции конфликта в развитии личности, довольно часто обращаюсь к идеям 3. Фрейда и по той причине, что в его исследованиях природы конфликтного развития личности заложены продуктивные идеи для анализа круга исследуемых мной проблем.

Основной идеей психоаналитической теории личности, выраженной в феномене патогенного конфликта, является идея дуализма онтогенеза личности. Онтология дуализма личности создает перманентные ситуации раздвоенности. Дуализм онтогенеза личности реализуется мной в формировании трехсубъектной модели интерактивной системы развития личности.

Дуализм онтогенеза личности формирует энергетические источники развития личности как активного психологического процесса. Но этот процесс определяет и формирование психозов и неврозов личности.

С. А. Капустин, исследуя проблемы психологических механизмов невротических симптомов на материале классического психоанализа 3. Фрейда, гуманистической психотерапии К. Роджерса и логотерапии В. Франкла, подчеркивает тот факт, что жизнь человека является объективно по своей сущностной природе конфликтной. Он пишет: «Так, в работах 3. Фрейда указывается на существование взаимоисключающих целей, задающих противоположную направленность человеческой жизни. Одна из них — реализация природного биологического начала (продолжения рода), отражающегося в сознании как сексуальное влечение. Противоположная цель — приобщение человека к социальной жизни — персонифицируется в требованиях социального окружения. Суть этих требований состоит в приобщении человека к социальным нормам поведения, которые противостоят его естественному стремлению к реализации сексуальных влечений.

Эти противоположные целевые требования порождают состояние динамической раздвоенности личности, что и фиксируется 3. Фрейдом в виде динамического противостояния двух инстанций: «Оно» и «Сверх-Я».

В. Франкл также указывает на объективную заданность двух направлений жизни человека. Одно из них — реализация так называемой естественной заданное™ (некоего суммарного вектора, объединяющего требования, заложенные в психофизиологической природе человека, и требования, исходящие из социального окружения). По мнению автора, человеческая жизнь, реализуемая в направлении естественной заданности, ничем, по сути, не отличается от жизни животного. Кардинальное же отличие человека от животного состоит в том, что ему присуще особое духовное стремление, данное свыше. Бог наделяет человека таким качеством, как возможность быть свободным от естественной заданности жизни, способностью противостоять ей, не идти у нее на поводу. Свобода дана человеку для реализации высшей цели — смысла жизни. Давая свободу и задавая цель жизни. Бог тем самым возлагает на человека ответственность за реализацию этой цели, которая не позволяет ему слепо повиноваться требованиям естественной заданности. В. Франкл пишет: «Человек является гражданином сразу нескольких миров; он находится в состоянии жизненного постоянного напряжения, в биполярном силовом поле… Вечная борьба духовной свободы человека с его внутренней и внешней судьбой естественной заданностью и составляет, по сути, человеческую жизнь».

К. Роджерс также указывает на существование двух конфликтных требований жизни. Одно из них описывается автором как стремление к самоактуализации, что означает стремление сущностной природы человека реализовать самое себя в таком виде, какова она есть на самом деле. Сущностная природа человека дана ему в так называемом реальном опыте, который может быть воспринят только в том случае, если человек занимает позицию беспристрастного наблюдателя. В этом смысле стремление к самореализации есть стремление жить так, как подсказывает реальный опыт. Этой тенденции противостоят требования социального окружения занять определенную пристрастную оценочную позицию по отношению к себе и собственной жизни и руководствоваться ею в жизни. Конфликт этих двух тенденций отражается в динамической раздвоенности личности между двумя инстанциями: «Идеальным Я» и «Реальным Я».

Таким образом, вовлеченность человека в конфликтную ситуацию является не причиной возникновения невроза, а лишь его объективной предпосылкой. Конфликтная жизненная ситуация и состояние динамической раздвоенности личности — естественное нормальное событие.

Вторая важнейшая, но уже субъективная предпосылка возникновения невроза, связывается всеми авторами анализируемых направлений с особенностями преодоления человеком неопределенности конфликтной ситуации (именно неопределенности, а не самой конфликтной ситуации, поскольку это невозможно сделать по объективным причинам). Для того чтобы жизнь могла реализовываться в каком-либо направлении, необходима какая-то движущая сила, которая бы вывела человека из конфликтной (или, как я отмечаю в курсе «Патопсихология развития личности», — критической ситуации жизнедеятельности — примечание автора) ситуации неопределенности. В качестве такой движущей силы выступает оценочная позиция, занимаемая индивидом по отношению к направлениям своей жизни, своей индивидуальной судьбы. Оценочная позиция есть определенное пристрастное отношение человека к своей жизни, задающее ее целевую направленность, субъективную значимость для самого человека реализации тех или иных жизненных целей. Одной из основных характеристик оценочной позиции невротика является высокая степень ее поляризации относительно объективно заданных целей и направлений жизни.

В работах основоположника классического психоанализа 3. Фрейда феномен двойной раздвоенности личности невротика как причины образования невротических симптомов описывается в виде противоборства сил вытеснения, исходящих из сознательной инстанции «Сверх-Я», и сил сопротивления, препятствующих осознанию влечений бессознательной инстанции «Оно». Сексуальные влечения как бы изгоняются из сознания вследствие того, что им овладевают противоположные влечения, связанные с реализацией определенных этических и эстетических представлений. В результате происходит так называемый процесс вытеснения сексуальных влечений в сферу бессознательного и известное расщепление психики на две области: сознание и бессознательное. Однако поскольку сексуальные влечения имеют статус неотвратимого закона жизни, они продолжают оказывать свое влияние на сознание и поведение человека, дают знать о себе в символической форме.

В. Франкл связывает причины невротических симптомов с тем, что индивидуальная судьба невротика определяется особой сознательной пристрастной жизненной позицией (называемой им фаталистической), суть которой состоит в том, что невротик считает свою жизнь глобально зависимой от воспитания, наследственности, социального окружения, собственных влечений, что неизбежно приводит его к ощущению бессмысленности своей жизни, так называемому симптому ноогенного невроза. Вместе с тем симптом утраты смысла жизни можно рассматривать как нормальную естественную реакцию жизни человека, которая символически как бы заявляет: не имеет смысла не жизнь в целом, а лишь жизнь невротика, основанная на пристрастной фаталистической позиции, препятствующей осознанию себя человеком свободным и ответственным за реализацию смысла своей жизни.

К. Роджерс также отмечает подобную характеристику личности невротика. Оценочная, пристрастная позиция «Идеального Я» делает невозможным объективное безоценочное восприятие того, каким человек является на самом деле, его «Реального Я». В результате часть реального опыта «Я» не осознается либо осознается в искаженном виде, что препятствует реализации заложенного в природе человека стремления к самоактуализации. Чем больше несовпадение в сознании опыта «Идеального Я» с опытом «Реального Я», тем больше, по терминологии автора, неконгруэнтность личности и тем сильнее динамическое противостояние этих двух инстанций, что и является возможной причиной возникновения невротических симптомов.

Третье важнейшее положение, являющееся также принципиальным для понимания механизмов образования невротических симптомов, касается особенностей формирования оценочной позиции невротика. По мнению всех анализируемых авторов, оценочная позиция извязана ему, внедрена в его сознание извне подобно гипнотическому внушению. Это означает, что оценочная позиция невротика является инородным телом, чуждым для личности, и поэтому жизнь невротика оказывается как бы вдвойне несвободной. С одной стороны, направленность его жизни задается его общечеловеческой судьбой, с другой — направленность его индивидуальной жизни задается кем-то другим, тем, кто сумел навязать ту или иную оценочную позицию. В этом смысле индивидуальная жизнь невротика — это жизнь одержимого человека, он находится как бы в плену своей собственной оценочной позиции.

Противоречивость человеческого существования означает, что жизнь задана как проблема, а не как готовое решение этой проблемы, она объективно полностью не предопределена и лишь ставит человека перед необходимостью свободного выбора направленности собственной жизни. В природе самой жизни свободный выбор заложен как некая движущая сила, объективно необходимая для определения объективно неопределенной конфликтной ситуации, и этот выбор никем, кроме самого человека, не может быть сделан.

3. Фрейд специально отмечает эту способность личности невротика посредством разделения сознательной инстанции личности на «Я» и «Сверх-Я». При этом он описывает природу «Сверх-Я» как образования, внедренного в сознание невротика его социальным окружением, оказывающего детерминирующее влияние на «Я», где локализовано полевое и разумное начало личности. Тем самым «Я» находится в двойном подчинении: у «Сверх-Я» и у «Оно».

К. Роджерс разделяет сознательную инстанцию личности — «Идеальное Я», на две области. Одна область представляет собой оценочную позицию, внедренную в осознание человека его социальным окружением, которая никак не соотнесена с его «Реальным Я», отчуждена от его реальной личности. Другая область частично соотнесена с инстанцией «Реального Я», однако лишь в той мере, в которой реальная личность соответствует оценочной позиции «Идеального Я». Тем самым К. Роджерс также указывает на специфическую особенность невротической личности — ее детерминированность привнесенной извне оценочной позицией.

