Маркс и Энгельс

Карл Маркс (1818—1883 г.) был сыном одного трирского адвоката. В родительском доме он получил тщательное воспитание, но еще не дышал в нем революционным воздухом. Это имело для юного Маркса в некоторых отношениях столь же решающее значение, как в других отношениях тот факт, что он родился в той части Германии, которая всего основательнее была вскопана плугом французской революции.

После нескольких веселых семестров, проведенных юношей Марксом в рейнском университете Бонна, и после совершившейся в юных годах помолвки с девушкой, которой предстояло сделаться таким же благородным другом рабочего класса, как сам Маркс, озабоченный отец, бывший германским и даже прусским патриотом, отправил своего юного беззаботного потомка в Берлин, где он должен был набраться солидности и разума. Ничто не влекло в Берлин молодого Маркса, который любил свою облитую солнцем родину, — и меньше всего влекла его гегелевская философия, остававшаяся совершенно чуждой ему. Только случайность привела его в кружок берлинских младо-гегельянцев, группировавшийся вокруг Бруно Бауэра. С последним Карл Маркс сошелся ближе всего, — как раз в то время, когда в Бауэре начали созревать идеи его критики евангелия, положившей начало новой эпохе в этой области.

Так как Бауэр старался показать, что христианская религия представляет духовный продукт античного мира, то было необходимо основательное изучение греко-римских философских школ, учения которых оказали свое действие на формирующуюся христианскую веру. И вот историческое изложение этих школ было первой научной работой, к которой решился приступить Карл Маркс. Часть ее дошла до нас в виде его докторской диссертации. Она показывает, насколько глубоко еще сидел он в гегельянстве, — но показывает в то же время, что он суверенно владел диалектическим методом гегельянства. В кружках берлинских младо-гегельянцев Маркс, несомненно, научился многому.

Однако, эта восходящая стезя жизни приводила его к самому краю опасной пропасти. Младо-гегельянцы сумели преобразовать учение своего учителя в религиозной области, но они не сумели сделать то же в политической и социальной области. Берлинские младо-гегельянцы здесь были в особенности беспомощны, хотя они старались утешиться тем соображением, будто политические и социальные вопросы унизили бы достоинство философии. В Берлине не было той сильной опоры, какую в Рейнской области буржуазное правосознание находило в высоко развитой промышленности. Берлин был городом военщины и резиденцией с преобладающе мелко-буржуазным населением, которое отводило душу самое большее в злой и мелкой сплетне и осмеливалось сжимать свой кулак только тайно, в кармане. Когда борьба того времени начала развертываться на практике, Берлин оказался позади Кельна и даже Лейпцига. Спустившись с облаков философия не нашла в Берлине никакой почвы, на которой она могла бы научиться ходить, и никаких реальных интересов, по которым она могла бы нащупать дорогу.

Поэтому, какое бы решающее значение для юного Маркса ни имело его временное пребывание в Берлине, столь же решающим для него было то обстоятельство, что он возвратился на родину и немедленно был вовлечен в политическую борьбу как сотрудник «Рейнской Газеты» (Rheinische Zeitung), которую основали Кампгаузен и Ганземан, вожди рейнской буржуазии с той целью, чтобы отстаивать интересы этого класса. Газета не была революционным органом. Она была даже готова вести борьбу под флагом прусского государства, лишь бы оно допустило, чтобы за экономическим прогрессом последовал духовный и политический прогресс.

Но берлинское правительство было слишком ограниченно для того, чтобы понять, в чем заключаются его истинные интересы. Оно тем более коснело в своей восточно-эльбской отсталости, чем энергичнее «Рейнская Газета» подталкивала его к уровню современного буржуазного общества. Конфликт обострялся изо дня в день и скоро повел к тому, что решающая роль перешла к более радикальным сотрудникам газеты. Маркс был среди них и наиболее юным и наиболее талантливым. Он настолько выдвинулся своими статьями, что в октябре 1842 года сделался политическим руководителем газеты.

Его первые работы трактовали вопрос о свободе печати и еще в настоящее время относятся к лучшему из всего, что вообще писалось на эту тему. Но в то же время прения рейнского провинциального ландтага о законе касательно порубок леса, о свободе торговли и протекционизме и т. д. вводили Маркса в область материальных интересов, где идеологические точки зрения гегелевской философии не могли дать ему каких-либо руководящих указаний. Поэтому он никак не мог обойтись без изучения этих вопросов, хотя благодаря этому расходился со своими берлинскими друзьями.

