Психодинамическая традиция. 
История клинической психологии

Помимо институциональной и психометрической традиций на развитие клинической психологии оказала значительное влияние и «динамическая традиция в психологии», основывающаяся на концепции «психодинамизма». Хотя «психодинамизм» трудно определить как последовательную точку зрения, одно в этой концепции признается всеми ее сторонниками — центральная роль понятия «мотивации». Большое число мотивационных факторов — осознаваемых и неосознаваемых желаний, стремлений, тенденций, комплексов, чувств разочарования, отчаяния, тревоги и т. д. — рассматривается как главная причина тех или иных особенностей поведения в норме и патологии.

Динамическая традиция в психологии связана, прежде всего, с именами членов так называемой «Бостонской группы» (США), которая провозгласила «новую психологию», — William James, G. Stanley Hall, в Европе — с именами Wilhelm Wundt (Германия), Sigmund Freud (Австрия), Karl G. Yung (Швейцария), Pjier Jane (Франция), H. H. Ланге, В. M. Бехтерев (Россия).

Влияние Вильяма Джемса оказывалось через его «Принципы психологии» ["Principles of Psychology", 1890]. Термин «динамическая» Джемс употребил, чтобы показать отличие его точки зрения на предмет психологии от структуралистского подхода Титченера. Как справедливо отмечает Р. Уотсон, влияние Джемса на клиническую психологию шло не через конкретные его работы в этой области, а через плодотворность (и противоречивость) характера его мышления, через «защиту нерегламентированных идей» [Watson, 1953, с. 325]. Правда, к более конкретным заслугам В. Джемса перед клинической психологией следует отнести его поддержку Клиффорда Бирса (Clifford.W. Beers), чья книга «А Mind that found itself"(«Co3HaHne, которое нашло самое себя») (1908) очень сильно повлияла на будущее развитие психогигиенического движения (mental hygiene movement).

Решающее влияние на развитие клинической психологии оказали идеи Зигмунда Фрейда (Sigmund Freud, 1856—1939), благодаря которым она вышла далеко за рамки первых клиник^[1]. Хотя работа Фрейда в области психоанализа изумила и возмутила «истеблишмент» психологии и американскую публику (после его лекций в 1909 г.), его идеи дали клиническим психологам первые приемы психоаналитической терапии.

Поэтому вполне справедливо мнение о Зигмунде Фрейде как о втором отце клинической психологии. Изначально, как и Крепелин, естественнонаучно ориентированный, он развил психоанализом комплексное учение о расстройствах и терапии, а также феноменолого-герменевтическую исследовательскую перспективу. Начиная с «Исследований истерии» (1895, совместно с Брейером), Фрейд предложил психогенетическуто теорию невротических расстройств, которая оказала влияние одновременно на диагностические и клинико-психологические подходы и сформировала самостоятельный психологический фундаментальный подход. «Основополагающие положения психоанализа стали для нас настолько само собой разумеющимся, что мы позабыли почти их психоаналитическое происхождение [Pongratz, 1975, s. 32]: к ним, например, можно отнести значение социокультурного влияния и психогенетическую перспективу возникновения психических расстройств, а также введение беседы как средства психотерапии и подчеркивание фундаментального значения для терапевтических изменений психотерапевт-клиент отношений».

Зигмунд Фрейд (1856—1939) и его рабочий кабинет в Вене с кушеткой, которую он использовал для проведения психоаналитических сеансов.

Нельзя недооценивать и косвенного влияния психоанализа, поскольку большинство клинико-психологических подходов возникли и были разработаны в противопоставлении и отграничении от психоанализа, как, например, клиент-центрированная терапия Роджерса, поведенческая терапия, гештальттерапия и семейная терапия.

Пытаясь из разрозненных наблюдений и гипотез построить целостную картину невротического заболевания, Фрейд вспомнил случай, рассказанный Брейером и впоследствии ставший широко известным как «случай Анны О.» (установлено, что ее подлинное имя — Берта Паппенгейм). Пациенткой Брейера была молодая женщина, страдавшая расстройством мышления и речи, нервным кашлем и параличом ног. С помощью гипноза Брейеру удалось добиться воспроизведения больной тревоживших ее образов и фантазий. Оказалось, что травмировавшие ее психику переживания были связаны с болезнью и смертью отца. По мере того как пациентка заново переживала травмировавшую ее ситуацию, болезненные симптомы постепенно исчезали. На этом основании Брейер сделал вывод, что болезненный симптом является заменителем подавленного импульса. Суть предложенного им нового метода лечения истерии, названного катарсическим (от гр. «катарсис» — очищение), состояла в том, чтобы заставить больного вспомнить, осознать и тем самым разрядить подавленный психический импульс.

Фрейд решил проверить этот метод и вскоре уже мог привести несколько аналогичных случаев из собственной практики. В 1895 г., обобщив накопленный опыт, Брейер и Фрейд опубликовали совместную работу «Этюды по истерии» (в русском издании «Очерки истерии»). Книга вышла тиражом всего 800 экземпляров и не привлекла внимания специалистов, хотя в ней впервые была предпринята попытка установить связи неврозов с неудовлетворенными влечениями. В дальнейшем из-за разногласий соавторов по поводу механизмов истерии, роли сексуального фактора и по другим причинам произошел разрыв их почти пятнадцатилетней дружбы.

