Институциональное описание экономической системы

К началу двадцатого века в экономической науке сформировался комплекс идей, знаменовавших собой значительный разрыв с постулатами ортодоксальной неоклассической теории¹. Такой подход впервые был представлен в трудах Т. Веблена «Почему экономика не эволюционная наука?» (1898) и «Место науки в современной цивилизации» (1919). Отвергнув представление о человеке как атомарном субъекте экономической деятельности, Т. Веблен предложил понятие институтов как «устойчивых привычек мышлений, присущих большой общности людей»^[1][2]. В дальнейшем институционализм получил всестороннее развитие в трудах Дж. Коммонса, создавшего теорию трансакций как любого вида передачи правового контроля от одного лица к другому, и развившего учение Веблена об эволюционном отборе институтов, а также в работах У. Митчелла, который занимался изучением прикладных вопросов экономической динамики, в том числе развитием хозяйственных циклов.

В первые послевоенные десятилетия институциональное направление утратило свою роль в экономической науке из-за того, что сосредоточилось на эмпирических исследованиях, пренебрегая изучением фундаментальных экономических вопросов. В 1960—1980;е годы ряд известных ученых ассоциировали себя с институционализмом: К. Эйрс (взаимосвязь культуры и хозяйственной деятельности), Дж. Гелбрейт (модификация рыночной системы под влиянием крупных корпораций), Г. Мюрдаль (анализ социальных систем), Я. Корнай (критика принципа равновесия)^[3].

В 1960;е годы происходит условное разделение на традиционный институционализм и неоинституциональную теорию. Представители нового институционализма (Д. Норт, О. Уильямсон, Г. Демсец и др.) считают институты не столько культурным или психологическим феноменом, сколько набором правовых норм и неформальных правил, жестко направляющих поведение экономических агентов^[4].

Таким образом, неоинституционализм своими корнями восходит к неоклассическому формализму экономической теории, поскольку оперирует равновесными понятиями. Однако в отличие от неоклассическои ортодоксии в неоинституциональнои теории основное воздействие на поведение агентов оказывают эндогенные (внутренние) факторы системы¹. Условное деление массива современной экономической теории на неоклассические, институциональные, неоинституциональные и институционально-эволюционные подходы представлено на рис. 1.2.

Рис. 1.2. Основной массив современной экономической теории (Источник: Попов Е. В. Приоритеты развития фундаментальной теории фирмы // Журнал экономической теории. 2004. № 1. С. 16—39.).

Необходимость моделирования развития экономических систем, от существующих равновесных положений к новым квазиравновесным состояниям, привела к формированию эволюционной экономической теории. Эволюционная теория вобрала в себя основные понятия теории биологической эволюции Ч. Дарвина: наследственность, изменчивость, отбор. Формирование данной теории прошло путь от теоретических предпосылок Т. Веблена, через теорию эволюционного развития Й. Шумпетера, к моделям эволюционного развития экономических систем Р. Нельсона — С. Уинтера^1[5][6].

Следует отметить, что необходимость институционального анализа современной экономической жизни приводит к учету социальных норм в поведении экономических агентов, что, как отмечает О. Т. Богомолов, является необходимой нормой развития рыночной экономики^[7].

Прежде чем перейти к детальному рассмотрению институционального описания экономических систем, отметим большой вклад российских ученых в становление современной экономической теории. Подробный обзор деятельности российских ученых-экономистов представлен в монографическом исследовании Н. П. Федоренко¹.

В этой связи необходимо упомянуть недавнее монографическое исследование Г. Б. Клейнера, посвященное эволюции институциональных систем^[8][9]. Опубликованная в серии «Экономическая наука современной России», монография представляет собой значительное развитие экономико-теоретических представлений, мощный шаг вперед в исследовании особенностей современной институциональной экономики. Автор поставил своей целью провести теоретический анализ формирования и изменения институциональной структуры экономических систем на базе системного представления институтогенеза. Объектом исследования автора явились экономические системы разного уровня: от наноэкономического (анализ поведения отдельного индивида) до макроэкономического (анализ странового уровня). Получилось цельное аналитическое исследование по систематике и возможному развитию экономических институтов.

