Теория «Замкнутого Торгового Государства» Фихте

Мы видели, что государство должно охранять «собственность» каждого, т. е. право распоряжения продуктом и фабрикатом в пределах, установленных договорами, охраняемыми правительством. Когда же оно может дать такие гарантии? — Только при экономическом строе государства, строго регулируемом.

Основа всякого государственного строя, — думает Фихте, — земледельческая, добывание сырья и продуктов питания, т. е. «производство, простирающееся до того момента, когда природа заканчивает свою работу» (кн. I). Она дает сырые продукты. С их количеством должно сообразоваться фабричное производство, а именно: не больше перерабатывать, чем нужно для граждан. Отсюда промышленность должна быть замкнутою, строго регламентированною, т. е. по-своему цеховою. Иначе говоря, свободы торговли и свободы промышленности в благоустроенном государстве не должно быть. Более тонкие продукты питания и предметы роскоши могут производиться лишь после того, как удовлетворена нужда всех в насущно-необходимом.

Далее, количество купцов должно соразмеряться с числом производителей сырья и числом фабрикантов, а самая торговля — регламентирована и не свободна. Число торговцев должно быть ограничено, а цены установлены твердо. Таможенных пошлин с их спутником контрабандой и тайною торговлею тоже не должно быть. Отсюда наступает состояние равновесия оборота товаров; нет свободы, но нет и нужды. Создается то, что Фихте и называет «Замкнутым Торговым Государством». Естественными его границами являются наличность территории с почвою, достаточною для собственного производства, и местные деньги. Создаются: монополия внешней международной торговли и монополия международных денег. Далее следуют, как естественный результат, полное выявление национальной физиономии народа, упрощение личной жизни, отказ от роскоши. Связь же с другими нациями и участие в общих интересах человечества достигается не через товарообмен, а через науку. Ни одному государству не будет никакого смысла скрывать от других своих открытий (кн. 3. гл. 8); «каждое государство стремится сделать у себя обычными изобретения другого» — такими словами заканчивает Фихте свое «Замкнутое торговое государство». Итак, вместо индивидуализма, вместо триумфа самодовлеющей личности — античная государственная идея, идеал верховного руководства экономическою жизнью — новым кумиром, государством. Таково «новое» государство. Здесь естественно возникает вопрос: почему же не быть такому государству монархиею? Она ведь может быть социальною, — думает Карл Родбертус-Ягетцов, социалист, выступающий в первой трети 19-го столетия. Другой ученый, сочувствующий социализму, Лоренц фон-Штейн прямо предлагает теорию Социальной монархии. Но нужно посмотреть, каких результатов достигла социалистическая идея, — это делает тот же Лоренц фон-Штейн. Он вообще имеет громадное влияние на своих современников. Отсюда его теория социальной монархии не остается анемичным продуктом кабинетного творчества. Он излагает ее прежде всего в своей «Истории Социального движения во Франции» (первое издание 1842 г., второе 2-хтомное —.

1848 г. и 3-хтомное — 1850 г.), где дается первый серьезный смотр успехов социализма.

Лоренц фон-Штейн — ученик Гегеля. Гегель, как известно, развивает теорию социальной гармонии, различает понятия: государство и общество, общество, семья и индивидуум. Для удовлетворения своих потребностей индивидуумы должны вступать в связь между собою, отсюда система всесторонней зависимости. Гражданское общество и конструируется на основе удовлетворения потребностей, разделения труда и сотрудничества разных сословий.

Чем выше разделение труда, тем выше качество труда и тем больше материальное обогащение. Но вместе с тем — антитеза — упрощается труд, давая все больше места машине, которая вытесняет человека. Это уже знаменует деградацию работника, создает его отчужденность от капиталистического общества и вызывает растущую зависимость от организаторов производства; итак, образуется толпа, резервная армия — Pobel, плебс.

Прогресс человеческого общества, по Гегелю, выражается в росте народонаселения и росте индустрии. Вследствие обобщения взаимных связей людей на почве удовлетворения потребностей и в силу способов, какими добываются средства для удовлетворения их, — на одной стороне увеличивается накопление, на другой —разобщение, зависимость и нужда.

