Содержание и гарантии гласности в современном уголовном судопроизводстве России

И Конституция РФ, и отраслевое уголовно-процессуальное законодательство связывают гласность в первую очередь с деятельностью суда, что, как будет показано далее, и послужило основанием для исключения гласности из числа принципов уголовного судопроизводства и придания ему статуса одного из общих условий судебного разбирательства.

Современное законодательство восприняло ранее действовавшую формулу о том, что по общему правилу разбирательство уголовных дел во всех судах открытое. Гласность судебного разбирательства обеспечивается возможностью присутствия в открытом судебном заседании любых лиц, не являющихся участниками процесса, в том числе представителей редакций средств массовой информации.

При этом проведение закрытых судебных заседаний, предполагающее полное исключение публики (т. е. лиц, не являющихся участниками уголовного судопроизводства), либо ограничение присутствия в открытом судебном заседании тех или иных лиц не исключается полностью. Как указывает Европейский Суд по правам человека, «иногда может оказаться необходимым… ограничить открытый и публичный характер судебных заседаний в целях, например, обеспечения безопасности процесса или неприкосновенности свидетелей, либо чтобы способствовать свободному обмену информацией и мнениями в стремлении к правосудию»⁷⁶². Но эти исключения должны отвечать определенным требованиям и обеспечиваться процессуальными гарантиями.

Можно выделить несколько процессуальных гарантий, устанавливаемых в российском и (или) зарубежном законодательстве при проведении закрытого судебного заседания:

— закрытое судебное заседание проводится исключительно при наличии установленных законом оснований (ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, ч. 1 ст. 123 Конституции РФ, ч. 1 и 2 ст. 241 УПК РФ, ч. 1 и 3 ст. 9 УПК Литовской Республики, ч. 2 ст. 27 УПК Украины, ч. 1 ст. 340 УПК Республики Албания, ч. 3 ст. 352 УПК Румынии, ч. 17 § 2, ч. 1 и 2 § 249 УПК Словацкой Республики, ст. 400 и 400¹ УПК Французской Республики, ч. 10 § 2 УПК Чехии, ч. 2 ст. 25 УПК Социалистической Республики Вьетнам, ст. 11 УПК Китайской Народной Республики и др.).

Перечень оснований для проведения закрытого судебного заседания в разных государствах может отличаться.

В России в соответствии с ч. 2 ст. 241 УПК РФ закрытое судебное разбирательство допускается на основании определения или постановления суда в случаях, когда:

• 1) разбирательство уголовного дела в суде может привести к разглашению государственной или иной охраняемой федеральным законом тайны;
• 2) рассматриваются уголовные дела о преступлениях, совершенных лицами, не достигшими возраста 16 лет;
• 3) рассмотрение уголовных дел о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности и других преступлениях может привести к разглашению сведений об интимных сторонах жизни участников уголовного судопроизводства либо сведений, унижающих их честь и достоинство;
• 4) этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц.

Кроме того, ч. 4 ст. 241 УПК РФ устанавливает специальное основание для проведения закрытого судебного заседания, направленное на нераспространение сведений, относящихся к частной жизни участвующих в деле лиц, а именно допустимость оглашения записей телефонных и иных переговоров, телеграфных, почтовых и иных сообщений лиц в открытом судебном заседании только с их согласия. В противном случае указанные материалы оглашаются и исследуются в закрытом судебном заседании. Данные требования применяются и при исследовании материалов фотографирования, аудиои (или) видеозаписей, киносъемки, носящих личный характер.

Большинство оснований, известных еще советскому законодательству, были сохранены в УПК РФ (п. 1—3 ч. 2 ст. 241 УПК РФ). Новым основанием для проведения закрытого судебного заседания является необходимость обеспечить безопасность участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц (п. 4 ч. 2 ст. 241 УПК РФ). Данная мера входит в комплекс мер безопасности, которые могут применяться при производстве по уголовному делу в соответствии с ч. 4 ст. 11 УПК РФ. При этом закрытое судебное заседание является автономной мерой и допускается независимо от того, применялись ли к лицу иные процессуальные или непроцессуальные меры безопасности⁷⁶³. Как показывает обобщение судебной практики, решение о необходимости проведения закрытого судебного заседания полностью или частично принимается, как правило, на основании заявлений различных участников и с учетом конкретных обстоятельств дела. Так, по одному из дел этого требовали интересы обеспечения безопасности двух присяжных заседателей и свидетеля М., от которых поступили соответствующие заявления; при этом М. в заявлении сообщал об угрозе его жизни и здоровью со стороны неизвестных ему лиц с целью оказания на него давления и дачи им показаний в пользу О. Кроме того, судом было учтено, что ранее в суд поступали заявления от свидетелей М. и М. о поступлении в их адрес угроз⁷⁶⁴. По другому делу закрытое судебное разбирательство было проведено на основании заявления потерпевшего (брата погибшего, в умышленном убийстве которого, совершенном из хулиганских побуждений общеопасным способом, обвинялся подсудимый) о поступающих угрозах в отношении него самого и его родственников⁷⁶⁵. Заметим, что закрытое судебное заседание может проводиться при необходимости обеспечить безопасность не только потерпевшего, свидетеля, но и подсудимого. Такая возможность прямо предусмотрена по делам, по которым с обвиняемым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве.

Таким образом, перечень оснований слушания дела в закрытом судебном заседании шире, чем в советский период, но следует признать обоснованность каждого возможного исключения из гласности судебного разбирательства. Кроме того, в отличие от ранее действовавшего законодательства УПК не содержит ни одного основания, при наличии которого суд обязан рассмотреть дело в закрытом судебном разбирательстве⁷⁶⁶: в каждом случае суд принимает решение, исходя из особенностей конкретного дела. Необходимо также отметить, что достоинством современного законодательного регулирования по сравнению с дореформенным периодом является запрет принятия решения кем-либо кроме суда (как уже отмечалось, УУС допускал закрытие дверей судебного заседания решением некоторых должностных лиц).

В других государствах основания для проведения закрытого судебного разбирательства в целом направлены на защиту схожих ценностей, несмотря на разнообразие в деталях правового регулирования. Как правило, к ним относятся:

— защита безопасности и обороны государства или интересы национальной безопасности (п. 2 ч. 2 ст. 388 УПК Республики Хорватия, п. 1 ст. 363 УПК Республики Сербия и др.).

Как отмечает Европейский Суд по правам человека, «гласность судебного разбирательства иногда должна уступить место необходимости обеспечения безопасности в зале суда, но дела, в которых вопросы безопасности оправдывают закрытие судебного процесса для публики, редки»⁷⁶⁷;

• — защита секретных данных или охраняемой законом [государственной, военной, служебной, коммерческой и др.] тайны (п. «d» ч. 3 ст. 237 УПК Венгрии, ч. 3 § 249 УПК Словацкой Республики, ч. 1 § 200 УПК Чехии, ст. 235 УПК Боснии и Герцеговины, ст. 354 УПК Республики Македония и др.);
• — этические соображения или защита нравственности (п. «а» ч. 3 ст. 237 УПК Венгрии, ч. 1 § 200 УПК Чехии и др.);
• — охрана общественного порядка и безопасности (ч. 3 § 249 УПК Словацкой Республики, ст. 235 УПК Боснии и Герцеговины, п. 3 ч. 2 ст. 388 УПК Республики Хорватия и др.);
• — защита интересов несовершеннолетнего, участвующего в процессе (п. «Ь» ч. 3 ст. 237 УПК Венгрии, ст. 235 УПК Боснии и Герцеговины, п. 1 ч. 1 ст. 388 УПК Республики Хорватия, ст. 354 УПК Республики Македония и др.).

Применительно к несовершеннолетним обвиняемым при установлении возрастных границ законодательство разных государств может иметь отличия. Например, в ст. 152 УПК Китайской Народной Республики указывается, что ни одно дело о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, достигшими 14 лет, но не достигшими 16 лет, не должно слушаться публично; как правило, дела о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, достигшими 16 лет, но не достигшими 18 лет, не должны слушаться публично. Согласно ст. 532 УПК Республики Казахстан ограничение гласности устанавливается императивно по всем делам несовершеннолетних для обеспечения их права на конфиденциальность.

Как неоднократно отмечал Европейский Суд по правам человека, необходимо обращаться с ребенком, обвиненным в преступлении, полностью учитывая его возраст, зрелость и способности в интеллектуальном и эмоциональном плане, и принять меры, способствующие его пониманию судебного разбирательства и участию в нем; «говоря о ребенке, обвиняемом в тяжком преступлении, которое имеет большой резонанс в средствах массовой информации и среди общественности, Суд полагает, что следовало бы вести судебное разбирательство таким образом, чтобы, насколько это возможно, уменьшить запугивание и торможение заинтересованного лица».

Интересы несовершеннолетних защищаются, и когда они являются обвиняемыми, и когда свидетелями и потерпевшими, что проявляется в возможности их допроса в отсутствие публики. Так, УПК Республики Болгария предусматривает, что малолетние или несовершеннолетние свидетели, потерпевшие могут допрашиваться за закрытыми дверями (ч. 3 ст. 273). В соответствии со ст. 1 гл. 5 Закона Королевства Швеция о судебной процедуре допрос лиц в возрасте до 15 лет или страдающих психическим расстройством может проводиться при закрытых дверях;

• — защита личной, семейной или частной и интимной жизни участников (ст. 235 УПК Боснии и Герцеговины, п. 4 ч. 2 ст. 388 УПК Республики Хорватия, п. 4 ст. 363 УПК Республики Сербия и др.). Например, в соответствии с ч. 3 ст. 27 УПК Украины личные записи, письма, содержание личных телефонных разговоров, телеграфных и иных сообщений может быть объявлено в открытом судебном заседании, если следственный судья, суд не примет решение о их исследовании в закрытом судебном заседании. Согласно ч. 2 § 181а УПК Княжества Лихтенштейн обстоятельств, связанных с личной жизнью или тайной подсудимого, свидетеля, третьих лиц, чьи личные данные не разглашаются, могут исследоваться в отсутствие публики по решению суда, принимаемом им ex officio или по ходатайству участников;
• — допрос потерпевшего по делам о половых преступлениях (п. 2 ч. 1 ст. 388 УПК Республики Хорватия);
• — защита лиц, участвующих в процессе (п. «с» ч. 3 ст. 237 УПК Венгрии и др.);
• — допрос находящегося на действительной службе в полицейском управлении или сотрудника полиции другого государства, агента, особенно если он предстает перед судом для допроса без сокрытия его личности или внешнего вида (ч. 1 § 200 УПК Чехии, ч. 2 § 249 УПК Словацкой Республики и др.);
• — допрос анонимного свидетеля (ст. 11 © и 11 (d) УПК Финляндии);
• — промежуточные производства (например, вынесение решений о заключении лица под стражу⁷⁶⁸);
• — рассмотрение дел после разбирательства в первой инстанции.

Европейский Суд по правам человека неоднократно указывал, что статья 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод включает право на публичное судебное разбирательство в зависимости от природы вопроса, который надо разрешить: «Гласность, конечно, составляет одно из средств сохранения доверия к судам, но другие соображения, среди которых право на вынесение решения в разумный срок и вытекающая из этого необходимость быстрого рассмотрения дел, занесенных в реестр дел, назначенных к судебному разбирательству, должны учитываться для определения того, соответствует ли публичное судебное разбирательство особым обстоятельствам после разбирательства в первой инстанции», поэтому отсутствие гласности в суде апелляционной или кассационной инстанции может быть оправдано особенностями производства"⁷⁶⁹.

В России гласность обеспечивается в полном объеме в судах всех инстанций, включая производства по проверке вступивших в законную силу судебных решений (ст. 241 УПК РФ, п. 22 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 13 декабря 2012 года № 35 «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов»). Таким образом, применительно к проверочным стадиям в Российской Федерации гласность гарантируется шире, чем во многих зарубежных государствах.

При схожих в целом подходах к установлению оснований для проведения закрытого судебного разбирательства в законодательстве различных государств встречаются и специфические, самобытные основания.

Например, УПК Республики Армения в ч. 2 ст. 16 с 2010 года⁷⁷⁰ предусматривает не имеющее аналогов в российском УПК основание для проведения закрытого судебного разбирательства: если осуществляющего оповестительную деятельность или журналиста по решению суда обязуют раскрыть источник информации, то судебное разбирательство по ходатайству осуществляющего оповестительную деятельность или журналиста осуществляется при закрытых дверях.