Последующий этап научной деятельности Фрейда проходил, по его собственному признанию, «в блестящей изоляции». Коллеги фактически бойкотировали его, поскольку развиваемая им теория сексуальности слишком далеко выходила за рамки привычных воззрений. Но именно в этот период были разработаны основные положения психоанализа — новаторского учения, перевернувшего традиционные представления о душевной жизни [Freud S. Gesammelte Werke: 18 Baende (2.Aufl.) Frankfurt/Main: Fischer, 1964].

Понятие «психоанализ» Фрейд впервые употребил в 1896 г. в докладе «Этиология истерии». Первоначально он называл так метод терапии, направленный на выявление скрытых причин психических отклонений. Позднее так стали называть всю систему теоретических воззрений Фрейда.

Пытаясь раскрыть механизмы возникновения неврозов, Фрейд обратил внимание на болезненные последствия неудовлетворенных влечений и неотреагированных эмоций. Эти разрывающие единство сознания стремления и аффекты, о существовании которых сам больной и не подозревал, были восприняты Фрейдом как главное свидетельство существования бессознательного — столь же и даже более влиятельной сферы психики, сколь и сознание. Поскольку содержанием бессознательного, в большинстве случаев, оказывалось нечто неприятное для больного, неприемлемое с точки зрения социальных и нравственных норм, Фрейд предположил, что бессознательный характер этих психических сил обусловлен особым защитным механизмом, получившим название «вытеснение».

Согласно Фрейду, механизм вытеснения подобно плотине ограждает сознание от потрясений, вызванных столкновениями с тягостными воспоминаниями, недопустимыми влечениями и импульсами. Но и в бессознательном состоянии эти влечения сохраняют заряд психической энергии и потому могут прорываться в виде патологических симптомов. Таким образом, на первом этапе развития теории психоанализа бессознательное представлялось как тождественное вытесненному. По мере развития психоанализа представления Фрейда о бессознательном уточнялись и усложнялись. Из случайного чужеродного фактора бессознательное превратилось в неотъемлемую часть психического аппарата всякого человека. Бессознательное — это кипящий котел страстей и инстинктов, рвущихся наружу с целью получения разрядки. В замаскированном виде бессознательное обнаруживает себя то в патологических симптомах, то в таких проявлениях обыденной жизни, как сновидения, шутки, обмолвки и т. п., то в преобразованном творческом виде «как культурные, художественные и социальные ценности человеческого духа».

Еще в 1897 г. Фрейд приступил к систематическому самоанализу сновидений и принял решение написать работу о снах и сновидениях. Книга «Толкование сновидений» увидела свет в 1900 г. Публикация этой работы не вызвала интереса в научных кругах (тираж 600 экземпляров был распродан за 8 лет; ныне столько же экземпляров этой книги продается в США и Европе ежемесячно). Но сам Фрейд считал ее «поворотным пунктом».

В 1898 г. Фрейд начал разработку проблемы юмора, которую исследовал на основе собственной коллекции еврейских анекдотов. Впоследствии результаты его изысканий воплотились в работе «Остроумие и его отношение к бессознательному» [1905].

В 1901 г. Фрейд опубликовал книгу «Психопатология обыденной жизни» — наиболее популярную и известную работу по психоанализу. В ней на основе теории вытеснения он показал, что неосознаваемые мотивы обусловливают поведение человека в норме и патологии, а различного рода ошибочные действия (оговорки, описки, забывание имен и названий и т. п.) свидетельствуют о наличии бессознательных мотивов и могут быть использованы в целях диагностики и терапии.

В 1902 г. Фрейду было присвоено звание профессора. В том же году, стремясь преодолеть бойкот и изоляцию, он организовал «Общество психологических сред», призванное обеспечить обмен идеями и консолидацию сторонников психоанализа. Первоначально это был дискуссионный кружок, который лишь через несколько лет обрел статус научного общества. В 1903 г. у Фрейда, наконец, появились первые ученики — Пауль Федерн, Вильгельм Штекель и др., которые сыграли значительную роль в исторической судьбе психоанализа. В 1904 г. идеи Фрейда привлекли внимание группы швейцарских психиатров: Э. Блейлера, М. Эйтингона, К. Абрахама, К. Г. Юнга, — которые обратились к ним как к перспективному учению и психотерапевтическому методу. В 1907 г. состоялись первые встречи Фрейда со швейцарскими коллегами, положившие начало слиянию венской и цюрихской школ психоанализа. В 1908 г. в Зальцбурге состоялся I Международный психоаналитический конгресс, объединивший сторонников психоанализа. В 1909 г. начал выходить первый психоаналитический журнал. Его издателями выступали Блейлер и Фрейд, редактором — Юнг.

