История России с древнейших времен до наших дней

Содержание учебного комплекса по курсу «Отечественная история»

Материалы к теме 1 «История как наука»

Материалы к теме 2 «Этногенез восточных славян»

Базовый учебник «История России с древнейших времен до наших дней»

Хронологическая таблица

Тема 1. История как наука

Проблематика

1. Понятие истории

2. Объект истории

3. Исторический факт

4. Предмет исторической науки: Подходы в истории

5. Периодизация истории Отечества

6. Функции истории Отечества

7. Особенности истории России

Древние греки называли историю «наставницей жизни» — magistra vitae, а историка — «передатчиком времени».

«Historia vero testis temporum, lux veritatis, vita memoriae, magistra vitae, nuntia vitustatis, qua voci alea nisi immortalitati commendatur ?" — «История свидетель времени, свет истины, жизнь памяти, учительница жизни, вестница старины — в чем, как не в речи оратора, находит бессмертие ?" — Цицерон.

В новое время отношение к истории изменилось. Гегель считал, что «единственное, чему мы можем научиться у истории, — это тому, что она никого и ничему не учит». А русский историк В. О. Ключевский уточнил: «История… ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков».

Философ М. Рожанский: «История — шанс человека продолжить жизнь после своей физической смерти, продолжить духовное существование через смысл истории, внося вклад в достижение этого смысла».

Француз Жюль Мишле назвал историю воскрешением.

На первой странице «Истории государства Российского» Карамзин писал: «История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего.

Правители, Законодатели действуют по указаниям Истории и смотрят на ее листы, как мореплаватели на чертежи морей. Мудрость человеческая имеет нужду в опытах, а жизнь кратковременна. Должно знать, как искони мятежные страсти волновали гражданское общество и какими способами благотворная страсть ума обуздывала их бурное стремление, чтобы учредить порядок, согласить выгоды людей и даровать им возможное на земле счастие".

Считается, что история как отрасль знания возникла около 2 500 лет назад. В первой половине V в. до н.э. греческий мыслитель Геродот написал свое сочинение «История», посвященное греко-персидским войнам (500—449 гг. до н.э.). Другой греческий историк Фукидид (вторая половина V в.) в течение двадцати лет занимался сбором материала для своего исторического труда «Истории» в 8 книгах, рассказывающего об истории Пелопоннесской войны 431— 404 гг. (изложение доведено до осени 411 г.).

Термин «История» многозначен, что определяется его происхождением. Первоначальное значение слова «история» (от греческого histor — лицо, разбирающее юридические споры) может быть передано широким понятием «исследования», «разыскания».

Однако историю греки относили к сфере искусств. Покровительницей истории стала одна из муз древнегреческой мифологии — Клио, которая изображалась молодою женщиной с одухотворенным лицом и свитком папируса или пергаментом в руках.

В целом, древнегреческие авторы под историей понимали художественный рассказ о достопамятных событиях и лицах. Задача историка состояла в том, чтобы передать слушателям и читателям вместе с эстетическим наслаждением и ряд нравственных назиданий. Те же цели преследовало и искусство.

При таком взгляде на историю, как на художественный рассказ о прошлом, древние историки держались и соответствующих приемов изложения. В своем повествовании они стремились к правде и точности, но строгой объективной мерки истины у них не существовало. У глубоко правдивого Геродота, например, много басен (о Египте, о Скифах и т. под.); в одних он верит, потому что не знает пределов естественного, другие же, и не веря в них, заносит в свой рассказ, потому что они прельщают его своим художественным интересом. Мало этого, античный историк, верный своим художественным задачам, считал возможным украшать повествование сознательным вымыслом. Фукидид, в правдивости которого мы не сомневаемся, влагает в уста своих героев речи, сочиненные им самим, но он считает себя правым в силу того, что верно передает в измышленной форме действительные намерения и мысли исторических лиц.

Таким образом, стремление к точности и правде в истории было до некоторой степени ограничиваемо стремлением к художественности и занимательности. Несмотря на это, стремление к точному знанию уже в древности требует от историка прагматизма.

Так в труде Геродота точные описания, деловые справки, фактические сообщения о событиях чередуются с новеллистическими и даже сказочными событиями. Геродот вырабатывает свой стиль повествования, в котором фактичность сочетается с художественностью; события объясняются иногда предопределением, велением судеб.

Своей главной задачей Фукидид ставит «отыскание истины», а методы, которыми он это делает, дают основание считать его предшественником современной исторической науки. В отличие от Геродота, Фукидид придаёт большое значение критической проверке сообщений, обращает особое внимание на причины и поводы событий. Рационализм Фукидида исключает непосредственное вмешательство божественных сил в исторические события, хотя он не отвергает существования богов или божественного начала. В целом его изложение отличается высокой степенью объективности.

Функция истории античными авторами видится в том в том, что «уроки, почерпнутые из истории, наиболее верно ведут к просвещению и подготовляют к занятию общественными делами» (Полибий (около 200 — около 120 до н. э.), древнегреческий историк. Автор «Истории», охватывающей историю Греции, Македонии, Малой Азии, Рима и других стран от 220 до 146 до н. э.; из 40 книг сохранились полностью первые 5, остальные — во фрагментах.).

Итак, до нового времени история определяется, как художественно-прагматический рассказ о достопамятных событиях и лицах.