В этой же норме, устанавливающей основания для проведения закрытого судебного разбирательства, есть оговорка, что даже при наличии таких оснований это возможно по инициативе суда или ходатайству участников судопроизводства в исключительных случаях, если это не повредит осуществлению правосудия или не повлечет неоправданное ограничение принципа гласности судопроизводства (ч. 2 ст. 16 УПК Республики Армения). В российском законодательстве такой оговорки нет, хотя закрытое судебное разбирательство — это всегда исключение из общего правила о гласности, и применение этого исключения — право, а не обязанность суда; при принятии постановления, определения о проведении полного или частичного закрытого судебного разбирательства суд учитывает соответствующие обстоятельства и оценивает наличие оснований, исходя в том числе и из того, не повредит ли это интересам правосудия; постановление, определение суда должно быть законным, обоснованным, мотивированным. Комплекс указанных положений показывает, что и в Российской Федерации, несмотря на отсутствие прямого указания в законе, закрытые судебные заседания могут проводиться лишь в исключительных случаях, если это не повредит осуществлению правосудия, и только если решение оправданное, т. е. законное, обоснованное и мотивированное. Однако включение аналогичного положения в ст. 241 УПК РФ, по нашему мнению, лишь добавит правовой определенности в регулирование гласности судебного разбирательства.

Согласно ч. 4 ст. 352 УПК Румынии суд вправе принять решение о закрытом судебном разбирательстве на основании заявления свидетеля, если открытое рассмотрение дело может создать угрозу его безопасности, достоинству или неприкосновенности частной жизни его самого или членов его семьи.

Специальный случай исключения общественности из судебного разбирательства предусмотрен ст. 366 УПК Республики Сербия: прокурор может в закрытом заседании провести допрос сотрудничающего подсудимого или осужденного. Решение по такому ходатайству принимается после выслушивания позиции подсудимого и защитника об удалении публики.

Перечень оснований проведения закрытого судебного разбирательства может быть как исчерпывающим, так и открытым. Например, в ст. 363 УПК Республики Сербия допускает проведение закрытого судебного разбирательства в целях защиты «других обоснованных интересов в демократическом обществе» (т. е. иных, не указанных в предыдущих пунктах оснований, среди которых — охрана общественного порядка и нравственности, интересы несовершеннолетних и др.). Представляется, что открытый перечень оснований создает неопределенность и основу для чрезмерно широкого толкования, и потому нежелательно.

Неопределенностью обладают и отдельные основания для проведения закрытого судебного заседания, в первую очередь охрана интересов правосудия (например, ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод⁷⁷¹, ст. 295 УПК Республики Словения и др.): не имея четких критериев, оно не может оградить от расширительного толкования и злоупотреблений.

Сопоставление оснований проведения закрытого судебного разбирательства в России и за рубежом приводит к выводу, что преимуществами российского правового регулирования являются, во-первых, установление сравнительно краткого и исчерпывающего, а не открытого перечня оснований для производства закрытого судебного разбирательства, во-вторых, определенность этих оснований, формулировка которых не допускает различных толкований, в то время как в ряде зарубежных государств перечень оснований менее конкретный и четкий (например, предусмотренная ч. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, а вслед за ней — законодательством многих государств (см. главу 3 настоящей монографии) возможность проведения закрытого судебного разбирательства в интересах правосудия позволяет в очень широких пределах использовать данное основание, и потому создает основу для злоупотреблений и судебных ошибок) и, в-третьих, ни одно из этих оснований не является императивным: только от решения суда зависит, будет ли проведено закрытое или открытое судебное заседание;

— допускается проведение закрытого судебного заседания не только полностью, но и в части (ч. 3 ст. 241 УПК РФ, § 181 d УПК Княжества Лихтенштейн, ч. 4 ст. 9 УПК Литовской Республики, ч. 2 ст. 27 УПК Украины, ч. 1 ст. 340 УПК Республики Албания, ч. 1 ст. 263 УПК Республики Болгария, ч. 3 ст. 237 УПК Венгрии, ч. 3 ст. 352 УПК Румынии, ч. 1 § 200 УПК Чехии, ст. 235 УПК Боснии и Герцеговины, ст. 354 УПК Республики Македония, ч. 2 ст. 388 УПК Республики Хорватия, ст. 316 УПК Черногории и др.). Это положение упреждает от необоснованного расширения исключения публики из судебного заседания в случаях, когда основания для проведения закрытого судебного заседания касаются только производства отдельных процессуальных действий.

Например, Европейский Суд по правам человека признал нарушением пункта 1 статьи 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод рассмотрение уголовного дела в закрытом судебном заседании в полном объеме по мотивам наличия в деле сведений, составляющих государственную тайну, в то время как из более.

• 7 000 документов, содержавшихся в материалах дела, только 60 были признаны содержащими государственную тайну. Европейский Суд признал, что возможно было сделать закрытыми только те судебные слушания, на которых должны были рассматриваться секретные документы, а все остальные судебные слушания сделать открытыми. Судебное слушание в кассационном порядке также не было открытым для общественности, следовательно, оно не привело к устранению недостатка в виде отсутствия публичности в ходе судебного разбирательства в суде первой инстанции⁷⁷². Кроме того, Европейский Суд неоднократно отмечал, что из самого факта наличия секретной информации в материалах дела автоматически не следует, что необходимо закрыть судебное разбирательство для общественности, без соблюдения баланса между открытостью и соображениями государственной безопасности. Прежде чем отстранить общественность от доступа к уголовному процессу, суды должны прийти к конкретным заключениям относительно того, что проведение закрытого судебного разбирательства необходимо в целях защиты важных государственных интересов, и ограничить секретность до степени, необходимой для защиты таких интересов⁷⁷³;
• — в зависимости от оснований допускается не полное удаление всей публики, а лишь ее части. Так, для обеспечения надлежащего поведения, достоинства и безопасности судебного разбирательства или из-за нехватки места председательствующий судья может ограничить количество зрителей (ч. 1 ст. 237 УПК Венгрии); суд вправе принять необходимые меры против переполненности зала суда (ч. 1 § 201 УПК Чехии); суд вправе полностью или частично исключить гласность судебных процессуальных действий при большом наплыве публики (ч. 1 ст. 70 УПК Швейцарской Конфедерации, ст. 9 гл. 5 Закона Королевства Швеция о судебной процедуре). В качестве гарантии гласности для лиц, не допущенных в зал судебного заседания из-за переполненности, может предусматриваться возможность аудиои видеотрансляции судебного разбирательства в помещении, созданном для этой цели (ст. 12 гл. 5 Закона Королевства Швеция о судебной процедуре).

В России схожие правила отсутствуют в УПК РФ, однако Пленум Верховного Суда РФ в п. 18 постановления «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов» разъяснил, что в случае недостаточной вместимости зала судебного заседания, в котором проводится слушание дела, при наличии технической возможности судам надлежит осуществлять трансляцию хода судебного заседания в здании суда в режиме реального времени;

— закрытое судебное заседание проводится не иначе как по мотивированному постановлению (определению) суда (ч. 4 ст. 9 УПК Литовской Республики, ч. 3 ст. 237 УПК Венгрии, ч. 1 ст. 365 УПК Республики Сербия, ч. 2 ст. 390 Республики Хорватия, ч. 1 ст. 316 УПК Черногории).

Наличию мотивированного судебного решения о проведении закрытого судебного заседания придается большое значение Европейским Судом по правам человека. Так, в постановлении от 25 октября.

2016 года по делу «Чаушев и другие (Chaushev and Others) против Российской Федерации» Европейский Суд признал, что поскольку ни суд первой инстанции, ни суд кассационной инстанции не указали какихлибо оснований для закрытия судебного процесса по делу заявителей, то имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции ввиду непроведения публичного судебного заседания⁷⁷⁴. При этом Европейский Суд по правам человека оставил без внимания наличие или отсутствие оснований для закрытия судебного процесса.

В определении или постановлении суда о проведении закрытого разбирательства должны быть указаны конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых суд принял данное решение (ч. 2.1 ст. 241 УПК РФ). Это положение является частным проявлением более общего требования о том, что все судебные решения должны быть законными, обоснованными и мотивированными (ч. 4 ст. 7 УПК РФ).

Независимо от того, по какому основанию судебное заседание проводится закрыто, суд обязан указать в постановлении, определении конкретные фактические обстоятельства, на основании которых суд принял данное решение, с тем чтобы это решение отвечало требованиям законности, обоснованности, мотивированности (ч. 4 ст. 7, ч. 2¹ ст. 241 УПК РФ, определение Конституционного Суда РФ от 26 мая 2011 года № 669−0-0⁷⁷⁵).

Никакие обстоятельства сами по себе не могут автоматически влечь закрытие судебного разбирательства. Например, по делу «Раке (Raks) против Российской Федерации» Европейский Суд по правам человека применительно к такому основанию проведения закрытого судебного заседания, как вопросы национальной безопасности, указал, что одно лишь наличие подобной информации в уголовном деле не влечет автоматически необходимости удаления публики, без сопоставления значения открытости и соображений государственной безопасности: «Европейский Суд отмечает, что для государства может быть важно сохранять свои тайны, но бесконечно важнее обеспечить правосудие всеми требуемыми гарантиями, из которых одной из самых существенных является публичность. До удаления публики суды должны сделать конкретные выводы о том, что закрытость разбирательства необходима для защиты важного государственного интереса, и ограничить секретность в пределах, необходимых для сохранения такого интереса»⁷⁷⁶;

— в ряде государств закрытые судебные заседания допускаются только при согласии всех сторон (ч. 3 ст. 39 Конституции Республики Мальта). Это требование представляется весьма спорным, так как оно лишает суд дискреционных полномочий по закрытию судебного заседания в отсутствие согласия всех сторон, что может привести, например, к разглашению сведений, составляющих государственную тайну. Думается, защита публичных интересов (т. е. интересов личности, общества, государства) не может быть поставлена в зависимость от наличия согласия сторон;

— суд принимает решение о закрытом судебном заседании только после публичного выслушивания мнения присутствующих сторон, потерпевшего и прокурора (ч. 5 ст. 352 УПК Румынии, ч. 4 § 249 УПК Словацкой Республики, ст. 363 УПК Республики Сербия, ч. 3 § 200 УПК Чехии, ст. 235 УПК Боснии и Герцеговины, ст. 314 УПК Черногории и др.).

В России это правило соблюдается, лишь когда вопрос о закрытии судебного заседания или его части рассматривается в ходе судебного разбирательства по ходатайству какого-либо участника: обязанность суда выслушать мнение сторон перед разрешением любого ходатайства вытекает из принципа состязательности и требования о равенстве прав сторон обвинения и защиты на рассмотрение всех вопросов, возникающих в ходе судебного разбирательства (ч. 1 ст. 243, ст. 244 УПК РФ), тем более что гласность является одной из гарантий прав участников уголовного судопроизводства, и то, будет ли судебное заседание открытым или закрытым, напрямую затрагивает их интересы. В этом случае обсуждение является частью открытого разбирательства и должно осуществляться в присутствии публики (поскольку постановление или определение о закрытом судебном заседании еще не вынесено).

В большинстве же случаев вопрос о рассмотрении уголовного дела в закрытом судебном заседании разрешается в постановлении о назначении судебного заседания, выносимого без участия сторон и без выяснения их мнения (п. 5 ч. 2 ст. 231 УПК РФ).

Представляется, что возложение на суд обязанности выслушать мнение сторон в условиях открытого судебного разбирательства перед принятием решения о том, в каком режиме — открытом или закрытом — будет проводиться судебное разбирательство, в большей степени защищает права сторон и является самостоятельной гарантией того, что это решение будет законным и обоснованным. Для этого необходимо внесение соответствующих изменений и дополнений в ст. 231 и 241 УПК РФ и (или) хотя бы в постановление Пленума Верховного Суда РФ от 13 декабря 2012 года № 35 «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов»;

— решение о проведении закрытого судебного разбирательства принимается и объявляется в открытом судебном заседании (ч. 1 ст. 238 УПК Венгрии, ч. 3 § 200 УПК Чехии, ч. 1 ст. 237 УПК Боснии и Герцеговины, ч. 2 ст. 390 Республики Хорватия, ч. 1 ст. 316 УПК Черногории, ст. 356 УПК Республики Македония, ч. 1 ст. 365 УПК Республики Сербия, ч. 1 ст. 297 УПК Республики Словения, ст. 152 УПК Китайской Народной Республики).