В том же году по случаю двадцатилетнего юбилея Университета Кларка в Вустере (штат Массачусетс, США) Фрейд был приглашен его президентом Стэнли Холлом принять участие в торжествах и прочитать ряд лекций. Вместе с ним в Америку отправился Карл Юнг и Шандор Ференци. Трое путешественников прибыли в Нью-Йорк в воскресенье 27 сентября 1909 г. Ступив на американскую землю, Фрейд произнес знаменитую фразу: «Они и не подозревают, что я привез им чуму!».

В переднем ряду слева направо: Зигмунд Фрейд, Г. Стенли Холл, Карл Юнг. На заднем плане слева направо: Эрнст Джоунс,.

А. А. Бриль, Шандор Ференци (Clark university, 1909)

В Вустере Фрейд прочитал на немецком языке пять лекций перед аудиторией, которая слушала его очень внимательно, несмотря на то что многие были разочарованы отсутствием пикантных откровений на сексуальную тему. В лекциях Фрейд кратко обрисовал историю происхождения психоанализа, основные результаты исследований сновидений, остроумия и ошибочных действий, теорию сексуальности и психотерапевтические методы. Текст лекций был опубликован год спустя в Американском психологическом журнале.

Обнадеживающей была и встреча с Уильямом Джемсом, который произвел на Фрейда большое впечатление и который вместо прощания сказал ему: «Будущее психологии зависит от вашей работы». Университет Кларка присвоил Фрейду звание почетного доктора, что глубоко тронуло его, поскольку явилось первым официальным признанием его работы.

Последующие годы характеризовались противоречивыми тенденциями. Консолидации психоаналитического сообщества сопутствовали начавшиеся распри, приведшие к отходу от психоанализа некоторых недавних сподвижников Фрейда. В 1911 г. последовал разрыв с А. Адлером, который Фрейд очень болезненно переживал. Вскоре ряды психоаналитического движения покинул Юнг. Теоретические расхождения и впоследствии порождали постоянные противоречия в стане психоаналитиков.

Фрейду и самому приходилось вносить коррективы в свою теорию. События Первой мировой войны продемонстрировали ограниченность объяснительных принципов психоанализа. Военные, вернувшиеся из окопов, терзались совсем иными переживаниями, чем венские буржуа конца XIX в. Фиксация новых пациентов Фрейда на психических травмах, связанных с тем, что им пришлось заглянуть в глаза смерти, послужила основанием версии об особом влечении, не менее сильном, чем сексуальное, — влечении к смерти. Это влечение Фрейд обозначил древнегреческим понятием Танатос — как антипод Эросу — силе любви.

Наряду с социальными обстоятельствами у Фрейда имелись и личные мотивы обращения к этой проблеме. Страстный курильщик, выкуривавший до 20 сигар в день, он был поражен раком гортани. Но, мужественно перенося одну операцию за другой, он продолжал упорно работать. Его идеи обретали все большее признание, к ним с интересом относились многие выдающиеся деятели культуры, с которыми Фрейд часто встречался, вел оживленную переписку.

После прихода в Германии в 1933 г. к власти нацистов началось свертывание психоаналитического движения в Европе. Во время печально известного книжного аутодафе в Берлине труды Фрейда как «еврейская порнография» были подвергнуты публичному сожжению «во имя благородства человечества».

Получив известие об этом, он горько пошутил о прогрессе человечества: «В прежние времена они сожгли бы меня, а теперь сжигают лишь мои книги». Впрочем, там, где жгут книги, как правило, кончают тем, что сжигают людей. Именно такая судьба постигла впоследствии сестер Фрейда.

В первый же день после присоединения Австрии к нацистской Германии Фрейд был заключен под домашний арест, его квартира подвергнута обыску, а дочь Анна вызвана на допрос в гестапо. Казалось, судьба ученого предрешена. Однако стараниями влиятельных последователей после уплаты выкупа в 100 000 австрийских шиллингов Фрейду вместе с женой и дочерью Анной было разрешено покинуть Австрию. Семья обосновалась в Лондоне, где, несмотря на прогрессировавшую болезнь, Фрейд продолжал напряженно работать, встречался с деятелями науки и искусства, в частности с Сальвадором Дали. Однако мучения становились нестерпимыми. 23 сентября 1939 г. личный врач Фрейда Макс Шур, по его просьбе, оборвал его страдания двумя отравляющими уколами. Концепция Фрейда по сей день вызывает противоречивые суждения и оценки. Однако не подлежит сомнению та исключительная роль, которую венский мыслитель сыграл в становлении наук о человеке, в том числе и в клиническую психологию.

Несмотря на всю критику в свой адрес, недостаток научной строгости и некоторую методологическую слабость, фрейдовский психоанализ продолжает оставаться влиятельной силой в современной психологии. В 1929 г. Е. Дж. Боринг писал в своем учебнике под названием «История экспериментальной психологии» («А history of Experimental Psychology»), что психология не может выставить ни одного мыслителя ранга Дарвина или Гельмгольца. Двадцать один год спустя, во втором издании того же учебника, он пересмотрел свое мнение. Характеризуя произошедшие за это время в психологии события, с чувством неприкрытого восхищения Фрейдом, он пишет: «Теперь мы с уверенностью можем оценить его как величайшего новатора, подлинного проводника духа времени, сумевшего достроить здание психологии, введя в нее принцип бессознательного… Вряд ли кому в течение, по крайней мере, последующих трех столетий удастся написать историю психологии без упоминания имени Фрейда. А это и есть подлинный критерий величия: посмертная слава» [Boring, 1950, с. 707, 743].

