Международный конфликт как вид регионального конфликта

Реалии 1990;х гг. усилили тенденцию к «растворению» границ между внутренними и международными конфликтами. Государство, сталкивающееся с глобализацией вовне и с разного рода сепаратизмами внутри, в этой системе противоречий и отношений как бы растаскивается надвое: извне его объективно взламывают экономические и иные последствия активности транснационального капитала и узкой группы высокоразвитых стран; изнутри — процессы этнической и социальнотерриториальной диверсификации (разные варианты федерализации, регионализации). Международный конфликт перестает быть синонимом межгосударственной войны и становится специфическим путем и способом переустройства мира.

Это особенно заметно в Европе, где последнее десятилетие XX в. прошло под знаком формирования новых моделей пространственной организации власти и управления, условно именуемых новым регионализмом. Его новизна заключается в образовании целого ряда форм региональной интеграции: это и «треугольники» (например, Веймарский, включающий в себя Германию, Францию и Польшу), и «зоны» (Балтийская зона свободной торговли), и «группы» (Вышеградская), и «круги безопасности», и «сети» (например, о возрождении Ганзейского союза часто говорят как о сетевом проекте). Изменяется сам смысл границ в рамках Евросоюза. Либерализация движения товаров, услуг, капитала и людей размывает значение территориальных границ между странами-членами. Следовательно, в региональных конфликтах, когда на повестке дня стоит вопрос о проведении или перекройке территориальных границ, наднациональные структуры ЕС могут способствовать оптимизации соглашений.

Международный конфликт — это непосредственное или косвенное столкновение интересов двух либо нескольких сторон (государств, групп государств, народов, политических движений) на основе существующих между ними противоречий объективного или субъективного характера. Международными принято считать конфликты, прямо или косвенно затрагивающие государство: его территориальную, административную и социально-политическую целостность, меру суверенитета, фактический и потенциальный статусы в мире и/или регионе. Наиболее опасной чертой международных конфликтов является возможность их ускоренной эскалации: усиления уровня интенсивности и распространения их на другие страны и регионы. В международных отношениях конфликтное поведение может проявляться в форме войны — как потенциального исхода или реальной действительности — и торга, не доходящего до применения силы.

Исследование международных конфликтов сформировалось как самостоятельное научное направление на рубеже 1940—1950;х гг. и к 1990;м гг. утвердилось как относительно автономная теоретикоприкладная дисциплина.

Интересную классификацию конфликтов предложил канадский политолог А. Раппопорт, в качестве критерия использовавший форму протекания международного конфликта. По его мнению, конфликты бывают трех видов: «сражение», «игра» и «дебаты». Наиболее опасен для мира и безопасности конфликт в виде «сражения». Само название говорит о том, что вовлеченные в него стороны изначально настроены воинственно по отношению друг к другу и стремятся нанести противнику максимальный урон, невзирая на возможные негативные последствия для себя. Поведение участников такого конфликта можно определить как иррациональное, так как они часто ставят перед собой недостижимые цели, неадекватно воспринимают международную ситуацию и действия противоположной стороны (например, сербско-хорватский конфликт).

В конфликте, который разворачивается в виде «игры», поведение участников определяется рациональными соображениями. Несмотря на внешние проявления воинственности, они не склонны доводить обострение до крайности. Решения принимаются с учетом всех факторов и обстоятельств, на основе объективной оценки ситуации.

Для конфликта, развивающегося как «дебаты», характерно изначальное стремление участников разрешить возникшие противоречия путем достижения компромиссов.

Исследователи-регионоведы выделяют пять стадий (фаз) динамики конфликта.

Первая фаза — принципиальное политическое отношение, сформировавшееся на основе объективных и субъективных противоречий, экономических и политических интересов сторон, сталкивающихся на международной арене, выраженное в более или менее острой конфликтной форме.

Вторая фаза — субъективное определение конфликтующими сторонами своих интересов, целей, стратегии и форм борьбы для разрешения противоречий с учетом своего потенциала (форм, методов борьбы, ресурсов).

Третья фаза — использование сторонами конфликта широкого диапазона экономических, политических, психологических, военных средств.

Четвертая фаза — нарастание борьбы до наивысшей стадии, вплоть до международного политического кризиса. На этой фазе возможен сознательный переход к практическому применению военной силы (для демонстрации или в ограниченных масштабах). Кризис — это своеобразная тупиковая ситуация, при которой стороны находятся «на краю пропасти» (Карибский кризис 1962 г.).

Пятая фаза — международный вооруженный конфликт.