В первой главе монографии автор отмечает, что выполнение формальных и неформальных норм возможно на уровне носителей институтов — экономических агентов. Агенты, в свою очередь, могут быть разделены на номинальных носителей, к которым эти нормы относятся, и фактических носителей, которые реально следуют установленным нормам. В этом случае моделирование институциональной системы может опираться на функциональные зависимости структуры системы от совокупности норм, а также их потенциальных и реальных носителей. Следует отметить, что здесь четко выделена необходимость разделения основной нормы и норм поддержки, выступающих в «роли неотъемлемого дополнения или поддерживающего механизма для основной нормы»^[10].

Идентификацию институциональной системы предприятия Г. Б. Клейнер предлагает проводить по процессному признаку. В этом случае возможно выделение следующих относительно самостоятельных процессов^[11]: маркетинг, ресурсное снабжение, логистика, производство, планирование и управление, отношения с акционерами, инновационная деятельность и др. Указанные процессы формируют микроинституты, индивидуальные для каждого предприятия. Описанию подлежат существенные нормы и правила, т. е. те, исключение которых привело бы к дезорганизации данной сферы деятельности предприятия или нарушению координации между сферами. В рамках микроинститутов следует также учитывать индивидуальные нормы поведения работников предприятия, несоблюдение которых привело бы к нарушению координации данного работника с другими.

В рамках институциональной функции предприятия выделены три основных аспекта роли предприятия по отношению к институциональной системе¹: роль генератора и распространителя производственных институтов и соглашений; роль инкубатора институтов; роль интегратора в отношениях «агент — институт». Интересным результатом исследования является выделение институтов макроэкономического характера, имеющих очевидную микроэкономическую проекцию или аналог на предприятии. В завершение исследования обсуждается проблема институциональной диффузии. Институциональное проектирование, институциональная селекция или институциональное протезирование должны опираться на оценку гармоничности взаимодействия институциональной системы с культурной, когнитивной и эволюционно-генетическими системами.

В монографии Г. Б. Клейнером дано определение института: «Под институтами будем понимать относительно устойчивые по отношению к изменению поведения и интересов субъектов и их групп, а также продолжающие действовать в течение значимого периода времени формальные и неформальные нормы либо системы норм, регулирующие принятие решений, деятельность и взаимодействие социально-экономических субъектов и их групп»^[12][13].

Полагаем, что данное определение — достаточно сложно для широкого употребления в экономико-теоретических исследованиях и вызывает ряд вопросов о детерминированности категорий «интересы субъектов», «значимый период времени» и «неформальные нормы». Как отметил А. Н. Нестеренко в своей талантливой работе по институционально-эволюционной теории^[1], ранее всех Т. Веблен предложил более простое и лаконичное понятие институтов. Отсюда мы в настоящем исследовании под институтами будем понимать устоявшиеся нормы взаимодействия между экономическими агентами. Что, несомненно, коррелирует с английским словом institution (дословный перевод — установление).

В экономической литературе можно встретить более широкое толкование институтов — не только как норм взаимодействия между экономическими агентами, но и как организационные формы объединения экономических агентов^[15]. Подобная широкая трактовка понятия институтов приводит к возможности численной оценки формирования тех или иных организаций¹. В настоящем исследовании мы будем придерживаться более употребительного толкования понятия «институт», что позволяет четче обозначить метод исследования экономических систем^[16][17].

Следует подчеркнуть, что институциональное описание экономических систем не может иметь нулевого уровня, подобного неоклассическому равновесному состоянию. В исследовании Дж. Ходжсона^[18] показано, что важная методологическая проблема описания процесса эволюции институтов касается любой попытки объяснения возникновения институтов в ситуации естественного доинституционального состояния. Любая подобная попытка заходит в тупик вследствие неизбежной необходимости признания изначального наличия других институтов, например, таких как язык. Отсюда, примечательной особенностью последних работ по неоинституциональной теории стало признание наличия некоторых базовых институтов как отправной точки анализа.