Точно также он задумал заняться на страницах «Рейнской Газеты» основательным исследованием французского социализма, слабый отголосок которого перекатился через Рейн. Но он не успел исполнить этого намерения. Возрастающая оппозиционность газеты и искусная тактика, которою Марксу удавалось парализовать. цензуру, в особенности же острый конфликт, который пришлось выдержать газете, — и который она блестяще выдержала, — с обер-президентом Рейнской провинции из-за ее основательных сообщений о положении мозельских крестьян, — все это повело к тому, что 1 апреля 1843 года правительство запретило издание газеты. Маркс вышел из газеты уже несколькими неделями раньше, так как не хотел нести ответственность за старания акционеров добиться отмены воспрещения, усвоив менее оппозиционную тактику.

Для него теперь была закрыта всякая общественная деятельность в Германии, и он договорился с Арнольдом Руге, редактором младогегельянских «Ежегодников», запрещенных в одно время с «Рейнской Газетой», переселиться в Париж и продолжить там борьбу посредством нового периодического издания, «Германско-Французских Ежегодников» («Deutsch-Franzosische Jahrbucher»). Но этого издания вышел только один выпуск, так как оба издателя не могли договориться между собою по принципиальным вопросам. Руге не, разделался со своими философскими предубеждениями, между тем как Маркс все больше освобождался от них.

1844 год, проведенный в Париже, принадлежит к числу плодотворнейших из годов его молодости. Он у первоисточника изучал французскую революцию и ее потрясающее влияние на весь мир; пользуясь французской исторической литературой, он выработал глубокий взгляд на классовую борьбу буржуазии, начиная со средних веков; богатая литература французского социализма, которая в лице Кабе, Луп Блана и Прудона начала приближаться к рабочему движению, не в меньшей мере давала ему изобилие разнообразных впечатлений.

В «Германско-Французских Ежегодниках» Маркс боролся против того воззрения великих утопистов, будто социализму нет никакого дела до политики. Напротив, он стремился установить связь именно с практической борьбой, развертывавшейся в то время: только таким образом эпоха и могла притти к пониманию самой себя. Он ссылался на тот тезис Фейербаха, согласно которому человек создал религию, а не религия человека, и затем продолжал: человек — не абстрактное существо, обитающее вне мира; человек, это — мир человека, государство, общество. После того, как философия устранила потусторонность истины, задача истории заключается в том, чтобы установить истину посюсторонности. Критика неба должна превратиться в критику земли, критика религии — в критику права, критика теологии — в критику политики.

С поразительной проницательностью Маркс показал на положении Германии, что, как с того времени подтвердили почти уже 70 лет германской истории, борьба буржуазии за эмансипацию сойдет на нет, но с тем большей силой будет развиваться освободительная борьба рабочего класса или, как он выражался на своем еще философски обвеянном языке, что в Германии возможна только человеческая, но не политическая эмансипация. Человеческая эмансипация осуществится лишь тогда, когда человек познает и организует свои индивидуальные силы, как силы общественные, и потому уже не будет отделять от себя общественную силу в виде политической силы.

Маркс говорил своим старым друзьям, младо-гегельянцам: «Вы не можете осуществить философии, не уничтожив ее». Но он не забывал, чему он научился у них, и говорил буржуазии: «Вы не можете уничтожить философии, не осуществив ее. Как философия находит в прелетариате свое материальное оружие, так пролетариат находит в философии свое духовное оружие. Голова освободительного движения — философия, его сердце — пролетариат. Философия не может быть осуществлена без уничтожения пролетариата, пролетариат не может уничтожить себя, не осуществив философии».

Если Маркс, благодаря своему духовному развитию, разошелся с друзьями своей молодости, то в одном сотруднике «Германско-Французских Ежегодников» он приобрел более, чем достаточное возмещение. Это был Фридрих Энгельс, с которым он в течение сорока лет с того времени руку об руку вел общую борьбу. Энгельс (1820—1895 гг.) был сыном одного эльберфельдского фабриканта. Его, как и Маркса, не личная нужда, а высокая интеллигентность толкнула на революционный путь. Благодаря этому, он совершенно порвал с духом своей высоко консервативной и строго верующей семьи и, будучи еще мальчиком, отказался от карьеры чиновника. Дойдя до старшего класса эльберфельдской гимназии, он избрал купеческую профессию. Годы своего ученичества он провел в Бармене и Бремене и отбыл свой год службы добровольцем в Берлине.

Практическая деятельность не удалила его от занятий философией. «Сущность христианства» Фейербаха произвела на него сильное впечатление; он был тесно связан и с берлинскими младо-гегельяицами в то время, когда Маркс уже покинул Берлин. Энгельс в своей молодости не получил такого строгого философского образования, как Маркс, но зато превосходил его по знанию практической жизни.