Новейшему (начиная с 1990;х гг.) этапу осмысления роли и функций конфликта в международных отношениях присущи следующие особенности:

• • динамика развертывания противоречий сопровождалась снижением угрозы ядерной войны и одновременно ростом числа конфликтов в сочетании с угрозой распространения оружия массового поражения и средств его доставки;
• • для мировой политики стало характерно ожидание новых конфликтов, более многочисленных и опасных, апофеозом чего явилась концепция столкновения цивилизаций;
• • впервые после 1945 г. опаснейшие по своим потенциальным последствиям конфликты вспыхнули в Европе, ранее считавшейся регионом стабильности, безопасности и политического урегулирования;
• • фактически произошло не замещение, а дополнение войны феноменом современного смешанного международного конфликта, в котором тесно переплетаются внутристрановые и международные аспекты.

Господствовавшая до 1990;х гг. концепция неореализма была незаменима при изучении биполярной эпохи, в том числе и для объяснения конфликтных противостояний, однако применительно к постбиполярному миру она оказалась малосостоятельной. Неореализм, как известно, рассматривает в качестве главных элементов системы международных отношений внутренне однородные национальные государства, основной задачей которых является противостояние внешним угрозам. Неореалисты исходят из того, что национальные правительства развязывают конфликты и оказываются в них вовлеченными практически независимо от своей природы и особенностей страны. Однако происшедшая после окончания «холодной войны» обвальная дезинтеграция целого ряда многонациональных государств вызвала к жизни новые виды конфликтного противостояния.

Надежды на политическое урегулирование любого реального международного конфликта, свойственные 1970;м гг., не сбылись: в мире нет ни одного конфликта, надежно политически урегулированного на десять и более лет.

Нынешний этап развития межгосударственных отношений характеризуется: а) системным влиянием формирующегося однополярного (многополюсного) миропорядка, качественно отличного от биполярного; б) потребностью стран (обладающих сложившейся системой глобальных интересов, способностью действовать глобально) в повседневном регулировании и управлении процессами политической организации мира. На первый план выходит проблема удержания международного конфликта в масштабах и параметрах, позволяющих им управлять.

Отсюда необходимы новые подходы к решению этой и подобной ей проблем.

Вопрос о характере изменений во внутреннем содержании региональных конфликтов в постбиполярную эпоху стал одним из основных не только для теоретиков международных отношений, но и для конфликтологов. Особого внимания заслуживают разработки ученых, изучавших взаимосвязь внутригосударственных конфликтов (или внутренней нестабильности) с вовлечением страны в международный военный конфликт. Можно выделить три вектора работ этого направления:

• 1) изучение последствий переноса гражданской войны на международную арену, сопровождающегося интервенцией региональных и/ или глобальных сил, заинтересованных в определенном исходе данного внутреннего конфликта (Л. Блумфилд, А. Лейс и др.);
• 2) анализ деятельности так называемых ревизионистских, революционных и других государств, стремящихся к изменению международного «статусного неравновесия» в свою пользу (М. Уоллес);
• 3) изучение «сдерживающей функции» структуры мирового сообщества по отношению к региональным конфликтам и проблем их урегулирования (А. Мэк). К этому направлению близки специалисты, занимающиеся исследованием проблем мира в рамках таких научноисследовательских центров, как Стокгольмский международный институт проблем мира (СИПРИ), Институт по исследованию проблем мира в Осло, Институт мира в США (наиболее авторитетное научное издание в рамках этого направления — «Journal of Peace Research»).

К близким выводам, но другим путем приходит и ряд военных конфликтологов, работающих в рамках сугубо прагматического направления по изучению проблем ведения «операций невоенного типа» в локально-региональных конфликтах.

Первым крупным вооруженным региональным конфликтом эпохи развала биполярной системы стали события в Персидском заливе 1990—1991 гг. Последующие столкновения, повлекшие за собой широкомасштабное международное вмешательство (этнополитические конфликты в Западной Африке, на территории бывшей Югославии и пр.), проходили уже в условиях складывания «новых правил игры» на международной арене, тогда как Война в Заливе может с полным правом считаться детищем переходного периода.

Особенностью данного кризиса стало массовое использование ультрасовременных видов вооружения (крылатых ракет «Томагавк», зенитных ракетных комплексов «Патриот», космических средств разведки и навигации и пр.). При этом война в Персидском заливе осталась конфликтом средней интенсивности, так как проходила без применения оружия массового уничтожения. Поскольку ресурсы стран были абсолютно несопоставимы, то действия носили практически односторонний характер, а ущерб сторон был принципиально неравнозначен.

Война в заливе позволила США в качестве основной проблемы национальной безопасности, помимо роста экономической конкуренции, рассматривать региональные угрозы в виде широкомасштабной агрессии крупной региональной державы. США отводилась главная роль в урегулировании такого рода крупных региональных конфликтов. Правда, в 1990;е гг. обвального возникновения подобных конфликтов не произошло, поскольку ни одно из государств — потенциальных инициаторов таких конфликтов (Иран, Ирак, Северная Корея или Ливия) не тратит столько на оборону, сколько США (в среднем 5% военного бюджета страны).

Характер региональных конфликтов 1990;х гг. изменялся по нескольким взаимосвязанным направлениям.

