Системно-институциональная теория категории «инновации»

СОЦИЕТАЛЬНО-ИННОВАЦИОННАЯ СТРУКТУРА И ГОЛУБЫЕ ОКЕАНЫ

Эволюция общества как надындивидуального целого

Чем порождены локальные и глобальные экономические кризисы? Только ли это «надувание пузырей» на финансовых или товарных рынках или точки окончания неких глобальных циклов? Какова природа доминирования одних экономических систем над другими, наступит ли момент, когда все общества сравняются в своем экономическом и социальном развитии или список мировых лидеров будет постоянно обновляться? Почему рост может оказаться началом конца, а кризис началом расцвета? Как связаны доминирующие в обществе мотивации, складывающаяся в обществе управленческая архитектура и формирующиеся экономические институты? Что общество может поменять изнутри себя самого, а что является для него данностью, которую оно не может изменить без внешнего воздействия?

Мы не ставим целью дать ответы на эти вопросы. На данном этапе делается попытка только прочертить путь дальнейшего исследования, которое, быть может, приведет нас к некоторым интересным закономерностям. Сами поставленные вопросы и подход, на котором базируется их исследование можно отнести к разновидности эволюционного подхода. Его возникновение и развитие было связано с осознанием того, что многие процессы в экономике имеют характер эволюционных в том смысле, что их результаты не могут быть известны заранее, что экономические субъекты взаимодействуют с внешней средой и, следовательно, их поведение неотделимо от развития социальных институтов^[1].

С практической точки зрения ответы на поставленные выше вопросы приблизят нас к пониманию того, почему одни и те же методы экономического стимулирования эффективно работают в одних обществах и не работают или плохо работают в других обществах. Разрабатываемый инструментарий также может применяться для диагностики катастрофических тенденций, выявлению различных рисков, определению тех секторов экономического и социального пространства, которые требуют срочного вмешательства властвующих элит.

Кроме того, процессы, происходящие на конкретных рынках, так или иначе, зависят от процессов, которые происходят на макроуровне. Иногда выводы, которые сделаны на основе анализа конкретного рынка (например, рынка труда или какого-либо отраслевого рынка), оказываются неверными вследствие того, что не были учтены какие-то макроэкономические или макросоциальные факторы или процессы.

Подобно тому, как твердое тело несводимо к сумме атомов и электронов, которые его образуют, а имеет самостоятельную сущность и подчиняется другим, нежели элементарные частицы, законам физики, так и общество как целое несводимо к сумме индивидов, а имеет свою собственную сущность и подчиняется своим законам. Так индивид, являющийся частью общества, вынужден подчиняться его законам, они для него являются данностью. То есть совокупность индивидов создает сущность, независящую от каждого из индивидов в отдельности. Если индивид отклоняется от законов общества как целого, то он может получить наказание, может стать известным (например, эпатирующее поведение многих представителей шоу-бизнеса), может остаться незамеченным.

В этом, быть может, как раз и находится решение проблемы согласования маржиналистского и эволюционного подходов. Маржиналистский подход остается верен для индивида, который в каждый момент времени максимизирует свою полезность. Он не видит и не ощущает глобальных эволюционных трендов. Осознать произошедшее и оценить верность принятого решения он может только спустя значительный промежуток времени.

В конечном итоге, задача состоит не в определении сроков наступления локальных или даже мировых экономических кризисов, а в выявлении долгосрочного тренда, направления, по которому эволюционирует конкретное общество. Выявление долгосрочного тренда — это первый шаг для разработки инструментов его коррекции, если, конечно, такая коррекция возможна. Быть может, существует определенная точка в эволюции каждого общества, до прохождения которой изменение ключевых институтов возможно, после же ее прохождения вернуться назад уже нельзя.

Возможность коррекции долгосрочного эволюционного тренда для каждого конкретного общества — вопрос открытый. Если общество складывалось на протяжении многих столетий, если в нем сформировались устойчивые институты, то возможность их изменения при одновременном сохранении данного общества в остальных его характерных чертах остается под большим вопросом. Шумер, Древний Египет, империя хеттов, Древний Рим, Австро-Венгерская империя, Царская Россия, Советский Союз, Югославия — вот лишь небольшое количество примеров крупных социетальных сообществ, которые не могли быть изменены из самих себя, и историческое бытие которых закончилось катастрофой. Огромное множество исторически менее значимых культур также ушло в небытие.

Сегодня многие государства продолжают жить только благодаря наличию международных институтов, не позволяющих одним государствам уничтожать и поглощать другие (например, война в Ираке результатом которой стало освобождение Кувейта или военные операции иностранных государств на Балканах). Если бы на дворе был, скажем, X век, многие из существующих государств были бы немедленно уничтожены вследствие слабости и неадекватности своих институтов.

До сих пор мы говорили о выявлении долгосрочного эволюционного тренда, но само его существование стоит под вопросом. Вполне может оказаться, что никакого долгосрочного тренда не существует, а экономическая и социальная реальности постоянно изменяются под воздействием внешних и внутренних факторов. В любом случае сама идея о наличии долгосрочного тренда требует проверки через количественные и качественные показатели.

Вопрос о существовании долгосрочного эволюционного тренда напрямую связан с вопросом устойчивости институтов. Например, многие историки, политологи, социологи, экономисты отмечали, что после распада СССР Россия, пройдя полтора десятилетия неравновесных социально-экономических процессов, вернулась к некоему узнаваемому состоянию. Это состояние характерно восстановлением многих хорошо знакомых институтов. Сегодня можно наблюдать такие явления как доминирование в валовом внутреннем продукте (далее — ВВП) крупных контролируемых государством монополий, доминирование в политике одной, созданной сверху, партии.

• [1] Автономов В. С. История экономических учений. М.: ИНФРА-М, 2000. С. 623.