Понятие фаталистической оценочной позиции невротика, которое используется В. Франклом, само по себе содержит указание на отказ человека от свободного самоопределения в жизни и полную детерминированность его индивидуальной жизни внешними по отношению к его личности влияниями.

Идея конфликтности, дуализма онтогенеза личности позволяет рассмотреть сам феномен психологии развития личности с позиции идей спонтанной активности, обоснованной В. Н Куреком, что не только подчеркивает субъектность развивающейся личности, но и дает основание выдвинуть ИНТЕРСУБЪЕКТИВНОСТЬ как системообразующий фактор, определяющий уровень спонтанной активности личности в процессах ее развития.

Введение

в психологию развития феномена «интерсубъективность» позволяет определить индикаторы психологического измерения уровня возможностей личности быть субъектом своего развития.

Данная исследовательская идея формировалась в процессе проникновения, именно проникновения, в психологическую теорию развития личности Л. С. Выготского.

О концептуальных подходах к психологии развития Л. С. Выготского написано так много, что мы ограничимся тем, что отметим трактовку автора хода развития личности. Ход развития личности, по Выготскому, кратко может быть определен так: от социального к индивидуальному.

Аналитический взгляд на многообразие трудов Л. С. Выготского приводит к выводу: Л. С. Выготский заложил основы социогенетической ориентации исследования проблем психологии развития личности.

А. Г. Асмолов замечает: «Социогенетическая ориентация ставит во главу угла процессы социализации, научения в широком смысле слова, утверждая, что возрастные изменения зависят от сдвигов в общественном положении, системы социальных ролей, прав и обязанностей, короче — социальной деятельности индивида». Не оспаривая правоты суждений А. Г. Асмолова, интенсификация теоретических исследований в области психологии развития и психологии личности дает основание расширить понимание социогенетической ориентации.

Так, В. И. Слободчиков и Е. И. Исаев, представляя основные парадигмальные установки, к которым тяготеют представления психологов о сущности человеческой психики, предлагают весьма ценный для меня материал. Этот материал дает возможность представить несколько иную характеристику социогенетической ориентации в исследовании психологических основ интерактивной деформации развития личности. Но рассмотрим первоначально основные парадигмальные установки на материале, представленном В. И. Слободчиковым и Е. И. Исаевым в статье «Антропологический принцип в психологии развития («Вопросы психологии». — 1998. — № 6. — С. 16).

Категориальный строй парадигм развития в психологии.

Если исходить из предложенного категориального строя психологии развития, то социогенетическая ориентация в исследовании проблем психологии развития личности интегрирует парадигмальные установки социоморфизма, культуризма, гносеологизма и антропоцентризма. Это означает, что объект развития в социогенетически обусловленной ориентации исследования предстает одновременно в отношениях: «индивид — социокультурная структура»; «личность — канон культуры»; «субъект — объект познания» и «событийная общность».

Структура объекта развития, таким образом, характеризуется в контексте социальных функций и ролей; ценностных ориентацией и установок, когнитивных схем и паттернов и связей и отношений с другими. Она воплощена мной в процессе формирования психосоциальной модели личности как «Я-Системы». А условием развития в социогенетической ориентации становятся: социальный строй, нормативные структуры, тип культуры, традиции и ценности, познавательная потребность, природно-общественные и духовно-культурные условия.

Социогенетическая трактовка психологического механизма развития личности представляет ее как многоуровневый феномен, представленный интериоризацией, символизацией, интеракцией, идентификацией, рефлексией, трансформацией и сепарацией.

Базовым процессом развития становится двуединый процесс идентификации и отчуждения.

Детерминантой развития становится потребность в персонализации, а сам процесс развития личности обосновывается как персоногенез.

Результатом развития становится адаптивно-функционирующая личность. При этом адаптация рассматривается как качество социального функционирования личности в персоногенезе, условием которого является способность личности взять на себя ответственность за свою судьбу.

Несмотря на то, что предложенное мной понимание социогенетической ориентации в исследовании проблем развития личности по своей сути является интегративным — психосоциальным, я специально подчеркиваю то, что в его основание положен «Основной генетический закон культурного развития психики личности» Л. С. Выготского.

Несмотря на возросший в последние годы интерес к работам Л. С. Выготского, социогенетическая ориентация в исследования психологии личности разрабатываются небольшим кругом авторов. Большая часть теоретического материала, раскрывающего социогенез развивающейся личности, представляет психоаналитические исследования представителей социально-психологической ориентации в психоанализе. Их работы представляют великолепный синтез психологии и социологии, культурологии и антропологии, философии и этнологии, политологии и искусствоведения.

Работы отечественных ученых, за исключением К. А. Абульхановой-Славской, А. Г. Асмолова, Д. И. Фельдштейна, отличаются узкой психологически-персонологической ориентацией в анализе феномена психологии развития личности. Это и обусловливает наше обращение в большей части своего исследования к работам зарубежных авторов. Их социогенетическая ориентация в исследованиях психологии развития личности и междисциплинарный, интегративный подход разделяется мной и принят за основу в данном исследовании.

Социогенетическая ориентация в исследовании развития личности наиболее интересно, на мой взгляд, разработана в трудах Дж. Морено.

Дж. Морено, создавший культурологическую систему социогенетической трактовки личности — теорию ролей, — выдвинул оригинальную концепцию развития личности. Это, по своей сути, первая социогенетическая концепция развития личности, разработанная на стыке психоанализа, культурологии и социальной психологии.

В ней сущность самого развития он усматривает, во-первых, в формировании способности к межчеловеческим отношениям (социоэмоциональное развитие) и, во-вторых, в приобретении благодаря ролевому обучению опыта социального функционирования (ролевое развитие).

Во всех своих рассуждениях, касающихся вопросов психологии развития, Морено исходит из феномена спонтанности. «Он констатирует», — отмечает в своем исследовании ролевой теории личности Г. Лейтиц, — «что человек не просто «выброшен в бытие» как попало, а уже на эмбриональной стадии вступает в отношения с миром. Он изначально является действующим, то есть обладает поведением. В любой момент существования человека его интеракции связаны как минимум с одной ролью. Морено использует понятие «роль» во всех жизненных проявлениях. Он описывает роль как форму функционирования личности, которую принимает индивид в определенный момент, реагируя на определенную ситуацию, в которую вовлечены другие лица или объекты. В этом смыле теория ролей Дж. Морено может быть рассмотрена как культурологическая система психосоциального функционирования личности.

Психологическая трактовка феномена «социальная роль», к сожалению, весьма незначительно представлена в работах отечественных авторов.

Феномен «социальная роль» позволяет связать в единый гносеологический узел целый ряд принципов, характеризующих сущность социального функционирования личности.

Антропологический принцип психосоциального функционирования развивающейся личности раскрыт в работах голландского культуролога Й. Хезинги. Й. Хейзинги разработал антропологическую систему культуры — игровую теорию культуры. Интеграция антропологической системы Дж. Морено с антропологической системой культуры Й. Хейзинги дает возможность раскрыть новый подход к интерпретации психологических проблем развития личности. Это дает новый импульс зо в развитии социогенетической ориентации в исследовании психологии развития личности.

В дальнейшем мы рассматриваем развитие личности с позиции интеграции двух систем, раскрывающих природу психосоциального функционирования личности: теории ролей Морено и игровой теории культуры Й. Хейзинги. Однако сначала для этого следует указать наиболее важные стадии развития человека. Для этого воспользуемся фрагментом из книги Г. Лейтиц «Психодрама: теория и практика». Г. Лейтиц, исследуя классическую психодраму Дж. Морено, отмечает, что наиболее важными стадиями развития личности являются:

• • первая психическая вселенная, которая подразделяется на стадию переживания идентичности — бессознательной эмпатической интеракции ребенка с миром (матрица вселенской идентичности) — и на стадию переживания одного только вещно-реального мира (матрица вселенской реальности);
• • вторая психическая вселенная — это стадия расщепления переживания на переживание реальности (материальной) и на переживание мира представлений;
• • третья психическая вселенная добавляется как стадия осознанной эмпатической интеракции с миром или космосом, способствующей переживанию интеграции.

Различные формы человеческого переживания в перечисленных стадиях связаны с ролями. Осознание этого факта оказалось причиной того, что в своих антропологических рассуждениях и практической психои социотерапевтической работе Морено стал преимущественно заниматься игнорируемым поныне феноменом роли. Так появилась диалектика спонтанности и роли в учении Морено. Согласно Морено, «роль — это единица консервированного поведения». Это определение означает, что роли состоят из множества отдельных способов реагирования и поведения (реакций), обнаруживающих более или менее устойчивую организацию.

