Конфликтологические индукции Роберта Мертона

Структурный конфликт социальной системы, или аномия, выражается в возникновении несоответствия, несовместимости провозглашенных системой целей и санкционированных этой же системой средств их достижения.

Р. Мертон

После смерти Роберта Мертона осталось лишь констатировать, что международное научное сообщество потеряло одного из отцов-основателей социологии XX века. Его знаменитая теория функционального анализа, составными частями которой стали введенные Робертом Мертоном понятия «теория среднего уровня», «явные и скрытые функции», «ролевой набор», «ролевая модель», «самосбывающиеся предсказания» и многие другие, явилась краеугольным камнем развития мировой социологии.

Р. Мертон полагал, что функционализм должен стать методом построения концепций, основывающихся на приближении к конкретным фактам, создающихся путем обобщения эмпирических положений и содержащих понятия, которые могут описывать и интерпретировать реальность через операциональные определения.

Роберт Кинг Мертон (1910—2003)

Лишь после создания таких теорий можно будет синтезировать их в систему, аналогичную парсонианской, используя функциональный метод как средство их сближения. Таким образом, если стратегия Т. Парсонса заключалась в построении всеобъемлющей теории интегрированной и самодостаточной системы, основывающейся на едином универсальном организационном принципе, то задача Мертона выглядела гораздо скромнее, хотя оказалась и не менее плодотворной в теоретическом отношении. В методологическом отношении стратегию Мертона можно определить через индукцию — приведение к «всеобщему» от «единичного» и конкретного.

Построение такой «теории среднего уровня», в понимании Р. Мертона, может быть сделано на основе последовательной критики наиболее широких, неоправданных обобщений предшествующего функционализма.

В отличие от тех ученых, которые видели в обществе фактор, угнетающий и подавляющий инстинктивные влечения человека (например, 3. Фрейд), Мертон рассматривал его как объективный и структурированный феномен, влияющий на поведение человека и обусловливающий проявление его личностных особенностей.

Современное общество в его понимании характеризуется наличием конфликтов, противоречий, несовместимых позиций, обусловливаемых фактом существования разнообразных социальных институтов и содержащихся в них позиций, с которыми связаны вполне определенные образцы видов активности и ожиданий. Преимущественным образом фокус работ Мертона сосредоточен на противоречиях и несовместимости в социальной жизни.

В этом смысле он продолжает традицию социологизирования, акцентирующую внимание на этих вопросах. И вместе с тем можно сказать, что он пошел дальше в теоретических разработках, так как в своих работах предпринял попытку спецификации и определения места разобщения, противоречий и конфликтов в социальной структуре.

В отличие от Парсонса или Дюркгейма его больше интересовали вопросы, связанные не с установлением социального порядка, а с возникновением беспорядка. Его интересовал вопрос о том, как будут люди реагировать на противоречия, присущие социальным структурам, в зависимости от определенных занимаемых социальных позиций.

В двадцать восемь лет он публикует работу «Социальная структура и аномия»¹, в которой рассматривает, как люди, занимая определенные позиции в социальной структуре, адаптируются к условиям, характеризующимся рассогласованностью между ценностью культурно значимых средств и возможностью достижения целей, закрепленных в качестве культурного образца. В своей работе «Бюрократическая структура и личность» он сосредоточивает внимание на противоречии между эффективностью бюрократических форм организации и конфликтами, порождаемыми бюрократией как внутри самих организаций, так и в отношениях с общественностью^[1][2].

В разработанной им теории ролевого набора, являющейся частью теории поведения референтных групп, показаны источники противоречивых экспектаций, сопряженных с обязанностями, характерными для тех или иных социальных ролей, а также социальные механизмы, позволяющие в этой связи принимать более или менее успешные меры.

В методологическом отношении позиция Мертона очень хорошо проясняется на примере его критики постулата функционального единстваобщества, декларировавшегося А. Рэдклифф-Брауном и Б. Малиновским. По их мнению, социальная система имеет определенный тип единства, который определяется как состояние, в котором все части социальной системы работают совместно с достаточно гармоничной или внутренней согласованностью, т. е. не порождая устойчивых конфликтов, которые не могут быть ни разрешены, ни урегулированы. Усомниться в истинности такого посыла Мертона заставляют вполне очевидные факты.