1. Прежде всего, после окончания «холодной войны» возросло число внутригосударственных конфликтов, тогда как число межгосударственных конфликтов в 1990;е гг. — не превышало 1—2 в год, при этом они начались еще в период «холодной войны» (Индия и Пакистан и пр.).

Исследователи отмечают: основой всех крупных региональных конфликтов (31 конфликт в 27 регионах мира) послужили именно внутригосударственные противоречия, хотя некоторые из них имели и межгосударственный аспект (события в Боснии и Герцеговине, Таджикистане и т. д.). Опасной чертой внутригосударственных конфликтов можно считать их крайне упорный и ожесточенный характер, а также продолжительность. При этом наиболее распространенным типом внутригосударственного конфликта 1990;х гг. была либо борьба за власть в рамках одного государства (собственно гражданская война), либо территориальный передел в зоне распада одних государств и возникновения на их месте других.

• 2. Изменения носили не столько количественный, сколько качественный характер. Как уже отмечалось, с окончанием «холодной войны» водораздел между внутренними и межгосударственными конфликтами начал стираться. Именно ограниченные конфликты внутреннего интернационализированного характера стали основным типом вооруженного противостояния в 1990;е гг. Причем они объединили в себе наиболее опасные черты как международных, так и внутригосударственных коллизий.
• 3. Разногласия и конфликты чаще всего касались конкретных проблем: торговли, валютной политики, налогообложения, политики в сфере миграции, вопросов гражданства, пограничного контроля и др. Некоторые происходили внутри стран — членов ЕС, другие — на периферии Европы. Лишь часть из них носила насильственный (с применением оружия) характер. Из числа последних некоторые привели к созданию фактических государств, тогда как другие были подавлены.

В постбиполярный период особенно сильным изменениям подвергся характер внешнего вмешательства в ход локально-региональных конфликтов со стороны международных организаций^[1]. Если в годы «холодной войны» существовал некий условный водораздел между односторонними (как правило, предпринимаемыми отдельными государствами в поддержку какой-либо из сторон конфликта) и многосторонними интервенциями, осуществлявшимися под эгидой международных организаций (в первую очередь ООН) в соответствии с рядом критериев, то после ее окончания такое противопоставление потеряло всякий смысл. Сегодня речь идет не об «урегулировании», а именно о «регулировании», т. е. как о позитивном, так и о негативном влиянии на развитие конфликта. Более того, мировое сообщество (а фактически группа ведущих государств — Большая семерка во главе с США) заинтересовано в урегулировании далеко не каждого регионального конфликта и отнюдь не любыми доступными средствами (например, в середине 1990;х гг. при повышенном интересе к вопросам боснийского урегулирования практически полностью игнорировались события в Чаде, Кении, Перу, Сомали, турецком Курдистане и т. п.).

Одним из объяснений того, почему конфликтный потенциал в мире по-прежнему остается достаточно высоким, является процесс глобализации, интернационализирующий внутригосударственные противоречия. Кроме того, внешние вмешательства мирового сообщества часто сами являются мощными факторами дестабилизации, способствующими росту конфликтности на локально-региональном уровне. Внешние интервенции вообще малоэффективны с точки зрения урегулирования конфликтов, имеющих внутригосударственный аспект: лишь 57 из 190 внешних интервенций за весь послевоенный период привели к прекращению военных действий.

Если в области «кризисного реагирования», связанного с операциями по прекращению военных действий, международному сообществу удалось достичь определенных успехов, то этап посткризисной реконструкции представляется наиболее проблемным с точки зрения разрешения конфликтов. Предпринимаются попытки развести по времени «кризисное реагирование» и «посткризисную реконструкцию». Первый этап сводится к введению международного воинского контингента для контроля за соблюдением мирных соглашений, второй состоит в реализации демократических принципов, поимке и аресте военных преступников, восстановлении разрушенной экономики и т. д.

Очевидно, что в настоящее время складывается новая система международных отношений, которую некоторые ученые склонны рассматривать как гетерогенную. Она будет иметь многоуровневую структуру и основываться на взаимодействии трех основных действующих сил — государств, субгосударственных сил (в основном в форме геополитических движений, как существующих внутри государственных границ, так и пересекающих их), региональных и более широких международных организаций. Есть все основания полагать, что именно противостояние максимально понимаемого «традиционализма», с одной стороны, и «модернизации» как одного из проявлений глобализации, с другой, станет основой большинства современных конфликтов.

• [1] В теоретических подходах к исследованию международных конфликтов понятие"интернационализация" трактуется не столько как прямое вмешательство сил иностранного государства/государств на стороне одного из участников внутреннего конфликта, сколько как весь комплекс международных усилий по внешнему регулированиювооруженного конфликта под предлогом посредничества между конфликтующими сторонами, т. е. это целенаправленное внешнее вмешательство в ход конфликта.