В отличие от театральной роли, фиксирующей неповторимую социокультурную или историческую роль и таким образом создающей жесткие «культурные консервы», пережитые человеком роли открыты для спонтанного и креативного действия. Ведь выученные или рефлекторно закрепленные реакции, то есть консервированное поведение, образуют основные элементы ролевого поведения, которые могут столь же бесконечно комбинироваться и варьироваться, сколько бывает в жизни различных ситуаций.

Ролевое развитие личности в антропологической системе Дж. Морено связано с идей спонтанности. Чтобы раскрыть сущность спонтанности для проявления в человеке личностной сущности, обратимся к фрагментам книги «Театр спонтанности» самого Дж. Морено:

«Спонтанность представляется нам наиболее глубинным филогенетическим фактором, который формирует человеческое поведение, наверняка более древним, нежели память, рассудок или сексуальность.

Она находится в эмбриональной стадии развития, но потенциальные возможности спонтанности поистине безграничны. Поскольку спонтанная энергия может регулироваться самим человеком, ее высвобождение можно сравнить с высвобождением ядерной энергии в физическом плане.

Существует множество определений личностного. Все мы, безусловно, осознаем, что биологический организм и личность — далеко не одно и то же, хотя едва ли нам удастся провести четкую границу между ними. Личностное — это плавильная печь для результатов жизненного опыта, поступающих сюда непрерывно и отовсюду. Одной из принадлежностей личностного является социальное, другой — сексуальное, затем следует биологическое, космическое и т. д., и все-таки личностное шире всего этого набора качеств. Еще сложнее задача определения локуса личностного. Мы сможем лишь выделить некоторые из направлений, по которым оно получает свое содержание, но где его локус, — это вопрос, на который нам едва ли удастся ответить. Моя гипотеза такова: локус личности — ее спонтанность".

Спонтанное само по себе — это производное от законов природы и «матрица» творческого. Едва ли можно назвать личностью человека, спонтанность которого равна нулю. С исчезновением спонтанности личность погибает. С ростом спонтанности развиваются личностные качества. Если возможности спонтанного безграничны, безграничен и потенциал личностного. Одно является функцией другого. Их соотношение может быть выражено количественно. Если спонтанность «может изменяться с помощью тестов», то личностное может быть измерено степенью спонтанности, которой обладает данный индивид, его коэффициентом спонтанности. Личностное подобно реке, оно проистекает из спонтанного, но есть много других источников, питающих его.

Трудно также согласиться с какой-либо из теорий структуры личностного. Я бы описал ее как набор ролей (частных и коллективных). Личностное простирается далеко за пределы биологического организма, одно из таких «запределий» — межличностные отношения. Межличностные отношения, актуализированные в интеракциях, рассматриваются большинством психологов как процесс взаимной интерпретации.

В социальном плане мы выделяем фактор «теле». Как пишет Г. Лейтиц, «теле — это определяющий направление, по которому идет экспансия личностного. Для понимания сущности феномена «теле» следует осознавать различие между проекцией и тем, что может быть названо «ретроекция». Проекцию обычно определяют как «навязывание другим своих представлений и допущение их объективности, хотя они и имеют субъективное происхождение», ретроекция — это стремление получить от окружающих (и это может быть отнесено ко всем сферам и источникам) их идей и ощущений либо для сопоставления со своими собственными (подтверждение), либо для умножения собственного могущества (экспансия).

Формирование личностного внутри индивидуального организма начинается в раннем возрасте. Этот феномен универсален и наблюдается в каждом индивиде. В некоторых людях невероятной степени развития достигает сила ретроекции. Мы называем их гениями и героями. Если гениальный человек знает, что нужно людям в этот исторический период, и желает помочь им, он способен добиться этого, используя ретроективную энергию своей личности, т. е. с помощью процессов «теле», а не посредством проективных процессов. Теле-процессы с невероятной легкостью ассимилируют опыт других, и не посредством выкачивания чьих-либо идей, но благодаря тому, что эти другие сами склонны раскрывать свои чувства навстречу «теле». Теле-процессы позволяют рассматривать чужой опыт как подобный или идентичный их собственному и интегрировать его внутри данной личности; таким образом, «теле» предоставляет возможность раздвигать границы личностного до невероятных пределов. Когда «теле» утрачивает свою силу, личностные порывы утихают и личность увядает.

Раскрывая феноменологию спонтанности как основу развития личности (подчеркнем, креативной личности), Дж. Морено при анализе условий развития указывает на необходимость достижения спонтанного состояния. Вот как определяет сущность спонтанного состояния сам Дж. Морено, описывая аналитическое различие между драматическим и спонтанным актером. Поясним. Понятием «драматический актер» Дж. Морено в аналитическом исследовании различий между театром и жизнью обозначает профессионально владеющего техникой спонтанной самопрезентации актера-профессионала, а под понятием «спонтанный актер» подразумевается креативная личность — креатив, для которой спонтанность является условием ее развития. Сделав это пояснение, мы можем перейти к раскрытию понимания спонтанного состояния у Дж. Морено.

Спонтанное состояние — это определенное психологическое явление. Термин «аффект» не совсем точно передает его сущность, поскольку это состояние возникает не только из страха, возбуждения, злости или ненависти, но и из таких комплексов, как вежливость, грубость, легкомыслие, высокомерие, расчетливость, которые являются достаточно эффективными в качестве отправных состояний для спонтанного актера в его реакции на внешние ситуации, или из таких условий, как личные недостатки или алкогольное опьянение.

Кроме того, это состояние не возникает автоматически; оно не дано человеку изначально. Оно может быть вызвано лишь волевым усилием и не иначе, как по собственной воле. Оно не возникает, однако, блазз годаря сознательным волевым усилиям, сознание, скорее, выступает тут в качестве заградительного барьера, но лишь благодаря внутреннему устремлению к свободе, которое, в сущности, есть не что иное, как проявление раскрепощенной спонтанности. Термины «эмоции» или «условия» не дают полного представления о такого рода «состояниях». Поскольку такое состояние выступает зачастую не только в качестве мотива некоторого внутреннего процесса, но формирует также и какие-то социальные, внешние отношения, т. е. организует корреляцию данного «состояния» с «состоянием» другой креативной личности.

Спонтанное состояние часто характеризуется двумя потоками эмоций, в процессе восхождения к спонтанности акт поступательного движения встречает внутреннее противодействие, инерционный или противодействующий поток сталкивается с основным потоком спонтанности. Истоки такого противодействия коренятся в самой личности. Этому состоянию противостоит внутренняя боязнь человека увидеть отраженное в спонтанном акте личностного «Я». Рассудочное в нашем сознании ведет к появлению образов, которые в свою очередь стремятся заблокировать эмоции, их вызывающие. В процессе восхождения к спонтанному состоянию сознание актера словно распадается и существует одновременно в ипостаси спонтанного актера и внутреннего контрагента (противодействующего участника). Такое разделение имеет огромную значимость в психокоррекционной процедуре, но оно же выступает и в качестве динамического основания психосоциального развития личности.

Мы же подчеркнем, что такое разделение определяет природу интрапсихических конфликтов личности и ее невротизации. Этот психологический механизм будет нами описан несколько позже. Сейчас же вернемся к анализу феномена спонтанности как основного условия развития личности.

Г. Лейтиц пишет: «На человеческом уровне она имеет такое же важное значение для развития ребенка, как и для формирования индивидуальных условий жизни в дальнейшем или для изменения общественных отношений. Морено дает следующее определение: конструктивная спонтанность — это адекватная реакция на новые условия или новая реакция на старые условия. Однако сама по себе спонтанность еще не способствует творческому процессу. Без смысловых связей и связей с действительностью она нередко оказывает такое же деструктивное действие, что и спонтанный недифференцированный рост клеток раковой опухоли, который не подчиняется упорядочивающим принципам формирования организма. Соответственно столь же деструктивно спонтанность может отражаться на психическом, социальном и — о чем свидетельствуют экологические проблемы нашего времени — на экономическом уровне, если не учитываются ее последствия для других живых существ. Примером деструктивной спонтанности служат некоторые душевнобольные, зачастую располагающие высокой степенью спонтанности, но способные дать ей выход только в нерелевантных деструктивных вспышках агрессии или ином некреативном поведении. Также и детям ввиду отсутствия у них достаточных когнитивных способностей для установления значимых связей с действительностью, как правило, не удается креативно использовать свою высокую спонтанность.

Если человек подавляет свою спонтанность, на собственном опыте изведав ее деструктивный потенциал, то это будет грозить ему оскудением и застоем всей его жизни и личности. Следовательно, целью мореновской психотерапии не является ни простое высвобождение спонтанности, ни ее подавление. Ее цель скорее состоит в том, чтобы высвободить человеческую спонтанность и вместе с тем разумно интегрировать ее в целостную структуру жизнедеятельности человека. Блокированная спонтанность, как считает Морено, вызывает неврозы креативности, то есть приводит к пассивности; такой человек, несмотря на высокий интеллект и особые способности, которыми он может обладать, не способен ни проявить, ни задействовать их. Высвобождение и одновременная интеграция спонтанности являются предпосылкой креативности. На человеческом уровне она выражается в творческой деятельности и, как правило, в этом случае человеку не удается креативно использовать свою высокую спонтанность".

