Неблагоприятные условия для его введения

Но и эта урезанная конституция Царства Польского не вошла в жизнь, да и не могла войти. Хотя страна наружно была и замирена, но умы и чувства польского общества не успокоились, а за границею, куда удалились остатки польской армии и десятки тысяч польских эмигрантов, лелеялись мечты о восстановлении независимости Польши, строились планы, велась агитация и делались попытки вызвать новое восстание. В Царстве Польском не прекращались вспышки национального недовольства: то появлялся «эмиссар» эмиграции, распространявший запретные книги и сеявший вредные идеи, то открывался заговор среди учеников гимназии или офицеров какого-либо полка. Но, случалось, перекатывались сюда из-за границы и революционные волны более серьезного характера. Так, в 1833 г. в Царство Польское и даже в Литву пробрались из Австрии и Пруссии несколько партизанских отрядов Заливского с целью поднятия восстания. На все это правительство реагировало всевозможными репрессиями, стеснениями свободы и мерами, клонившимися к уничтожению самобытности Польши, к наиболее тесному ее слиянию с империею, что в свою очередь вызывало еще большее недовольство, еще большее озлобление в стране. Получался своего рода заколдованный круг, в котором замыкалась национальная жизнь в Царстве Польском и в котором никаким образом не мог осуществиться даже строй, начертанный измененною в 1832 г. конституциею.

Нарушения конституционных гарантий.

Правительство оказалось не в состоянии выполнить ни одну из гарантий, предоставлявшихся населению Органическим статутом 1832 г. О неприкосновенности личности или имущества при непрекращающихся поползновениях к поднятию мятежа, конечно, не могло быть и речи. Наоборот, вопреки конституции наместник получил право приговаривать к смертной казни всех, кого он считает виновным в государственных преступлениях. Широко практиковалась конфискация имущества неблагонадежных элементов — мятежников, эмигрантов, иногда без достаточных улик, причем конфискованные имения щедро раздавались русским чиновникам и генералам, служившим в царстве, в надежде, что русское землевладение будет опорою русской власти в крае. Для ослабления польского элемента в литовско-русских губерниях правительство распорядилось удалить 45 тыс. семейств мелкой, так называемой «загоновой» шляхты, расселить ее в губерниях черноморских, бессарабских, приволжских и Прикубанских степях, под предлогом улучшения ее материального положения. Католическое исповедание не только не пользовалось специальным покровительством, но и испытывало разные стеснения и ограничения. Так, браки католиков с православными считались недействительными, если не были заключены в православной церкви. Дети, родившиеся от таких смешанных браков, обязательно должны были воспитываться в православной вере под страхом уголовной ответственности. Римско-католическое духовенство подчинено было особой комиссии Министерства внутренних дел, директором которой всегда был православный русский. Духовенству запрещалось съезжаться на соборы, устраивать юбилеи, миссии, основывать общества трезвости и издавать какие-либо пастырские распоряжения без разрешения комиссии внутренних дел. Все эти ограничения и стеснения вызывались чисто политическими мотивами, тем, что римско-католическое духовенство Польши не оставалось равнодушным к унижению и угнетению своего отечества и склонно было принимать активное участие в борьбе наравне с шляхтою. В борьбе с воинствующим польским католицизмом правительство старалось лишить его тех завоеваний, которые он в свое время сделал в Литве и на Руси, привлекши к унии с Римом западнорусскую церковь. В 1839 г. император Николай Павлович удовлетворил просьбу белорусско-литовских униатских епископов и нескольких сотен униатов о присоединении их к православию и приказал отменить грекоуниатский обряд в литовско-русских губерниях. Мера эта, как и выселение шляхты из этих губерний, была принята в национальных русских интересах, чтобы теснее соединить этот край с господствующею Русью и отнять почву для польских притязаний на Литву и Западную Русь. Так как проводниками духовного влияния католической церкви в Литве и Западной Руси были католические монастыря, то около 200 этих монастырей были закрыты и заменены православными. Правительство всячески старалось охранять и само польское общество от всякой духовной заразы, от возбуждения национальных чувств и стремлений, достигая, впрочем, своими мерами как раз противоположных результатов. Чтобы пресечь общение польской молодежи с эмигрантами и либералами Запада, запрещено было отправлять молодых людей моложе 26 лет за границу для получения образования; получившие образование за границею утрачивали право занимать правительственные должности в крае. Чтобы пресечь духовное общение с Западом через науку и литературу, в Варшаве было закрыто Общество друзей наук; библиотека была перевезена в Петербург. Введена была самая строгая цензура, которая не пропускала в царство книг общественного и исторического содержания, запрещала печатать произведения выдающихся польских писателей и даже не разрежала упоминать фамилии таких писателей, как Мицкевич, Красинский, Словацкий, Мохнацкий, Лелевель и др. Все это мало вязалось с тою статьею Органического статута, которая какникак обещала полякам свободу печати.