Стоит однажды признать, отмечает далее Дж. Ходжсон, что деятельность человека может быть изучена только в контексте некоторых уже существующих институтов, как мы можем сосредоточить внимание на эффектах институциональных ограничений и «обратного хода объяснений» в отношении индивидов, а также понять, как взаимодействие между индивидами приводит к возникновению новых форм институтов. Предлагается следующее: возникновению и развитию некоторых институтов могут способствовать процессы воздействия институциональных возможностей и ограничений на соответствующие привычки, образ мысли и поведение. Эти утверждения указывают на более открытый подход к эволюции институтов, снижение роли статического сравнения в пользу более процессного, алгоритмического анализа. В понимании эволюции институтов и индивидуальных предпочтений подобные аргументы напоминают о «старом» институционализме, несмотря на то, что детальное определение механизмов «обратного хода объяснений» пока не нашло отражения в работах исследователей.

Институты — это структурные образования, которые ограничивают индивидов и влияют на их поведение. Соответственно, если институты влияют на индивидов, их необходимо рассмотреть отдельно. В свою очередь, их существование определяется действиями других индивидов. Когда же прервется эта бесконечная цепь анализа? Цели индивидов могут быть частично объяснены с помощью соответствующих институтов, культурной среды и так далее. Эти же институты должны подчиняться интересам другим индивидов. И так далее, вплоть до бесконечности. Мы сталкиваемся с бесконечным обратным ходом объяснений, схожим по смыслу с известной загадкой: «что было раньше, курица или яйцо?». Подобный анализ не имеет конечного результата. Мы можем остановиться на одной из стадий и заявить: «все зависит от индивидуальных предпочтений», или остановиться на другой и предположить, что все определяется институциональными факторами. Но в бесконечном обратном ходе объяснений ни одна из этих гипотез не имеет превосходства над другой.

Институциональная функция институтов подразумевает, что некий порядок или относительная стабильность могут быть достигнуты при всем многообразии и различиях на микроэкономическом уровне. Существование институтов предполагает, что правила, ограничения, обычаи и идеи могут, с помощью определенных психологических и социальных механизмов, определенным образом изменять индивидуальные цели и предпочтения. Это изменение может увеличить возможность возникновения и способствовать стабильности институтов.

Как отмечает в своем исследовании А. М. Сергеев¹, методологические особенности неоинституциональной теории по сравнению с неоклассической теорией заключаются в том, что неоинституционалистами более последовательно проводится принцип методологического индивидуализма. Согласно этому принципу все коллективные общности подлежат объяснению с точки зрения целенаправленного поведения составляющих их индивидуальных агентов. Кроме ресурсных и технологических ограничений, характерных для неоклассических моделей рационального выбора, вводится новый класс ограничений, обусловленных институциональными факторами. Кардинально модифицируются поведенческие предпосылки анализа посредством введения принципов ограниченной рациональности и экономического оппортунизма^[19][20].

В этом смысле в рамках современного институционализма востребованы трехуровневые схемы исследования экономических систем^[21]. На первом уровне данной схемы — индивид, представленный в институциональной теории как homo institutius (человек контрактный) вместо homo economicus (человек экономический) в неоклассической теории. Второй уровень соответствует различным институциональным соглашениям, третий — институциональной среде.

Институциональное описание экономической системы основано на методологическом подходе Д. Норта, который состоит из следующих основных положений^[22]:

• 1) только индивиды могут иметь свои интересы и преследовать свои цели;
• 2) формальный и неформальный набор институтов всегда образует рамки человеческого взаимодействия и воздействует на него;
• 3) формальные и неформальные институциональные изменения всегда являются результатом человеческого взаимодействия, осуществляемого в специфических ситуациях.

Иными словами, с одной стороны, индивид ограничен существующей институциональной структурой, с другой — может менять эту структуру в соответствии со своими предпочтениями.

Таким образом, сердцевиной институционального описания экономических систем является эволюционный характер развития институциональных структур. В этом смысле современная институциональная теория вплотную смыкается с эволюционной экономической теорией и может рассматриваться как единое целое — институционально-эволюционная теория.