В представленном фрагменте своей фундаментальной работы, посвященной исследованию психодрамы Дж. Морено, Г. Лейтиц высказывает продуктивную мысль: спонтанность является выражением сознания личности в ее отношениях и интерактивности с другими и социокультурной средой.

Я специально ее подчеркиваю здесь, чтобы потом при определении нормы и патологии развития личности еще раз к этой мысли вернуться. А сейчас считаю необходимым вернуться к идее самого Дж. Морено о том, что спонтанное состояние достигается волевым усилием. Эту мысль Дж. Морено развил в своем педагогическом творчестве К. С. Станиславский. Он создал художественно-антропологическую систему «жизни человеческого духа» в «предлагаемых обстоятельствах роли».

Эта система широко известна под именем своего основателя. Она в какой-то мере интерпретирует антропологическую систему Й. Хейзинги и очень хорошо согласуется с культурологической системой — теорией ролей Дж. Морено. В работах Дж. Морено при анализе процесса ролевого развития прямо не указывается на необходимость социокогнитивного (отражающего уровень социальной компетентности и уровень развития сознания личности) и психотехнического развития личности (характеризующего способность человека реализовать свои отношения во взаимодействии с другими людьми), но указывается на то, что способом реализации спонтанности является действие.

Действие — это механизм психологической самореализации спонтанности креативной личности (или креатива).

И вот здесь у большинства исследователей творческого наследия Дж. Морено возникает соблазн провести аналогию с теорий деятельности А. Н. Леонтьева. Б. И. Хасан в предисловии к красноярскому изданию книги Дж. Морено «Театр спонтанности», справедливо называя и автора, и разработанную им психологическую технологию конструктором конфликтов, вместе с этим допускает, на мой взгляд, методологическую ошибку, говоря о том, что аналитическое исследование театра осуществляется Дж. Морено в терминах психологии деятельности. Эта ошибка переносится автором в ряд его работ. В чем суть методологической ошибки Б. И. Хасана? Психоаналитическое исследование театра, осуществленное Дж. Морено, нельзя сравнивать с психологической теорией деятельности А. Н. Леонтьева.

Во всех трудах А. Н. Леонтьева психоэнергетическим источником деятельности является потребность. А в работах Дж. Морено и всех его последователей источником действий является конфликт как следствие блокированной спонтанности. А. Н. Леонтьев указывает на сознательный компонент деятельностной активности. Дж. Морено подчеркивает через концентрацию внимания на идеи спонтанности бессознательную природу действенной активности. Для подтверждения такого различия можно привести в качестве примера работы двух отечественных психологов — М. И. Лисиной, исследующей проблемы онтогенеза общения, и В. Н. Колесникова, описавшего на базе идеи спонтанности системный подход как основу понимания развития личности.

М. И. Лисина, описавшая общение как деятельность, отмечает: «Проанализировать любой вид деятельности — значит указать, в чем состоит ее предмет, выяснить побуждающие потребности и мотивы». Далее М. И. Лисина подчеркивает: «Толкование общения как деятельности выдвигает для исследователя на передний план содержательную сторону и ставит в центр внимания анализ его потребностно-мотивационных аспектов».

Я неслучайно привел здесь фрагменты из широко известной работы М. И. Лисиной «Проблемы онтогенеза общения». Она первая, а затем уже создатель генетической социальной психологии Я. Л. Коломинский, сохраняя интеракционистские ориентации, стали рассматривать общение как деятельность с позиции научной школы Леонтьева. Весь анализ общения как деятельности, проведенный М. И. Лисиной, подчеркивает сознательную природу деятельности общения. В этом и есть методологическая строгость концепции М. И. Лисиной.

Совершенно в ином аспекте предстает работа В. Н. Колесникова. Раскрывая системный подход и выдвигая идею спонтанной активности, автор исходит из концепции бессознательного и выводит три принципа причинности:

• • принцип активности;
• • принцип саморазвития;
• • принцип иерархичности.

Активность определяется В. Н. Колесниковым не как просто самодвижение, а именно как самоорганизация, понимаемая как стремление от менее организованного состояния к более организованному. Автор подчеркивает: «Активность — это новый тип спонтанного движения — движения в состояниях».

Бессознательное характеризуется автором не как пассивный склад информации, которая ассоциативным способом выдергивается потоком мысли и попадает в сознание, а как активный будущий океан, каждый элемент которого спонтанно стремится из состояния «сна» в состояние «бодрствования», из глубин «бессознательного» на поверхность сознания.

Идея спонтанной активности реализуется В. Н. Колесниковым в системной концепции индивидуальности. Суть ее в том, что спонтанная активность в контексте концепции «бессознательного» обеспечивает индивидуальное развитие личности (субъективной индивидуальности) благодаря реализации трех взаимосвязанных принципов:

• принцип активности — приоритет «внутреннего» над «внешним».

Понять человека — значит понять глубинные Силы, которые в неявном виде из «бессознательного» обуславливают его душевную жизнь и поступки (3. Фрейд, А. Адлер, К. Юнг, Д. Андреев, В. Франкл);

• принцип саморазвития — приоритет «будущего» над «прошлым».

Понять человека — значит понять не только его прошлое (почему?),.

действующее из бессознательного, главное — понять его «будущее» (для чего?), которое также скрыто в бессознательном;

• принцип иерархичности — приоритет «мета системного» над «субсистемным».

Понять человека — значит понять не только его индивидуальные глубинные Силы (Существа), действующие из бессознательного, главное — понять, какие надиндивидуальные глубинные Силы (мета существа) из бессознательногообусловливают его душевную жизнь и поступки.

Идея спонтанной активности, реализованная В. Н. Колесниковым в контексте концепции бессознательного, раскрывает пути формирования методологии исследования ненормативного развития личности.

В. Н. Колесников предложил для этого весьма оригинальную образную схему интрапсихической динамики трактовки двух сфер душевного мира человека: «видимой» — сцены и «невидимой» — подвала. Интрапсихическую динамику развивающейся личности обеспечивает «ядро» душевного мира.

Понять «ядро» душевного мира конкретной личности — это значит понять динамику и вектор ее проявления в развитии. Следуя психоаналитической традиции, я пришел к выводу, что «ядро» душевной жизни определяет интрапсихический конфликт между инстинктами и ценностными ориентациями. Интрапсихический конфликт определяет характер спонтанности, дает ей энергетическое обеспечение.

В противовес деструктивной оценки интрапсихического конфликта, которая преобладает в психоаналитических и психиатрических исследованиях, я основываюсь на конструктивной роли интрапсихического конфликта в развитии личности. Для меня он индуктор спонтанности.

Карен Хорни в книге «Наши внутренние конфликты» дает подзаголовок — «Конструктивная теория невроза». Согласно этой теории, интрапсихические конфликты составляют неотъемлемую часть душевной жизни. Интенсивность проявления таких конфликтов в характере человека и, согласно теории К. Хорни, определяется состоянием культуры, которая служит условием для развивающейся личности. В обстоятельной монографии «Невротическая личность нашего времени» К. Хорни впервые высказывает идею о том, что невроз является своего рода платой человека за свое культурное развитие. Но и здесь же мы находим идеи дифференциации интрапсихического и интерпсихического конфликта. Несмотря на то, что интерпсихические конфликты порождаются в интерактивном взаимодействии личности и ее окружения, их источник необходимо искать в принципе, а точнее, если следовать терминологии К. Хорни, в базальной установке на разрешение интрапсихического конфликта.

Интрапсихический конфликт формируется в момент разрыва биологической связи матери и ребенка — в момент рождения. Его психологическим фундаментом является тревога. Тревога, вызванная ощущением (заметим, ощущением, а не осознанием) собственной незащищенности. Именно эта тревога служит первым психоэнергетическим импульсом развития личности, определяет фундамент в формировании характера личности — ее базальные социально-психологические ориентации. К. Хорни определяет их как:

• • установка к людям (или, следуя юнгианской терминологии, экстровертнвная ориентация развития личности);
• • установка от людей (или интровертная ориентация развития личности);
• • установка против людей (или агрессивно-манипулятивная ориентация развития личности).

Доминирование той или иной установки определяется конкретным характером социокультурной среды как основного условия развития личности. Но наличие их одновременно и предопределяет второй уровень интрапсихического конфликта, о котором чаще всего и пишет К. Хорни. Его осознание в процессе культурного созревания личности приводит, по мнению К. А. Абульхановой, к формированию трех основных структур сознания, отражающих отношение человека:

• к себе;

• • к другим;
• • ожидание отношения других к себе (атрибутивная проекция).

