От авангарда к реабилитации традиции психологизма

С другой стороны, кино 30-х годов не только продолжает тенденции предшествующего десятилетия, но и возвращается к опыту кино первого и второго десятилетия. Так, обилие в 30-е годы экранизаций свидетельствует о новом «штурме» кинематографом литературной классики, что было преобладающей тенденцией второго десятилетия в его развитии. В это время экранизировался А. Пушкин («Дубровский», реж. А. Ивановский, 1937), Ф. Достоевский («Мертвый дом», реж. В. Федоров, 1932, «Петербургская ночь», реж. Г. Рошаль, В. Строева, 1934), Н. Салтыков-Щедрин («Иудушка Головлев», реж. А. Ивановский, 1934), М. Горький («Детство Горького», 1938, «В людях» 1939, «Мои университеты», 1940, реж. М. Донской, «Дело Артамоновых», реж. Г. Рошаль, 1941) и другие писатели. Обращение к классике входило в задачи массового просвещения²⁶. Классика — составной элемент нового кинорепертуара. С другой стороны, классика позволяла проявиться тому, что из кино выталкивалось художественными экспериментами 20-х годов, разрабатывающими освоенные журнально-газетными монтажами возможности (а именно — драме, изображающей человеческие страсти и переходящей подчас в мелодраму, к которой массовая публика была чувствительна всегда и о чем она заявила еще во втором десятилетии развития кино).

В плане распознавания вызывающих наибольший интерес массового зрителя повествовательных структур в 30-е годы оказался показательным успех спектакля В. Мейерхольда «Дама с камелиями» (1934 г.). После серии блистательных, но не пользовавшихся массовой популярностью спектаклей В. Мейерхольд поставил имевшую грандиозный успех мелодраму Дюма-сына. Спектакль В. Мейерхольда свидетельствовал о том, что в развитии зрелищных искусств первые десятилетия XX в. нельзя считать случайными и не оставившими следа. Традиции этих десятилетий оказывались живыми. Успех Дюма-сына свидетельствовал, что для установления контакта с массовой публикой кино должно было считаться с, казалось бы, уже преодоленными традициями. Преодоленными же последние оказывались лишь в сознании критики и представителей художественного авангарда. Осмысляя причины невероятного и сенсационного успеха спектакля В. Мейерхольда, К. Рудницкий писал: «Во-первых, он (режиссер — Н. X.) вопреки обыкновению ориентировал всю работу над „Дамой с камелиями“ именно на восприятие массовой московской аудитории. Он не спорил с публикой, не переламывал ее и не опережал, не навязывал ей насильственно критерии, ею еще неосвоенные, а прямо и просто шел навстречу ее вкусам»²⁷. Когда факт опережения не имеет места, когда повествование развертывается в соответствии с укоренившимися традициями мелодрамы, возникает эффект массового успеха. К сожалению, о традициях этого рода, сохраняющихся в сознании массовой публики и воздействующих на восприятие искусства в целом, можно было судить лишь по отдельным произведениям 30-х годов.