Пространство и время

Пространство и время — сеть отношений сосуществования и последовательности моментов движения. Лейбниц считал «пространство, так же как и время, чем-то чисто относительным, пространство — порядком сосуществования, а время — порядком последовательностей»^[1]. В пространстве все есть одно подле другого, во времени — одно после другого.

Момент движения в его сосуществовании с другими моментами составляет место движения. Это место, во-первых, есть просто некий существующий момент, качественно определенное сущее — топос. Топография и описывает топосы, т. е. нечто размещенное в различных местах. Факт того, что везде что-то есть, выражен принципом: «Природа не терпит пустоты». Во-вторых, это место включено во множество сорасположенных мест — локусов (локализаций), в которых совершается движение. Расположение моментов движения составляет порядок сущего.

Этот порядок образуется движением, начало которого определяет существование последующего. Первенство начала определяет его верховенство и субординацию сущего, в котором первоначальное является высшим, а последующее низшим. Начало и высший локус позиционируются в качестве центра движения, а низшие локусы — как его фронт и периферия. Субординационизм представляет организацию универсума как иерархию ступеней или уровней бытия.

В непрекращающемся движении последующее существует наряду с предыдущим, которое является его предпосылкой. Поэтому наряду с субординацией возникает координация сущего — сосуществование порядков непрекращающихся волн движения. Порядки наслаиваются друга на друга, конституируя слои сущего. Поскольку наслоение осуществляется в некотором порядке, то универсум есть порядок порядков.

Момент движения как следующий и исчезающий в последующем есть миг (или мгновение). Мгновения исчезнувшие составляют прошлое; мгновения, перешедшие из небытия в бытие, составляют настоящее; те, которые должны получить бытие, когда исчезнет настоящее, составляют будущее. Время есть ряд исчезающих и появляющихся мгновений, которые в своей последовательности составляют настоящее, прошедшее и будущее.

В отношении времени известен парадокс, сформулированный Секстом Эмпириком: «Ведь будущее еще не существует и прошедшее уже нс существует. Из несуществующего же как может что-либо возникнуть или в несуществующее как может что-либо уничтожиться? Следовательно, времени не существует»^[2].

Августин Аврелий (354—430), соглашаясь, что ни будущего, ни прошлого нет (они даны только в ожидании и памяти), признавал наличие настоящего и предлагал говорить так: есть три времени — настоящее прошедшего, настоящее настоящего и настоящее будущего («Исповедь»,.

397—398). Действительно, прошлое и будущее конкретно определены лишь в связи с наличным настоящим.

Настоящее — это то, что здесь. Поэтому нужно жить и по принципу здесь и теперь (hie et. пипс), так как другого времени просто нет. Данный принцип ориентирует на действие в окружающем, а не потустороннем мире. И думая о прошлом или будущем, следует отдавать себе отчет в том, что происходит именно здесь и сейчас.

В песне «Есть только миг» на слова Л. Дербенёва и музыку А. Зацепина есть такие строки:

Призрачно все в этом мире бушующем, Есть только миг за него и держись, Есть только миг между прошлым и будущим, Именно он называется жизнь.

Движение существует и сохраняется в серии мгновений, которые в единстве составляют длительность. Существование длительности представляло загадку для Декарта, и он разрешал ее следующим образом: «Ибо все время моей жизни может быть разделено на бесконечное число частей, из ко торых каждая никоим образом не зависит от остальных. Ведь из того, что я существовал некоторое время тому назад, не следует, что я должен существовать и теперь, если только какая-нибудь причина не порождает или не создает меня в настоящее мгновение сызнова, т. е. сохраняет меня. В самом деле, для всех тех, кто станет внимательно рассматривать природу времени, будет вполне ясно и очевидно, что для того, чтобы сохраняться во все мгновения своей продолжительности, субстанция нуждается в той же силе и в том же действии, которые были бы необходимы для ее порождения и создания сызнова, в том случае, если бы она еще не существовала»^[3]. Для Декарта время конституируется серией мгновений, что предполагает постоянно возобновляемое «творение», без которого мир исчезал бы каждое мгновение.

В движении одно порождает другое. Поэтому время существует во множестве времен. Так, по Экклезиасту: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру».

Каждое время есть время какого-то события. И это события совершается не только в определенном времени, но и в определенном месте. Поэтому время события неразрывно связано с местом события. Единство времени и места события обозначается термином «хронотоп». В каждом локусе свой собственный хронотоп. Человек — это тоже место, и его тоносу соразмерно конкретное время. Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1883— 1955) писал: «В салонах прошлого века дамы и искусные поэты неизменно задавали друг другу вопрос: „В какую эпоху вы хотели бы жить?“ Каждый начинал блуждать по путям истории в поисках эпохи, которая подходит к его личности, ибо XIX век, хотя и считал себя самой совершенной эпохой, был тесно связан с прошлым, стоял у него на плечах; он чувствовал себя кульминацией, завершением всего прошлого»^[4].

Немецкий философ Фридрих Ницше (1844—1900) чувствовал себя истоком будущего. В поэме «Так говорил Заратустра» (1883—1885) он писал следующее.

• • «Что ж удивительного, что вы не удались или что удались наполовину, вы, полуразбитые! Не бьется ли и не мечется ли в вас — будущее человека?»
• • «Будущее и самое дальнее пусть будет причиною твоего сегодня».
• • «Выше любви к ближнему стоит любовь к дальнему и будущему».
• • «Кто умудрен в старых источниках, смотри, тот будет в конце концов искать родников будущего и новых источников. — О братья мои, еще недолго, и возникнут новые народы, и новые родники зашумят, ниспадая в новые глубины».
• • «О братья мои, я жалую вас в новую знать: вы должны стать созидателями и воспитателями — сеятелями будущего».
• • «Гневно, с криком гнали они свое стадо по своей тропинке, как будто к будущему ведет только одна тропинка! Пусть по тысяче мостов и тропинок стремятся они к будущему».

Эти тезисы можно было бы назвать кодексом человека будущего, которого Ницше относит к новой знати человеческого рода. Идеи просты и понятны: 1) искать в человеке — даже разбитом жизнью — будущее, 2) любить будущее и делать его причиной настоящего; 2) искать во всем источники и родники будущего; 3) созидать и сеять кругом будущее; 4) стремиться к будущему по множеству разных путей, так как нет одной дороги в будущее.

• [1] Лейбниц Г. В. Переписка с Кларком. Третье письмо Лейбница, или Ответ на второе возражение Кларка (направленное принцессе Уэльской 25 февраля 1716 года) //Лейбниц Г. В. Сочинения: в 4 т. Т. 1. С. 441.
• [2] Секст Эмпирик. Против ученых // Секст Эмпирик. Сочинения: в 2 т. Т. 1. М., 1976.С. 352.
• [3] Декарт Р. Метафизические размышления // Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950. С. 366−367.
• [4] Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Ортега-и-Гассет X. «Дегуманизация искусства"и другие работы. Эссе о литературе и искусстве. М., 1991. С. 63.