Исследования К. А. Абульхановой и её сотрудников по лаборатории психологии личности Института психологии РАН позволяют сделать вывод о том, что дефицит сознания, выражающийся в несформированности его структуры, отражающей ожидание отношения к себе, не только усиливает интрапсихический конфликт, но и блокирует проявления спонтанности как детерминанты развития личности. Блокировка спонтанности формирует, согласно К. Хорни, невротические наклонности личности. А они, в свою очередь, определяют структуру формирующегося характера развивающейся личности.

Идея К. А. Абульхановой о дефиците сознания дает теоретическую посылку к определению сущности психологии дефицитной патологии развития личности. Она определяется нами как развитие в условиях неполных (дефицитных) структур сознания и механизмов психической регуляции взаимоотношений личности и ее социокультурного окружения. Носителем дефицитных структур сознания являются воспитывающие/формирующие личности. Дефицитность структур их сознания создает дефект интерактивных систем развития личности.

Источником дефицитной патологии развития личности являются дефекты интерактивных систем (условий развития), а последствия определяются дефектами культурного развития и, прежде всего, механизмами проявления личности.

Дефицитная патология развития личности — ДПР исследует психологические механизмы развития личности с интерактивным дефектом. Интерактивный дефект развития личности, который проявляется в своеобразии системной организации ее Я-системы и детерминирует патогенный характер социального функционирования личности.

Основным психологическим механизмом, в котором наиболее ярко проявляется интерактивный дефект развития личности, является социальная роль.

Польские психологи Г. и Ч. Чаповы понимают роль как фактическое личностное образование, привносящее регулирующий эффект в специфическую ситуацию, в которую вовлечены другие лица.

Как указывается в «Философском словаре», изданном в 1966 г., охарактеризовать личность можно только через «ее основные роли, в исполнении которых проявляется её индивидуальность. Определение объективной структуры личности как совокупности всех ее ролей подчеркивает зависимость личности от других индивидов и социального целого».

Роль как социально-психологическое функциональное формирование данной личности с определенной символистической репрезентацией трактует в своих исследованиях ролевой психотерапии А. Л. Гройсман. Я больше принимаю трактовку роли как модели поведения личности. Роль имеет свою психологическую структуру и ей свойственна определенная психологическая технология присвоения личностью.

Роль не только присваивается личностью, формируя её социальнофункциональную структуру, но и интерпретируется ею. Именно в интерпретации и проявляется индивидуальность личности. Интерпретация личностью роли определяется характером личности.

Характер личности представляет собой сложноорганизованную систему. Эта система включает ряд существенных компонентов, в том числе индивидуальный стиль поведения, психологические механизмы эмоционально-волевой регуляции, систему диспозиционной регуляции. Для психологической теории ДПР принципиальным является дифференциация понятий «личность» и «характер».

ЛИЧНОСТЬ и ХАРАКТЕР — в литературе можно найти всевозможные варианты соотнесения этих понятий:

• • характер и личность практически отождествляются — эти термины употребляются синонимично;
• • характер включается в личность и рассматривается как ее подструктура;
• • личность понимается как специфическая часть характера;
• • характер и личность рассматриваются как «пересекающиеся» образования.

Избежать смешения этих понятий можно, если придерживаться более узкого их толкования. Кратко выражая суть различий между личностью и характером, можно сказать, что черты характера выражают то, как действует индивид, а черты личности — то, ради чего он действует. Очевидно, что способы поведения и направленность личности относительно независимы: применением одних и тех же способов можно добиваться разных целей и, наоборот, устремляться к одной цели разными способами.

Есть очень важная задача: проследить, почему и как определенные свойства характера способствуют формированию определенных свойств личности. Проблема влияния характера на формирование личности имеет не только важное теоретическое значение, но также исключительно важное значение для практики воспитания и самовоспитания, ибо прямо подводит к вопросам о методах воспитания детей с учетом их характеров, о способах профилактики и разрешения напряжений, создаваемых различными характерами в межличностных отношениях, о природе и путях разрешения некоторых внутренних проблем личности и пр.

Проявления характера гораздо более непосредственны, чем личности: проявляя характер, субъект скорее побуждается тем, что ему «естественно», что «хочется» или «не хочется»; действуя как личность, он скорее руководствуется тем, что «должно» и «что следует делать».

С развитием личности он начинает жить более нормативно — не только в смысле общей направленности, но и в смысле способов поведения. Это можно выразить общей формулой: личность в своем развитии «снимает» характер.

Имеется попытка разработки положения о снятии характера личностью. Согласно Лазурскому, выделяются три уровня зрелости взрослой личности: низший, средний и высший.

Для характеристики личностей каждого уровня используются различные понятийные средства, суть различий которых состоит в том, что при переходе от низшего уровня к высшему акцент перемещается с эндопсихики на экзопсихику: если нижний уровень классифицируется по признаку того, как живут и действуют субъекты, то высший — по видам ведущей деятельности, — по тому, ради чего они живут.

Для меня наибольший интерес представляет динамическая концепция характера, представленная Э. Фроммом. Вот некоторые ее фрагменты:

«Черты характера считались и считаются в среде бихевиористскиориентированных психологов синонимами свойств поведения. С этой точки зрения характер определяется как „модель поведения, характерная для данного индивида“ в то время как другие авторы, подобно В. Мак-Дугаллу, Р.-Г. Гордону и Э. Кречмеру, придавали особое значение волевому и динамичному элементам черт характера».

Фрейд развил не только первую, но также и наиболее последовательную и глубокую теорию характера как системы влечений, обусловливающих поведение, но не тождественных ему. Чтобы понять ценность фрейдистской динамической концепции характера, будет полезно сравнить поведенческие свойства с чертами характера. Поведенческие свойства описываются в поступках, что доступно наблюдению третьего лица. Однако, если мы исследуем мотивацию и особенно бессознательную мотивацию таких поведенческих свойств, мы обнаружим, что за поведенческим свойством кроются многочисленные и совершенно различные черты характера.

У Фрейда концепция бессознательной мотивации тесно связана с его теорией волевой природы черт характера. Он признал то, что великие романисты и драматурги знали всегда: изучение характера, как показал это Бальзак, имеет дело с «силами, мотивирующими человека»; как личность действует, чувствует и мыслит — это в большой степени обусловлено особенностями ее характера, а не просто является результатом рациональных ответов на реальные ситуации; «судьба человека — это его характер». Фрейд признал динамичность черт характера и то, что склад характера человека представляет особую форму, служащую проводником жизненной энергии.

Фрейд пытался объяснить эту динамическую природу свойств характера, комбинируя свою характерологию со своей теорией либидо. В согласии с материалистическим мышлением того типа, какой преобладал в естественных науках в конце XIX в., когда энергия природных и психических явлений считалась субстанциальной, а не порождаемой в процессе взаимодействий, Фрейд считал сексуальное влечение источником энергии характера. Привлекая множество сложных и блестящих доводов, он объяснял различные черты характера как «сублимации» или «реактивные образования» в ответ на различные формы сексуального влечения. Он истолковал динамическую природу черт характера как действие их либидозного источника.

Анализируя динамическую концепцию характера, выдвинутую 3. Фрейдом, Э. Фромм приводит весьма интересное высказывание, именно оно сподвигло меня к поиску взаимозависимости между развитием личности, взаимодействием и характером и социальной ролью. Эта ориентация базируется на работах, отражающих прогресс психоаналитической теории.

Прогресс психоаналитической теории наряду с прогрессом естественных и социальных наук привел к новой концепции, основанной не на идее изначально обособленного индивида, а на идее взаимоотношений человека с другими людьми, с природой, с самим собой. Была высказана мысль, что именно взаимоотношения направляют и регулируют проявление энергии в страстных влечениях человека. Г.-С. Салливан — один из первых, кто высказал такую точку зрения, определил психоанализ как «изучение межличностных отношений».

Главное отличие предложенной Э. Фромом теории от теории Фрейда состоит в том, что фундаментальная основа характера видится ему не в различного типа либидозной организации, а в специфического вида отношениях личности с миром. Специфику формирования этих отношений Э. Фромм объясняет следующим образом: «В процессе жизни человек вступает в отношения с миром:

• • посредством овладения вещами и их ассимиляцией;
• • посредством отношений с людьми (и с самим собой).