Любовь, дружба, потребность в обществе и все социальные чувства очень сложны и состоят из множества различных элементов. По моему мнению, это — большое преувеличение все всегда привязывать самым непосредственным образом к половым инстинктам, к удовольствию от контакта. По крайней мере, в наших сложных сообществах они зависят от многих сложных психологических явлений.

Пьер Жане

В интеллектуальной истории взрыв, произведенный Фрейдом, может быть сравним лишь с открытиями Дарвина, сделанными несколькими поколениями раньше. Интеллектуальный воздух, которым мы дышим, насыщен категориями учения Фрейда.

Поль Розен

Психоанализ, представляемый в качестве нового метода лечения некоторых неврозов, на самом деле лишь опошляет, унижает, разрушает. Бессознательное являет собой лишь поле руин, где откладываются все нечистоты разума. Такова доктрина еврея Фрейда, которая может быть принята лишь нацией ненормальных и произвести фурор только в обществе, где все помыслы разума угасли и жизнь разворачивается между двумя полюсами: от борделя до дома умалишенных, проходя через биржу.

Альфонсо Петруччи

Зигмунд Фрейд — великий подвиг одного, отдельного человека — сделал человечество более сознательным; я говорю более сознательным, а не более счастливым. Он углубил картину мира для целого поколения; я говорю углубил, а не украсил. Ибо радикальное никогда не дает счастья, оно несет с собою только определенность. Но в задачу науки не входит убаюкивать вечно младенческое человеческое сердце все новыми и новыми грезами; ее назначение в том, чтобы научать людей ходить по жесткой нашей земле прямо и с поднятой головою.

Стефан Цвейг

Таковы лишь некоторые из множества противоречивых суждений и оценок, которых удостоился психоанализ и его создатель — Зигмунд Фрейд. Однако сам пафос полемики вокруг имени Фрейда, не стихающей и по сей день, свидетельствует о том, что из всех психологов именно Фрейду принадлежит определяющее влияние на общественное сознание прошлого, да и нынешнего столетия. Несомненны заслуги Фрейда в развитии и психоинтервенционной традиции в клинической психологии, о которой мы будем говорить ниже, поскольку его психоанализ — это и психотерапия.

Говоря о психодинамической традиции в развитии клинической психологии, конечно, следует сказать, хотя бы кратко, о заслугах и некоторых «вероотступников» от психоанализа и, прежде всего, о К. Г. Юнге и А. Адлере.

Сам Фрейд одно время считал Карла Густава Юнга (1875—

1961) своим приемным сыном и наследником психоаналитического движения. Фрейд часто называл его «своим преемником и кронпринцем». После того как их дружба полностью распалась в 1914 г., Юнг начал разрабатывать собственный вариант аналитической психологии, как он ее называл, полностью противоположный фрейдовской системе.

Страницы жизни. Карл Юнг родился и вырос в маленькой деревушке на севере Швейцарии, неподалеку от знаменитого Рейнского водопада. По его собственному признанию, детские годы были наполнены чувством одиночества, отсутствием взаимопонимания и счастья. Его отец был священником, утратившим в конце концов веру, унылым и подверженным постоянным сменам настроения. Мать страдала от эмоциональных расстройств и отличалась крайне неустойчивым поведением. Она могла почти мгновенно превратиться из довольной жизнью домохозяйки в сущего демона, бормочущего про себя нечто невразумительное. Понятно, что такой брак не мог быть счастливым. С ранних лет Юнг научился не доверять до конца ни одному из родителей, а затем — не доверяться и внешнему миру вообще. Вместо этого он обратился к миру внутреннему, миру снов, видений и фантазий, миру бессознательного. Сновидения и бессознательное, а не рациональный мир сознания, стали главным событием его детских лет, а затем и всей жизни. В критические периоды жизни Юнг всегда прислушивался не столько к доводам рассудка, сколько к голосу подсознания, выраженному в сновидениях. Когда он готовился к поступлению в университет, ему привиделся сон, сыгравший существенную роль в определении его судьбы. Ему приснилось, что он выкапывает из земли кости доисторических животных. Юнг истолковал сон как предзнаменование, направляющее его на изучение природы и естественных наук. Именно этот сон вкупе с детским видением в возрасте трех лет, когда он мысленно очутился в некой подземной пещере, предопределили его подход к теории личности. Он должен заниматься изучением бессознательных сил, лежащих под поверхностью сознания и рассудка.

Юнг поступил в университет г. Базеля в Швейцарии и окончил его, получив научную степень по медицине, в 1900 г. Он заинтересовался психиатрией, и его первым местом работы стала клиника для душевнобольных в Цюрихе. Директором клиники был Евгений Блейлер, известный своими работами по шизофрении. В 1905 г. Юнг был приглашен в качестве лектора по курсу психиатрии в Цюрихский университет, но спустя некоторое время отказался от приглашения, чтобы целиком посвятить себя научным исследованиям и частной практике.