Но при скоплении богатств гражданское общество все же недостаточно богато, чтобы предупредить образование черни и спасти народ от грядущей нищеты.

Социализм, по Штейну, может сложиться и в рамках старого политического строя.

Штейн думает, что каждый обладает рабочей силой, но количество «материи» ограничено. Собственники не все, а часть. Отсюда располагающие силою попадают под власть собственников. Отсюда разные социальные классы и их борьба. Государство тоже вступает в борьбу с обществом. Внутри его идет развитие идеи социальной демократии. Выявление ее неизбежно и приведет к диктатуре этой группы, к диктатуре пролетариата. Наследственная монархия должна быть внеклассовою; подъем низшего класса должен покоиться на единоличной решимости монарха. Монархия общественной реформы возможна лишь при отсутствии парламентаризма. При его наличности политическая партия пролетариата должна стремиться к власти, в конечном итоге этого стремления — к захвату власти. Отсюда — социалистическая программа ближайшей политической деятельности рабочего класса.

Параллельно с развитием идей Лоренца фон-Штейна, приведших к теории социальной монархии и государственному социализму, идет развитие другого комплекса идей как итог разложения утопического социализма. Здесь социализм, понимаемый как смена капитализма в виде коммунистических общин, сменяется социализмом как классовым государством пролетариата, завоевываемым с момента революции и захвата власти.

Итак, развитие новых капиталистических отношений выдвигает на первый план рабочий класс — пролетариат — как орудие новых целей. Его идеология — социализм, который теряет утопическую окраску и становится революционным и политическим. Но пролетариат выступает на историческую арену изолированно, самостоятельно и революционно в 1848 г. и терпит полное поражение: у него нет еще ни определенной программы, ни законченной идеологии, отсюда разгром и поражение.

Пролетариат Европы после 1848 года, т. е. после первой пролетарской революции, смотрит на все иными глазами, он отрешается от прежних верований и подготовляется к восприятию совершенно иначе конструированной идеологии, зачатки которой он уже разбирает в знаменитом «Коммунистическом Манифесте» 1848 г., где от былого коммунизма остается только одно наименование.

Здесь сказалась и вся глубина переворота, происшедшего в философии. Продолжатели Канта, Фихте и Гегель, каждый по-своему, указывают новые пути в сфере социально-политической мысли.

Иоганн-Готлиб Фихте в своем «Замкнутом Торговом Государстве» набрасывает, как мы выше видели, смелую картину будущего социалистического государства, осуществляющего идею «права на труд» и устраняющего капиталистические отношения.

Гегель дает европейской науке и обществу гениальное оружие — диалектический метод, позволяющий отныне применять к историческому анализу плодотворный эволюционный принцип «Левые» последователи этого мыслителя разъясняют всю революционную сущность основоположений Гегеля и дают блестящую критику существующих социальных отношений, убивая всякую иллюзию социального равновесия и естественной социальной гармонии — этот основной принцип экономических построений буржуазной политической экономии.

И Фихте и Гегель — оба с разных точек зрения — выдвигают значение принципа государства, роль и значение которого в экономической жизни начинает впервые ясно сознаваться. Новая идея находит, как мы видели, отзвук в сочинениях Лоренца Штейна. Это же государство, как социальную силу, мыслит вскоре и первый по времени систематическисоциалистически мыслящий писатель Родбертус-Ягетцов. Но он понимает пока только государство как социальную монархию. Идеи Родбертуса уже настолько оригинальны, а анализ капиталистических отношений настолько глубок и ярок, что с ним наступает новая эра в социалистической мысли. Она достигает своего наивысшего развития и напряжения у гениального писателя середины 19-го века, у Карла Маркса, создающего особое направление — «марксизм», или революционный пролетарский социализм. Последний резко отмежевывается от всех других социалистических направлений, начиная с Вейтлинга, кончая Фердинандом Лассалем. К марксизму примыкает группа так назыв. государственных социалистов: Марло, Роб. Мейер, Адольф Вагнер, А. Шефле, как особая разновидность социалистического направления.