С развитием западноевропейской философской мысли (XVII-XVIII в.) стали слагаться новые определения исторической науки. Стремясь объяснить сущность и смысл жизни человечества, мыслители обращались к изучению истории или с целью найти в ней решение своей задачи, или же с целью подтвердить историческими данными свои отвлеченные построения. Сообразно с различными философскими системами, так или иначе определялись цели и смысл самой истории. Вот некоторые из подобных определений: Боссюэ (1627−1704) и Лоран (1810−1887) понимали историю, как изображение тех мировых событий, в которых с особенною яркостью выражались пути Провидения, руководящего человеческою жизнью в своих целях. Итальянец Вико (1668−1744) задачею истории, как науки, считал изображение тех одинаковых состояний, которые суждено переживать всем народам. Известный философ Гегель (1770−1831) в истории видел изображение того процесса, которым «абсолютный дух» достигал своего самопознания (Гегель всю мировую жизнь объяснял, как развитие этого «абсолютного духа»). Не будет ошибкою сказать, что все эти философии требуют от истории в сущности одного и того же: история должна изображать не все факты прошлой жизни человечества, а лишь основные, обнаруживающие ее общий смысл.

Этот взгляд был шагом вперед в развитии исторической мысли, — простой рассказ о былом вообще, или случайный набор фактов различного времени и места для доказательства назидательной мысли не удовлетворял более. Появилось стремление к объединению изложения руководящей идеей, систематизированию исторического материала. Однако философскую историю справедливо упрекают в том, что она руководящие идеи исторического изложения брала вне истории и систематизировала факты произвольно. От этого история не становилась самостоятельной наукой, а обращалась в прислужницу философии.

Наукою история стала только в начале XIX века, когда из Германии, в противовес французскому рационализму, развился идеализм: в противовес французскому космополитизму, распространились идеи национализма, деятельно изучалась национальная старина и стало господствовать убеждение, что жизнь человеческих обществ совершается закономерно, в таком порядке естественной последовательности, который не может быть нарушен и изменен ни случайностями, ни усилиями отдельных лиц. С этой точки зрения главный интерес в истории стало представлять изучение не случайных внешних явлений и не деятельности выдающихся личностей, а изучение общественного быта на разных ступенях его развития. История стала пониматься как наука о законах исторической жизни человеческих обществ.

Это определение различно формулировали историки и мыслители. Знаменитый Гизо (1787−1874), например, понимал историю, как учение о мировой и национальной цивилизации (понимая цивилизацию в смысле развития гражданского общежития). Философ Шеллинг (1775−1854) считал национальную историю средством познания «национального духа». Отсюда выросло распространенное определение истории, как пути к народному самосознанию.

История есть наука, изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места, и главной целью ее признается систематическое изображение развития и изменений жизни отдельных исторических обществ и всего человечества (русский историк С.Ф. Платонов).

Объект и предмет истории

Прошлое? Но какая польза от науки, обращенной в прошлое, уводящей в прошлое, напоминающей о прошлом, имеющей предметом своего изучения прошлое человеческого общества?

Так П. Валерии ее не принимал полностью как «самого опасного продукта» интеллектуальной деятельности ученых, А Вольтер признавал неизбежными спутниками истории искажения истины и неправды (Вольтер, как известно, делил всех историков на тех, кто лжет, тех, кто ошибается, и тех, кто просто ничего не знает). Для Рене Декарта главное следствие увлечения прошлым состояло в растущем невежестве относительно настоящего. Гегель, создатель одной из величайших систем философии истории, оставался сторонником мнения о бесплодности исторического знания как знания о единичных, уникальных, неповторимых и преходящих событиях прошлого: единственное, чему мы можем научиться у истории, — это тому, что она никого и ничему не учит. Руссо с большой опаской размышлял о влиянии истории на формирование личности ребенка. В ней больше примеров дурного, чем доброго; картины прошлого, заведомо искаженные, навязывают знания и убивают самостоятельность интеллектуального поиска. В чем-то созвучная с этими рассуждениями мысль Ницше (счастлив только ребенок, и именно потому, что он не способен понимать значения слова «было») обретает глобальные масштабы: «…существует такая степень бессонницы, постоянного пережевывания жвачки, такая степень развития исторического чувства, которая влечет за собой громадный ущерб для всего живого и в конце концов приводит его к гибели, будет ли то отдельный человек, или народ, или культура».

Тупик! Что же делать? Почему же все университеты мира считают немыслимой без истории подготовку квалифицированного специалиста?

Определение истории как науки о прошлом кажется очевидным, но сегодня оно единодушно отвергается. «Сама мысль, что прошлое как таковое способно быть объектом науки, абсурдна» (М. Блок), «отождествление истории с прошлым недопустимо» (У. Люси). Прошлое охватывает слишком широкий массив явлений, событий и процессов, чтобы быть объектом изучения одной науки. Ясно, что прошлое, взятое во всех его проявлениях, не является предметом только исторического исследования, как не является оно объектом только философского, социологического или геологического изучения.

Объектом исторической науки может считаться лишь человеческое общество во всем многообразии его прошлого, в его развитии и изменении. Общество, ибо история, наряду с социологией, философией, этикой, культурологией, принадлежит к числу социальных наук, наук об обществе. Общество прошлого, ибо история исследует социальную реальность, переставшую или перестающую быть настоящим. Общество во всем многообразии его прошлого, ибо история ищет не только, а может быть, и не столько повторения, типичности в прошедших эпохах и событиях, но — уникальности, единичности, неповторимости. Человеческое общество, ибо история есть наука о человеке, исследующая прошлое общества как процесс, творимый людьми, проявление и результат человеческой деятельности, человеческой субъективности. Общество прошлого в его развитии и изменении,

Автор «Словаря русского языка» Сергей Иванович Ожегов определил историю как 1) действительность в ее развитии и движении; 2) науку о развитии общества и природы. Таков Объект исторической науки. Интересно, что объект науки и сама наука обозначаются единым термином. Его многозначность с очевидностью проявляется и здесь. Прошлое человеческого общества называют историей, но историей именуют и науку, это прошлое изучающую.