Это требование тесно связано с предыдущим: все аспекты принятия решения о проведении закрытого судебного заседания (по чьей инициативе рассматривается этот вопрос, каково мнение сторон, по какому основанию и в каком объеме закрывается судебное заседание) должны быть доступны общественности, что само по себе явится дополнительной гарантией законности и обоснованности этого важного судебного постановления (определения) и защиты прав участников, повысит доверие к судебной власти.

В России на необходимость вынесения мотивированного определения или постановления, в котором должны быть указаны конкретные обстоятельства, препятствующие свободному доступу в зал судебного заседания лиц, не являющихся участниками процесса, на то, что информация о разбирательстве дела в закрытом судебном заседании должна быть общедоступной, на то, что публика удаляется из зала судебного заседания только после вынесения и оглашения определения или постановления суда о проведении разбирательства дела в закрытом судебном заседании, указывается в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 13 декабря 2012 года № 35 «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов». Однако с учетом мирового опыта и значения указанных гарантий для обеспечения гласности правило о том, что решение о проведении закрытого судебного разбирательства принимается и объявляется в открытом судебном заседании, следует включить в ст. 241 УПК РФ;

• — в закрытом судебном заседании рассмотрение дела осуществляется с соблюдением всех процессуальных правил (ч. 3 ст. 241 УПК РФ, ч. 4 ст. 9 УПК Литовской Республики, ч. 4 ст. 27 УПК Украины и др.);
• — в рассмотрении дела в закрытом судебном заседании присутствуют стороны (участники) уголовного судопроизводства (ч. 4 ст. 27 УПК Украины, ч. 5 § 249 УПК Словацкой Республики, ч. 1 ст. 236 УПК Боснии и Герцеговины, ч. 1 ст. 364 УПК Республики Сербия, ч. 1 ст. 389 УПК Республики Хорватия, ч. 1 ст. 315 УПК Черногории, ч. 1 ст. 355 УПК Республики Македония и др.).

Данное требование является вполне очевидным; оно соблюдается даже в отсутствие законодательного закрепления в УПК РФ. Однако если стремиться к созданию «антивандального УПК» (предусматривающего такую систему процессуальных гарантий, благодаря которой недобросовестная деятельность участников не способна воспрепятствовать нормальному, законному ходу уголовного судопроизводства), то включение подобной нормы в ст. 241 УПК РФ может послужить соблюдению прав участников;

— при рассмотрении дела в закрытом судебном заседании могут присутствовать не только участники уголовного судопроизводства, но и иные лица в установленных законом случаях. Например, согласно ч. 2 ст. 70 УПК Швейцарской Конфедерации если гласность исключена, то обвиняемому, потерпевшему и частному обвинителю может быть разрешено прийти в сопровождении не более трех доверенных лиц. В соответствии с ч. 1 ст. 264 УПК Республики Болгария в закрытом судебном заседании могут присутствовать лица, уполномоченные председательствующим, и по одному лицу, указанному каждым подсудимым (за исключением случаев, когда существует опасность раскрытия государственной или иной охраняемой законом тайны, или если иное необходимо для обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства). С 2004 года ч. 2 § 181Ь УПК Княжества Лихтенштейн предусматривает, что в закрытом судебном заседании присутствуют не только подсудимый, потерпевший, суд, прокурор, адвокаты, но также судебные стажеры. Кроме того, по ходатайству подсудимого, потерпевшего и частного обвинителя доступ может быть разрешен трем лицам, которым они доверяют. Согласно ч. 3 ст. 238 УПК Венгрии при проведении закрытого судебного заседания потерпевший, не имеющий представителя, или обвиняемый, не имеющий защитника, могут ходатайствовать о допуске указанного ими лица присутствовать при проведении судебного разбирательства (такое ходатайство не допускается, если публика была удалена для защиты секретных данных). Подробно регулируется вопрос о присутствии в закрытом судебном заседании доверенных лиц, указанных подсудимыми, в ч. 2 § 250 УПК Словацкой Республики и в ч. 2 § 201 УПК Чехии: каждый обвиняемый вправе ходатайствовать о допуске двух лиц, которым он доверяет, но общее число таких лиц не может составлять больше шести; если общее число доверенных лиц составило более шести и обвиняемые между собой не договорились, отбор осуществляется судом. Установлен запрет участия доверенных лиц при допросе засекреченного агента. Кроме того, предусмотрены особые условия для участия таких лиц в судебных заседаниях, закрытых в целях защиты секретной информации, охраняемой законом тайны, безопасности или других важных интересов. В 2015 году ст. 9 УПК Литовской Республики была дополнена частью пятой⁷⁷⁷, предусматривающей, что лицо, сопровождающее потерпевшего, может присутствовать на закрытом судебном заседании. При этом сопровождающий обязан соблюдать постановление суда. Суд может удалить это лицо со всего слушания или его отдельных частей, если его присутствие противоречит интересам потерпевшего или препятствует расследованию либо судебному разбирательству. Согласно ч. 2 ст. 236 УПК Боснии и Герцеговины, ч. 2 ст. 389 УПК Республики Хорватия, ч. 2 ст. 315 УПК Черногории, ч. 2 ст. 355 УПК Республики Македония, ч. 2 ст. 364 УПК Республики Сербия, ч. 2 ст. 296 УПК Республики Словения суд может разрешить присутствовать в закрытом судебном разбирательстве должностным лицам, ученым и общественным деятелям, а также по ходатайству обвиняемого — его близким родственникам, супругу (или внебрачному партнеру). В соответствии с ч. 2 ст. 238 УПК Венгрии суд может разрешить присутствие в закрытом судебном заседании официальных лиц, выполняющих задачи, связанные с отправлением правосудия на суде. В случае процедуры, возбужденной против иностранного гражданина, обвиняемого или в связи с уголовным преступлением, совершенным в связи с травмой жертвы иностранного гражданина, в качестве представителя консульства их родной страны или в соответствии с международным договором, обнародованным по закону, допускается член органа иностранного государства. Ст. 3 гл. 5 Закона Королевства Швеция о судебной процедуре предусматривает, что при ведении переговоров при закрытых дверях с согласия председательствующего может присутствовать должностное лицо суда, а также лицо, проходящее обучение в этом суде. При наличии особых обстоятельств такое право должно быть предоставлено и другим лицам. Согласно ч. 5 § 249 УПК Словацкой Республики в зале судебного заседания присутствует должностное лицо, задачей которого является обеспечение надлежащего проведения судебного заседания.

В России практика присутствия в закрытом судебном заседании лиц, не являющихся участниками процесса, существовала в дореволюционный период: согласно ст. 622 УУС по объявлении определения суда о закрытии дверей заседания посторонние лица немедленно удалялись, но по желанию подсудимого и потерпевшего от преступления в зале заседания могли быть оставлены родственники их и знакомые не более, впрочем, как по три лица с каждой стороны.

В УПК РФ такие нормы отсутствуют, в то время как закрепление четкого перечня лиц, не являющихся участниками уголовного судопроизводства, правомочных присутствовать в закрытом судебном заседании, условий и пределов их присутствия, повысил бы правовую определенность закона.

Широко применяющаяся за рубежом практика присутствия доверенных лиц подсудимых и потерпевших в закрытом судебном заседании требует дополнительного изучения, после чего возможны выводы и законодательные предложения.

Неоправданно долго в законе отсутствует возможность присутствия в закрытом судебном заседании студентов юридических вузов, лиц, проходящих профессиональное обучение (в том числе повышение квалификации), научных работников. Например, получить навыки профессиональной деятельности при отборе присяжных заседателей в настоящее время возможно только через личное участие в этой процедуре уже в качестве участника уголовного судопроизводства. Отчасти решить этот вопрос могли бы учебные фильмы, подготовленные, например, Верховным Судом РФ, но в настоящее время таких учебных фильмов нет (нам известны только два, снятые еще в период действия УПК РСФСР), а кроме того, это не решает вопрос об изучении реальной судебной практики;

— запрет публикации любых новостей о судебных заседаниях, где общественность не была допущена к слушанию, и (или) наличие у суда права обязать присутствующих лиц хранить в тайне сведения, ставшие им известными в ходе слушания, предусмотрены в § 181с УПК Княжества Лихтенштейн, ч. 8 ст. 352 УПК Румынии, ч. 4 ст. 238 и ч. 2 ст. 74/В УПК Венгрии, ч. 3 ст. 364 УПК Республики Сербия, ч. 3 ст. 296 УПК Республики Словения, ч. 1 и 2 § 251 УПК Словацкой Республики, ч. 3 § 201 УПК Чехии, ч. 3 ст. 236 УПК Боснии и Герцеговины, ст. 355 УПК Республики Македония, ч. 3 ст. 389 УПК Республики Хорватия, ч. 3 ст. 315 УПК Черногории.

В ст. 241 УПК РФ такой запрет отсутствует, однако включение подобной нормы явится логичным развитием положений о закрытых судебных заседаниях, будет служить обеспечению тех целей, ради которых публика удаляется из зала судебного заседания;

— судебные решения во всяком случае оглашаются публично.

Как указывает Европейский Суд по правам человека, «принципы, регулирующие гласность судебного разбирательства, имеют ценность (значение) также для публичного провозглашения решений и преследуют одну и ту же цель: справедливое судебное разбирательство, гарантия которого является одним из основополагающих принципов всякого демократического общества в смысле настоящей Конвенции»⁷⁷⁸.

Обязательное публичное оглашение судебных решений предусмотрено конституциями множества государств (см. главу 3 настоящей монографии), а также национальными отраслевыми уголовно-процессуальными законами (ч. 4 ст. 263 УПК Республики Болгария, § 181d УПК Княжества Лихтенштейн, ст. 163 УПК Китайской Народной Республики, ч. 4 ст. 70 УПК Швейцарской Конфедерации, ст. 342 УПК Японии⁷⁷⁹). Однако если судебное заседание проводилось закрыто, то могут оглашаться лишь вводная и резолютивная части решения, может не оглашаться та часть решения, в которой содержатся данные, для неразглашения которых объявлялось закрытое судебное разбирательство, причем эта информация не подлежит разглашению и в дальнейшем (ч. 7 ст. 9 УПК Литовской Республики, ч. 7 ст. 27 УПК Украины, ч. 2 ст. 239 УПК Венгрии, ст. 17 и ч. 6 § 249 УПК Словацкой Республики, ст. 5 гл. 5 Закона Королевства Швеция о судебной процедуре). Спецификой в регулировании данного вопроса обладает УПК Боснии и Герцеговины, ч. 4 ст. 286 которого устанавливает, что решение об оглашении описательно-мотивировочной части приговора, постановленного в закрытом судебном заседании, принимает судебная коллегия.

Схожим образом вопрос о публичном оглашении судебного решения решается в УПК РФ: приговор суда провозглашается в открытом судебном заседании; в случае рассмотрения уголовного дела в закрытом судебном заседании или в случае рассмотрения уголовного дела о преступлениях в сфере экономической деятельности, а также о преступлениях, предусмотренных статьями 205—206, 208, частью четвертой статьи 211, частью первой статьи 212, статьями 275, 276, 279 и 281 Уголовного кодекса Российской Федерации, на основании определения или постановления суда могут оглашаться только вводная и резолютивная части приговора (ч. 7 ст. 241 УПК РФ).

В советский период необходимость оглашать все судебное решение целиком, включая описательно-мотивировочную часть, приводила к разглашению тех сведений, ради которых и закрывались двери судебного заседания. В настоящее время этот недостаток законодательства устранен.

Вместе с тем в ряде зарубежных государств имеются отличия от российского правового регулирования.

Во-первых, публичное оглашение приговора может быть поставлено в зависимость от волеизъявления подсудимого. Европейский Суд по правам человека указывает, что «правило о гласности судебных слушаний может также отступить перед волей заинтересованного лица»⁷⁸⁰; «гласность судебного разбирательства составляет основополагающий принцип, закрепленный статьей 6 п. 1. Ни буква, ни дух этой нормы не препятствуют лицу от нее отказаться по своей инициативе, прямо или молчаливо, но подобный отказ должен быть не двусмысленным и не должен сталкиваться с важным государственным интересом»⁷⁸¹. Примером такого правового регулирования является УПК Швейцарской Конфедерации, который в ч. 1 и 2 ст. 69 устанавливает, что устное оглашение приговоров и решений, за исключением процедуры совещания, происходят гласно; однако если стороны отказались от гласного оглашения приговора или если издан приказ о наказании, заинтересованные лица вправе самостоятельно ознакомиться с приговором или приказом о наказании. Следовательно, если стороны не настаивают на оглашении приговора, данная процедура приобретает факультативный характер и может не производиться.