Во время лечебных сеансов он, в отличие от Фрейда, никогда не укладывал пациентов на кушетку, отмечая, что у него нет намерения кого-либо тащить сразу в постель! Вместо этого Юнг усаживал пациента напротив себя в удобное кресло. Юнг впервые познакомился с идеями Фрейда в 1900 г., прочитав работу «Толкование сновидений». Он оценил книгу как подлинный шедевр. В 1906 г. между ним и Фрейдом началась переписка, а год спустя он приехал к Фрейду в Вену. Во время этой первой встречи они с большим воодушевлением проговорили в течение 13 часов. Впоследствии эта симпатия вылилась в дружбу, переросшую в отношения, подобные отношениям отца и сына. В 1909 г. Юнг сопровождал Фрейда во время его поездки в Соединенные Штаты в университет Кларка, где, как и Фрейд, выступал с лекциями.

В отличие от большинства учеников Фрейда, Юнг состоялся как профессионал еще до встречи с Фрейдом. Возможно, именно поэтому он был наименее впечатлительным, меньше поддавался внушению и давлению авторитета, нежели более молодые психоаналитики, большинство из которых примкнуло к психоаналитическому семейству сразу после окончания университета или медицинской школы. В критические периоды жизни Юнг всегда прислушивался не столько к доводам рассудка, сколько к голосу подсознания, выраженному в сновидениях.

Если Фрейд характеризует либидо преимущественно в терминах сексуальной сферы, то для Юнга это жизненная энергия вообще, в которой секс присутствует только как один из компонентов. По Юнгу, базовая жизненная энергия либидо проявляется в росте и размножении, а также в других видах деятельности — в зависимости от того, что в данный момент времени является наиболее важным для конкретного человека.

Юнг отвергал фрейдовское понятие Эдипова комплекса. Он объяснял привязанность ребенка к матери чисто житейскими потребностями ребенка и способностью матери их удовлетворять. По мере роста ребенка у него появляются сексуальные потребности, которые накладываются на прежде доминировавшие потребности в еде. Юнг высказал предположение, что энергия либидо приобретает гетеросексуальные формы лишь в пубертатный период. Он не отрицал напрочь наличия сексуальных сил в детском возрасте, однако свел сексуальность до положения лишь одного из многих влечений в психике.

Жизненный опыт Юнга, несомненно, наложил существенный отпечаток на его воззрения. Мы уже отмечали ту роль, которую его интерес к бессознательному сыграл в определении профессионального призвания. Что же касается секса, то и здесь можно проследить влияние биографических моментов. Юнг не использовал в своей концепции понятие Эдипова комплекса потому, что таковой опыт отсутствовал в его собственных детских переживаниях. Он отзывался о своей матери как о женщине излишне полной и непривлекательной, а потому и никак не мог понять, на каком основании Фрейд утверждал, будто каждый мальчик испытывает в детстве сексуальное влечение к собственной матери.

В отличие от Фрейда, у Юнга не было никаких проблем, связанных со сферой секса. Он так же не делал, в отличие от Фрейда, никаких попыток ограничить свою половую жизнь. У него были сексуальные связи с женщинами-пациентками и ученицами, длившиеся многие годы.

Еще одно существенное различие между позициями Фрейда и Юнга касается представления о направленности сил, определяющих личность человека. С точки зрения Фрейда, человек есть продукт своих детских переживаний. Для Юнга же человек определяется не только прошлым, но в равной мере и своими целями, ожиданиями и надеждами на будущее. По его мнению, формирование личности вовсе не завершается к пяти годам. Человек может меняться и, подчас, довольно значительно, на протяжении всей своей жизни.

Третье различие между позициями Фрейда и Юнга заключается в том, что Юнг попытался проникнуть в область бессознательного глубже, чем это удалось Фрейду. Он добавил еще одно измерение в понимание бессознательного: врожденный опыт человечества как вида, унаследованный им от своих животных предков (коллективное бессознательное).

Юнг выделял два уровня бессознательного. Непосредственно под уровнем сознания находится личное бессознательное, состоящее из всех воспоминаний, импульсов и желаний, нечетких восприятий и другого личного опыта, подвергшегося вытеснению или просто забытого. Этот уровень бессознательного не слишком глубок, находящиеся там события легко могут быть восстановлены в сознании.

Содержание личного бессознательного сгруппировано в определенные тематические комплексы: эмоции, воспоминания, желания и тому подобное. Данные комплексы проявляются в сознании в виде определенных доминирующих идей — идеи силы или идеи неполноценности — и таким образом оказывают влияние на поведение. Комплекс предстает чем-то вроде маленькой личности внутри личности человека как целого.

Ниже уровня личного бессознательного лежит более глубокий уровень — коллективное бессознательное, неизвестное индивиду и содержащее в себе аккумулированный опыт прошлых поколений, включая и животных предков. Коллективное бессознательное содержит в себе универсальный эволюционный опыт и составляет основу личности человека. Важно отметить, что опыт, находящийся в коллективном бессознательном, является действительно бессознательным. Мы не можем осознать его, каким-либо образом вспомнить, как это возможно с содержанием личного бессознательного.