Специфика исторической науки. Историк лишен возможности наблюдать объект изучения непосредственно. Прошлое общества отделено от него временем, оно не дано ему в полном объеме, в богатстве реальной, многообразной социальной жизни. Оно всегда доходит до него в искаженном виде, разница лишь в степени и причинах искажения.

Историческое событие

Было время, когда история утверждала себя как наука, обладающая специфическими предметом и процедурой познания, и вопросы об истинности исторических фактов историкам даже не приходили в голову. «В ту пору историки питали ребяческое и благоговейное почтение к „фактам“. Они жили наивным и трогательным убеждением, что ученый — это человек, который, приложив глаз к окуляру микроскопа, тут же обнаруживает целую россыпь фактов. Фактов, дарованных ему снисходительным провидением. Фактов, созданных специально для него, фактов, которые ему осталось лишь зарегистрировать» (Л. Февр).

Считалось, что выдержавшие испытания источники дают определенную сумму фактов, которые отражают историческую реальность прошлого. Задача историка поэтому сводилась к добросовестному изложению добытых фактов, сообщению их читателю в полном, точном виде, свободном от субъективности интерпретаций и оценок. «Постановка проблем и выработка гипотез была… равносильна предательству — пользовавшийся такими методами историк словно бы вводил в священный град объективности троянского коня субъективности» (Л. Февр).

Историей «ножниц и клея» назвал этот подход один из самых ярких, горячих и бескомпромиссных его критиков — английский историк и философ Робин Коллингвуд. Вера в то, что объективная истина составляется из фактов, данных в источниках, прошедших процедуры строгого и пристрастного анализа на достоверность, представлялась ему ребяческой. Пассивному следованию имеющейся информации Р. Коллингвуд противопоставлял активную мыслительную деятельность исследователя, его интуицию. Историк реконструирует прошлое на основе не столько установления последовательности событий, сколько проникновения в то, что стоит за ними, — в сознание исторических деятелей.

Книга Р. Коллингвуда «Идея истории», написанная в 1943 г. и вышедшая из печати лишь в 1961 г., опиралась на традицию, сформировавшуюся в конце XIX в. Если немецкий философ В. Дильтей, подчеркнув активность исследовательской процедуры в истории, определял исторический факт как факт сознания историка, факт сознания познающего субъекта, то итальянец Б. Кроче придавал важное значение еще одному обстоятельству. Историк, изучающий прошлое, существует в настоящем. Прошлое познается, исходя из настоящего, и оживает только в настоящем: «Вся история есть современная история, история современности», и лишь в этом смысле она является научной. «Историческая наука, гордящаяся, что она основывается на фактах… живет в детском мире иллюзий. Историк хорошо знает, что смысл прошлого следует искать не в хартиях, остатках прошлого. Его источник — в собственной личности историка» (Б. Кроче). Или, говоря словами другого итальянского историка Э. Сестана, «факт, событие не являются реальностью сами по себе. Факт, о котором ни один человеческий мозг не имеет представления, не является совершившимся».

Ответ следует искать и в особой природе исторического факта.

Исторические факты — это объективно существующие факты действительности, находящиеся в определенных пространственно-временных рамках: события, процессы, явления как таковые. Содержание их не зависит от толкования. Есть вещи, о которых мы никогда не узнаем. Что чувствовал «третий слева в пятом ряду» французского каре в Ватерлоо, когда его командир отвергал предложение о капитуляции? Почему бездействовал Робеспьер накануне роковых для него событий 9 термидора? Кем был Лжедмитрий II?

«Разведчики прошлого — люди не вполне свободные. Их тиран — прошлое. Оно запрещает им узнавать о нем что-либо, кроме того, что оно само им открывает» (М. Блок). Исторические факты доступны историку только в качестве фактов, отраженных в источниках. Они сообщают информацию о событиях, всегда, впрочем, неточную и неполную. Тем не менее историк знает об обстоятельствах взятия Бастилии, казни Карла I Стюарта, убийства Александра II, экономического кризиса 1825 г. в Англии.

Анализ, сопоставление, преобразование этой информации приводят к тому, что рождается научный исторический факт. Он отражает реальность прошлого, реконструирует факты прошлого на основе почерпнутой из источников информации, осмысленной, преображенной его сознанием.

Структура исторического факта может быть представлена следующим образом:

Исторический факт как реальность прошлого как факт, событие

Исторический факт как реальность прошлого, отраженная в источниках как фиксация события

Исторический факт как результат научной интерпретации реальности прошлого, отраженной в источниках как научный исторический факт, как знание

Одни источники представляют собой часть отошедшей в прошлое реальности, ее реликты (орудия труда, монеты, археологические памятники, культовые здания, грамоты, хартии, соглашения и т. п.). Другие сообщают о прошлом, описывая, оценивая, изображая его (летописи, хроники, художественные произведения, воспоминания, дневники, наставления и пр.). Первые принято называть остатками, дающими непосредственную информацию об исторических событиях, вторые — преданиями, сообщающими о них опосредованно, сквозь призму сознания повествователя.

Любой источник является продуктом социальной деятельности людей. Любой источник субъективен, ибо отражает прошлое в форме личных, субъективных образов. Но вместе с тем он представляет собой форму отражения объективного мира, эпох, стран и народов в их реальном историческом бытии. В этом смысле исторические источники могут рассматриваться как основа познания исторической действительности, дающая возможность реконструировать события и явления социальной жизни прошлого (казусы по история отечественного государства и права — бить закупа нельзя).