Подобная норма не известна российскому законодательству. Отказ сторон от публичного оглашения приговора или иного судебного решения не имеет юридического значения. И это следует сохранить, так как публичное оглашение судебного решения, являясь элементом гласности судебного разбирательства, служит не только защите прав сторон, но и иным публично значимым целям, достижение которых не должно ставиться в зависимость от воли подсудимого и потерпевшего.

Во-вторых, по делам, рассмотренным в закрытом судебном заседании, в дополнение к оглашению только вводной и резолютивной части приговора может устанавливаться ограничение на содержание описательно-мотивировочной части обвинительного приговора. Так, в соответствии с ч. 4 ст. 397 и ч. 3 ст. 399 УПК Республики Казахстан по делам, рассмотренным в закрытом судебном заседании, в описательно-мотивировочной части приговора не должны содержаться формулировки об обстоятельствах, послуживших основанием для ограничения гласности судебного разбирательства. Представляется, что составление такого неполного текста приговора создает угрозу вынесения необоснованных, произвольных решений и потому неприемлемо;

В-третьих, Европейский Суд по правам человека признает допустимым отступление от публичного оглашения судебного решения для кассационной инстанции: «обеспечение публичного контроля за судебной властью и тем самым обеспечение справедливого судебного разбирательства вполне достигается, по крайней мере в том, что касается кассационного производства, путем депонирования решения; это делает общедоступным его полный текст в той же мере, как и публичное его оглашение, тем более что последнее нередко ограничивается только резолютивной частью»⁷⁸².

Отсутствие в российском законодательстве подобных упрощений и сокращений процедуры хотя и требует дополнительных усилий со стороны суда, но позволяет обеспечить общественный контроль за деятельностью суда, защиту прав участников уголовного судопроизводства, а также воспитательное воздействие судебной деятельности. Поэтому неприемлемыми представляются предложения об оглашении лишь вводной и резолютивной частей приговора по всем делам⁷⁸³.

Обеспечение транспарентности и доступности правосудия, повышение уровня легитимности судебной власти — важнейшие задачи, стоящие перед государством и обществом. Судебное решение не только должно быть истинным по своей сути, но и должно восприниматься обществом в качестве такового. Отмена обязательности провозглашения описательно-мотивировочной части приговоров повлечет невозможность восприятия степени их обоснованности обществом, что неизбежно вызовет недоверие к этим актам правосудия, негативно скажется на реализации уголовно-процессуальной политики государства. Такой «сокращенный» порядок провозглашения приговора противоречит и международным стандартам уголовного судопроизводства, предусматривающим публичное объявление любого судебного постановления. Европейский Суд по правам человека в своих решениях неоднократно подчеркивал, что положение о публичном провозглашении решений не будет нарушено, если полный текст этого решения, находящийся в канцелярии суда, является доступным любому лицу, или если указанное решение было полностью провозглашено в открытом судебном заседании по итогам открытых судебных слушаний, или если заинтересованное лицо может получить полный текст решения суда, при этом наиболее значимые судебные решения публикуются в официальных изданиях. Из решений Европейского Суда следует, что публичное провозглашение судебных решений обеспечивает общественный контроль за деятельностью судов. Судьи как представители государственной власти обязаны информировать представителей общества, не участвующих в судебных процессах, о мотивах и сути принятого ими решения в такой форме, в которой публика сможет это понять. Государство же обязано определить правила доступа к информации о судебных решениях, обеспечивающие возможность ознакомления с ними гражданам, не участвующим в судебном споре, но имеющим законный интерес к этому. При этом, если нормативно допускается оглашение неполного текста решения, государство в законодательстве должно предусмотреть альтернативные формы доведения решений судов до общества⁷⁸⁴.

Действующим российским законодательством какие-либо альтернативные формы доведения полного текста решений судов до представителей общества, не являющихся участниками судебного разбирательства, не предусмотрены. В ч. 1, 3, 4 ст. 15 Федерального закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» закреплены положения о размещении текстов приговоров в сети Интернет, но только после вступления их в законную силу и с рядом существенных (содержательных) изъятий. Таким образом, законодательное воплощение идеи рассматриваемого законопроекта приведет, на наш взгляд, к тому, что общество лишится возможности своевременного контроля мотивировки приговоров суда вплоть до вступления их в законную силу. Но и после этого возникнет возможность ознакомления лишь с содержательно сокращенным текстом приговора, вступившего в законную силу. Вряд ли такой порядок соответствует приведенным выше международно-правовым стандартам гласности судебного разбирательства. Согласно ч. 1 ст. 389⁴ УПК РФ апелляционная жалоба на приговор или иное решение суда первой инстанции может быть подана в течение 10 суток со дня постановления приговора или вынесения иного решения суда, а осужденным, содержащимся под стражей, — в тот же срок со дня вручения ему копии приговора, определения, постановления. Увязывая исчисление срока обжалования приговора с моментом его провозглашения, законодатель исходит из того, что путем оглашения текста приговора стороны и иные заинтересованные лица получают необходимую для оценки законности, обоснованности и справедливости принятого судом решения информацию, что обеспечивается лишь при условии постановления и провозглашения приговора в судебном заседании в полном объеме. До ознакомления с полным текстом приговора стороны лишаются возможности подготовить апелляционные жалобы согласно требованиям, сформулированным в ст. 389⁶ УПК РФ, в силу которой апелляционная жалоба должна, в частности, содержать доводы с указанием оснований, предусмотренных ст. 389¹⁵ УПК РФ. Несоответствие же апелляционных жалоб предъявляемым требованиям препятствует рассмотрению уголовного дела и влечет возвращение судьей жалобы, представления подавшему их лицу⁷⁸⁵. Необоснованная редукция уголовно-процессуальной формы, выражающаяся в том числе в подобных изъятиях из нее, способна затруднить выполнение уголовным судопроизводством стоящих перед ним задач. Сопровождающие публичное провозглашение приговора проблемы (например, затраты времени, утомительность для председательствующего и публики и т. д.) должны решаться конструктивными способами, а не путем радикального умаления гласности в уголовном судопроизводстве;

— возможность обжалования в вышестоящий суд постановления о проведении закрытого судебного разбирательства.

Однако следует иметь в виду, что такое постановление (о проведении закрытого судебного разбирательства) не подлежит самостоятельному обжалованию; оно может оспариваться только в [апелляционной] жалобе, представлении против окончательного решения (п. 5 ч. 2 ст. 231, ч. 7 ст. 236, ст. 389² УПК РФ, Определение Конституционного Суда РФ от 17 июля 2007 года № 622−0-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Скепского Владислава Вячеславовича на нарушение его конституционных прав частью девятой статьи 166, пунктом 4 части второй статьи 241, частью пятой статьи 278 и частью шестой статьи 355 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»⁷⁸⁶, ч. 1 ст. 238 УПК Венгрии, ч. 2 ст. 237 УПК Боснии и Герцеговины, ч. 3 ст. 365 УПК Республики Сербия, ч. 2 ст. 297 Республики Словения, ч. 2 ст. 316 УПК Черногории).

Гласность не является всеобъемлющим правилом. Помимо закрытого судебного заседания, существует значительное число иных процессуальных действий и решений, совершение и принятие которых судом (и в еще большей степени органами предварительного расследования и прокурором) осуществляется в отсутствие публики.

Такие процессуальные действия чрезвычайно разнообразны. Например, УПК Швейцарской Конфедерации в ч. 3 ст. 69 устанавливает, что не являются гласными: (а) досудебное производство, хотя при этом остаются в силе сообщения органов уголовного судопроизводства в адрес общественности; (Ь) производство в суде по вопросам мер принуждения; © производство в суде по вопросам обжалования и, поскольку предусмотрено письменное производство, в апелляционном суде; (d) производство по изданию приказа. Согласно ч. 3 ст. 509 УПК Словацкой Республики суд принимает решение о приемлемости выдачи в закрытом заседании. Если лицо или его адвокат в заявлении обращаются с просьбой или если суд сам считает это необходимым, он принимает свое решение о приемлемости выдачи на публичных слушаниях. Апелляционные жалобы на решение о приемлемости выдачи также рассматриваются в закрытом заседании (ч. 5 ст. 509). В Чехии в закрытом судебном заседании происходит предварительное рассмотрение обвинения (ч. 1 § 187 УПК Чехии).

В России в отсутствие публики проводятся, например, предварительное слушание, отбор кандидатов в присяжные заседатели и др. (ч. 1 ст. 234, ч. 23 ст. 328, ч. 2 ст. 448 УПК РФ).

Различия могут касаться даже вполне устоявшихся правовых институтов, таких как тайна голосования судей и конфиденциальность его результатов. В большинстве государств тайна совещательной комнаты носит безусловный характер. Но есть и исключения. В соответствии со ст. 5 гл. 5 Закона Королевства Швеция о судебной процедуре обсуждение решения проводится при закрытых дверях, если суд не находит, что оно может быть публичным. Если обсуждение проводится при закрытых дверях, то в совещательной комнате может, помимо членов суда, присутствовать только лицо, которое должно в будущем вступить в должность судьи. При наличии особых оснований суд может также разрешить и другим лицам присутствовать на таком обсуждении.

Как уже указывалось, Европейский Суд по правам человека допускает различия в национальных судебных процедурах в отношении объема и способа реализации гласности, если эти различия не препятствуют достижению главной цели — справедливости судебного разбирательства, гарантия которого является одним из основополагающих принципов любого демократического общества.

Помимо проведения закрытого судебного заседания допускаются и иные ограничения гласности судебного разбирательства, которые также применяются лишь в установленных законом случаях:

— запрет лицам моложе определенного возраста, не являющимся участниками процесса, присутствовать в зале судебного заседания установлен в законодательстве многих государств из педагогических соображений.

Как правило, этот запрет распространяется на лиц моложе 14 лет (ч. 2 ст. 237 УПК Венгрии), 16 лет (ч. 6 ст. 9 УПК Литовской Республики, ч. 2 ст. 339 УПК Республики Албания, ч. 2 ст. 362 УПК Республики Сербия, ч. 5 ст. 256 УПК Социалистической Республики Вьетнам, ч. 6 ст. 273 УПК Республики Таджикистан), 18 лет (ч. 1 ст. 265 УПК Республики Болгария, ч. 2 ст. 352 УПК Румынии), 20 лет (в Республике Науру), 21 года (в Республике Сьерра-Леоне).

УПК Лихтенштейна устанавливает исключение несовершеннолетних из судебного заседания не императивно, а в случаях, когда их присутствие ставит под угрозу их личное развитие (п. 3 § 181). УПК Швейцарской Конфедерации в ч. 4 ст. 69 предусматривает, что гласные процессуальные действия являются общедоступными, однако для лиц в возрасте до 16 лет — только с согласия органа, ведущего производство по делу.

Формулировка закона может предусматривать присутствие в зале суда только взрослых лиц (ч. 2 ст. 234 УПК Боснии и Герцеговины, ч. 2 ст. 353 УПК Республики Македония, ч. 3 ст. 294 УПК Республики Словения, ч. 2 ст. 313 УПК Черногории).

В России лицо в возрасте до 16 лет, если оно не является участником уголовного судопроизводства, допускается в зал судебного заседания с разрешения председательствующего (ч. 6 ст. 241 УПК РФ). Эта норма связана с возможностью интернет-трансляции судебного заседания, которая осуществляется также с разрешения председательствующего: интернет-трансляция предполагает неограниченный круг лиц, которые смогут ознакомиться с ходом и результатами судебного заседания, включая лиц, не достигших 16-летнего возраста. Давая разрешение на интернет-трансляцию либо отказывая в этом, суд должен учитывать данное обстоятельство, оценивать, какое влияние передаваемые сведения могут оказать на детей;

— в ряде государств установлены запрет или ограничение на присутствие в зале судебного заседания лиц, которые могут помешать установленному порядку судебного разбирательства. Круг лиц, не допускаемых на судебные слушания, может быть конкретизированным либо открытым. Примером первого способа регулирования является ч. 2 ст. 339 УПК Республики Албания, устанавливающая указанный запрет для лиц, находящихся в состоянии опьянения и страдающих психическим расстройствами. Пример второго — ч. 1 § 201 УПК Чехии, предусматривающая возможность удаления лиц, в отношении которых имеется обеспокоенность в связи с тем, что они могут нарушить достойный ход судебного разбирательства.

