Пытки. 
Зарождение терроризма

Официально пытки к арестованным были разрешены в 1937 с санкции ЦК ВКП (б). Когда в 1939 году местные партийные органы требовали отстранять и отдавать под суд сотрудников НКВД, которые участвовали в пытках, Сталин направил партийным органам и органам НКВД телеграмму, в которой дал теоретическое обоснование допустимости пыток как исключительного средства в отношении явных врагов народа.

29 января 1939 г. нарком внутренних дел СССР Л. П. Берия, секретарь ЦК ВКП (б) А. А. Андреев и заведующий отделом организационно-партийной работы ЦК ВКП (б) Г. М. Маленков представили И. В. Сталину сопроводительное письмо к акту приёма-сдачи дел в НКВД СССР, где в частности было сказано следующее:

Грубейшим образом извращались методы ведения следствия, применялись без разбора массовые избиения заключённых для вымогательства ложных показаний и «признаний». Заранее определялось количество признаний, которых должен добиться в течение суток каждый следователь от арестованных, причём нормы часто доходили до нескольких десятков «признаний». Следователями широко применялась практика полного взаимного информирования о содержании полученных показаний. Это давало возможность следователям при допросах «своих» арестованных подсказывать им тем или иным способом факты, обстоятельства, фамилии лиц, о которых были раньше даны показания другими арестованными. В результате очень часто такого рода следствие приводило к организованным оговорам ни в чём неповинных людей. Для того, чтобы получить большее количество признаний, в ряде органов НКВД прибегали к прямой провокации: уговаривали заключённых дать показания об их, якобы, шпионской работе в пользу иностранных разведок, объясняя при этом, что такого рода вымышленные показания нужны партии и правительству для дискредитации иностранных государств. При этом обещали заключённым освободить их после дачи подобного рода «признаний». Руководство НКВД в лице тов. Ежова не только не пресекало такого рода произвол и перегибы в арестах и в ведении следствия, но иногда само способствовало этому. Малейшие попытки со стороны чекистов-партийцев противодействовать такому произволу глушились.

Начальник отдела УГБ НКВД БССР Сотников писал в своём объяснении:

Примерно с сентября месяца 1937 года всех арестованных на допросах избивали… Среди следователей шло соревнование, кто больше «расколет». Эта установка исходила от Бермана (бывший наркомвнудел Белоруссии), который на одном из совещаний следователей наркомата сказал: «Ленинград и Украина ежедневно дают на двойку по одному альбому, и мы должны это делать, а для этого каждый следователь должен давать не менее одного разоблачения в день» [дела о шпионаже рассматривались не тройками, а «двойкой», состоявшей из Ежова и Вышинского, которая рассматривала их на основании так называемых альбомов — списков обвиняемых с указанием их фамилий, имени, отчества и других установочных данных, краткого содержания выдвинутого обвинения и предложений следствия по приговору].

Избиение арестованных, пытки, доходившие до садизма, стали основными методами допроса. Считалось позорным, если у следователя нет ни одного признания в день.

В наркомате был сплошной стон и крик, который можно было слышать за квартал от наркомата. В этом особенно отличался следственный отдел. (Архив Ежова, опись № 13).

23 сентября 1939 г. военный прокурор войск НКВД Туркменского погранокруга Кошарский подал докладную записку прокурору СССР М. И. Панкратьеву и исполняющему дела главного военного прокурора РККА Гаврилову об итогах следствия по делам «о нарушениях социалистической законности» в органах НКВД Туркменской ССР. В частности, там говорилось:

Наряду с действительными врагами партии и советской власти начали производиться огульные, необоснованные аресты граждан, что при введённой Нодевым [наркомом внутренних дел Туркменской ССР]системе вымогательств и извращений неизбежно должно было привести и привело к крупнейшим ошибкам и преступлениям. Уже в сентябре 1937 г. по установкам Нодева работники аппарата НКВД ТуркССР начали широко применять т. н. «конвейер» и избиения арестованных. Конвейеру и избиениям подвергались почти все арестованные независимо от наличия их обвинительных материалов и, если в начале эти меры воздействия кое-как «регламентировались» Нодевым, который в каждом отдельном случае давал разрешение на избиение того или иного арестованного, то позже необходимость применения физических мер воздействия к арестованным определял сам сотрудник, производивший расследование по делу… Не довольствуясь, по видимому, эффективностью указанных выше мер приёмов следствия, Нодев вскорости дал провокационную установку о допросах арестованных «на яме». Сущность такого рода допросов заключалась в том, что вместе с очередной группой осуждённых к расстрелу на место приведения в исполнение приговоров выводился подлежащий допросу обвиняемый, который одним из следователей «допрашивался», тогда как в это же время на глазах у допрашиваемого расстреливались другие осуждённые. Обычно такой допрос сопровождался угрозами расстрела и обещаниями, что в том случае, если арестованный сознается и назовёт своих соучастников, ему будет сохранена жизнь… [с ноября 1937 г.] вместо допустимого в отдельных случаях применения принуждения к не сдающемуся на следствии явному врагу, во всех опрегруппах начались поголовные избиения и пытки арестованных, независимо от наличия материалов, уличающих их в контрреволюционной деятельности… За время пребывания Монакова в должности наркома внутренних дел [с декабря 1937 г.] массовые аресты невинных людей, незаконные осуждения тройкой граждан, провокации, подлоги, очковтирательство и обман центра приняли колоссальные размеры… Монаков требовал от сотрудников, ведущих следствие, чтобы они били арестованных так, чтобы было слышно у него в кабинете, и это требование Монакова следователями выполнялось в точности, больше того, крики избиваемых арестованных были слышны не только в кабинете Монакова, но и на улицах и в домах, прилегающих к зданию наркомата. В начале 1938 г. Монаковым и ближайшим соучастником его преступлений, начальником 5-го отдела НКВД ТуркССР Пашковским был введён так называемый «массовый конвейер». На этом «конвейере» или, как его тогда называли «конференции», устраивались групповые порки и пытки арестованных. Арестованных заставляли по несколько суток (иногда по 15−20) стоять на ногах или на коленях, заставляли избивать один другого и т. д. Во время массовых порок сотрудники для того, чтобы заглушить крики арестованных, пели хоровые песни.

• 1 февраля 1939 г. прокурор СССР А. Я. Вышинский в письме И. В. Сталину и В. М. Молотову потребовал привлечь к уголовной ответственности сотрудников УНКВД Вологодской области. Среди прочего Вышинский писал:
• 1) Быв. начальник Белозёрского оперсектора УНКВД СССР лейтенант госбезопасности Власов, получив задание о разработке и выявлении кулацких, антисоветских элементов, занимающихся контрреволюционной деятельностью, вместо честного и добросовестного выполнения этого задания встал на путь подлогов и фабрикации фиктивных дел. В этих целях Власов и работники оперсектора сержант госбезопасности Воробьёв, старший лейтенант чекист запаса Емин, сотрудник Левашев и прикомандированный к оперсектору начальник пограничной школы в Ленинграде капитан Антипов прибыли в исправительно-трудовую колонию № 14 под видом «медицинской комиссии», якобы для отбора и направления осуждённых в другие колонии. Отобрав здесь из отбывающих наказание 100 человек, Власов и его сотрудники составили подложные протоколы допросов обвиняемых, якобы сознавшихся в совершении тягчайших государственных преступлений. Подписи обвиняемых на протоколах были получены под видом подписей на «свидетельствах о болезни». Сфабрикованные таким образом дела были переданы на рассмотрение во внесудебном порядке на тройку при УНКВД по Вологодской области и все 100 челловек были расстреляны. 2) Власов, Емин, Воробьёв, Левашев и начальник Белозёрского РО НКВД Портнаго во время допросов доходили до изуверства, применяя к допрашиваемым всевозможные пытки. Дело дошло до того, что во время допросов этими лицами четверо допрашиваемых были убиты

Бывший министр Грузии Гоглидзе, руководивший вместе с Берией развёртыванием репрессий в Грузии на суде в 1953 году показал:

Председатель: Вы получали указания от Берии в 1937 году о массовых избиениях арестованных и как эти указания вами выполнялись?

Гоглидзе: Массовыми избиениями арестованных стали заниматься весной 1937 года. В то время Берия возвратившись из Москвы предложил мне вызвать в ЦК КП (б) Грузии всех начальников городских, районных, областных УНКВД и наркомов внутренних дел автономных союзных республик. Когда все прибыли, Берия собрал нас в здании ЦК и выступил перед собравшимися с докладом. В докладе Берия отметил что органы НКВД Грузии плохо ведут борьбу с врагами, медленно ведут следствие, враги народа разгуливают по улицам. Тогда же Берия заявил что если арестованные не дают нужных показаний, их нужно бить. После этого в НКВД Грузии начались массовые избиения арестованных…

Председатель: Берия давал указания избивать людей перед расстрелом?