Врожденные тенденции внутри коллективного бессознательного, получившие название архетипов, являются внутренними детерминантами психической жизни человека. Они направляют действия человека в определенное русло, в чем-то схожее с тем, каким образом вели себя в подобных ситуациях наши животные предки. Архетипы обнаруживают себя в сознании в виде эмоций и некоторых других психических явлений. Они обычно связаны с такими важнейшими моментами жизненного опыта, как рождение и смерть, основные стадии жизненного пути (детство, юность), а также с реакцией на смертельную опасность.

Юнг исследовал мифологию и художественное творчество ряда древнейших цивилизаций, выявляя лежащие в их основе архетипические символы. Оказалось, что существует значительное количество таких символов, которые присущи всем архаическим культурам, и даже таким, которые были столь разделены во времени и пространстве, что прямой контакт между ними был заведомо невозможен. Ему также удалось обнаружить в сновидениях пациентов нечто, что он посчитал следами подобных символов. Это еще более укрепило Юнга в приверженности идее коллективного бессознательного. Четыре таких архетипа встречаются чаще других — это персона, анима и анимус, тень и Я.

Персона — это та маска, которую каждый из нас надевает, общаясь с другими людьми. Она представляет нас такими, какими мы хотим, чтобы нас воспринимало общество. Персона может не совпадать с подлинной личностью индивида. Понятие персоны у Юнга аналогично понятию ролевого поведения в социологии, когда мы поступаем так, то полагаем, другие люди ожидают, чтобы мы так действовали в тех или иных ситуациях.

Архетипы анима и анимус отражают предположение Юнга: каждый человек несет в себе определенные психологические характеристики противоположного пола. Анима отражает женские (феминные) черты в мужском характере, а анимус — мужские (маскулинные) характеристики в женском. Как и большинство других архетипов, пара берет начало в наиболее глубинных, примитивных слоях от предков человека, когда мужчины и женщины усваивали определенные эмоциональные и поведенческие тенденции противоположного пола.

Архетип тени — это некая обратная, темная сторона Я, она наиболее глубоко укоренена в животном прошлом человека. Юнг считал ее своеобразным наследием низших форм жизни. Тень представляет собой совокупность всех наших аморальных, неистовых, страстных, абсолютно неприемлемых желаний и поступков. Юнг писал, что тень подталкивает нас совершить нечто такое, чего мы в нормальном состоянии никогда себе не позволим. Когда с нами случается нечто подобное, мы склонны объяснять происшедшее тем, что на нас нечто нашло. Это «нечто» и есть тень, наиболее примитивная часть нашей природы. Однако тень имеет и свою позитивную сторону. Она — источник спонтанности, творческого порыва, внезапных озарений и глубоких эмоций, без чего нормальная, полноценная человеческая жизнь также невозможна.

Но наиболее важным архетипом Юнг считал Я. Сочетая и гармонизируя все аспекты бессознательного, Я создает единство и стабильность личности. Таким образом, задача Я — интеграция различных подсистем личности. Юнг сравнивал Я с порывом или стремлением самоактуализации, что определяет гармоничность и целостность, наиболее полное раскрытие возможностей личности.

По его убеждению, самоактуализации можно достичь лишь в среднем возрасте, а потому этот возраст (между 35 и 40 годами) Юнг рассматривал как критический период для личностного развития — рубеж, на котором личность претерпевает глубокие и благотворные преобразования. Во взглядах Юнга также можно усмотреть автобиографические моменты: именно в этом возрасте сам Юнг смог достичь целостности своего Я вслед за преодолением невротического кризиса. Таким образом, для Юнга наиболее важным этапом личностного развития является отнюдь не детство, как у Фрейда, а, напротив, зрелое время, когда он сам прошел через душевный кризис и смог преодолеть его.

Психологические типы. Юнговские понятия интроверзии и экстраверзии в наши дни широко известны. Экстраверты — это такие люди, которые направляют либидо (жизненную энергию) вовне, на внешние события и другие цели. Люди подобного типа обычно подвержены воздействию окружения, легко приспосабливаются к обществу, в котором живут, и увереннее в себе в широком диапазоне различных ситуаций. У интровертов либидо направлено на внутренний мир. Такие люди склонны к созерцательности, интроспекции. Они мало поддаются внешним влияниям, менее уверены во взаимоотношениях с другими людьми и внешним миром и менее социально приспосабливаемы, нежели экстраверты. В каждом человеке такие полярные типы, как правило, сосуществуют вместе, однако какой-то один из них доминирует. Тем не менее, доминируемый тип реакции в определенной степени зависит от ситуации. Например, обычно интровертированный человек может оказаться достаточно социально гибким в ситуации, затрагивающей его интересы [Young, 1928; К. Г. Юнг, 1994].

Альфреда Адлера (1870—.

1937) обычно называют первым провозвестником социальнопсихологической формы психоанализа, поскольку он отошел от фрейдовского круга еще в 1911 г. В созданной им концепции главную роль играют социальные факторы. К тому же он — единственный психолог, именем которого был назван струнный квартет.