«Всегда вначале — пытливый дух» (М. Блок): изучение любого исторического источника представляет собой сложную научную задачу, предполагающую не пассивное следование за ним, но активное и пристрастное «вторжение», «вживание» в его структуру, смысл, специфику формы, содержание, язык, стиль.

Чтобы извлечь нужную информацию из источника историку приходится соблюдать ряд условий и правил, приспосабливаться к обстоятельствам, от него не зависящим. А) Нужно определить подлинность источников, находящихся в распоряжении историка. Б) понять их. В) истолковать, объяснить.

Алгоритм получения исторического знания

В предельных утверждениях подобное понимание было сформулировано М. П. Погодиным в «Исторических афоризмах» — книге, изданной в 1836 г., за пять лет до рождения В. О. Ключевского: «труднейшая задача Историку: он сам должен ловить все звуки, (летописи, Нестора, Григории Турские), отличить фальшивые от верных (Историческая Критика, — Шлецеры, Круги), незначительные от важных, сложить в одну кучу (Истории, собрания деяний, — Роллени); разобрать сии кучи по родам истории (частные Истории Религии, торговли, — Герены); провидеть, что в сей куче и кучах должна быть система, какой-нибудь порядок, гармония, (Шлецеры, Гердеры, Шиллеры); доказать это положительно a priori, (Шеллинги), делать опыты, как найти сию систему (Асты, Штуцманы), наконец найти ее и прочесть Историю так, как глухой Бетховен читает партитуры».

Подлинность. Часто извлеченные из источника сведения неточны, ошибочны, ложны. Иногда причины искажения информации очевидны — достаточно, например, задуматься о том, в какой мере был осведомлен автор об описываемых им событиях или какие личные интересы преследовал, участвуя в них.

Начать с того, что отдельные свидетельства, имеющие для науки огромное значение, вообще не сохранились.

Теперь становится возможным дать более полное и точное определение исторических источников. Таковыми можно считать «все, отражающее развитие человеческого общества и являющееся основой для научного его познания, т. е. все созданное в процессе человеческой деятельности и несущее информацию о многообразных сторонах общественной жизни» (И.Д. Ковальченко, С. В. Воронкова, А.В. Муравьев).

Понимание.

Язык исторической науки чрезвычайно специфичен. В отличие от естественно-математических дисциплин она не имеет строго упорядоченной и определенной терминологии, исключающей многозначность, двусмысленность, неясность понятийного аппарата.

1. Понимание текста (источника) С известной долей условности можно выделить три «ключа», питающие язык современной истории. Во-первых, это термины и понятия письменных (преимущественно) источников. Любой источник дает множество частных понятий, обязывающих историка установить их смысл, сферу применения и границы использования. Вот, например, краткий перечень терминов, употребленных всего в нескольких главах «Салической правды», записи обычного права салических франков начала VI в.: рейпус, вилла, тунгин, центенарий, малюс, аффатомия, рахинбург, аллод, граф, саце-барон, королевский сотрапезник, трибутарий, посессор…

2. Понимание историками друг друга и их читателями Во-вторых, это термины и понятия, вырабатываемые в историографии для упорядочения, систематизации разнородного эмпирического материала. Широта обобщения может быть различной: от, скажем, понятий сословного представительства, абсолютизма, ранней тирании, принципата, промышленного переворота до категорий средневековья, феодализма, цивилизации.

2. Понимание другими специалистами-обществоведами — это понятия и категории, на высоком уровне абстракции формируемые иными социальногуманитарными науками: социологией, философией, антропологией, культурологией. Историк широко пользуется этими понятиями (государство, общество, культура, политика, классы, социальная стратификация, социальная мобильность), как правило, наполняя их конкретным содержанием и несколько снижая степень абстрактности, им свойственную.

Все исторические источники можно разделить на 6 групп:

1. Наиболее многочисленная группа источников — это письменные источники (эпиграфические памятники, т. е. древние надписи на камне, металле, керамике, и проч.; граффити — тексты, нацарапанные от руки на стенах зданий, посуде; берестяные грамоты, рукописи на папирусе, пергаменте и бумаге, печатные материалы и др.).

2. Вещественные памятники (орудия труда, ремесленные изделия, предметы домашнего обихода, посуда, одежда, украшения, монеты, оружие, остатки жилищ, архитектурные сооружения и т. д.).

3. Этнографические памятники — сохраняющиеся до настоящего времени остатки, пережитки древнего быта различных народов.

4. Фольклорные материалы — памятники устного народного творчества, т. е. предания, песни, сказки, пословицы, поговорки, анекдоты и т. д.)

5. Лингвистические памятники — географические названия, личные имена и т. д.

6 Кинофотодокументы.

Все вещественные источники принято называть артефактами.

Подходы (модели исторического развития народов и человечества) Последний этап работы — истолкование. Истолкование может быть многомерна. «Заприте десять историков в комнате (или в камере), дайте им один и тот же набор источников, и они обязательно придут к десяти различным выводам» (М. Гилдерхус). Почему?

Здесь нужно говорить о предмете истории. Он неоднозначен, потому что, если объект — это то, что существует независимо от нас и науки, то предмет создается наукой — это какой-то аспект, грань объекта.