В УПК РФ такого запрета нет. Существующая норма об удалении лица при нарушении им порядка в судебном заседании, неподчинении распоряжениям председательствующего или судебного пристава (ч. 1 ст. 258 УПК РФ) не охватывает все случаи, когда чье-либо присутствие может создавать препятствия для судебного разбирательства. Нетрудно представить ситуацию, когда, например, присутствие дурно пахнущего лица, соблюдающего все требования регламента, создает препятствие для надлежащего хода судебного разбирательства. То же можно сказать о гражданине, о котором известно, что он страдает открытой формой туберкулеза (этот пример не является гипотетическим, он взят из практики автора). Если такой гражданин не является участником процесса, нет никаких оснований для оставления его в зале судебного заседания, хотя бы он своими действиями и не нарушал установленный порядок.

Эти вопросы регулируются не в УПК РФ, а актами, определяющими порядок внутренней деятельности суда. Например, в соответствии с п. 4.4 Правил пребывания посетителей в Московском городском суде⁷⁸⁷ запрещается доступ в здания и служебные помещения суда (или нахождение в зданиях и служебных помещениях суда) лицам в состоянии алкогольного, наркотического, токсического или иного опьянения, с агрессивным поведением, лицам, не отвечающим санитарно-гигиеническим требованиям, малолетним детям без сопровождения взрослых, посетителям с животными. Согласно п. 4.1 Инструкции по осуществлению пропускного режима в здание Первомайского районного суда Оренбургской области⁷⁸⁸ в здание суда не допускаются посетители в состоянии алкогольного, наркотического или токсического опьянения, с животными, в спортивной, пляжной одежде (шортах, майках и т. п.), в грязной или пачкающей одежде или обуви.

Регулирование этих вопросов не в УПК РФ, а внутренними актами суда допустимо при условии, что перечень оснований для удаления присутствующих из зала судебного заседания или для непропуска граждан в здание суда носит обоснованный, определенный и исчерпывающий характер и отсутствуют значимые различия между содержанием этих норм в разных судах. Во всяком случае не должно быть неоправданного ограничения гласности судопроизводства;

— в некоторых государствах законодательно установлен запрет присутствия в зале судебного заседания вооруженных лиц (либо лиц, имеющих опасные инструменты — в Республике Хорватия и в Черногории), кроме сил общественного порядка — в Албании, охранников — в Республике Болгария, лиц, которые должны иметь оружие для своей гражданской службы, в связи с выполнением служебных обязанностей — в Княжестве Лихтенштейн и Словацкой Республике, персонала, обеспечивающего безопасность и порядок — в Румынии, охранников обвиняемого и лиц, которым разрешено иметь оружие судом, — в Боснии и Герцеговине, сотрудников судебной полиции, полиции и службы сопровождения — в Македонии. Данный запрет установлен в ч. 3 ст. 339 УПК Республики Албания, ч. 2 ст. 265 УПК Республики Болгария, ч. 3 ст. 294 УПК Республики Словения, ч. 2 § 181 УПК Княжества Лихтенштейн, ч. 2 ст. 352 УПК Румынии, ч. 2 § 249 УПК Словацкой Республики, ч. 3 ст. 234 УПК Боснии и Герцеговины, ч. 3 ст. 353 УПК Республики Македония, ч. 3 ст. 387 УПК Республики Хорватия.

В России эти вопросы регулируются не в УПК РФ, а актами, определяющими порядок внутренней деятельности суда. Так, Правила пребывания посетителей в Московском городском суде в качестве общего правила запрещают пронос в здания и служебные помещения суда предметов и средств, наличие которых у посетителя либо их применение (использование) может представлять угрозу для безопасности окружающих, включая оружие, и одновременно устанавливают исчерпывающий перечень лиц, которые могут проходить в здание суда с оружием при предъявлении ими служебного удостоверения, включая закрепленных за судом сотрудников полка охраны и конвоирования подозреваемых и обвиняемых Главного управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по городу Москве, сотрудников органов федеральной фельдъегерской связи, службы специальной связи, службы инкассации и др. Схожие обоснованные ограничения установлены и в других судах. Дополнительное установление в УПК РФ требований по недопущению вооруженных лиц в здание суда не требуется.

Обеспечение гласности не ограничивается установлением пределов и условий проведения закрытого судебного заседания. Российским и (или) зарубежным законодательством предусматриваются и иные процессуальные и непроцессуалъные гарантии гласности судебного разбирательства, в том числе ставшие возможными в связи с внедрением в процессуальную деятельность средств аудиои видеофиксации, электронных средств коммуникации, иных цифровых технологий.

1. Государственное аудиои видеопротоколирование судебного заседания.

С совершенствованием цифровых технологий появилась возможность широкого ведения аудиои (или) видеопротоколирования судебного заседания, что, бесспорно, делает такой протокол более полным, дисциплинирует суд, стороны и всех присутствующих, позволяет вышестоящему суду получить достоверные сведения о содержании исследованных доказательств, соблюдении прав участников.

Связь аудиои видеопротоколирования судебного заседания с общей гласностью проявляется в том, что исследование этих протоколов в вышестоящих судах позволяет сделать достоянием присутствующих граждан (в зависимости от оглашаемой части аудиоили видеопротокола) сведения о том, как проходило разбирательство в нижестоящих судах, об исследованных доказательствах, заявленных ходатайствах, возражениях на действия председательствующего и т. д., сделать более убедительным для общественности судебное решение и повысить доверие к суду. Аудиои видеопротоколирования судебного заседания связано и с гласностью для сторон: благодаря этим протоколам государство обеспечивает сторонам возможность знать и ссылаться на исследованные доказательства, отстаивать свои права в состязательном процессе, добиваться отмены или изменения неправосудных решений.

Во многих государствах вопросы аудиои (или) видеопротоколирования судебного заседания нашли отражение в уголовно-процессуальном законодательстве, причем не только в нормах Особенной части, но и в названии и содержании отдельных принципов. Например, Законом Украины от 16 ноября 2017 года № 2213-VIII⁷⁸⁹ были внесены изменения и в название, и в содержание принципа гласности: принцип гласности и открытости судебного производства и полного фиксирования техническими средствами судебного заседания и процессуальных действий предусматривает, что с 1 января 2019 года и во время судебного рассмотрения, и во время досудебного расследования в случаях, предусмотренных УПК Украины, будет обеспечиваться полное фиксирование судебного заседания и процессуальных действий с помощью не только звуко-, но и видеозаписывающих технических средств. Официальной записью судебного заседания является лишь техническая запись, осуществленная судом в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом.

В соответствии со ст. 6 гл. 6 Закона Королевства Швеция о судебной процедуре в определенных судах и при определенных условиях ведется аудио-, видеопротоколирование, которое может использоваться вышестоящим судом.

Законом Республики Казахстан от 31 октября 2015 года № 378-V «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам совершенствования системы отправления правосудия» УПК Республики Казахстан дополнен статьями 347.1 и 348.1, устанавливающими порядок пользования средствами аудио-, видеофиксации главного судебного разбирательства, а также принесения и рассмотрения замечаний на него. Фиксирование хода судебного заседания осуществляется с помощью средств аудио-, видеозаписи секретарем судебного заседания. Наряду с этим секретарем судебного заседания составляется краткий протокол в письменной форме, в котором не указываются сведения об исследовании доказательств, ходатайствах, содержании судебных прений, так как эти данные отражаются в аудио-, видеозаписи. Материальный носитель, содержащий аудио-, видеозапись, и краткий протокол судебного заседания приобщаются к материалам дела. По содержанию они дополняют друг друга. По ходатайству лиц, участвующих в деле, и их представителей судом представляется копия аудио-, видеозаписи или протокол судебного заседания. В случаях, когда дело рассмотрено в закрытом судебном заседании, лицам, участвующим в деле, предоставляются аудио-, видеозапись и протокол судебного заседания либо им обеспечивается возможность ознакомления с аудио-, видеозаписью и протоколом судебного заседания в суде. Стороны и иные управомоченные лица вправе ознакомиться с аудио-, видеозаписью и кратким протоколом судебного заседания и подать замечания в письменной форме или в форме электронного документа. Рассмотрение замечаний на аудио-, видеозапись и краткий протокол судебного заседания осуществляется по общим правилам.

Полная фиксация хода заседания с помощью технических средств предусмотрена ст. 483 УПК Латвийской Республики. Такая запись хранится в течение срока давности наиболее тяжкого преступления, в совершении которого обвиняется подсудимый.

В России пионерами обязательного государственного аудиопротоколирования судебного заседания стали арбитражные суды и Дисциплинарное Судебное Присутствие. По уголовным делам эти технологии до недавнего времени применялись по незначительному числу дел. По данным Судебного Департамента при Верховном Суде Российской Федерации, в 2017 году аудиои видеопротоколирование использовались при рассмотрении судами I инстанции 56 075 и 15 577 уголовных дел, 8379 и 1621 ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей, 5802 и 794 иных материалов судебного контроля, 13 457 и 848 материалов в порядке исполнения приговора соответственно⁷⁹⁰.

Составленная судом аудиозапись судебного заседания приобщается к протоколу судебного заседания. По письменному заявлению обвиняемых, подсудимых, осужденных, оправданных, потерпевших, законных представителей, гражданских истцов и гражданских ответчиков по уголовным делам, их представителей, защитников, других заинтересованных лиц, выступающих по уголовным делам, прокуроров, иных должностных лиц при наличии законного основания уполномоченный на то работник аппарата суда осуществляет их ознакомление с аудиозаписью судебного заседания в специально оборудованном для этой цели помещении суда путем предоставления им возможности прослушивания соответствующей аудиозаписи с использованием необходимых технических средств. Изготовление и выдача копии аудиозаписи судебного заседания осуществляется по письменному заявлению участников судебного разбирательства и за их счет в порядке, установленном председателем суда. Копия аудиозаписи судебного заседания может быть изготовлена на оптическом диске или ином материальном носителе информации уполномоченным работником аппарата суда⁷⁹¹.

С 1 сентября 2019 года в России вводится обязательное протоколирование с использованием средств аудиозаписи (аудиопротоколирование) в открытых судебных заседаниях судов первой и апелляционной инстанций по уголовным делам⁷⁹².

Расширение аудиопротоколирования позволит решить давнюю проблему полноты и достоверности протокола судебного заседания, что является исключительно важным для проверки законности и обоснованности судебных решений в вышестоящих судебных инстанциях.

Заметим, что в советское время в процессуальной литературе высказывались предложения о закреплении в законе права допрашиваемых в суде лиц знакомиться с тем, как зафиксированы их показания в протоколе судебного заседания, и при обнаружении неточностей — вносить необходимые коррективы, а также приносить замечания на протокол судебного разбирательства⁷⁹³. Это должно было стать гарантией правильной и полной фиксации показаний в протоколе, что имеет исключительно важное значение при проверке судебных решений вышестоящими судами, а кроме того, защищает права свидетелей и потерпевших, учитывая наличие уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. С 1 сентября 2019 года этот вопрос будет полностью разрешен: наличие государственной аудиозаписи позволит при необходимости проверить правильность фиксации показаний в протоколе на бумажном носителе, а кроме того, впервые право знакомиться с протоколом и аудиозаписью будет предоставлено не только сторонам, но и иным участникам судебного разбирательства по их ходатайствам в части, касающейся их показаний. Недостатком указанного закона является отсутствие у указанных лиц (главным образом речь идет о свидетелях) права принести замечания на протокол и аудиозапись судебного заседания: простое ознакомление с ними направлено исключительно на информирование указанных лиц и в недостаточной степени защищает их права. Кроме того, публично-правовые интересы требуют обеспечить достоверность протокола на бумажном носителе. Если одним из способов этого явится принесение возражений на протокол судебного заседания не стороной, а свидетелем в части данных им показаний, это будет лишь способствовать своевременному устранению недостатков протокола. Поэтому представляется необходимым предусмотреть в ч. 1 ст. 260 УПК РФ право не только сторон, но и иных участников судебного разбирательства в части, касающейся их показаний, подавать замечания на протокол и аудиозапись судебного заседания.