Первое Э. Фромм называет процессом ассимиляции, второе — процессом социализации. Обе формы отношений «открыты», а не инстинктивно заданы, как у животного. Человек может овладевать вещами, получая или беря их из внешних источников или производя их посредством своих усилий. Но он должен овладевать ими и каким-то образом ассимилировать их, чтобы удовлетворить свои потребности. К тому же человек не может жить один, без связи с другими людьми. Он должен объединяться с другими для защиты, для труда, для сексуального удовлетворения, для игры, для воспитания потомства, для передачи знаний и материальной собственности. Но кроме того, он по необходимости связан с другими, как один из них, как часть некоей группы. Полная обособленность непереносима и несовместима с нормальным психическим состоянием. И опять же человек может вступать в отношения с другими людьми по-разному: он может любить или ненавидеть, он может соперничать или сотрудничать; он может построить социальную систему, основанную на равенстве или авторитете, на свободе или насилии, но он должен так или иначе вступать в отношения, и форма этих отношений зависит от его характера.

Ориентации, посредством которых индивид вступает в отношения с миром, определяют суть его характера; характер можно определить как форму (относительно перманентную), служащую проводником человеческой энергии в процессе ассимиляции и социализации. Это проведение психической энергии выполняет очень важную биологическую функцию. Поскольку действия человека не обусловлены врожденными инстинктами, жизнь была бы в опасности, если б человеку приходилось обдумывать каждое действие, каждый шаг. Но многие действия должны совершаться намного быстрее, чем позволяет процесс сознательного обдумывания. Более того, если бы все поведение строилось на обдуманных решениях, в поступках было бы намного больше противоречий, чем допустимо при надлежащем функционировании. Согласно бихевиоризму, человек научается реагировать полуавтоматически, развивая навыки действия и мышления, которые можно понимать аналогично условным рефлексам. Хотя эта точка зрения в известной мере верна, она не учитывает, что большинство характерных для человека и устойчивых к изменениям глубинных навыков и мнений обусловлены складом характера; через них выражена особая форма, которая является проводником энергии при данном складе характера. Систему характера у человека можно считать заместителем системы инстинктов у животного. Раз энергия проводится определенным способом, в поступке непосредственно выражается характер. Некий характер может быть нежелателен с этической точки зрения, но он, по крайней мере, позволяет человеку действовать вполне последовательно и освобождаться от бремени принятия всякий раз новых и обдуманных решений. Человек может устроить свою жизнь сообразно своему характеру и таким образом достичь определенного уровня соответствия между внутренней и внешней ситуациями. Более того, характер выполняет также функцию отбора идей и ценностей. Так как большинству людей кажется, что идеи независимы от их эмоций и желаний и являются результатом логической дедукции, им представляется, что их жизненную позицию подтверждают их идеи и оценки, в то время как на самом деле последние являются таким же результатом характера, как и поступки. Такое подтверждение, в свою очередь, способствует закреплению сложившегося склада характера, так как позволяет ему казаться правильным и благоразумным.

Это не единственная функция характера — позволять индивиду действовать последовательно и «разумно»; характер также дает основу для приспособления индивида к обществу.

С позиции нашей теории это приспособление понимается как адаптация. Адаптация рассматривается нами как активная форма взаимодействия личности и ее жизненной ситуации. Характер выполняет роль психологического механизма, обеспечивающего направленность адаптации личности. Феномен «направленности» как компонент характера обстоятельно рассматривается в трудах А. Ф. Лазурского.

Однако меня больше всего в данный момент интересует не функционально-адаптивная роль характера, а психологические закономерности его формирования. И здесь мы снова обращаемся к Э. Фромму:

«Характер ребенка — это слепок с характера родителей, он развивается в ответ на их характер. Родители и их методы воспитания ребенка в свою очередь зависят от социальной структуры их культуры.

Обычная семья — это «психический посредник» общества, и, приспосабливаясь к своей семье, ребенок обретает характер, позднее делающий его приспособленным к задачам, предстоящим ему в социальной жизни. Он обретает такой характер, какой заставляет его хотеть делать то, что он должен делать, и суть его та же, что и у большинства членов данного социального класса или культуры".

Э. Фромм, рассматривая динамическую концепцию характера, указывает на существование двух его типов: индивидуального и социального. Вот как Э. Фромм определяет сущность понятия «социальный характер» и как он дифференцирует его с понятием «индивидуальный характер»: «Тот факт, что большинство членов некоего социального класса или культуры обладают сходством значимых элементов характера и что можно говорить о „социальном характере“, репрезентирующем суть склада характера, общую большинству членов данной культуры, указывает на степень участия в формировании характера социальных и культурных моделей. Но от социального характера мы должны отличить индивидуальный, благодаря которому внутри одной и той же культуры одна личность отличается от другой. Эти отличия отчасти обусловлены особенностями личностей родителей, а также психическими и материальными особенностями, свойственными социальной среде, в которой растет ребенок. Но они также обусловлены особенностями конституции каждого индивида, в частности, особенностями темперамента».

Формирование характера, по Э. Фромму, определяется не только социокультурной ситуацией развития личности, но и конституциональными особенностями формирующейся личности.

Формирование индивидуального характера определяется столкновением экзистенциальных переживаний, индивидуальных переживаний и тех, что обусловлены культурой, с темпераментом и физической конституцией индивида. Для двух людей среда никогда не бывает одной и той же, ибо особенности конституции заставляют их более или менее различно воспринимать одну и ту же среду. Лишь навыки действия и мышления, развившиеся в результате приспособления индивида к культурным моделям и неукорененные в характере личности, легко изменяются под воздействием новых социальных моделей.

Новыми социальными моделями для развивающейся личности являются те интерактивные системы, в которые она включается в процессе своего развития. Влияние интерактивной системы образования на формирование характера личности учащегося рассмотрено мной в работе «Психология неадаптивного развития личности», а своеобразие формирования характера личности в условиях взаимодействия с социокультурной средой общества представлено в работе «Психология отклоняющегося развития личности». Во всех этих работах развитие личности понимается как динамическое развитие ее характера в интерактивных системах. Именно динамическое развитие. При этом характер определяется нами как целостная регулятивная система, обеспечивающая социальное функционирование личности согласно психокультурному эталону. Психокультурный эталон определяется системой норм, которые господствуют в данном обществе. Он, психокультурный эталон задает приемлемые рамки проявления спонтанности и задает направление идентификации личности.

В определении сущности понятия «характер» я больше всего ориентируюсь на позицию В. Н. Мясищева, который рассматривает характер как выражение системы отношений личности. В таком понимании характер является ядром личности, в котором интегрируются когнитивное развитие, определяющее степень социальной компетентности личности; социоэмоциональное развитие, представляющее уровень психотехнической готовности личности к социальному функционированию и ролевое развитие, характеризующее готовность личности использовать психосоциальные механизмы социального функционирования.

Социальное функционирование для личности выполняет две основных функции: функцию самоактуализации и функцию развития. В процессе социального функционирования личность входит в самые различные интерактивные системы. Взаимодействие в этих системах и служит источником ее развития.

Вот здесь мы подходим к необходимости сформулировать наше понимание феномена «развитие личности». Оно разработано в рамках социогенетической ориентации в исследовании психологии развития и психологического интеракционизма как методологического основания нашего исследования.

Развитие личности — это динамический процесс развития самосознания личности и освоения культурных форм социального функционирования — социальных ролей; формирование социальной компетентности, дающей возможность управления взаимоотношениями между людьми; развитие системы регуляторов социальноролевого поведения — диспозиций как основного элемента структуры характера личности.

Психологическими механизмами развития личности, обеспечивающими ее культурацию и социализацию (что является двумя компонентами процесса развития с позиции социогенетического подхода), являются: идентификация, сепарация, трансформация, интериоризация, интерпретация, самоактуализация.

Условием развития личности является спонтанность. Развитие может осуществляться как нормативное, т. е. соответствующие психокультурному эталону, на основе конструктивной ориентации стратегий социального функционирования. В результате такого развития формируется личность креативного типа — креатив. Креатив способен к социальному функционированию на уровне спонтанной импровизации. Это означает, что его жизнь носит творчески-конструктивный характер.

В противоположность нормативному развитию личности существует ненормативное. В его результате формируется личность с деструктивной ориентацией и деструктивными формами поведения. Эта личность определена нами как аддиктив. Феноменология аддиктива впервые в психологической литературе обстоятельно представлена Ц. П. Короленко и Т. А. Донских. Мной она дополнена в ряде моих работ на основе исследований проблем психологии развития личности в кризисных условиях социокультурной трансформации российского общества.

Аддиктив как результат дефицитной патологии развития личности первоначально проходит стадию интерактивной деформации развития личности на уровне ненормативного развития личности, которое формируется вследствие дефектов семейной интерактивной системы. В результате дефектов образовательной интерактивной системы формируется дезадаптанат. Дефекты социокультурной интерактивной системы формируют девианта. Но есть определенная часть личностей, и это выявлено в процессе нашего исследования интерактивных систем социальных институтов разного уровня. По этическим соображениям я не могу их назвать. Так вот в этих интерактивных системах развиваются личности, которых я называю социопатами.

Моя трактовка социопатии отличается от принятой в психиатрии, где весьма часто психопата и социопата отождествляют.

