Онтогенез личности. 
Личность в правовом поле

В этой жизни индивид путем самоотрицания, жертвы частными интересами, даже подвигом смерти осуществляет духовное бытие, в чем и заключается его человеческая ценность.

Б. Муссолини

Приступая к описанию феномена личности как свойства, подлежащего оценке в интересах правосудия, мы должны принять некоторое условие априори. А именно, считать что онтогенез повторяет филогенез. Известная же прямолинейность ассоциаций с биологией, где этот принцип был озвучен последователем Ч. Дарвина зоологом Е. Геккелем в XIX в., нам кажется, не должна быть препятствием развитию мысли хотя бы потому, что так называемые кризисные этапы переходных возрастов, когда появляются новые социальные потребности, наступают в ритме, задаваемом природой, ибо воспитание не может ускорить их появления.

Предварительные замечания

Показателем зрелости личности выступает качество, позволяющее человеку «обособляться от порождающих его сил», — сознание. На него указывают как представители психологии: «Личность — это психологический облик человека, осознающего свою роль в обществе»^[1], так и юристы: «Не подлежит ответственности лицо, которое во время совершения противоправного деяния… не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия)»^[2].

Естественно, главной оценочной категории нужно уделить специальное внимание до того, как переходить к изложению основного материала. Тем более, что кроме этих специалистов категорией «сознание» пользуются и врачи (психотерапия подсознательного), и педагоги (развитие сознания в процессе обучения), и социологи (коллективное бессознательное и общественное сознание), и антропологи с их представлениями об истоках этики и морали. И в каждой отрасли знания и конкретной дисциплине есть свои особенности в интерпретации феноменологической основы этого понятия. Для юриста, как мы уже говорили в первой главе, предметное сознание как условие вменяемости и самосознание как условие достижения возраста ответственности имеют самостоятельное значение применительно к оценке разных ситуаций, так что было бы логично составить мнение о тех характеристиках, которые могут и должны быть использованы в интересах судебного решения вообще.

Как факт психической жизни сознание дает о себе знать в 3-летнем возрасте, что означает появление воображения; ребенок в состоянии отделять себя от реальности и смотреть на себя как бы со стороны. Отныне, по словам И. М. Сеченова, «человек во всем, что происходит в его теле и душе, чувствует себя реально существующим в том же смысле, в каком признает все видимое и осязаемое»^[3]. Совокупный след внешнего впечатления и внутреннего переживания откладывается в памяти как событие, где они перемешаны в разной пропорции.

У предметного сознания есть свои характеристики. Это ясность, позволяющая корригировать ошибки психических процессов, исправлять иллюзии, преодолевать заблуждения, «пребывать в ясном уме и твердой памяти». Объем сознания определяет соотношение отраженного и воображаемого в картине события, воспроизводимого памятью. В обычном состоянии пропорции примерно равны, но стоит человеку сосредоточиться, как это равновесие нарушается. А. Ф. Кони писал: «…почти ни один подсудимый, совершивший преступление под влиянием сильной эмоции, не может рассказать подробности решительного момента своего деяния и в то же время он способен передать быстро сменявшиеся и перекрещивающиеся в душе мысли, образы и чувства перед тем, как он ударил, оскорбил, спустил курок. Чем неожиданнее впечатление, тем больше парализуется внимание, тем быстрее внутренняя буря охватывает своим мраком внешние обстоятельства»^[4]. Поле сознания, нуждающееся в материале для психического отражения. Когда его недостает (сенсорная депривация), воображение дополняет и искажает картину мира. Недаром предки, воспитывавшие в теремах и социальной изоляции девушек до замужества, предписывали «молодых девиц в обыск не писать» (не допрашивать в качестве свидетелей). Поток сознания должен быть непрерывным для бодрствования, и если на какое-то время память не сохраняет событий, это состояние называют «помрачением сознания», когда человек действовал автоматически.

Самосознание появляется много позже и отличается не столько формальными характеристиками, сколько степенью развития, которое зависит как от качества воспитания, так и от задатков, отпущенных природой человеку. Как заметил П. Б. Ганнушкин, «элементарно простые, примитивные люди, лишенные духовных запросов, но без недоразумений занимающиеся ремеслом, работающие в торговле и даже в администрации, остаются в неведении относительно многих социальных смыслов общественных отношений,… сознания долга по отношению к обществу, чести, стыда,… равнодушные к похвале и порицанию… у которых не приходится искать сколько-нибудь выраженных интересов, не улавливают за формальной стороной нормы одухотворяющего ее морального смысла»^[5]. Если же такого рода недостаточность дополняется «небрежным и развращающим воспитанием», приходится считаться с его (самосознания) неполноценностью. И хотя закон не делает такого рода количественных различий, правоприменение не может их не учитывать. Отсутствие критики к себе (от глупости), сочетающееся с амбициозностью (от нравственной инфантильности), помноженные на неумение отвлеченно мыслить (от неуспеваемости) и бездуховность (от педагогической запущенности), дают эффект, вынуждающий идти на разного рода послабления ответственности или вводить социальные ограничения в профилактических целях.

Подробнее о девиациях личностного развития как дизонтогенезе в условиях психической средовой дезадаптации мы будем говорить в последующем изложении, здесь же ограничимся лишь напоминанием об этом обстоятельстве, так как время от времени будем о нем упоминать и по ходу настоящей главы.

• [1] Обобщенная формулировка из психологических словарей.
• [2] Обобщенная формулировка из текста современных кодексов.
• [3] Сеченов И. М. Избранные труды. М., 1935.
• [4] Кони А. Ф. Собр. соч. В 8 т. Том 4. М., 1964.
• [5] Ганнушкин П. Б. Избранные труды. М., 1964.