В своем недавнем исследовании О. С. Сухарев делает следующий вывод об эволюционном характере институционального описания экономических систем: «Институты определяют действия субъектов экономики, поэтому абсолютно неважно, какими свойствами обладает сам субъект и, стало быть, не нужно задаваться моделями свойств человека, а необходимо создавать модели действий или, что еще лучше, модели функционирования институтов, эти действия определяющие»¹.

Следует отметить, что исключительно привнесение элементов институционального анализа в современную экономическую теорию позволило разрабатывать обоснованные стратегии социальноэкономического развития общества^[23][24] и дало теоретическую базу для формирования различных экономических стратегий^[25].

В противовес неоклассической теории предприятия, опирающейся на анализ производственной функции, ограниченной рамками маржиналистского подхода, для объяснения возникновения и существования предприятий как целостных коллективов работников в условиях воздействия внешней и внутренней среды и был разработан институциональный подход.

Для объяснения существования внутренней структуры предприятия в неоинституциональной экономической теории используются такие понятия, как институт, контракт, а также трансакционные издержки, оппортунистическое поведение, асимметрия информации^[26].

В отличие от традиционного институционального подхода в рамках неоинституционализма институты рассматриваются сквозь призму их влияния на решения, которые принимают экономические агенты. Институты в виде набора правил и норм не определяют всецело поведение индивида (что делало бы достаточным изучение самих норм), а лишь ограничивают набор альтернатив, из которых индивид может выбирать в соответствии со своей целевой функцией¹.

Более того, индивид может выбирать между правилами, что естественно подводит к идее институционального рынка, позволяющей рассматривать этот вопрос в динамике его развития^[5][28].

Нетрудно увидеть, что институты образуют набор ограничений, внутри которых экономический агент свободен и может поступать так, как подсказывают ему его чувства, желания и интересы. Поэтому, в соответствии с неоклассическими подходами, индивид стремится максимизировать полезность и действует при этом рационально, но его рациональность ограничена, а возможности деятельности лимитированы институтами. Ограниченная рациональность — это стремление индивида к максимальному удовлетворению потребностей с учетом не только внешних, но и внутренних ограничений. Категория рациональности может быть расширена до понятия «неполная рациональность», и даже «иррациональность экономического поведения»^[29].

Таким образом, неоинституционализм характеризует экономического субъекта четырьмя чертами:

• — стремление к максимизации полезности;
• — стремление к рациональному решению задач;
• — ограниченная рациональность;
• — ограничения, накладываемые институтами^[30].

Отметим, что развитие неоинституционального подхода к моделированию деятельности предприятий чрезвычайно важно для отечественной экономики, так как обеспечение сбалансированности производственных, маркетинговых и воспроизводственных процессов, развитие познавательной, воспитательной и образовательной функций выдвигаются в качестве одной из основных задач реформы предприятия^[31].

Рассмотрим возможную классификацию неоинституциональных теорий с учетом результатов обзора по новой теории фирмы^[32].

Различия в неоклассическом и неоинституциональном подходах проявляются, прежде всего, в объяснении причин вытеснения классического рыночного обмена, посредством которого товар может продаваться по единой цене всем желающим без ограничений, более сложными формами контрактов. Эти два подхода можно выразить через два ключевых понятия: монополия и эффективность. Более сложные формы контрактов в рамках неоклассического подхода объясняются стремлением занять монопольное положение, тогда как институциональная теория объясняет то же самое явление соображениями эффективности (минимизации издержек).

В рамках институционального, или «эффективностного», подхода вытеснение классического рыночного обмена объясняется соображениями сокращения издержек производства, включающих трансформационный и трансакционный элементы. Трансформационное направление, в свою очередь, может быть подразделено на моделирование прав собственности и теорию агентских отношений, а трансакционное — на теорию направляющих структур и измерительный подход к экономике предприятия.