Гоглидзе: Берия такие указания давал… Берия давал указания избивать людей перед расстрелом… (Джанибекян В.Г., «Провокаторы и охранка», М., Вече, 2005).

Арестованный начальник 1 отдела ГУГБ НКВД СССР И. Я. Дагин в показаниях от 15 ноября 1938 г. сообщал:

Ежов… пристально посмотрел на меня и сказал… «Был у меня такой хороший приятель Марьясин… вместе с ним работали мы в ЦК. Марьясин пошёл против нашего дела и за это по моему указанию его каждый день били… Дело Марьясина было давно закончено, назначалось к слушанию, но каждый день откладывалось по моему распоряжению для того, чтобы продолжать избивать Марьясина. Я велел отрезать ему ухо, нос, выколоть глаза, резать Марьясина на куски. И так будет со всеми».

Заведующий отделом организационно-партийной работы Калининского обкома партии, докладывая в конце марта 1939 г. о проверке работников НКВД области, писал: «все следователи… начиная от начальника отдела, занимались извращённым методом ведения следствия, избиением арестованных, необоснованными арестами». Называя чекистов «шайкой палачей», которым «доверили распутывание дел, которые ими же запутаны», партийный чиновник ставил вопрос о необходимости дальнейшей чистки НКВД.

• 21 августа 1938 года решением Политбюро первый заместитель Ежова Фриновский был заменён на этом посту Л. П. Берией. В сентябре Берия стал начальником 1-го управления (позже переименованного в ГУГБ) НКВД. Назначение Берии, который ранее был 1 секретарём ЦК КП (б) Грузинской ССР, стало предвестником грядущих перемен в НКВД.
• 17 сентября 1938 года в соответствии с постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) были образованы «особые тройки». Они рассматривали дела на представителей «контрреволюционных национальных контингентов», арестованных до 1 августа 1938 года. Особые тройки должны были закончить работу в двухмесячный срок. Только за период с 17 сентября по 1 ноября 1938 года они приговорили к расстрелу 63 921 человека.

В октябре 1938 года началась подготовка к свёртыванию террора. 8 октября Сталин поручил Ежову, Берии, Вышинскому, Рычкову (нарком юстиции СССР) и Маленкову подготовить проект постановления «о новой установке по вопросу ареста, ведения следствия и прокурорского надзора».

Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от 17 ноября 1938 года положило конец Большому террору. Все внесудебные органы, кроме Особого совещания, были ликвидированы, все массовые операции прекращены. Упрощённый порядок ведения следствия категорически запрещался, на любой арест теперь нужно было получить санкцию прокурора.

Итоги прошедшей к этому времени чистки были оценены в целом как положительные. Однако вместе с тем высшее руководство страны признало, что чистка сопровождалась рядом «перегибов»: «…следственные дела оформляются неряшливо, в дело помещаются черновые, неизвестно кем исправленные и перечёркнутые записи показаний, помещаются не подписанные допрашиваемым и не заверенные следователем протоколы, включаются неподписанные и неутверждённые обвинительные заключения».

Статистические итоги «Большого террора». Октябрь 1936 — ноябрь 1938

По делам, которые вели органы госбезопасности (органы ГУГБ НКВД).

• · Арестовано — не менее 1710 тыс. чел
• · Осуждено — не менее 1440 тыс. чел.

В том числе приговорено к расстрелу — не менее 724 тыс. чел.

Из них:

• · «Тройками» по «кулацкой операции» — не менее 436 тыс. чел.
• · Комиссией Наркома Внутренних дел СССР и Прокурора СССР («двойками») до сентября 1938 г. и «особыми тройками» в сентябре-ноябре 1938 г. по «национальным операциям» — не менее 247 тыс.чел.
• · Военной коллегией Верховного суда СССР, Спецколлегиями областных судов, военными трибуналами — не менее 41 тысячи человек.

Кроме того за тот же период:

• 1. Осуждено «милицейскими тройками» как «социально вредный элемент» (СВЭ) — не менее 400 тыс. чел.
• 2. Подвергнуто высылкам и депортациям в административном порядке — не менее 200 тыс. чел.
• 3. Осуждено судами общей юрисдикции по общеуголовным обвинениям — не менее 2 миллионов человек, из них в лагеря отправлено не менее 800 тыс. чел.

В процессе работы мы узнали про зарождение терроризма и террора в нашей стране, провели опрос с целью понять: понимают ли это другие наши ровесники. Также мы научились различать терроризм и бандитизм, Проанализировали, как изменилось это явление со времени своего появления до наших дней. Кроме того мы научились проводить опросы и анализировать большой объём информации.