Мертон не может согласиться с теми авторами, которые полагают возможным говорить только лишь об очевидных интегративных следствиях религии, игнорируя ее возможные дезинтегративные следствия в «определенных типах социальных структур», тогда как если в одном и том же обществе существуют различные религии. «В обществе часто имеет место глубокий конфликт между различными религиозными группами».

В качестве примера приводится конфликт между католической церковью, выступившей против законодательной регламентации детского труда, и светскими ценностями, препятствующими эксплуатации труда подростков, а также другие примеры из истории религиозных войн, инквизиции, смертельных конфликтов между религиозными группами. Вопрос о единстве в обществе, по мнению Мертона, «не может решаться априорно» — это в первую очередь вопрос фактов^[3].

Развивая концепцию дисфункций, Мертон пытается преодолеть тенденцию ограничения социологических наблюдений позитивными вкладами социологического явления в социальную или культурную систему. Он считает принципиально важным положение о том, что в любой момент явление может иметь как функциональные, так и дисфункциональные последствия.

Специфический интеллектуальный вклад социолога, по его мнению, заключается в изучении не только ожидаемых последствий (среди которых находятся явные функции), но и непреднамеренных последствий (к которым относятся скрытые функции). Например, последствия некоторой пропагандистской кампании можно рассматривать не только в аспекте реализации поставленной перед ней цели увеличения патриотического пыла, но и в аспекте влияния на свободу выражения мнений людьми в том случае, когда они расходятся с официальной политикой. Если же социолог имеет дело только с явными функциями, то он превращается в регистратора уже известных систем поведения.

Теорию конфликтного (отклоняющегося, девиантного, аномического) поведения Р. Мертон развивает в работе «Социальная структура и аномия». В ней предпринята попытка системного подхода к анализу социальных и культурных источников девиантного поведения.

По его мнению, 3. Фрейд и его последователи глубоко заблуждаются, полагая, что единственной причиной социальных изменений, войн и революций является биологическая природа человека, его инстинктивные влечения, которые периодически прорываются сквозь социальные ограничения, вызывая соответствующие трансформации или деформации социального порядка. С психоаналитической точки зрения человек и общество обречены на вечное противостояние друг с другом, свобода человека находит свое подлинное выражение в войне всех против всех, общество представляет сдерживающую и ограничивающую удовлетворение влечений человека внешнюю и чуждую ему силу.

На самом деле, считает Р. Мертон, социальные структуры играют активную самостоятельную роль в формировании новых, небиологических и истинно человеческих мотивов, целей поведения людей и одновременно возможностей, средств их достижения. В противном случае остается необъясненным различие в степени и формах отклоняющегося поведения в разных социальных системах.

Как отклоняющееся, так и неотклоняющееся поведение, утверждает Р. Мертон, в одинаковой степени представляют паттерны (образец поведения, модель) приспособительного поведения и вне определенной социальной системы теряют свой смысл. Он исходит из предположения, что «определенные фазы социальной структуры порождают обстоятельства, при которых нарушение социального кодекса представляет собой „нормальный“ (так сказать, ожидаемый) ответ на возникающую ситуацию»¹.

Поэтому задача, которая ставится в исследовании, — показать, в первую очередь, что некоторые «социальные структуры оказывают определенное давление на отдельных членов общества, толкая их скорее на путь неподчинения, чем на путь поведения, сообразующегося с общепринятыми правилами»^[4][5].

Основная гипотеза работы Р. Мертона сводится к следующему: «С социологической точки зрения отклоняющееся поведение можно рассматривать как симптом несогласованности между предписываемыми культурой целями и социально заданными способами их достижения»^[6]. Согласно этой гипотезе, несовместимость двух структурных компонентов социальной системы — множества нормативных ценностей, интериоризованных в качестве доминирующих культурных целей и управляющих поведением, и множества социальных норм и законов, определяющих институциональные возможности и способы индивидов добиваться этих целей, — является главной причиной появления отклоняющегося поведения. Возможны два противоположных состояния социальной системы: первое, когда между целями и средствами их достижения имеется соответствие, и второе — когда его нет. Первое состояние является сбалансированным, бесконфликтным, характеризующимся поддержкой подавляющей части членов социальной системы целей своей культуры и подчинением ее законам и нормам. Между целями и средствами их достижения имеется соответствие.