«Истина заключается в том, что история — штука куда более сложная, чем обычно думают» (У. Уолш). О многих трудностях, встающих на пути исторического познания, уже сказано. О многих, но не о всех. И не о главных. Установлены источники. Оценена их достоверность. Уяснены факты. Преодолены терминологические барьеры. И что же? «Поля истории усеяны грудами камней, кое-как отесанных. Камни эти ждут толкового архитектора» (Л. Февр). Основные проблемы впереди, проблемы понимания исторического процесса, выявления связей между событиями и фактами, их объяснения и истолкования.

Мало проинтерпретировать факты, необходимо выстроить из них некую последовательность, которая отражала бы прошлую действительность. Впервые вопрос о наличии в историческом процессе объективной закономерности в истории философской мысли поставил Гегель. Он нарисовал объективно-историческую картину исторического процесса, где реализуется содержание Мирового Духа. В дальнейшем было предпринято множество попыток объяснить историю.

Историография XX в. по духу — если не по букве — концептуальна. В основе разграничения ее направлений и школ — фундаментальные различия, различия исходных принципов понимания и объяснения исторического процесса.

Ключевский писал: «Содержанием истории как отдельной науки, специальной отрасли научного знания служит исторический процесс, т. е. ход, условия и успехи человеческого общежития или жизнь человечества в её развитии и результатах».

Сегодня в мировой исторической литературе встречаются самые разнообразные определения предмета истории, вплоть до диаметрально противоположных (насчитывают до 30 дефиниций предмета истории). Это связано с определением предмета, то есть что из всего многообразия событий и фактов должен сделать историк центром внимания. А отсюда и складывается образ исторического процесса, картина нашего ретроспективного существования.

Экономически детерминированная история:

1. Формационная теория исторического процесса Важнейшим постулатом марксистской методологии истории может быть признана идея, согласно которой экономические потребности людей независимо от их воли и желания в конечном счете определяют тенденции социального развития, что экономика детерминирует социально-исторический процесс.

Результаты титанического труда К. Маркса и Ф. Энгельса по изучению и критическому анализу всемирно-исторического опыта позволили выделить совершенно новое для историографии и социальной философии понятие, понятие «формация». Учение об общественно-экономической формации дало ключ к пониманию единства исторического процесса, что выражено прежде всего в последовательной смене общественно-экономических формаций друг другом, когда каждая последующая формация зарождается в недрах предыдущей. Единство проявляется и в том, что все общественные организмы, имеющие своей основой данный способ производства, воспроизводят и все другие типичные черты соответствующей общественно-экономической формации. Но конкретно-исторические условия существования общественных организмов весьма различны, и это приводит к неизбежным расхождениям в развитии отдельных стран и народов, значительному многообразию исторического процесса и к его неравномерности.

Данная концепция исторического развития, в конце 30-х гг. закованная в броню догматизировавших марксизм положений «Краткого курса истории ВКП (б)» И. В. Сталина, в течение ряда десятилетий была единственно признанной в нашей стране.

В максимально упрощенном виде эта концепция может быть представлена нижеследующей схемой:

1. Ключевое понятие марксистской историографии — категория общественно-экономической формации, которая понимается как общество на определенной ступени исторического развития, характеризующееся специфическим экономическим базисом и соответствующими ему политической и духовной надстройкой, историческими формами общности людей, типом и формой семьи, то есть это исторически определенный тип общества, рассмотренный в органической взаимосвязи всех его сторон и сфер.

2. Структура формации определяется существованием базиса и надстройки. Базис представляет собой основу формации, определяет формационный тип. Базисом называют совокупность общественных отношений, отношения собственности на средства производства, отношения, связанные непосредственно с самим производством, отношения, возникающие при распределении, обмене и потреблении произведенного продукта характерных для того или иного способа производства:.

Социальные отношения, выходящие за пределы экономических, относят к области надстроечных. Надстройка представляет собой совокупность политических, правовых, идеологических, религиозных и иных взглядов, учреждений и отношений.

3. Характер базиса определяет тип надстройки, которая, в свою очередь, может оказывать обратное влияние на базис. Основа надстройки — Идеология (политическое сознание общества) подчиняет себе все сферы духовности — мораль и художественную культуру, право и религию, философию и научное познание.

4. Производственные отношения, характерные для данного базиса, являются частью способа производства — неразрывного единства производительных сил и производственных отношений. Если производственные отношения определяет тип социальных связей, возникающих в процессе производства, то производительные силы характеризуют отношения человека и общества к природе, приспособление которой к общественным потребностям составляет важнейшее содержание производства.

5. Взаимодействие производительных сил и производственных отношений имеет характер определенного закона. Подвижно изменяющиеся производительные силы обгоняют относительно статичные производственные отношения. Их несоответствие приводит в конечном счете к конфликту, являющемуся объективной основой социальных революций.

6. Социальная революция представляет собой высшую форму классовой борьбы, обязательного атрибута обществ, основанных на частной собственности и социальном неравенстве классов. Ф. Энгельс называл теорию классовой борьбы и социальных революций «великим законом движения истории», «ключом к пониманию истории».

7. Исторический процесс есть не что иное, как процесс смены общественно-экономических формаций, общих для всех или многих народов. К. Маркс выделял пять формационных типов: первобытнообщинный, рабовладельческий, феодальный, буржуазный, коммунистический.

Сказанного, пожалуй, достаточно, чтобы выделить две важнейшие характеристики марксистского видения исторического процесса. Во-первых, это взгляд на общество как на сложную систему находящихся в непрерывном взаимодействии элементов, систему подвижную, закономерно развивающуюся в пространстве и времени (принцип системного анализа общества). Во-вторых, это обоснование возможности объяснения и анализа общества на основе детерминистского принципа «выведения» всей структуры социальных отношений из отношений собственности, производства, распределения, обмена и потребления материальных благ.