Законодатель сохранил ведение традиционного протокола судебного заседания наряду с аудиозаписью, который может составляться секретарем судебного заседания либо, по поручению председательствующего, помощником судьи. Между тем существует любопытный опыт Японии, позволяющий сократить процессуальные сроки: там с конца 1950;х годов применяется система интенсивного судебного разбирательства, включающая упрощенный порядок составления протоколов судебных заседаний, в которые вносятся лишь общий смысл показаний свидетелей и выступлений сторон. Однако такая система, не подкрепленная аудиоили видеопротоколированием, вызывала обоснованную критику со стороны ученых и практиков⁷⁹⁴. Одновременное же ведение краткого письменного протокола и полной фиксации хода и результатов судебного разбирательства с помощью технических средств позволит решить эту проблему, как это уже сделано в Республике Казахстан. Нельзя исключить, что в перспективе наличие аудиои (или) видеопротокола, напротив, приведет к более подробному, стенографическому протоколу на бумажном носителе с учетом того, что современные технические устройства способны распознавать устную человеческую речь и преобразовывать ее в письменную.

2. Допустимость фиксации хода и результатов судебного заседания предусмотренными законом способами лицами, не являющимися сотрудниками суда (фото-, кино-, видеосъемка, аудиозапись, стенографирование и письменная запись разбирательства уголовного дела в зале судебных заседаний, а также в здании суда, порядок освещения судебного заседания средствами массовой информации).

До 1990;х годов основным способом фикасации хода и результатов судебного разбирательства являлась письменная запись. Для отдельных уголовных дел, имевших широкий общественный резонанс, использовалось стенографирование, велась киносъемка, примером чего могут служить записи политических процессов 1930;х годов.

В настоящее время в условиях интенсивного развития цифровых технологий и широкой доступности различных средств фиксации информации для населения встал вопрос о допустимости, условиях и пределах ведения записи судебных заседаний с помощью технических средств и дальнейшего распространения полученной информации.

В соответствии с ч. 5 ст. 241 УПК РФ лица, присутствующие в открытом судебном заседании, вправе вести аудиозапись и письменную запись. Фотографирование, видеозапись и (или) киносъемка, а также трансляция открытого судебного заседания по радио, телевидению или в информационно-телекоммуникационной сети Интернет допускается с разрешения председательствующего в судебном заседании. Трансляция открытого судебного заседания на стадии досудебного производства по радио, телевидению или в информационно-телекоммуникационной сети Интернет не допускается.

Различные условия для разных видов фиксации (необходимость получения разрешения председательствующего либо отсутствие этого требования) объясняются главным образом тем, что письменная и аудиозапись в силу особенностей их технического исполнения не создают помех для судебного разбирательства, в то время как иные формы фиксации такие помехи способны создать. Подобная практика применяется и за рубежом. Например, в штате Арканзас не допускается видеозапись судебного заседания присутвующими гражданами, но сами залы оборудованы видеокамерами, изображение с которых передается на большой экран в вестибюле здания суда, и каждый желающий может наблюдать за ходом процесса. Такое использование видеотехники не создает помех для судебного разбирательства и в достаточной мере обеспечивает гласность судебного заседания.

Можно предположить, что запрет трансляции открытого судебного заседания на стадии досудебного производства по радио, телевидению или в информационно-телекоммуникационной сети Интернет установлен во избежание чрезмерного распространения информации о ходе и результатах предварительного расследования, чтобы это не помешало дальнейшему производству по делу. Здесь видится определенная непоследовательность: решившись на открытые судебные заседания в досудебном производстве (что является смелым шагом; подобная практика очень редко применяется за рубежом), российский законодатель не пошел до конца и не позволил распространять сведения о производстве по делу максимально широко. Однако такая непоследовательность вполне оправдана стремлением к сохранению баланса гласности и тайны предварительного расследования в целях его успешного осуществления.

Правовое регулирование фиксации хода и результатов судебного разбирательства присутствующими гражданами в других государствах имеет существенные отличия.

В Латвийской Республике лица, не являющиеся работниками суда, во время заседания суда могут вести аудиои видеозапись, не нарушая судебного процесса, с разрешения суда и при условии согласия подсудимого, его защитника, прокурора, потерпевшего и свидетеля (ст. 485 УПК Латвийской Республики).

В Княжестве Лихтенштейн телеи радиозапись и трансляция, а также кинои фотосъемки судебных заседаний недопустимы (п. 4 § 181 УПК Княжества Лихтенштейн).

В Румынии при наличии оснований для проведения закрытого судебного заседания суд может запретить на протяжении всего судебного разбирательства публикацию и трансляцию через печатные и аудиовизуальные СМИ текстов, эскизов, фотографий или изображений, которые могут выявить личность потерпевшего, гражданского лица, стороны с гражданской ответственностью или свидетелей (ч. 3, 4 и 9 ст. 352 УПК Румынии).

В Венгрии аудиоили видеозапись судебных слушаний допускается только с разрешения председательствующего, а аудио и видеозапись лиц, присутствующих на слушании, за исключением членов суда, секретаря судебного заседания, прокурора и защитника, — с разрешения соответствующего лица (ч. 1 ст. 74/В УПК Венгрии).

В Словацкой Республике может быть установлен запрет на ведение аудиоили видеозаписи или ведение заметок в закрытом судебном разбирательстве (ч. 3 § 250 УПК Словацкой Республики).

В Швейцарии суд вправе разрешить доступ к процессуальным действиям, которые не являются гласными, судебным журналистам, а также лицам, которые имеют в деле правомерный интерес, при условии возложения на них определенных обязанностей (ч. 3 ст. 70 УПК Швейцарской Конфедерации). Фотои звукозапись в здании суда, равно как и съемка процессуальных действий вне здания суда, не разрешается; при этом правонарушители могут быть привлечены к административной ответственности, а произведенные без разрешения записи могут быть изъяты (ст. 71). Федерация и кантоны вправе урегулировать допустимость судебных репортажей и права и обязанности судебных журналистов (ст. 72 УПК Швейцарской Конфедерации).

В Украине помимо официальной записи судебного разбирательства каждый, кто присутствует в зале судебного заседания, может вести стенограмму, делать заметки, использовать портативные аудиозаписывающие устройства. Проведение в зале судебного заседания фотосъемки, видеозаписи, трансляции судебного заседания по радио и телевидению, а также проведение звукозаписи с применением стационарной аппаратуры допускаются на основании постановления суда, которое принимается с учетом мнения сторон и возможности проведения таких действий без ущерба для судебного разбирательства (ч. 6 ст. 27 УПК Украины).

В ст. 13 и 13.1 Органического закона Грузии «Об общих судах»⁷⁹⁵ содержится ряд заслуживающих внимания норм, не имеющих аналогов в российском законодательстве:

• — на суд возлагается обязанность обеспечивать аудио-, видеозапись судебного процесса, а также, по требованию, доступ сторон к аудио-, видеозаписи;
• — в случае вынесения судом определения о частичном или полном закрытии судебного заседания стороны обязаны дать подписку о неразглашении аудио-, видеозаписи;
• — предусмотрена должность общественного вещателя (своеобразного единого общественного репортера), который правомочен без ограничений осуществлять фотосъемку, кино-, видео-, аудиозапись судебного процесса, кроме случая вынесения судом определения о частичном или полном закрытии судебного заседания, а также обязан обеспечить передачу записи другим средствам массовой информации по их требованию.

Если общественный вещатель не пользуется указанным правомочием, его может осуществлять другой общий эфирный вещатель на основании подачи письменного заявления судье, рассматривающему дело, до начала судебного заседания. Судья в случае подачи такого заявления более чем одним общим эфирным вещателем подбирает правомочное лицо путем жеребьевки. Общий эфирный вещатель обязан обеспечить передачу записи другим средствам массовой информации по их требованию;

• — фотосъемка, кино-, видеозапись в зале судебного заседания должны осуществляться с заранее выделенного судом места. Любые лица, находящиеся в зале судебного заседания, вправе осуществлять аудиозапись судебного заседания с заранее выделенного судом места. При выполнении указанных действий не допускаются передвижения по залу судебного заседания, шум, применение в зале световых или иных эмиссий, препятствующих нормальному процессу осуществления правосудия. В случае нарушения этого порядка судья (суд) может принять меры, установленные уголовно-процессуальным законодательством Грузии;
• — фотосъемка, кино-, видео-, аудиозапись и передача в эфир во дворе и коридорах здания суда разрешаются без каких-либо ограничений. Не допускается изъятие личных вещей, в том числе мобильных телефонов, компьютеров, средств фото-, кино-, видеоили (и) аудиозаписи у лиц, входящих в здание суда в установленном судом порядке;

• — если в судебном заседании участвуют присяжные заседатели, фотосъемка, кино-, видео-, аудиозапись судебного заседания должны осуществляться без съемки присяжных заседателей, разглашения сведений об их личности, внешних признаках или (и) других персональных данных;
• — если интересы безопасности потерпевшего или (и) свидетеля требуют этого, на основании мотивированного ходатайства стороны суд может запретить вести съемку потерпевшего или (и) свидетеля, разглашать сведения о его личности, внешних признаках или (и) другие персональные данные.

Таким образом, во всех современных государствах признается допустимость для присутствующих в зале судебного заседания граждан фиксировать ход и результаты открытого судебного разбирательства, в том числе с помощью технических средств, а также осуществлять прямую или отложенную, полную или частичную трансляцию судебного заседания при соблюдении установленных законом ограничений и условий. Это, бесспорно, является последовательным развитием гласности судебного разбирательства, делает правосудие прозрачным, дисциплинирует участников уголовного судопроизводства, позволяет выявлять недостатки правоприменительной практики и работать над их устранением.

В качестве примера приведем размещенную в Интернете видеозапись, на которой зафиксировано, как судья в нарушение закона поочередно выясняет у каждого присутствующего гражданина идентифицирующие его сведения, включая фамилию, имя, отчество, место жительства, с какой целью он явился на данное судебное разбирательство⁷⁹⁶, записывает сообщаемые сведения, а граждан, которые отказались отвечать на эти вопросы (несмотря на их ссылку на то, что они прошли процесс идентификации личности при прохождении в здание суда⁷⁹⁷), удаляет из зала судебного заседания. Подобные незаконные действия судьи не фиксируются в протоколе судебного заседания, их сложно выявлять и устранять. Предание гласности такой практики может иметь последствия как для конкретного уголовного дела и привлечения судьи к дисциплинарной ответственности, так и в целом содействовать предотвращению подобных нарушений в судебной практике в будущем.

3. Видео-, аудиоконференцсвязь в уголовном судопроизводстве.

С учетом развития цифровых технологий сегодня в законодательстве многих государств стало предусматриваться применение видеои аудиоконференцсвязи как в досудебном, так и в судебном производстве.

Допрос лица с помощью видеоконференцсвязи в суде в известной мере составляет альтернативу закрытому судебному разбирательству. Причем в отличие от российского законодательства, в ряде государств наряду с видеоконференцсвязью допускается аудиоконференцсвязь (участие в судебном разбирательстве по телефону). Часто правовое регулирование порядка применения этих процедур — более подробное, чем в УПК РФ.

Примером использования этих технологий в досудебном производстве является ст. 112 Закона об отправлении правосудия Королевства Бельгия, которая предусматривает допрос находящегося под угрозой свидетеля, к которому применяются меры защиты, а также лица, проживающего за границей (при условии наличия соответствующих договоренностей с другим государством), если его личная явка в суд нежелательна или невозможна. При этом рядом с лицом, которого следует выслушать, должен находиться сотрудник судебной полиции или полицейский, назначенный прокурором или следственным судьей либо, если это лицо находится за границей, представитель иностранного судебного органа, который проверяет личность лица, которое будет заслушано, и составляет протокол, подписываемый допрашиваемым. Прокурор или судья составляет протокол слушания, в котором отражаются основные сведения о допросе и, возможно, расшифровка стенограммы допроса при соблюдении ограничений, налагаемых необходимостью защиты прав допрошенного лица. В протоколе также излагаются причины, по которым было решено допросить лицо посредством видеоконференцсвязи.