Окончив свою военную службу, Энгельс отправился в Манчестер приказчиком на одну фабрику, которая принадлежала его отцу. Здесь он познакомился с крупной промышленностью, и его философское образование дало ему возможность понять историческое значение современного пролетариата, создаваемого этой промышленностью. Как Маркс из французской революции, так Энгельс из английской промышленности узнал, что экономические факты, до сих пор не игравшие никакой роли или игравшие лишь презренную роль в глазах историков, представляют решающую историческую силу. В статьях для «Германско-Французских Ежегодников» Энгельс подверг критике политическую экономию в том виде, как она была создана Адамом Смитом и Рикардо. Он вскрыл ее внутренние противоречия и пришел к выводу: производите сознательно, как люди, а не как атомы, лишенные родового сознания, — и вы преодолеете все эти искусственные и незащитимые противоположности.

Одинаковость результатов, к которым пришли Маркс и Энгельс, должна была представлять для них тем большую ценность, что они получили эти результаты, идя совершенно различным путем. Общим для них был философский исходный пункт. Они исходили от Гегеля, от Бруно Бауэра, от Людвига Фейербаха, они изучали английский и французский социализм; но дальше средством к пониманию борьбы и стремлений эпохи для Маркса сделалась французская революция, для Энгельса — английская промышленность. На двух великих исторических переворотах, которыми начинается история современного буржуазного общества, они до последних корней проследили внутреннюю разорванность этого общества.

В сентябре 1844 года, возвращаясь в Германию, Энгельс провел двенадцать дней у Маркса в Париже, где они устно договорились вплоть до деталей. Сообща они составили полемическое сочинение, направленное против Бруно Бауэра, «Святое семейство», в котором они покончили счеты со своей прежней философской совестью. Но прежде, чем вышла в свет эта работа, — в подавляюще огромной части выполненная Марксом, — последний по настоянию прусского правительства был выслан из Парижа и отправился в Брюссель, где ои оставался следующие три года и, поддерживая постоянные сношения с Энгельсом, работал над тем, чтобы расширить и углубить свое новое миросозерцание. Энгельс написал свою составившую эпоху работу о «Положении рабочего класса в Англии», Маркс же в произведении, направленном против Прудона, дал первый набросок своего произведения о капитале. Кроме того, они успели размежеваться с разнообразнейшими умственными течениями той эпохи, — с появившимся уже в то время правительственным социализмом в такой же мере, как и с буржуазным радикализмом, который зло всего мира видел в монархах.

Но они не хотели ограничиваться теоретической работой, — они старались вести и практическую пропаганду. Им удалось найти сторонников, — в первое время не многочисленных, но горячих и относившихся к делу с полным пониманием, — не только в самом Брюсселе, который был тогда центром европейских эмигрантов, но и во Франции, Англии и Германии. Однако, наибольшим их успехом было то обстоятельство, что «Союз Справедливых» присоединился к их воззрениям.

Эзотерическое учение этого Союза не шло далее мешанины из немецкой философии и французского социализма. Для него было откровением, когда Маркс и Энгельс показали, что единственно прочную теоретическую основу дает лишь научное понимание экономической структуры общества, и в популярной форме выяснили, что дело заключается не в проведении той или иной утопической системы, а в том, чтобы принимать сознательное участие в процессе переворота, переживаемом капиталистическим обществом на наших глазах.

На конгрессе, состоявшемся летом 1847 года в Лондоне, «Союзу Справедливых» была дана новая организация; он переменил свое название на «Союз Коммунистов», отбросил последние остатки заговорщических тенденций и превратился в чисто пропагандистское общество, построенное на чисто демократических основаниях. Второй съезд заседал в конце того же года в Лондоне и обсуждал новую программу Союза. Проект, составленный Марксом и Энгельсом, в десятидневных прениях подвергся обсуждению и, по выяснении всех сомнений, был принят единогласно. В феврале 1848 года он был опубликован, как «Коммунистический манифест».

Источники: Энгельс, От утопии к науке. W. Wolff, Gesammelte Schriften (здесь дано описание восстания силезских ткачей). W. Weitling, Garantien der Harmonie und Freiheit В. Вейтлинг. Гарантии гармонии и свободы. Подготовляется в перев. И. Степанова). С политико-социальной поэзией Гейне, Гервега и Фрейлиграта должен быть знаком каждый сознательный рабочий. Юношеские произведения Маркса и Энгельса, с биографическими комментариями к ним, даны в двух первых томах «Наследия» Маркса и Энгельса (подготовляется новое рус. изд. под ред. Д. Рязанова, Оно войдет в «Собрание сочинений» Маркса и Энгельса).