В качестве доминирующей модели приспособления выступает конформизм (согласие), т. е. осознанная поддержка индивидами обоих компонентов системы, интериоризация целей и институционализированных норм их достижения в качестве ведущих личных мотивов поведения. «Фактически, — замечает Р. Мертон, — только тогда, когда поведение в своей основе согласуется с базисными ценностями общества, можно говорить о том, что некоторое множество людей образует общество»^[7].

Устойчивое равновесие между двумя факторами социальной системы поддерживается до тех пор, пока удовлетворенность индивида и достигнутыми целями, и институционализированными способами их достижения достаточно высока. Однако баланс основных компонентов социальной системы рано или поздно нарушается из-за независимого развития социальных потребностей и выражающих их культурно значимых целей. Если это происходит, тогда возникает структурный конфликт социальной системы.

Второе состояние социальной системы — несбалансированное, конфликтное, названное Р. Мертоном вслед за Э. Дюркгеймом аномией. Данное состояние проявляется прежде всего в неспособности большей части членов социальной системы подчиняться общепринятым нормам и законам. Аномия — главная причина возникновения в обществе структурно обусловленных паттернов отклоняющегося поведения, всех тенденций к изменению его целей и/или способов их достижения. Иными словами, она является, согласно Р. Мертону, ведущим динамическим фактором социального развития. Вместе с тем, в отличие от интерпретации данного феномена Дюркгеймом, Мертон указывает на возможность выбора индивидом различных форм отклоняющегося поведения.

Структурный конфликт социальной системы, или аномия, выражается в возникновении несоответствия, несовместимости провозглашенных системой целей и санкционированных этой же системой средств их достижения. Если, допустим, высшей целью общества провозглашается богатство, измеряемое в деньгах, однако при этом общество предлагает большинству своих членов законные, но, как оказывается, неэффективные способы стать богатыми, тогда возникает несоответствие целей и средств. Чем больше данное несоответствие, тем сильнее члены данной социальной системы подвержены развитию паттернов отклоняющегося поведения, а сама она — переходу в определенное бесконфликтное состояние.Р. Мертон не ставит своей целью подробное исследование динамики социальных систем и уделяет основное внимание анализу типичных форм отклоняющегося поведения. При этом он подчеркивает, что выделяемые формы не следует понимать как специфические характеристики особенностей неких индивидов. Их предлагается интерпретировать как структурно обусловленные образцы отклоняющегося поведения индивида в той или иной специфической ситуации. Причем люди могут осуществлять подвижки от одной избираемой модели поведения к другой в зависимости от перемены видов социальной активности.

В качестве таких образцов поведения (паттернов) Мертон называет конформизм, инновацию, ритуализм, ретритизм и мятеж, помещая их в сводную таблицу (табл. 1.1¹):

Таблица 1.1

¹ Merton R. Social Theory and Social Structure. P. 194.

Конформизм понимается в качестве условия стабильности и устойчивого существования социальной системы, остальные виды адаптационного поведения (инновация, ритуализм, ретритизм и мятеж) — как динамический фактор изменения, источники девиантного поведения, приспособления к специфической социальной ситуации, характеризующейся определенным конфликтным напряжением.

Инновация (от англ, innovation — нововведение) представляет использование или изобретение новых для данной социальной системы и ее культуры способов достижения социально значимых целей. Включает как криминальные, так и некриминальные способы. Но в условиях, когда в «системе культурных ценностей успех превозносится в качестве всеобщей цели для большей части населения, тогда как социальная структура существенно ограничивает или полностью перекрывает доступ к законным способам достижения этой цели для значительной части этого же населения»¹, инновация среди представителей нижних слоев и групп приобретает прежде всего криминальный характер, так как именно они испытывают сильнейшую фрустрацию в указанных условиях и, чтобы приспособиться, вынуждены становиться «изобретателями» незаконных, но зато эффективных способов достижения интериоризованной цели.

Инновация — такой способ разрешения аномии, при котором индивиды придерживаются культурно значимых целей, но отказываются от институционализированных способов их достижения ввиду неэффективности последних, предпочитая неофициальные, в том числе и криминальные.

Этот вид девиантного поведения не обязательно представляется как рационально обоснованное, сулящее наибольшую выгоду и потому являющееся предпочтительным. Фокус проблемы сосредоточивается на весьма сильном напряжении, возникающем в результате противоречия между провозглашаемыми культурой целями и социально структурированными возможностями их достижения. Конфликтная напряженность такого рода может стать причиной значительной фрустрации или нерационального и даже иррационального поведения^[8][9].

