Организация судебной власти

Власть судебная по конституции 1815 г. вверялась и назначенным королем, и выборным судьям; первые должны быть пожизненны, вторые несменяемы до следующего выбора; и те и другие могут быть устраняемы за злоупотребления по должности, за преступления не иначе как по суду. Учреждалось несколько судебных инстанций: мировые суды для всех классов общества, обязанностью которых было примирять стороны до переноса дела в гражданский суд первой инстанции; суды гражданские и полиции в каждой гмине и в каждом месте для разбора дел, суммою иска превышающих 500 злотых; по нескольку земских судов и съездов в каждом воеводстве для разбора дел, суммою иска превышающих пятьсот злотых, а также торговые суды; по нескольку уголовных судов в каждом воеводстве для дел уголовных и исправительной полиции; в качестве судов второй инстанции два трибунала для всего государства для разбора дел уголовных, гражданских и торговых и, наконец, верховный трибунал в Варшаве для всего государства, в котором должны заседать по очереди сенаторы и пожизненно назначенные королем судьи и в котором, как в последней инстанции, должны разбираться всякие гражданские и уголовные дела, за исключением государственных преступлений и преступлений по должности высших сановников, разбираемых сеймовым судом.

Военные силы.

Вооруженная сила государства состоит из войска, пребывающего на действительной службе и на жалованье, и затем милиции, готовой в случае надобности его подкрепить. Количество постоянного войска определяется монархом сообразно с доходами, определенными в бюджете. Войско сохраняет цвета своего мундира, свой национальный убор и все, что касается его национального характера.

Общие гражданские гарантии.

Конституция содержала и общие гражданские, и разные другие гарантии. Католическая религия объявлялась предметом особого попечения правительства, без ущерба, однако, для свободы других вероисповеданий, последователи которых пользуются одинаковыми с католиками политическими и гражданскими правами. Земельное имущество римско-католического и греко-униатского духовенства составляет неотъемлемую и общую собственность духовной иерархии; духовенству евангелическо-аугсбургского и евангелическо-реформатского вероисповедания обещалась ежегодная субсидия по назначению короля. Все граждане объявлялись равными перед законом; им гарантировалась неприкосновенность личности и имущества. Польский язык объявлялся обязательным в публичном делопроизводстве — административном, судебном и военном; объявлялось замещение всех публичных должностей природными или натурализованными поляками. Сохранялись гражданские и военные ордена Белого орла, Св. Станислава и Военного креста (Virtuti militari). Конституционный устав предполагалось развить органическими статутами, причем те из них, которые не будут изданы немедленно, подлежат предварительному рассмотрению в государственном совете. Первый бюджет доходов и расходов имеет быть составлен королем и государственным советом; изменяться этот бюджет должен уже королем и обеими палатами. Органические статуты и книги законов не могут изменяться иначе, как в законодательном порядке — королем и двумя палатами. Законы, постановления и распоряжения короля публикуются в «Дневнике законов Царства Польского». Все прежние законы и уставы, противоречащие настоящей конституции, отменяются. Общий характер конституции царства и ее необеспеченность. Конституция Царства Польского вышла чуть ли не самою либеральною в Европе. В особенности справедливо это относительно содержащегося в ней избирательного права, основанного на умеренном цензе и прямых выборах. В небольшом Царстве Польском в 1820 г. было около 100 тыс. избирателей, тогда как в тогдашней Франции было только 80 тыс.; пропорционально общему количеству населения в царстве было вдесятеро больше избирателей, чем во Франции. И в отношении гарантий гражданской и политической свободы конституция царства в общем стояла на уровне требований своего времени. Но при всем том ее существование было шатко и не обеспечено. Дело в том, что с этою конституциею пришлось иметь дело абсолютному монарху могущественной империи, с которой царство связана была постоянными узами. «Соединение на одном челе короны самодержца и конституционного короля, — говорит участник и историк восстания 1831 г. Мохнацкий, — было политическим уродством, которое долго существовать не могло». Предвестия этого обнаружились уже при Александре I, теоретические воззрения которого всегда были слабее его чувств и привычек во влиянии на волю и который, будучи либеральным и конституционным на словах, всегда оставался автократом на деле.