Социопат как феномен дефицитной патологии развития личности представляет собой человека, в основе жизненной ориентации которого заложен принцип «быть, как все» и не проявлять свою индивидуальность. Э. Фроммом такое явление определено как патология нормальности. Я считаю, что в основе социопатии лежит патологический принцип аддиктивного (зависимого) функционирования личности.

Патология функционирования ориентированна на постоянное избегание конфликтов, конформизм и самоподавление. Патологическое развитие личности — это тема отдельной работы. И она будет осуществлена в рамках исследовательской темы «Психология интерактивного развития личности: норма и патология».

Несмотря на то, что понятие «патология» довольно часто употребляется в психологических и психопатологических работах, его дататочно четкой и полной характеристики в контексте рассматриваемого нами вопроса найти не удалось. Поэтому, используя трактовку понятия «патология» как характеристики болезненных явлений, уточним наше понимание этого феномена.

В контексте патопсихопедагогики точнее было бы использовать термин «патогенез», а не «патология».

В. М. Блейхер и И. В. Крук, авторы «Толкового психиатрического словаря, определяют сущность термина «патогенез» в двух значениях: первое — характеризует патогенез как учение об общих принципах, закономерностях развития, течения и исхода заболевания (изучение присущих заболеваниям патогенетических механизмов); второе — определяет патогенез как механизм развития какого-либо болезненного процесса.

В психологической литературе, особенно справочной, понятие «патогенез» чаще всего используется как синоним понятия «патология» с добовлением «психо-». Причем, если приставка «психо-» добавлена перед понятием «патология», то и образуется термин «психопатология», и тогда речь идет о медицинской дисциплине — психиатрии. Если же в результате интеграции «психо-» и «патология» образуется термин «патопсихология», то речь идет о психологической дисциплине — психологии аномального развития или, как ее чаще всего назыывают в современой учебной литературе, — специальной психологии.

Наше понимание патологии ближе к трактовке «патогенез». Патология в нашей трактовке — это учение о закономерностях патогенетического развития личности в условиях неблагоприятной коммуникативной ситуации.

Неблагоприятная коммуникативная ситуация развития личности характеризуется нами как ситуация дефицита условий развития, определяемых сущностной природой человека. Понятие «дефицит» характеризуется в словарях инстранных слов как недостаток, нехватка.

В определении сущности разрабатываемой нами психологической теории развития термин «дефицит» взят как определяющий. Учитывая, что в психопатологической литературе в характеристике психических заболеваний он используется весьма свободно, мы считаем необходимым пояснить, о каких дефицитах идет речь в разрабатываемой нами теории.

Следуя логике аналитических социальных психологов, и, прежде всего, позициям аналитического исследования источников патогенеза, отраженным в работах Г. Салливана и Э. Фромма, в оценке патогенеза развития личности будем исходить из понятий ситуации развития и динамического источника развития. Динамический источник развития рассмотрен нами как интрапсихический конфликт, разрешение которого спонтанно направляет личность в сферу интерпсихического взаимодействия.

В морфологическом анализе ситуации развития личности мы исходим из разработанного Л. С. Выготским и рядом отечественных педагогических психологов понятия «социальная ситуация развития» и предложенного мной понятия «коммуникативная ситуация развития». Учитывая, тот факт, что в своих методологических позициях Л. С. Выготский исходил из социокультурного детерминизма в оценке закономерностей развития личности, интегрировать морфологию социальной ситуации развития с морфологией коммуникативной ситуации развития представляется возможным. Но первоначально детализируем морфологические характеристики социальной ситуации развития в традициях Л. С. Выготского и его последователей.

Социальная ситуация развития, специфическая для каждого возраста, определяет строго закономерно весь образ жизни личности, или его социальное функционирование. С точки зрения развития среда становится для личности совершенно иной с той минуты, когда она интегрировалась с ней и решила все свои интерактивные проблемы.

Личность есть часть социальной ситуации. Отношение личности к среде и среды к личности передается через ее переживания и интеракции. Существенна не сама по себе ситуация, а то, как личность ее переживает. Переживания ситуаций своего развития как овладение своеобразным психологическим механизмом реализации блокированной спонтанности требует детального анализа. И он будет осуществлен в контексте проблем интерактивного развития личности. Сейчас же акцентируем внимание на сущности понятия «ситуация развития» как одного из определяющих условий.

А. Ф. Бурлачук и Е. Ю. Коржова опубликовали монографию «Психология жизненных ситуаций». В ней представлена развернутая психологическая трактовка понятия «ситуация».

Ситуация рассматривается как совокупность элементов среды либо как фрагмент среды на определенном этапе жизнедеятельности индивида. Такое определение ситуации наиболее распространено. Его придерживаются Л. Магнуссон, А. Фарнхейм и М. Аргайл, Л. Фергюссон, В. Мишель, Г.-В. Балл и другие ученые. Согласно такому пониманию, структура ситуации включает в себя действующих лиц, осуществляемую ими деятельность, ее временные и пространственные аспекты.

Согласно несколько иной позиции, использование понятия «ситуация» в психологическом тезаурусе возможно только в случае понимания ее не как совокупности элементов объективной действительности, а в качестве результата активного взаимодействия личности и среды. При таком понимании ситуации выделяются объективные и субъективные ситуации по преобладающей роли внешних обстоятельств или личности. Ситуация определяется как система субъективных и объективных элементов, объединяющихся в деятельности субъекта. Объективные элементы охарактеризованы при описании предыдущего подхода к определению ситуации. К субъективным элементам относятся межличностные отношения, социально-психологический климат, групповые нормы, ценности, стереотипы сознания.

Л. Николов указывает на несколько характерных различий в понятиях ситуации и среды. Так, понятие ситуации не совпадает с видами среды, являющейся сложным образованием, — с географической, социальной, макрои микросредой и т. п. Во-вторых, среда внесубъектна, а ситуация всегда субъективна (это всегда «чья-то» ситуация). Кроме того, среда характеризуется устойчивостью и длительностью, стабильностью, а ситуация всегда кратковременна. Объективные и субъективные ситуации анализируются также К. Стеббинсом, который под объективной ситуацией понимает актуальное физическое и социальное окружение, а под субъективной — любой компонент субъективной ситуации, воспринимаемой человеком и поэтому получающей то или иное значение.

Значению и определению ситуации много внимания уделяет также Т. Шибутани, показавший, что определение ситуации происходит посредством придания значения объективной ситуации. Тем самым она становится субъективной. Поведение человека обусловлено не столько внешним окружением, сколько его интерпретацией этого окружения. Исследования, проводимые под руководством Д. Магнуссона, руководствуются положением, согласно которому влияние ситуации опосредуется так называемыми «воспринимающе-когнитивными системами индивида». В отечественной психологии с таким пониманием ситуации перекликаются исследования, оперирующие понятием личностного смысла, введенного А. Н. Леонтьевым и понимаемого как оценка жизненного значения для субъекта объективных обстоятельств и его действий в них, а также со сторонниками теории установки (Д. Н. Узнадзе, Ш. А. Надирашвили), согласно которой реакция индивида, помимо стимула, обусловливается установкой как целостным психическим состоянием индивида, формирующимся у субъекта под воздействием действительности. В. Н. Мясищев в концепции отношений личности предложил понятие значимой ситуации, подчеркнув при этом уязвимость личности к определенным факторам среды. В одном из недавних отечественных исследований В. Н. Воронина, В. Н. Князева предпочтение также отдается второму подходу, а ситуация описывается как когнитивный конструкт личности, который отражает часть объективной реальности, существующей в пространстве и времени и характеризующейся тем или иным социальным контекстом. По поводу существования ситуации в сознании индивида выделяются два момента: формирование и развитие конструкта ситуации; функционирование конструкта, отражающего ситуацию в качестве элемента целостной системы, представляющей картину мира. В связи с этим описываются уровни психологической репрезентации ситуации в зависимости от степени полноты существования в целостной картине мира. Отмечается, что ситуация задает контекст восприятия человека, внося упорядоченность в общую картину социального мира.

Выделяется несколько подходов к анализу, различные подходы ситуаций. Прежде всего, следует различать структурный и содержательный аспекты анализа ситуаций. Так, например, структурные аспекты выделяет А. Первин, определяющий ситуацию как некий гештальт, характеризующийся сочетанием четырех компонентов — действующих лиц, осуществляемой ими деятельности, а также ее временем и местом. Дж. Форгас же делает акцент на содержательном аспекте анализа, а именно на когнитивной репрезентации имеющих место социальных интеракций. Другая классификация подходов к анализу ситуаций, предложенная Д. Магнуссоном, может включать в себя следующие аспекты:

• 1) анализ особенностей восприятия ситуаций;
• 2) анализ мотивационной стороны;
• 3) анализ реакций на ситуацию.