Указание на то, что выбор данной формы адаптации не обязательно должен быть связан с пониманием и осознанием подлинных причин возникающих проблем, представляется весьма важным в теоретическом отношении и с точки зрения тех современных дискуссий, которые ведутся по поводу причин возникновения конфликтов.

Несоответствие такой значимой для капиталистической культуры цели, как богатство, и законных средств ее достижения является вопиющим для нижних слоев населения. По этой причине инновация становится устойчивым паттерном отклоняющегося поведения именно для этой категории индивидов.

Говоря о соотношении бедности и криминального поведения, Мертон замечает: «„Бедность“ не является изолированной переменной, действующей одинаково и независимо от обстоятельств; она проявляется только в комплексе с другими различимыми и взаимозависимыми социальными и культурными переменными. Бедность как таковая и сопутствующие ей ограничения возможностей существования недостаточны, чтобы вызвать заметный рост криминального поведения… Лишь только тогда, когда бедность и сопряженные с ней ограничения в борьбе за культурные ценности, одобряемые всеми членами общества, связаны с превозношением денежного успеха в качестве доминирующей цели, быстрый рост криминального поведения становится нормальным исходом»¹.

Благодаря тому что проявления инноваций составляют предмет для формализации с позиций законотворчества, они, по сравнению с другими формами поведения (например, ретритизмом), относительно более легко обнаруживаются и становятся объектом изучения. Инновации преступников в «белых воротничках» (например, связанные с уклонением от налогов), в отличие от инноваций представителей низших слоев, распознать гораздо труднее, и это требует от общества намного больше усилий.

Социальные отклонения могут быть сопряжены как с негативными, так и с позитивными последствиями. Девиантное поведение не обязательно рассматривать только как дисфункциональное в отношении эффективного управления группой и перспектив ее развития. Основой для стабилизации социальной и культурной системы могут послужить альтернативные культурные цели.

Ритуализм (от англ, ritual — ритуал, обряд) представляет понижение навязываемого культурой уровня притязаний, т. е. социального статуса целей, или полный отказ от каких-либо социальных амбиции при безусловной поддержке и подчинении существующим законам и нормам. Суть этой формы адаптации передает известная сентенция: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Данный способ разрешения аномии свойствен прежде всего тем слоям, чей статус зависит от их достижений на социальной арене. «Ибо, как часто отмечалось, непрекращающаяся конкурентная борьба вызывает сильную тревогу за свой статус. Одной из возможностей, позволяющей уменьшать эту тревогу, является понижение, причем постоянное, уровня притязаний. Страх порождает бездействие, точнее, стандартизированное действие»^[10][11].

Нижний средний класс, полагает Р. Мертон, наиболее подвержен ритуализму. Родители, представляющие этот класс, оказывают, как правило, жесткое давление на детей с тем, чтобы те мирились с моральными нормами общества, даже если последние и не гарантируют социального продвижения вверх. Членам этого класса в сравнении с представителями верхнего среднего класса труднее добиться успеха, но основанное на дисциплине семейного воспитания подчинение моральным стандартам резко снижает вероятность инновации и способствует выбору ритуализма.

Смысл ритуализма состоит в следующем. Когда члены социальной системы глубоко интериоризируют моральные и социальные нормы, но не ее цели, причем первые не гарантируют достижения последних, самым ожидаемым способом разрешения аномии становится ритуализм, т. е. осознанное понижение социального статуса преследуемых целей.

Ретритизм (от англ, retreat — уход, уединение) представляет отказ как от целей социальной системы, так и от институционализированных средств их достижения. «Со структурной точки зрения этот способ адаптации с большой вероятностью возникает тогда, когда заданные культурой цели и институционализированные методы были полностью ассимилированы индивидом, наполнены аффектом и высоким смыслом, но оказались безуспешными»¹.

Индивиды выбирают данный способ разрешения аномии большей частью потому, что в результате испытываемой ими двойной фрустрации (от того, что и цели, и средства их достижения оказались неэффективными) они не способны быть ни инноваторами, ни ритуалистами, ни революционерами. Испытывая сильные внутренние моральные запреты, они не могут использовать незаконные средства для достижения своих целей и, следовательно, не могут быть инноваторами. Используя законные, но неэффективные средства социального продвижения вверх, они с течением времени вынуждены отказываться не только от культурно значимых целей, но и от официальных законов и норм, что лишает их возможности быть ритуалистами.