Страницы жизни. Альфред Адлер родился в обеспеченной семье в одном из пригородов Вены. Его детские годы прошли под знаком постоянных болезней, зависти по отношению к старшему брату и полного неприятия со стороны матери. Сам себя он считал слабым, тщедушным и непривлекательным. Он ощущал большую близость с отцом, нежели с матерью, и потому, как и Юнг, впоследствии не принял фрейдовской концепции Эдипова комплекса, поскольку сам его в детстве не испытал. Ребенком он тратил много сил на то, чтобы завоевать признание и популярность в среде сверстников. Став старше, он сумел добиться высокой самооценки и был оценен по достоинству окружающими, чего ему так не хватало в собственной семье.

Поначалу Адлер был настолько слабым учеником, что, по мнению учителя, мог рассчитывать в будущем только на место подмастерья сапожника. Однако благодаря усердию и настойчивости он сумел стать одним из первых учеников в классе. Он смог преодолеть свои многочисленные академические и социальные недостатки и комплексы, так что сам вполне может считаться хрестоматийным примером своей же собственной теории, созданной им впоследствии. В развитии личности существенную роль играет компенсация личных слабостей и недостатков. Лежащее в основе его системы чувство неполноценности является прямым наследием детских лет, в чем и сам Адлер охотно признавался.

В возрасте четырех лет, едва оправившись от смертельно опасной пневмонии, Адлер решил, что станет врачом. Он получил медицинское образование и свою первую научную степень в Венском университете в 1895 г. После специализации в офтальмологии и прохождения практики по общей медицине он стал заниматься психиатрией. В 1902 г. Адлер присоединился к еженедельным заседаниям психоаналитического дискуссионного кружка на правах одного из четырех членов-основателей. Хотя он и был близким сотрудником Фрейда, личные отношения между ними так и не сложились. Фрейд однажды даже отозвался об Адлере как о зануде.

В течение нескольких последующих лет Адлер развивал свой вариант психоанализа, существенно отличавшийся от фрейдовской системы по целому ряду пунктов. Он также позволял себе открыто критиковать Фрейда за переоценку роли сексуальных факторов. В 1910 г. Фрейд предложил кандидатуру Адлера на пост президента Венского психоаналитического общества, видимо, для того, чтобы уладить имевшиеся между ними разногласия. Однако уже в 1911 г. неизбежный разрыв состоялся. Расставание было довольно драматичным. Адлер назвал Фрейда мошенником, а психоанализ — «мерзостью и непристойностью». Фрейд тоже не остался в долгу и охарактеризовал Адлера как «ненормального», «человека, свихнувшегося на почве собственных амбиций».

Во время первой мировой войны Адлер служил врачом в австрийской армии. Позже он организовал детскую клинику в рамках венской школьной системы. В 20-е гг. его социальнопсихологическая система, которую он сам называл индивидуальной психологией, привлекла большое число последователей. В 1926 г. Адлер совершил несколько визитов в Соединенные Штаты и через 8 лет получил приглашение занять должность профессора медицинской психологии в медицинском колледже Лонг-Айленда в Нью-Йорке. Умер он в Абердине (Шотландия) во время одного из напряженных лекционных турне.

Фрейд в ответ на выражение сожалений по поводу смерти Адлера писал, что он не понимает симпатий к Адлеру, поскольку для еврейского мальчика из пригорода Вены умереть в Абердине — неслыханная карьера, о какой он не мог и мечтать; мир его более чем щедро вознаградил за усилия по подрыву психоанализа.

Индивидуальная психология. По убеждению Адлера [Adler А., 1927; Адлер А., 1995], поведение человека определяется в первую очередь не биологическими, а социальными факторами. Он ввел понятие социального интереса, определяя его как врожденный потенциал, нацеленный на кооперацию с другими людьми и на достижение личных и общественных целей. Подобный интерес развивается в детстве, по мере накопления опыта. В противоположность Фрейду, Адлер минимизировал роль сексуальных сил в формировании личности и сконцентрировался в большей степени не на бессознательном, а на сознательных факторах поведения. Если Фрейд полагал, что поведение определяется преимущественно прошлым, то Адлер подчеркивал значение наших целей на будущее. Борясь за достижение целей или ожидая наступления некоторых событий в будущем, мы тем самым оказываем влияние на свое нынешнее поведение. Например, человек, который живет в постоянном ожидании вечного проклятия после смерти, неминуемо будет вести себя иначе, чем тот, у которого таких ожиданий нет.

Если Фрейд подразделял личность на несколько частей (ид, эго и супер-эго), то Адлер, наоборот, всячески подчеркивал единство и согласованность личности. В основе его концепции — представление о единой движущей силе, лежащей в основе структуры личности и направляющей все ее ресурсы на достижение самой главной цели, придающей смысл всему существу личности. Такой целью, по его мнению, является стремление к превосходству или самоутверждению. Именно эта цель подчиняет себе все движение к более полному развитию и осуществлению, реализации нашего Я. Адлер был убежден, что данное стремление к превосходству является врожденным фактором, его следы легко можно обнаружить во всех аспектах проявления личности.