Еще более широко видеои аудиоконференцсвязь используется в судебных стадиях. Так, в соответствии со ст. 10 гл. 5 Закона Королевства Швеция о судебной процедуре по решению суда и при наличии оснований суд может принять решение об участии стороны или иного лица в судебном разбирательстве с помощью видеоили аудиоконференцсвязи. При принятии такого решения суд учитывает возможность наступления негативных последствий, которые возникнут при непосредственном участии лица в зале судебного заседания, и наличие у какого-либо лица обоснованного страха присутствовать в зале суда. Лицо, участвующее в судебном заседании посредством передачи аудиоили видеоконференцсвязи, считается представленным в суд.

В России не используется аудиоконференцсвязь, но все шире применяется видеоконференцсвязь: в суде первой и апелляционной инстанций, а также в стадии исполнения приговора — для допроса свидетелей и участия потерпевших (ч. 4 ст. 240, 278¹, ч. 2¹ ст. 399 УПК РФ), в судах всех инстанций — для участия обвиняемого (ч. 6 ст. 35, ч. 6¹ ст. 241,.

ч. 1 ст. 293, ч. 2 ст. 389¹², ч. 2 ст. 399, ч. 2 ст. 401¹³ УПК РФ). По данным Судебного Департамента при Верховном Суде Российской Федерации, в 2017 году видеоконференцсвязь использовалась при рассмотрении судами 5729 уголовных дел, 816 ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей, 3041 иных материалов судебного контроля и 72 904 материалов в порядке исполнения приговора⁷⁹⁸. Цель дистанционного участия обвиняемого в судебном заседании может быть различной: обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства (в судах первой и апелляционной инстанций), ускорение процесса и снижение расходов на обеспечение доставления в зал судебного заседания обвиняемого, находящегося под стражей (после вступления приговора в законную силу).

Несмотря на то что применение видеоконференцсвязи является отступлением от начала непосредственности (и действительно, при ее использовании может снижаться «эффект присутствия», особенно при некачественной передаче изображения и (или) звука), одновременно она обеспечивает гласность в судебном заседании, потому что благодаря ей становится возможным провести открытое судебное разбирательство, обеспечив при этом безопасность участников уголовного судопроизводства и присутствующих. Отсутствие в России аудиоконференцсвязи следует признать преимуществом, так как она еще больше, чем видеоконфренцсвязь, ограничивает непосредственность.

Кроме того, представляется перспективным закрепление в УПК РФ нормы, аналогичной ст. 155¹ ГПК РФ, о возможности участия в судебном заседании путем использования систем видеоконференцсвязи переводчиков, экспертов, специалистов.

4. Развитие института участия переводчика в судебном заседании.

Хотя обычно участие переводчика связывается с принципом языка судопроизводства, обеспечение перевода является важной гарантией гласности: лицо, не владеющее языком судопроизводства, само не в состоянии полноценно участвовать в процессуальных действиях, реализовывать свои права, а кроме того, отсутствие переводчика не позволяет публике понять речь такого лица, что, в свою очередь, позволяет общественности выполнять контроль за деятельностью суда, а судебному разбирательству — оказывать воспитательное воздействие на публику.

При достаточно хорошо разработанном отечественном законодательстве в части обеспечения участия переводчика следует отметить наличие в зарубежном законодательстве ряда заслуживающих внимания и возможного заимствования норм: переводчик приглашается не только для осуществления перевода с одного лингвистического языка на другой, но также лицу, который нуждается в переводчике при нарушении или потере слуха и речи (ст. 5 гл. 5 Закона Королевства Швеция о судебной процедуре); вместо переводчика могут использоваться технические средства (ст. 6 гл. 5 Закона Королевства Швеция о судебной процедуре); переводчик может участвовать дистанционно, при помощи средств телекоммуникации (§ 149 и сл. Закона Королевства Дания об отправлении правосудия).

5. Установленная законом возможность проведения выездных судебных заседаний.

Так, ст. 262 УПК Республики Болгария предусматривает возможность проведения судебного заседания или отдельных судебных действий за пределами помещения суда, тем самым прямо допускается проведение выездных судебных заседаний. Кроме того, ст. 261 УПК Республики Болгария обязывает суд принимать необходимые меры, чтобы обеспечить воспитательное воздействие судебного заседания. Как видим, вопросы, которым в советский период придавалось исключительно важное значение во всех социалистических государствах (обеспечение воспитательного значение суда), по-прежнему регулируются в указанном законе, что, как представляется, выгодно отличает его от УПК РФ, где отсутствует упоминание о возможности выездных судебных заседаний (хотя нет и запрета), а равно о других мерах, направленных на обеспечение воспитательного воздействия судебного разбирательства. Возможность рассмотрения дела вне места расположения суда и его служебных помещений, по месту совершения преступления предусмотрена § 248 УПК Словацкой Республики. Согласно ч. 2 § 199 УПК Чехии в целях предоставления гражданам самой широкой возможности наблюдать за слушанием дела судом и обеспечения воспитательного воздействия уголовного судопроизводства, а также максимально эффективного участия общественности в предотвращении преступной деятельности в соответствующих случаях судебное разбирательство проводится непосредственно в месте совершения уголовного преступления, по месту работы или по месту жительства обвиняемого. Рассмотрение дел вне места нахождения суда допускается и в Бельгии (п. 3 и 4 § 8 Закона об отправлении правосудия). Своеобразной разновидностью выездных судебных заседаний является установленная ст. 306 УПК Черногории возможность рассмотрения дела не в здании суда, а в ином здании в случаях, когда помещение суда признается неприемлемым для основного слушания.

Российский УПК не упоминает возможности проведения выездных судебных заседаний, хотя в отсутствие запрета иногда таковые проводятся военными судами.

В настоящее время актуальность выездных судебных заседаний снизилась ввиду транспортной доступности судов для населения, использования видеоконференцсвязи, осуществления с разрешения суда прямой, отсроченной и частичной трансляции открытого судебного заседания по радио, телевидению и в сети Интернет (ст. 15¹ Федерального закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации»), широкого доступа к результатам судебной деятельности благодаря информации, размещаемой на официальных сайтах судов и в Государственной автоматизированной системе Российской Федерации «Правосудие». Кроме того, качественно изменилось отношение к воспитательному значению судебной деятельности: в отличие от советского периода ему практически не придается значения, а обеспечение превенции благодаря присутствию публики в судебных заседаниях нередко расценивается как отголосок тоталитарного режима, «запугивание» граждан государством. Не вступая в дискуссию с подобными весьма спорными суждениями, отметим, что в современных условиях следует сохранить возможность выездных судебных заседаний как таковую с тем, чтобы суд при необходимости мог их проводить на законных основаниях. Необходимость их проведения может быть продиктована иными задачами, чем в советское время: не столько повышением воспитательного воздействия на граждан, сколько обеспечением надлежащей организации судебного процесса.

При проведении судебного заседания за пределами зала суда должна учитываться правовая позиция Европейского Суда по правам человека, согласно которой разбирательство отвечает требованию публичности, только если общественность в состоянии получать информацию о дате и месте судебного разбирательства и если она имеет доступ к нему. Во многих случаях указанные условия выполняются посредством проведения судебного заседания в обычном зале суда, достаточно большом, чтобы вместить присутствующих. Тем не менее, проведение судебного разбирательства за пределами зала суда, в таких местах, как пенитенциарное учреждение, в которое публика, как правило, не имеет свободного доступа, представляет собой серьезное препятствие для публичного характера такого судебного разбирательства. В таких случаях государство несет обязательство по принятию компенсирующих мер с целью обеспечения надлежащего информирования общественности и СМИ о месте судебного разбирательства и предоставления сводного доступа⁷⁹⁹.

6. Доступность информации о времени и месте судебного разбирательства.

Для участников уголовного судопроизводства и для публики в настоящее время эта доступность обеспечивается повсеместно посредством размещения информации о назначенных к слушанию делах на информационных стендах и (или) технических средствах аналогичного назначения, в информационных киосках и на официальном сайте суда, а также в Государственной автоматизированной системе Российской Федерации «Правосудие». Извещение участников уголовного судопроизводства о времени и месте рассмотрения дела осуществляется, кроме того, с помощью традиционных повесток и смс-оповещения.

В России эти вопросы регулируются в Федеральном законе «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации»⁸⁰⁰ и подзаконных правовых актах⁸⁰¹, однако в других государствах иногда они включаются и в УПК. Например, в соответствии с ч. 1 ст. 27 УПК Украины никто не может быть ограничен в праве на получение в суде информации о дате, времени и месте судебного разбирательства и о принятых в нем судебных решениях, кроме случаев, установленных законом.

7. Доступность (открытость) материалов уголовного дела и текстов судебных решений для участников уголовного судопроизводства, о правах, свободах, интересах или обязанностях которых суд разрешил вопрос в решении.

Доступность материалов уголовного дела и текстов судебных решений имеет особую значимость для сторон и иных лиц, чьи права и законные интересы затрагиваются этими решениями, так как позволяет им реализовать право на обжалование судебных актов: без текста судебного решения и знания материалов уголовного дела, включая протокол судебного заседания, невозможно подготовить обоснованную и соответствующую установленным законом требованиям апелляционную, кассационную, надзорную жалобу. Поэтому современное законодательство всех развитых государств устанавливает и обеспечивает право сторон на получение копии судебного решения и на ознакомление с материалами уголовного дела (например, п. 12 ч. 2 ст. 42, п. 12 ч. 4 ст. 44, п. 12, 13, 17, 18 ч. 4 ст. 47, п. 7 ч. 1 ст. 53 и др. УПК РФ, ч. 7 ст. 352 УПК Румынии и др.). В некоторых случаях соответствующее положение включено в содержание принципов уголовного судопроизводства. Так, в соответствии с ч. 1 ст. 27 УПК Украины участники судебного производства, а также лица, которые не принимали участия в уголовном производстве, если суд решил вопрос об их правах, свободах, интересах или обязанностях, не могут быть ограничены в праве на получение в суде как устной, так и письменной информации относительно результатов судебного разбирательства и в праве на ознакомление с процессуальными решениями и получение их копий. В Российской Федерации указанные положения прямо не предусмотрены главой второй УПК РФ, но вытекают из ч. 1 ст. 7, ч. 1 ст. 11, ч. 2 ст. 16, ч. 2 ст. 18 и ч. 2 ст. 19 УПК РФ.

8. Доступность (открытость) материалов уголовного дела и текстов судебных решений для лиц, не являющихся участниками уголовного судопроизводства.

Во всем мире она широко обеспечивается не только благодаря возможности для публики присутствовать в зале судебного заседания, в том числе при оглашении судебного решения, но и путем размещения процессуальных документов на web-сайтах судов и правоохранительных органов, а также иными способами.

В Швейцарской Конфедерации на сайтах полиции, прокуратуры, судов и других правоохранительных органов размещены не только бланки (образцы) основных документов, но и в обезличенном виде документы, относящиеся к реальным уголовным делам: ходатайства о назначении бесплатного защитника, постановления об открытии предварительного следствия, об отказе в его открытии, о заключении под стражу и об отмене данной меры принуждения, приказы о наказании, обвинительные заключения, приговоры суда первой инстанции и вышестоящих судов и др.⁸⁰²

В Грузии судебное решение, принятое в результате разбирательства дела по существу в открытом заседании, полностью публикуется на вебстранице суда, а в случае судебного решения, принятого в результате разбирательства дела по существу в закрытом заседании, на вебстранице суда публикуется лишь резолютивная часть этого решения. Вопрос разглашения персональных данных лиц, внесенных в судебные решения, решается в соответствии с законом (ч. З¹ ст. 13 Органического закона Грузии «Об общих судах»⁸⁰³).

Обязанность судов размещать судебные решения на веб-сайте суда предусмотрена ч. 3 ст. 125 УПК Республики Македония.

Подробно урегулированы порядок и сроки доступа к судебным решениям в Бельгии: в соответствии с разделами 41a-41g Закона об отправлении правосудия Королевства Бельгия по общему правилу каждый человек, а также средства массовой информации имеют право на доступ к судебным актам. Однако это право имеет ряд ограничений: запрос на получение судебного решения может подаваться не ранее 1 недели со дня вынесения такового и не позднее 1 года после завершения уголовного дела (за исключением использования решений в научных целях, в журналистской или редакционной работе). Имеются ограничения на выдачу решений по делам, рассмотренным в закрытом судебном заседании, если их конфиденциальность требуется для государственной безопасности, вытекает из международных обязательств государства и др., не выдаются внутренние судебные документы (например, протоколы голосования судей, обмен письмами между отдельными лицами и прокуратурой и полицией).