Такие люди, хотя их и незначительное меньшинство, замечает Р. Мертон, находятся в обществе, но не принадлежат к нему; они — «подлинные „чужаки“»^[12][13].

Под данную категорию попадают также индивиды, ведущие асоциальный образ жизни по психологическим или медицинским причинам — страдающие различными душевными расстройствами, пьяницы, наркоманы.

Люди, не способные быть инноваторами или ритуалистами, тем более не способны быть революционерами.

Мятеж (бунт) представляет такой способ адаптации, который «выводит людей за пределы социальной структуры, членами которой они являются, и побуждает их создавать новую, т. е. значительно модифицированную, социальную структуру»^[14]. Данный способ разрешения аномии основан на полном отчуждении членов социальной системы от доминирующих целей и средств их достижения. В качестве причины обычно указывается произвольный, нелегитимный характер последних, их несоответствие некоторым базисным условиям существования человека.

В этом случае препятствием к достижению культурно значимых целей выступает не какой-нибудь отдельный элемент социальной системы, а вся она в целом. Но, отрицая существующую социальную систему как нелегитимную, бунтари должны получить поддержку социальных слоев и групп, испытывающих массовую фрустрацию, и предложить проект новой, легитимной, с их точки зрения, системы, в которой подобная фрустрация уже невозможна.

К бунтарям следует отнести политических и религиозных террористов, добивающихся установления «нового порядка» в отдельно взятом регионе или во всем мире. Прежде всего следует отметить, что так как террористы не признают ни официальных целей, ни законных с точки зрения системы способов их достижения, то это делает проблему террора политическими и юридическими средствами данной системы неразрешимой в принципе.

Иными словами, средствами той системы, в которой бунт или революция являются единственным способом преодоления аномии, проблема террора неразрешима. Появление и распространение террора следует поэтому трактовать не столько как проблему злого умысла отдельных «фанатиков и безумцев», сколько как симптом чрезмерной жесткости системы и сигнал к ее реформированию, модернизации, обоснованию разумных и приемлемых для всех социальных групп способов достижения значимых целей.

Индивиды, выступающие в роли бунтарей, негативно относятся к существующим целям и средствам их достижения и позитивно относятся к тем целям и средствам их реализации, которые, по их мнению, имеют более легитимный и (или) прогрессивный характер.

Однако если ретритисты ограничиваются только отрицанием целей и норм, то бунтари идут дальше и предлагают дополнительно новые цели и новые средства их достижения. Бунт, следовательно, представляет собой разновидность ретритизма.

Результаты, полученные Р. Мертоном, вне всякого сомнения, обогащают содержание теории конфликта, ибо они объясняют одну из самых важных причин возникновения конфликтов в социальных системах — структурный дисбаланс между провозглашаемыми целями и гарантируемыми средствами их достижения и, кроме того, влияние социальных ценностей и приоритетов на возможные способы разрешения конфликтов. Р. Мертон оказался прав в том, что одних только психологических причин недостаточно для возникновения и разрешения социального конфликта. Обязательно должны быть и определенные структурные причины.

Дополнения, сделанные Р. Мертоном к функциональному анализу, включают возможность понимания того, что социальные структуры, будучи дифференцированы, могут вызвать социальные конфликты, одновременно способствующие изменениям как элементов структуры, так и ее самой.

• [1] Merton R. Social Structure and Anomie; Continuities in the theory of social structureand anomie // Merton R. Social Theory and Social Structure. New York, 1968. P. 185—248.
• [2] Merton R. Bureaucratic Structure and Personality // Merton R. Social Theory and SocialStructure. NewYork, 1968. P. 249—260.
• [3] См.: Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическаямысль. М.: Изд-воМГУ, 1994. С. 386—391.
• [4] Merton R. Social Theory and Social Structure. New York, 1968. P. 185.
• [5] Ibid. P. 186.
• [6] Ibid. P. 188.
• [7] Merton R. Social Theory and Social Structure. P. 195.
• [8] Ibid. Р. 200.
• [9] Merton R. Social Theory and Social Structure. P. 232.
• [10] Ibid. Р. 146—147, 201.
• [11] Merton R. Social Theory and Social Structure. P. 204.
• [12] Merton R. Social Theory and Social Structure. P. 207.
• [13] Ibid. P. 207.
• [14] Ibid. P. 209.