В соответствии с указанным подходом возможная классификация институциональных теорий предприятия может быть представлена в виде двух групп:

• 1) теория стимулов, которая подразделяется на теорию прав собственности и теорию агентских отношений;
• 2) теория трансакционных издержек, подразделяемая на теорию направляющих структур и измерительную теорию.

Под трансакционными издержками понимается относительная ценность ресурсов, используемых для планирования, адаптации и контроля деятельности экономических агентов.

В соответствии с теорией прав собственности, вне зависимости от первоначального распределения прав, в конечном счете, через обмен они попадают к тем, кто может их наиболее производительно использовать для организации производства. С другой стороны, в теории агентских отношений экономические агенты располагаются «симметрично», т. е. каждый выступает за себя.

Если эти два направления связывают минимизацию трансакционных издержек с действием механизма внешней защиты контрактов (через суды и арбитраж), то в соответствии с трансакционным подходом, когда процесс переговоров является перманентным, принципиальное значение приобретает механизм частного упорядочивания отношений через «ех post-институты». Управленческая версия трансакционного подхода акцентирует внимание на проблемах предотвращения оппортунистического поведения через поиск наиболее адекватной структуры управления, а измерительный подход анализирует ту же проблему, основываясь на предпосылке о комплементарности используемых ресурсов^[33].

Другая классификация институциональных теорий, предложенная Оливером Уильямсоном, объединяет различные модельные представления по принципу контрактного подхода^[34]. При этой классификации институциональный (контрактный) подход к деятельности предприятий может быть реализован в виде четырех направлений: права собственности, общественный выбор, отношения «принципал — агент» и трансакционная экономика (рис. 1.3).

Рис. 1.3. Классификация неоинституциональных теорий О. Уильмсона (по: Уильямсон О. Экономические институты капитализма: фирмы, рынки, «отношенческая контрактация».

СПб.: Лениздат, 1996) (адаптировано) Поскольку институциональная среда — это совокупность правил, структурирующих взаимодействие между людьми в общественном и частном секторах экономики, то можно провести связь между обеими упомянутыми классификациями институциональных теорий. В этом случае теории общественного выбора и теории прав собственности — разновидности теории общественного договора (иначе, социального контракта), а институциональные соглашения — предмет частного контракта, реализуемого в двух формах — ex ante и ex post.

Причем первое направление анализирует предприятия и фирмы «извне», т. е. исследует социальные, юридические и политические правила игры, без которых невозможно понять особенности функционирования и развития экономических организаций. В рамках этого направления теория прав собственности изучает институциональную среду деятельности фирм в частном секторе экономики, а теория общественного выбора — институциональную среду деятельности индивидов и организаций в общественном секторе. Второе направление неоинституционализма исследует экономические организации «изнутри», т. е. через систему соглашений и контрактов. Теория принципала — агента концентрирует свое внимание на предварительных предпосылках контрактов (ex ante), а теория трансакционной экономики — на уже реализованных соглашениях (ex post), выражающихся в различных управленческих структурах¹.

Конечно, классификационный подход О. Уильямсона не следует превращать в догму, однако подобное взаимное расположение современных неоинституциональных теорий позволяет понять предметнообъектное содержание каждого теоретического подхода. Вместе с тем, границы современного применения обсуждаемых теоретических моделей давно вышли за рамки приводимой здесь классификации неоинституциональных теорий. Так, теория принципала — агента анализирует не только ex ante, но и ех post-взаимодействия. Аналогично, теория трансакционной экономики позволяет оценивать и предконтрактные, и послеконтрактные издержки. Отметим, что современное развитие неоинституциональных теорий в отечественной экономической науке достаточно широко было проанализировано в докладе Р. М. Нуреева на Всероссийском симпозиуме по экономической теории^[35][36].

Следует подчеркнуть, что многообразие институциональных подходов позволяет прогнозировать ответные действия на вызовы, продиктованные современным социально-экономическим развитием общества^[37], а также обоснованно оценивать макроэкономические стратегии развития России^[38].