По мнению многих историков различных школ и направлений, принцип системного анализа общества, предложенный марксистской теорией, был одним из важнейших ее достижений, ее вкладом в развитие теории исторического процесса. Что касается экономического детерминизма, то он отвергается большинством исследователей как ведущий к упрощению реальной многомерной действительности и придающий самой теории элементы телеологизма.

Приведем слова Фернана Броделя, крупнейшего представителя школы «Анналов»: «Гений Маркса состоит в том, что он первый сконструировал действительные социальные модели, основанные на долговременной перспективе». Но, отмечал Ф. Бродель, «мы больше не верим объяснению истории на основе того или иного доминирующего фактора. Не существует односторонней истории».

Влияние марксизма на историографию XX столетия было чрезвычайно сильным. И это не может быть объяснено лишь политическими или идеологическими причинами. Дело в том, что формационный подход дает неплохо работающую социальную модель, которая позволяет изучать общественное развитие «сквозь призму действия факторов объективных, от человеческой воли и сознания независимых» (М. Барг); устанавливать определенную периодизацию истории общества, понимать исторический процесс как законосообразную последовательность сменяющих друг друга этапов, выявлять генетические и причинные связи между ними; изучать взаимодействие между странами и народами, находящимися на разных уровнях развития.

В то же время следует помнить о том, что данный подход, как и любой другой, не является абсолютным, имеет определенные границы своего применения, не действует при исследовании всего спектра общественных отношений. Ритм и периодизация процессов, происходящих в других сферах жизни человеческого общества, не совпадает с периодами экономических изменений. Как отметил М. А. Барг, при формационном подходе картина социальной структуры настолько объединяется, что вся многоплановая социальная структура так или иначе подтягивается к классам-антагонистам, а духовная культура сводится, несмотря на все свое богатство, к отражению интересов основных классов, к отражению первичной стороны и не рассматривается как самостоятельный, генетически независимый фактор Авторы теории не раз подчеркивали, что экономика лишь в конечном счете определяет жизнь людей и общества. Масштабность, степень обобщения материала при формационном подходе таковы, что события и процессы, происходящие на «мега» и «микроуровнях», просто «невидимы» для исследователя. Всякий раз возникает ситуация, подобная той, что была описана Гегелем, размышлявшим о соотношении абстрактного и конкретного в процессе познания. «Эй, старая, ты торгуешь тухлыми яйцами», — сказала покупательница торговке. «Что? — вспылила та.- Мои яйца тухлые? Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить про мой товар? Да сама ты кто? Твоего папашу вши заели, а мамаша твоя с французами амуры крутила! Ты, у которой бабка в богадельне сдохла!..» — Короче, она ни капельки хорошего не может допустить в своей обидчице. Она и мыслит абстрактно — подытоживает все… исключительно в свете того преступления, что та нашла яйца несвежими".

Кроме того, жесткий детерминизм — вольно или невольно — отодвигает на второй план субъекта истории, человека и человеческую деятельность. По-видимому, это неизбежное следствие применения принципов, лежащих в основе концепции и заставляющих пренебрегать, при конкретном анализе известным предостережением самого К. Маркса: «История не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека».

Все сказанное устанавливает пределы использования формационного подхода в конкретных исторических исследованиях. В этих пределах способ объяснения исторического процесса, предложенный К. Марксом, вполне действенен и дает интересные результаты. В качестве же универсального способа изучения истории во всем многообразии ее проявлений историческая теория марксизма рассматриваться не может.

Высокие претензии марксизма на революционное изменение мира вызвали широкую оппозицию по отношению к нему. По степени критического настроя к формационному учению можно условно выделить два основных направления. Представители первого настаивают на необходимости замены марксистского подхода как не выдержавшего проверки историческим опытом новым, в корне отличным подходом. Представители второго отрицают необходимость такой замены, настаивая лишь на обновлении марксистского подхода, т. е. на ликвидации ряда его недостатков.

Теория постиндустриального общества

Американский экономист и социолог Уильям Ростоу выдвинул в 1960 году концепцию «стадий экономического роста». С точки зрения ученого, в истории человечества можно выделить пять стадий.

Первая — это «традиционное» общество (все социальные организмы вплоть до капитализма), основанное на сельском хозяйстве и низкой производительности труда.

Вторая — «переходное» общество, или «ранний» капитализм.

Третья стадия — это «период сдвига», совпадающий с формированием индустриальной (промышленной) цивилизации.

Четвертая представляет собой «период зрелости», когда возникли высокоразвитые промышленные страны мира.

И, наконец, пятая стадия — это, по определению Ростоу, «эра высокого уровня массового потребления». Ростоу подчеркнул, что прогресс общества в прошлом, настоящем и будущем определялся, и будет определяться логикой развития знания, производительных сил и техники. По убеждению ученого, весь мир неуклонно движется к состоянию «единого индустриального общества», образцом чего являются США.

Позднее в эту модель было добавлено постиндустриальное общество.

На базе данной школы возникла теория модернизации.

Понятие и сущностные характеристики модернизации.

Понятие модернизации. Современная эпоха сегодня стремительно изменяется. Цивилизованный мир находится на пороге новой цивилизации. Ученые пытаются найти название новым реалиям, которое отражало бы сущность происходящих изменений: информационное общество, постмодернистское общество и т. д. Начинают формироваться качественно новые черты: информационная революция, индивидуализация потребления, приоритет духовных стимулов над материальными, рост творческих функций в сфере труда. Нынешние развитые страны находятся в начале этой фазы.