Таким образом, становится ясно, что в работах, опирающихся на понятия «субъективной ситуации», «интерпретации ситуации», «субъективности ситуации», а также в какой-то мере «ситуации как когнитивных конструктов», «установки», «значимой ситуации», «личностного смысла» подразумевается именно перцептивный аспект ситуаций, если последние понимать как элементы среды. Таким образом, снимается кажущееся противоречие между двумя основными подходами к определению понятия «ситуация».

Проблема различного понимания термина «ситуация» может получить свое разрешение также при анализе проблемы личностно-ситуационного взаимодействия.

Поэтому, рассматривая понятие ситуации, невозможно обойти вопрос о соотношении личностных и ситуационных переменных — вопрос о преимущественной детерминации поведения человека личностными или ситуационными факторами. На предмет этого вопроса изучали преимущественно обычных, «средних» испытуемых. В настоящее время психологи склонны придерживаться модели личностноситуационного взаимодействия. Эта интерактивная позиция нуждается в эмпирическом обосновании, так как высказываемые суждения во многом почерпнуты из статистических данных, недостаточно глубоко проанализированных с точки зрения психологического смысла корреляций. В наиболее общем виде эта позиция представлена Н. Эндлером и Д. Магнуссоном.

• 1. Поведение является функцией непрерывного процесса взаимодействия личности и ситуации.
• 2. Личность в этом интерактивном процессе выступает в качестве активного, целенаправленно действующего субъекта.
• 3. Существенными личностными детерминантами поведения являются когнитивные и мотивационные особенности.
• 4. Существенными ситуационными детерминантами поведения являются психологические значения ситуации.

Один из путей решения проблемы предлагают Д. Кларк и Р. Хойл на основе «теории автоматов». Согласно их позиции, задачу следует переформулировать и объяснять поведение не в рамках ситуационных и психологических факторов, а в рамках ситуационно-поведенческих связей на основе психологических процессов. Приняв такую точку зрения, можно утверждать, что поведение варьирует от ситуации к ситуации, причем способ варьирования различен для разных людей. Оба процесса самостоятельны и представляют собой явления различного порядка.

Понятие ситуации в психологической интерпретации, представленной выше, определяется в дефицитной патологии развития личности как одно из базовых. Но мы подчеркиваем, что речь идет о коммуникативной ситуации развития. А это значит, что при исследовании детерминант дефицтарности развития личности основное внимание сосредотачивается на всем том, что связано с взаимодействием развивающейся и развивающей личности.

В процессе моей исследовательской деятельности, которая была осуществлена в Институте психологии личности, выявлено два источника формирования дефицитной патологии развития личности: социогенетический, связанный с психологическими дефектами социогенеза личности, и психогенетический, когда психологические дефекты развития личности формируются вследствие пережитой личностью психологической травмы. Это и обусловило разработку мной двух концепций дефицитной патологии развития личности: социогенетической концепции дефицитной патологии развития личности и психогенетической концепции дефицитной патологии развития личности.

Исследование психологических механизмов аддиктивного поведения подростков, которое я провожу в настоящее время в городе Новосибирске, все больше убеждает меня в существовании психокультурных дефектов интерактивных систем как источника дефицитной патологии развития. В последнее время психокультурные дефекты развития личности я дифференцирую на психотехнические дефекты и функционально-ролевые дефекты. Такая дифференциация необходима для диагностики и психологической коррекции в рамках разработанной мной «Технологии ролевой психологической коррекции дефектов общения личности».

Подводя итог психологического анализа феномена дефицитной патологии развития личности, хочу предложить его рабочее определение.

Дефицитная патология развития личности как теоретическая дисциплина в рамках психологии развития раскрывает психологические механизмы формирования дефицитов развития личности и их последствия для онтогенеза личности в целом.

Дефициты развития личности определяют патологию (страдание) ее социального функционирования, которое может носить характер ненормативного, неадаптивного, отклоняющегося или патологического. Дефициты развития личности предопределяют патологию социальных интерактивных систем и общества в целом. Наличие у личности дефицитов развития определяет ее психокультурную дефективность.

Психокультурная дефективность личности проявляется на уровне формирования ее характера и диагностируется через оценки развития интерсубъективности личности. Критические ситуации жизнедеятельности личности актуализируют психологические механизмы трансформации характера. И если характер личности в основании своего формирования имел дефициты развития, то неизбежно происходит деформация характера, что определяет уровень индивидуальной интерпретации личностью необходимых для ее жизни социальных ролей.

Индивидуальный стиль самоактуализации личности в социальных ролях и является объектом диагностики с целью выявления дефицитной патологии развития личности.

Социальная роль в психологической теории личности рассматривается:

• • как способ психологической организации личности в соответствии с задачами социального функционирования в конкретных социокультурных ситуациях;
• • как способ интеграции мотивационных, волевых, когнитивных, аффективных и поведенческих механизмов регуляции;
• • как способ интеграции «Я-концепции» и диспозиционной системы регуляции социального поведения личности;
• • как способ актуализации характера личности.

Социальная роль для психологической теории дефицитной патологии развития личности — это динамическое воплощение объективной структуры личности.

Психодиагностическим индикатором динамического воплощения объективной структуры личности является ИНТЕРСУБЪЕКТИВНОСТЬ личности.

В нашей трактовке компонентов интерсубъективности как качественной характеристики личности подчеркивается роль сознательности как фактора, определяющего её онтологический статус в качестве субъекта развития — развития, которое осуществляется в процессе социального функционирования.

Поэтому целесообразно рассматривать в качестве основного именно функциональный аспект личности, выделяя иерархию уровней ее функционирования. Эти уровни описаны Е. Р. Калитеевской через различные «логики» поведения, различные принципы детерминации жизни личности и характеризуются различными механизмами регуляции личностью ее отношений с миром.

Первый — уровень психофизиологической регуляции, т. е. непосредственных побуждений. На этом уровне личность функционирует в реактивной логике удовлетворения потребностей.

Второй — уровень социоадаптивной регуляции, детерминации личности требованиям конкретной ситуации и конкретного социума.

Третий — уровень смысловой регуляции, детерминации личности ее отношениями с миром как целым, развернутыми во временной перспективе далеко за пределами текущего момента и конкретной ситуации. Здесь работает смысловая логика жизненной необходимости, если следовать логике Д. А. Леонтьева.

Четвертый — экзистенциальный уровень, или уровень самодетерминации личности, ответственный за производство и изменение смысловых ориентаций и управление своей смысловой регуляцией. Это уровень жизнетворчества через осуществление автономного личностного выбора на основе интеграции свободы и ответственности и обретения ценностных ориентиров. Только выходя на этот уровень, человек оказывается способным перестраивать свои отношения с миром, выступая субъектом изменений своей жизни.

Таким образом, понимая личность как процесс ролевой самопрезентации, можно представить ее как систему регуляции отношений человека с собой и с миром, как саморегулирующуюся систему, чувствительную к внешним влияниям, но способную к самодетерминации. Именно способность личности к самодетерминации должна быть основным критерием ее психического и духовного здоровья.

Психическое здоровье — это зрелость, сохранность и активность механизмов личностной саморегуляции, мера способности человека трансцендировать свою биологическую, социальную и смысловую детерминированость, выступая активным и автономным субъектом своей жизни в изменяющемся мире.

Психическое здоровье выступает в нашем подходе как результирующий индикатор интерсубъективности личности и как результат ее адаптивного развития в интерактивных системах психокультурного образования.

Дефицит развития, снижающий активность психологических механизмов личностной саморегуляции, блокирующий ее спонтанность и индивидуализацию социальных ролей, делающий невозможным самодетерминацию социального функционирования и определяет сущность психологической теории дефицитной патологии развития личности.

Данная патология развития дает обществу особую группу людей, для которых фактором риска становится любая критическая ситуация их жизнедеятельности. Ценой этого риска часто становится патология судьбы конкретного человека. Это патология, в которой интегрирешались процессы психопатогенеза и социопатогенеза личности. Что и обусловило наше рассмотрение проблемного поля психологической теории дефицитной патологии развития личности в единстве двух концепций: социогенетической и психогенетической.

Но прежде чем представить характеристики основных концепций ДПР, необходимо осуществить дифференциацию ДПР с дефицитным типом развития в дефектологии (дефектологическая концепция), с дефицитным типом развития личности в психиатрии (психопатологическая концепция) и дефицитом психических функций в теории отношений как одной из теорий психоанализа (психоаналитическая концепция). Подчеркну, что моя концепция дефицитной патологии развития личности является психологической и ее основанием является интерактивный дефект развития. Дефект, который формируется вследствие дефицитов условий развития.

В своей работе «Психологическая феноменология патологии личности: феноменологическое введение в психологическую теорию дефицитной патологии развития личности» я осуществил дифференциацию дефектологической, психопатологической, психоаналитической концепций с предлагаемой мной психологической. Аналитическое исследование социогенетической и психогенетической концепций ДПР дополняет эту дифференциацию.