Основным методом неоинституционального анализа, в соответствии с исследованием А. М. Сергеева^[39], является сравнение реальных институциональных альтернатив. Теория трансакционных издержек фактически «представляет собой сравнительный институциональный подход к изучению экономической организации, в которой трансакция выступает в роли базовой единицы анализа»¹.

Альтернативные институциональные формы сравниваются друг с другом с целью возможной экономии на трансакционных издержках. Как средство их минимизации может рассматриваться, например, вертикальная интегрированная структура. Если институциональная среда не допускает использования такого строения, то между экономическими агентами заключаются долгосрочные контракты.

Уровень трансакционных издержек, отмечает А. М. Сергеев, определяется воздействием разнообразных экономических и правовых факторов. Поэтому, прежде всего, целесообразны локальные сопоставления контрактных соглашений в условиях одной и той же институциональной среды. Но исследование сравнительных преимуществ дискретных институциональных альтернатив необходимо также при анализе возникновения и изменения институтов различных уровней, то есть при изучении институциональной динамики. При этом необходимо оценивать издержки, связанные с возможной реализацией предположительно более эффективных институциональных структур^[40][41].

Для институционального анализа важное значение приобретают контролируемые эксперименты. Так, измерение трансакционных издержек не обязательно должно опираться на статистические или учетные данные. Здесь открывается экспериментальная возможность непосредственно оценивать, например, затраты времени и денег на создание фирмы и т. п. Влияние проектируемых институтов на эффективность размещения ресурсов не всегда можно предсказать заранее, особенно если речь идет о распределении благ со сложными характеристиками. Уместно отметить, что Нобелевская премия по экономике 2002 года была вручена Вернону Смиту за «утверждение лабораторных экспериментов в качестве инструмента эмпирического анализа в экономике, в особенности при исследовании альтернативных рыночных механизмов»^[42].

Таким образом, с учетом аппарата экспериментальной экономики современные институциональные исследования обладают широкой инструментальной базой. В настоящее время основными эмпирическими способами выявления экономических закономерностей являются следующие:

• 1) кабинетные исследования — анализ статистических данных и других вторичных источников информации;
• 2) полевые исследования — опрос, наблюдение, панельное исследование, экспертные оценки;
• 3) лабораторные исследования — лабораторные эксперименты.

Достоверность получаемых результатов может быть обеспечена эконометрическими методами. Отметим, что в данном монографическом исследовании достоверность и обоснованность выдвигаемых рабочих гипотез будет иллюстрироваться и доказываться посредством методов эмпирического анализа.