Пока сложно сказать, каким будет завтрашний мир. Однако совершенно точно он будет иной, чем сегодня. Эта трансформация нашла отражение в термине «постиндустриальное общество». Многие глобальные проблемы порождены кризисом существовавшего в течение последних двух столетий индустриального типа цивилизации. Экология, техногенные катастрофы, нивелирование политической свободы индивида, порожденное технологиями масс-медиа, манипулирующими общественным сознанием — все это показатели того, что существующее индустриальное общество вступило в полосу кризиса. Проблема терроризма — это тоже отзвук разделения мира на развитые страны и страны догоняющего развития. Растущая разница в уровне жизни цивилизованных и развивающихся стран дает благодатную почву для экстремизма, а самым благодатным материалом для идеологии насилия является религиозная нетерпимость.

Подобного рода социальные кризисы происходили в мире и в другую эпоху перемен: при переходе от традиционного к индустриальному обществу. Для Европы это время XVI—XVIII вв. Эпоха первоначального накопления капитала и развития мануфактурного производства знаменовала собой наступления нового времени. В Европе возникают принципиально новые политические институты, новая экономика, новая идеология и новая культура. Именно в новое время были заложены основы уходящей сегодня индустриальной эпохи. На протяжении трех столетий традиционная аграрная цивилизация трансформировалась в индустриальную.

Разрушение устоев традиционной цивилизации получило название модернизации. Модернизация включает в себя урбанизацию, индустриализацию, демократизацию политических структур, становление гражданского общества и правового государства, научную революцию, выражающуюся в росте знаний о природе и обществе, переворот в общественном сознании, утверждение свободомыслия и атеизма (то есть смены религиозного сознания светским). По своему значению для истории человечества модернизационный сдвиг сопоставим с эпохой неолитических революций, сменой собирательства и пастушества земледелием.

Теория модернизации известна в международной научной литературе (преимущественно американской) с 50 — 60-х годов нашего века (С. Липсет, Э. Шилз, Д. Эптср, Ш. Эйзенштадт и др.). В последующие десятилетия ее концепции не раз видоизменялись и уточнялись. Но многие положения теории модернизации прочно вошли в мировое обществоведение, в том числе в историческую науку.

В широком смысле слова модернизация — это переход от традиционного общества к coвpeменному, от аграрного к индустриальному. Это длительный исторический период — примерно от XVI в. по настоящее время, причем для многих стран он еще не завершен.

Традиционное общество в древности и средневековье было основано на простом воспроизводстве, ремесленных технологиях, общинно-корпоративистских ценностях, почтении к авторитету и возрасту, ориентации на прошлое и его повторение, образование было уделом только элиты. Такое общество являло собой как бы «самоподдерживающуюся неизменность». Конечно, и в нем имели место изменения, но они происходили по большей части спонтанно, не вытекая из сознательных целей людей. Современное индустриальное общество, наоборот, можно определить как «самоподдерживающуюся изменяемость». Человек в нем не только готов воспринимать постоянные сдвиги в технологии, стандартах потребления, правовых нормах и ценностных ориентациях, но способен инициировать их. Возникает качественно иной тип общества, хотя вместе с тем он несет с собой и новые проблемы.

Черты М. Модернизация — это комплексный процесс. Она захватывает все сферы общества — экономику, социальную жизнь, политику, право, культуру. Изменения в этих областях тесно связаны между собой и «взаимоподталкивают» друг друга. Например, быстрый экономический рост, технический прогресс предполагают соответствующее изменение культурных установок, реформы политических структур, законодательства. И наоборот, если скажем, хозяйственные сдвиги не сопровождаются политической демократизацией, а введение новых законов противоречит сложившимся представлениям в обществе, то развитие наталкивается на препятствия, модернизация оказывается лишь частичной, неполной.

Как проявляется модернизация в различных областях общественной жизни? В экономике она означает существенное повышение производительности труда в сельском хозяйстве, индустриализацию, развитие транспорта и коммуникаций, создание национального воспроизводственного хозяйственного комплекса, расширяющееся участие в мировом хозяйстве. Развитие осуществляется через реализацию принципов и структур рыночной экономики, а также научно-технический прогресс, нарастающее приложение достижений науки к практике в форме технологии.

В социальной сфере модернизация несет с собой беспрецедентный по сравнению с обществами традиционного типа рост социальной мобильности, разрушаются жесткие сословные рамки, дифференцируются социальные группы, в том числе на профессиональной основе. Урбанизация (рост городов) приводит к значительному сокращению доли крестьянства и сельского населения, появлению буржуазии, промышленного пролетариата, средних слоев. При этом постепенно обозначается тенденция к сравнительному сближению доходов различных групп (при росте их потребления), что в системе рыночного хозяйства становится ведущим стимулом прогресса производства. Этому помогает также развертывание системы массового образования, медицинского обслуживания и социального обеспечения.

Политическая модернизация состоит, во-первых, в значительном расширении функций государства. Если в традиционном обществе последнее ведало в основном военным делом, поддержанием порядка, организацией общественных работ и сбором налогов, то в модернизирующемся обществе государство осуществляет также экономическую политику, перераспределяет ресурсы на цели развития, создаст сеть различных социальных и информационных служб.

Во-вторых, политическая модернизация означает глубокое реформирование прежних властных структур — насильственным или мирным путем. Политические лидеры начинают признаваться таковыми не на основе их наследственного иерархического положения, а оцениваются по их собственным заслугам — реальным или приписываемым. Происходит разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную, относительно автономные по отношению друг к другу. Рационально разграничиваются функции центральной и местной власти, последняя наделяется правами самоуправления. Короче, постепенно складывается демократическая система управления, хотя для многих стран путь к ней был далеко не прямым и пролегал через различные формы политического авторитаризма.