Чувство неполноценности. Адлер не принимал утверждения Фрейда о том, что только секс составляет первичный, базовый уровень мотивации. Вместо этого он высказал предположение, что подлинной движущей силой личности является генерализованное чувство неполноценности (как это было в его собственной жизни). Первоначально Адлер относил это чувство неполноценности к телесным недостаткам. Ребенок с наследственными органическими недостатками попытается их компенсировать за счет более интенсивного развития дефектной функции. Ребенок-заика при помощи речевой терапии может стать великим оратором, ребенок со слабыми конечностями после интенсивных физических упражнений становится хорошим атлетом или танцором.

Позднее Адлер расширил понятие неполноценности, включив в него все виды физических, душевных или социальных недостатков — реальных или мнимых. Он также полагал, что слабость и беспомощность ребенка, его зависимость от окружающей обстановки ведет к появлению чувства неполноценности, столь знакомого каждому человеку. Ребенок осознает свою неполноценность и необходимость преодолеть недостаток, но при этом им движет врожденное стремление к превосходству. В итоге такой процесс волей-неволей движет индивида по направлению к все большему совершенству и реализации.

Чувство неполноценности может оказывать и положительное воздействие, как на уровне индивида, так и на уровне социума, поскольку именно с ним связано постоянное стремление к превосходству. Однако если в детские годы в ответ на чувство неполноценности ребенок наталкивается на слишком мягкое, или же, напротив, излишне жесткое отношение, у него в результате может появиться некое аномальное компенсаторное поведение. Неспособность в достаточной мере компенсировать чувство неполноценности может привести к развитию комплекса неполноценности, что приводит человека к серьезным жизненным проблемам.

Стиль жизни. По Адлеру, борьба человека за превосходство носит всеобщий характер, но при этом возможны разные способы достижения поставленной цели. Мы по-разному осуществляем эту борьбу, что приводит в итоге к появлению уникальных, характерных только для данного человека методов или форм, которые Адлер назвал стилем жизни. Стиль жизни включает в себя те характерные поведенческие типы или приемы, при помощи которых мы компенсируем свою неполноценность, реальную или мнимую. В нашем примере с ребенком, у которого присутствуют телесные недостатки, такой стиль включал бы в себя занятия спортом, что в итоге должно привести к развитию физической силы и выносливости.

Стиль жизни обычно формируется уже к А—5 годам и в дальнейшем с трудом поддается каким-либо изменениям. Он как бы задает рамки для восприятия и упорядочивания всего доступного жизненного опыта. И вновь мы видим, что Адлер, как и Фрейд, подчеркивает важность раннего периода жизни. Но, в отличие от Фрейда, он настаивает на том, что мы способны сознательно формировать свой стиль жизни — наше собственное Я.

Творческая сила «Я». Концепция творческой силы Я составляет, безусловно, вершину и кульминацию всей его теории. Адлер высказал предположение, что мы можем сами формировать свою личность в соответствии с собственным уникальным стилем жизни. Эта творческая сила составляет активный принцип человеческого существования. Ее можно уподобить традиционному понятию души. Мы строим свое поведение на основе определенных способностей и того жизненного опыта, которым обладаем благодаря нашей наследственности и влияния окружающей среды. Но именно от нас зависит, как именно воспринимать и истолковывать этот опыт, что, собственно, и создает основу нашего стиля жизни. А это значит, что мы способны сознательно влиять на формирование собственной личности и судьбу. Адлер считал, что, скорее, мы сами определяем свою судьбу, нежели оказываемся объектом воздействия прошлого опыта.

Комментарии. Концепция Адлера была с пониманием встречена теми, кого не удовлетворял выстраивавшийся во фрейдовской теории образ человека как существа, у которого доминируют сексуальные мотивы, а все самое главное происходит только в детстве. Конечно же, нам куда приятнее считать, что мы в состоянии сознательно контролировать собственное поведение, вне зависимости от генетических ограничений и особенностей детского периода жизни. В целом, Адлер давал удовлетворительный и оптимистичный взгляд на природу человека.

Однако и на его долю хватало критиков. Многие психологи считали его построения поверхностными и основанными всего лишь на здравом смысле, хотя другие, напротив, видели в нем проницательного и талантливого теоретика. По мнению Фрейда, система Адлера слишком проста. Для того чтобы освоить психоанализ, может потребоваться целых два года, поскольку он довольно сложен, адлеровские же идеи можно «освоить за две недели, потому что здесь нет необходимости знать столь уж много». Адлер немедленно согласился с такой оценкой. Именно в этом все и дело, ему потребовалось целых сорок лет для того, чтобы сделать свою систему столь простой!

• [1] По мнению Клода-М. Прево [2005, с. 39], Фрейд, внимательно следившийза всем, что выходило во Франции, знал «Журнал клинической психологии», и именно это он подразумевал в своем письме Флиссу от 30 января 1899 г., когда писал: «Я обнаруживаю связи с конфликтом, с жизнью, со всем, чтоя хотел бы назвать клинической психологией» [1956, s. 248].