• [1] Нестеренко А. Н. Современное состояние и основные проблемы институционально-эволюционной теории // Вопросы экономики. 1997. № 3.
• [2] Veblen Т. The Place of Science in Modern Civilization and Other Essays. N. Y.: Huebsch, 1919. P. 239.
• [3] Нестеренко A. H. Экономика и институциональная теория. М.: Эдиториал УРСС, 2002. С. 75.
• [4] Рихтер Р. Новая институциональная экономическая теория: первые шаги, сущность, перспективы // Российский журнал менеджмента. 2006. Т. 4. № 1. С. 79—112.
• [5] Шаститко А. Е. Предметно-методологические особенности новой институциональной экономической теории // Вопросы экономики. 2003. № 1. С. 24—41.
• [6] Nelson R., Winter S. An Evolutionary Theory of Economic Change. Cambridge: HarvardUniversity Press, 1982.
• [7] Богомолов О. T. Российской нормой должна стать социально-ориентированнаярыночная экономика // Экономическая наука современной России. 2000. № 5. С. 3740.
• [8] Федоренко Н. П. Россия: уроки прошлого и лики настоящего. М.: Экономика, 2000.
• [9] Клейнер Г. Б. Эволюция институциональных систем. М.: Наука, 2004. 240 с.
• [10] Клейнер Г. Б. Указ. соч. С. 41.
• [11] Там же. С. 158.
• [12] Клейнер Г. Б. Указ. соч. С. 200.
• [13] Там же. С. 19.
• [14] Нестеренко А. Н. Современное состояние и основные проблемы институционально-эволюционной теории // Вопросы экономики. 1997. № 3.
• [15] Hodgson G. М. What Are Institutions? // Journal of Economic Issues. 2006. Vol. XL. No 1.P. 1—26.
• [16] Макаров В. Л. Исчисление институтов // Экономика и математические методы.2003. Т. 39. № 2. С. 14—37.
• [17] Полтерович В. М. Оптимальный выбор экономических институтов // Экономикаи математические методы. 2003. Т. 39. № 4. С. 52—58.
• [18] Ходжсон Дж. Эволюция институтов: направления будущих исследований // Журнал экономической теории. 2005. № 2. С. 5—22.
• [19] Сергеев А. М. Методологические особенности и проблемы нового институционализма: Препринт. Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН, 2005. 36 с.
• [20] История экономических учений / Под ред. В. Автономова, О. Ананьина, Н. Макашевой. М.: Инфра-М, 2001. С. 654—656.
• [21] Шаститко А. Е. Новая институциональная экономическая теория. М.: ТЕИС, 2002.С. 46.
• [22] Ананьин О. И., Одинцова М. И. Методология экономической науки: современныетенденции и проблемы // ИСТОКИ / ИЭ РАН. 2000. Вып. 4. С. 135—136.
• [23] Сухарев О. С. Институты и экономическое развитие. М.: ИздательскоКонсалтинго-вое предприятие «ДеКА», 2005. С. 44—45.
• [24] Аганбегян А. Г. О стратегии социально-экономического развития и направленности социальных реформ в России // Экономическая наука современной России.2003. № 2. С. 26—38.
• [25] Кузык Б. Н. Институт экономических стратегий. Основные результаты деятельности // Экономическая наука современной России. 2002. № 1 (8). С. 97.
• [26] Simon Н. Organizations and Markets // Journal of Economic Perspectives. 1991. Vol. 2. No 2.
• [27] Шаститко А. Е. Предметно-методологические особенности новой институциональной экономической теории // Вопросы экономики. 2003. № 1. С. 24—41.
• [28] Тамбовцев В. Институциональный рынок как механизм институциональных изменений // Общественные науки и современность. 2001. № 5. С. 25—38.
• [29] Клейнер Г. Б. Эволюция системы экономических институтов в России. М.: ЦЭМИРАН, 2003.
• [30] Нестеренко А. Н. Экономика и институциональная теория. М.: Эдиториал УРСС, 2002. С. 253.
• [31] Клейнер Г. Б. Предприятие как фактор институциональной стабильности // Проблемы теории и практики управления. 2001. № 3.
• [32] Шаститко А. Е. Новая теория фирмы. М.: Экономический факультет МГУ; ТЕИС, 1996.
• [33] Шаститко А. Е. Новая теория фирмы. М.: Экономический факультет МГУ; ТЕИС, 1996.
• [34] Williamson О. Е. Comparison of Alternative Approaches to Economic Organization //Journal of Institutional and Theoretical Economics. 1990. Vol. 146. No 1.
• [35] Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ) /Под ред. проф. Р М. Нуреева. Ч. 2. М.: Московский общественный научный фонд, 2003.С. 14.
• [36] Нуреев Р. М. Перспективы развития институциональной экономики в современнойРоссии // Всероссийский симпозиум по экономической теории. Пленарные доклады. Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН, 2003. С. 107—124.
• [37] Абалкин Л. И. Вызовы нового века. М.: Институт экономики РАН, 2001.
• [38] Маевский В. И. Версия макроэкономической стратегии развития России // Экономическая наука современной России. 2004. № 1. С. 5—17.
• [39] Сергеев А. М. Методологические особенности и проблемы нового институционализма: Препринт. Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН, 2005. С. 19—25.
• [40] Уильямсон О. И. Экономические институты капитализма. СПб.: Лениздат, 1996.С. 607.
• [41] Маевский В. И. Макроэкономические проблемы развития России // Экономист. 2004. № 4. С. 3—8.
• [42] Белянин А. Дэниэл Канеман и Вернон Смит: экономический анализ человеческогоповедения // Вопросы экономики. 2003. № 1. С. 4—23.