Политическая демократия — это не просто определенная субординация властных структур, система сдержек и противовесов, многопартийность, рационализация бюрократических институтов и соответствующие правила политического поведения. Это еще — специфический «общественный договор» между государством и народом. Принимается законодательство, которое не только закрепляет демократические процедуры публичной власти, но и гарантирует права человека, собственность, предпринимательскую деятельность и т. д. против любого государства, даже самого демократического. Как необходимая предпосылка для этого складывается гражданское общество — широкий комплекс самодеятельных объединений граждан, через которые массы населения выражают свои интересы, формируют общественное мнение, влияют на политические структуры, защищают свои права.

В сфере культуры модернизация приводит к значительной трансформации традиционных ценностей. Возникают новые потребности — материальные и духовные. Внутри традиционных общин или корпораций «прорастает» личность, которая все более автономизируется. В своем поведении человек начинает ориентироваться на собственные личные достижения, хочет самостоятельности, материального достатка и независимости. В обществе происходит секуляризация, отделение церкви от государства. Религия перестает быть единственным мировоззренческим ориентиром, возрастает роль научного понимания окружающей действительности.

Модернизированное или близкое к таковому общество достигает жизненных стандартов совершенно иного уровня по сравнению с традиционным. На душу населения в нем производится в десятки раз больше. Доля индустриального сектора в народном хозяйстве достигает 70% и более против 5 — 8% в традиционном обществе, налоги формируют от четверти до половины валового национального продукта (5%); на инвестиции расходуется от 1/6 до ¼ валового национального продукта (1 — 2%). Разница в доходах высших и низших групп не превышает 5 — 6: 1, в то время как в традиционных обществах она составляет 15 — 20:1. Продолжительность жизни достигает 70 — 75 лет (против 25 — 50). Аналогичны другие показатели — охват населения средним (80 — 100%) и высшим (более 30%) образованием, медицинским обслуживанием, средствами массовой коммуникации и т. п., которые несоизмеримы с соответствующими показателями доиндустриальных обществ. Это сопоставление относится к периоду 50 — 60-х годов нашего века. С тех пор нормы жизни развитых стран возросли.

Во многом процесс мировой модернизации соответствует тому типу исторической эволюции, которую принято обозначать как становление капитализма, буржуазной формации, причем в ее западных формах. Но все же эти два понятия — модернизация и капитализм — совпадают не полностью. Во-первых, модернизация в незападных странах и регионах (например, в Японии) привела к такому типу общества, который по многим чертам отличается от западного. Во-вторых, ряд стран пытались осуществить модернизацию на путях социализма. И хотя эта попытка привела к противоречивым результатам и кризисным явлениям, все же нет оснований не рассматривать социализм как альтернативный вариант модернизации.

Процесс модернизации проходит различные фазы. Обычно различают такие стадии, как осознание цели, консолидация модернизаторски настроенной элиты, период трансформации и, наконец, интеграция общества на новой основе (С. Блэк).

Эшелоны модернизации. Модернизация проходила неравномерно как в мировом пространстве, так и в историческом времени. Инициатором, первым эшелоном ее стал регион Запада. Внутри него, конечно, можно выделить разновидности, отражающие особенности конкретной страны или группы стран, а также отличающиеся сроками развертывания модернизации (Англия, континентальная Западная Европа, США, переселенческие колонии типа Австралии или Канады). Но все они были связаны геополитическим и историко-культурным единством, что привело примерно к одному и тому же типу индустриального общества.

Что отличает первый эшелон модернизации? Прежде вceгo, длительное, постепенное становление новых общественных институтов, элементов буржуазной формации. Первичные формы капиталистического предприятия (мануфактуры, раздача сырья на дом) появляются уже в XIV — XV вв. В XV в. возникают первые торговые биржи (Венеция, Флоренция). В начале XVII в. возникают акционерные компании (Англия, Нидерланды). Зарождается и прогрессирует механизм капиталистического производства и обмена. При этом в большинстве европейских стран — Голландии, Англии, позднее Германии и др. — аграрная революция предшествует промышленной. Такая последовательность оптимальна, поскольку сельскохозяйственный прогресс обеспечивает необходимую сырьевую базу и приток рабочей силы для индустриализирующегося города.

Аграрная революция связана с переходом от трехполья к многополью: земля под паром не остается. Но теперь научились чередовать зерновые с такими культурами, которые обогащают почву азотом (горох, фасоль, репа, картофель, клевер). С 60-х годов XVIII в. до середины XIX в. идет процесс — «промышленный переворот», суть которого внедрение изобретений, увеличивавших производительность труда в несколько раз, и появление нового источника энергии невиданной силы — паровой машины.

Аналогичным образом накапливались социальные факторы буржуазного развития — классовое и профессиональное расслоение в обществе, сближение торгового и промышленного предпринимательства, рост третьего сословия. В период революции XVII в. в Англии палата общин по сумме ее доходов была в три раза богаче палаты лордов. Во Франции третье сословие стало огромной силой задолго до революции 1789 г. — это его кредиторы держали в тисках долгов придворных и самого короля, поставляли в правящие структуры большинство администраторов, а умами управляли сын нотариуса Вольтер, сыновья часовщиков Руссо и Бомарше, приемный сын стекольщика д’Аламбер. Одновременно росло число лиц наемного труда. В Англии еще за век до промышленной революции рабочие и батраки составляли более пятой части населения.