В Японии любому лицу предоставляется право знакомиться с материалами уголовного дела после завершения его рассмотрения в суде и вынесения по нему приговора. Однако это право не может быть реализовано, если материалы уголовного дела содержат конфиденциальные документы коммерческих организаций, прокуратуры или суда. Такие материалы могут быть предоставлены на ознакомление только лицам, участвующим в деле, или лицу, которому предоставлена возможность проверить письменные материалы дела, не предавая их гласности⁸⁰⁴. Кроме того, заслуживает внимания правило об обязательном опубликовании в официальном публичном издательстве оправдательного приговора, вынесенного при повторном судебном разбирательстве (ст. 453 УПК Японии)⁸⁰⁵ — тем самым восстанавливается доброе имя оправданного в глазах общественности.

Общедоступность в электронном и печатном виде всех судебных приговоров и иных решений, за исключением случаев рассмотрения дел в закрытом судебном заседании, предусмотрена ст. 126 УПК Республики Македония.

Материалы дела являются открытыми и доступными для лиц, не являющихся участниками. Исключение составляют материалы дел, рассмотренных в закрытом судебном заседании. Для ознакомления с материалами дела лицо подает запрос в установленной форме. Форма заявки и процедура доступа определяются Министром юстиции по согласованию с Главным архивистом Литвы (ч. 1 и 3 ст. 9.1 УПК Литовской Республики).

Информация, представляющая общественный интерес в материалах дела, сообщается в соответствии с требованиями, предусмотренными законом (ч. 10 ст. 352 УПК Румынии).

Суд не должен предавать огласке информацию, если это приведет к нарушению интересов, для охраны которых было принято решение о проведении закрытого слушания (ч. 3 ст. 239 УПК Венгрии).

Не является исключением и Россия. Федеральным законом «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» (ст. 15) и инструкциями по судебному делопроизводству подробно регулируются вопросы размещения на сайтах судов, в Государственной автоматизированной системе Российской Федерации «Правосудие» текстов судебных решений, постановленных в открытом судебном заседании, для беспрепятственного доступа к ним всех желающих с соблюдением установленных ограничений и с исключением из текстов судебных актов персональных данных (деперсонификацией), а также сведений об обжаловании судебных актов и о результатах такого обжалования, а при опубликовании судебных актов — сведений об источниках их опубликования.

Несмотря на достаточно подробное, последовательное и продолжающее совершенствоваться правовое регулирование вопросов размещения судебных актов для всеобщего сведения, выявляются их неполное опубликование в сети Интернет и чрезмерная деперсонификация информации⁸⁰⁶. Однако вслед за изменениями и дополнениями законодательства эти недостатки практики постепенно устраняются⁸⁰⁷.

9. Допуск к сведениям о деятельности судов средств массовой информации (СМИ).

Информированию средств массовой информации о деятельности и решениях судов по уголовным делам придается столь важное значение, что, например, швейцарские процессуалисты У. Саксер и С. Турнхеер рассматривают гласность для средств массовой информации как самостоятельную ее разновидность наряду с гласностью для сторон и для публики⁸⁰⁸.

Комитет министров Совета Европы в Декларации об условиях информированности через средства массовой информации о слушаниях по уголовным делам⁸⁰⁹ призвал государства-члены поощрять сообщения о слушаниях по уголовным делам в средствах массовой информации, поддерживая осведомленность журналистов в области права и судебных процедур, а средства массовой информации и журналистов — корректно относиться к подозреваемым и обвиняемым как к невиновным, пока их виновность не будет установлена в законном порядке, уважать достоинство, безопасность и право на личную жизнь потерпевших, истцов, подозреваемых, обвиняемых, осужденных и свидетелей, а также их семей, не публиковать сведения о прежних преступлениях человека, если это не касается интересов общества, уделять особое внимание интересам несовершеннолетних и других уязвимых лиц, вовлеченных в судебные разбирательства, не препятствовать уголовному расследованию и судебным процедурам, избегать уничижительных и оскорбляющих сообщений о слушаниях уголовных дел, если они могут привести к дискриминации, насилию или вызвать ненависть к иностранным государствам или гражданам.

В Рекомендации № R (2003) 13 Комитета министров Совета Европы государствам-членам о порядке предоставления информации о разбирательствах по уголовным делам через средства массовой информации⁸¹⁰ подчеркивается важность средств массовой информации в информировании общества о разбирательствах по уголовным делам, в реализации превентивной функции уголовного закона, а также в обеспечении общественного наблюдения за функционированием системы правосудия по уголовным делам, и рекомендуется правительствам государств-членов принять или усилить меры по имплементации принципов, касающихся получения информации посредством средств массовой информации о разбирательствах по уголовным делам, в том числе о предоставлении журналистам возможности свободно рассказывать и комментировать деятельность правовой системы, уважая при этом принцип презумпции невиновности и право на неприкосновенность частной жизни; об обязанности суда и правоохранительных органов сообщать средствам массовой информации только проверенную информацию или такие сведения, которые основаны на обоснованных предположениях, если это не наносит существенный ущерб справедливости рассмотрения дела, на основе равного доступа к информации для всех журналистов, а также обеспечивать журналистам присутствие на публичных слушаниях дел и публичном оглашении решений без какой-либо дискриминации и без предварительной аккредитации.

В развитие этих положений национальные российские правовые акты подробно регулируют порядок взаимодействия судов со средствами массовой информации:

— устанавливая в ст. 21 и 22 Федерального закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» цель такого взаимодействия — объективное, достоверное и оперативное информирование пользователей информацией о деятельности судов, и его формы, в том числе свободный доступ представителей редакций средств массовой информации в помещения судов, где размещена информация о деятельности судов, а также их присутствие в открытых судебных заседаниях, предоставление информации о деятельности судов по запросам редакций средств массовой информации, информационное освещение деятельности судов, участие представителей судов в пресс-конференциях и иных совместных с представителями редакций средств массовой информации мероприятиях и др.⁸¹¹, а также указывая должностных лиц — официальных представителей судов, осуществляющих взаимодействие с редакциями средств массовой информации, и предусматривая возможность создания в аппаратах судов структурных подразделений, осуществляющих это взаимодействие (например, в Верховном Суде Российской Федерации создано Управление по взаимодействию с общественностью и средствами массовой информации Верховного Суда⁸¹²);

• — определяя в ст. 13 Кодекса судейской этики⁸¹³, что судья должен способствовать профессиональному освещению в средствах массовой информации работы суда и судей, так как это не только помогает формированию правосознания граждан и укреплению доверия к суду, повышению авторитета правосудия, но и содействует выполнению средствами массовой информации их важной общественной функции по информированию граждан обо всех социально значимых событиях; подчеркивается, что при освещении судебной деятельности в средствах массовой информации судья должен проявлять осмотрительность, не делать комментариев по существу дел, по которым не принято окончательных судебных актов, что не исключает права судьи давать информацию о процессуальных стадиях рассмотрения дела; судья вправе по рассмотренному делу разъяснить принятый судебный акт в устной или письменной форме, а при комментировании решений своих коллег — давать пояснения либо комментарий к принятому им решению, высказывать мнение о сложившейся практике применения норм материального и (или) процессуального права;
• — предусматривая в правилах пребывания посетителей в суде и в инструкциях по осуществлению пропускного режима в здания судов положения о порядке допуска представителей средств массовой информации и внесения ими в здания суда усилительной, радио-, теле-, кино-, видеои фотоаппаратуры, об ограничениях на проведение в зданиях и служебных помещениях суда кинои фотосъемки, видеозаписи, а также трансляции происходящего в зданиях и служебных помещениях суда по телевидению и в информационно-телекоммуникационной сети Интернет⁸¹⁴.

Нормы о взаимодействии судов и средств массовой информации содержатся и в других актах, в частности в гл. VI Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации»⁸¹⁵, в § 71 Регламента Конституционного Суда РФ⁸¹⁶, в Порядке организации доступа к информации о деятельности Верховного Суда Российской Федерации⁸¹⁷, п. 19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 13 декабря 2012 года № 35 «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов» и др.

Анализ этих правовых актов показывает, что действующее российское законодательство достаточно полно и последовательно регулирует вопросы взаимодействия судов и средств массовой информации. Встречающиеся нарушения связаны с недостатками не законодательства, а правоприменительной практики.

10. Нарушение гласности судебного разбирательства в качестве самостоятельного основания для обжалования и отмены судебного решения достаточно редко указывается в законе. Примером является Япония, где нарушение правил о гласности является самостоятельным основанием для апелляционного обжалования приговора (п. III ст. 377 УПК Японии).

В России о возможности отмены судебного решения ввиду постановления его с нарушением правил о гласности говорится в п. 23 постановления Пленума Верховного Суда РФ «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов»: несоблюдение требований о гласности судопроизводства (ст. 241 УПК РФ) в ходе судебного разбирательства свидетельствует о нарушении судом норм процессуального права и является основанием для отмены судебных постановлений, если такое нарушение привело или могло привести к постановлению незаконного, необоснованного и несправедливого приговора (ч. 1 ст. 381 УПК РФ). Так, проведение всего разбирательства дела в закрытом судебном заседании при отсутствии к тому оснований, предусмотренных ч. 2 ст. 241 УПК РФ, является нарушением принципа гласности судопроизводства и может повлечь за собой отмену судебных постановлений, хотя это нарушение не относится к числу безусловных оснований для отмены приговора.

Необходимо иметь в виду, что Европейский Суд по правам человека применяет концепцию устранения (восполнения) нарушенного права: если суд первой инстанции в нарушение закона рассмотрел дело в закрытом судебном заседании, последующее открытое апелляционное слушание, по мнению Европейского Суда, компенсирует отсутствие гласности при предыдущем рассмотрении дела и нарушение ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод отсутствует.

Таким образом, российское и зарубежное законодательство не только предусматривает гласность судебного разбирательства как одну из важнейших характеристик современного правосудия, но и устанавливает многочисленные и разнообразные гарантии гласности, многие из которых стали возможными благодаря применению цифровых технологий, когда выездные заседания заменяются интернет-трансляцией, а тексты судебных решений доступны для дистанционного и бесплатного ознакомления всем желающим. Имеющиеся недостатки связаны не с несовершенством законодательства, а с допускаемыми в правоприменительной практике нарушениями закона.

Помимо гласности для публики (общей гласности) в судебных стадиях реализуется и другой ее аспект — гласность для сторон, предполагающая обеспечение им возможности непосредственного участия в судебном заседании, в представлении, исследовании, опровержении доказательств, а также открытость для сторон материалов дела и иной информации, что необходимо для отстаивания ими своих прав и законных интересов в состязательном уголовном процессе.

Основные аспекты гласности для сторон (и тесно связанной с ней непосредственностью применительно и к участию сторон в судебном заседании, и к исследованию доказательств) в судебных стадиях на сегодняшний день достаточно полно и последовательно закреплены в законодательстве и обеспечиваются в правоприменительной практике. Вместе с тем сохраняют актуальность вопросы, связанные с соблюдением предусмотренного подп. «d» п. 3 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и п. Зе ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах принципа, согласно которому для того, чтобы можно было осудить обвиняемого, все доказательства его вины, как правило, должны представляться в его присутствии на публичных судебных разбирательствах с целью обеспечения принципа состязательности. Исключения из данного принципа допускаются, но они не должны нарушать права стороны защиты, которые, как правило, требуют, чтобы обвиняемому была предоставлена соответствующая надлежащая возможность оспорить и допросить свидетелей, дающих против него показания⁸¹⁸. Данный принцип устанавливает, что обвиняемый должен знать тех, кто его обвиняет, с тем чтобы он мог оспорить их честность и надежность, и что он должен иметь возможность проверить правдивость и достоверность их показаний путем устного рассмотрения в его присутствии либо во время дачи свидетелями показаний на более поздней стадии судебного разбирательства⁸¹⁹— Если обвинение основано исключительно или в большей степени⁸²⁰ на показаниях, данных лицом, которое обвиняемый не мог допросить или которое не было допрошено в ходе следствия или разбирательства судом первой инстанции, права стороны защиты ограничиваются в степени, несовместимой с гарантиями, предусмотренными статьей 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод⁸²¹-

Вопрос о соблюдении этого требования возникает, во-первых, применительно к оглашению ранее данных показаний неявившихся свидетелей и потерпевших (ст. 281 УПК РФ), при котором страдает не только непосредственность, но и гласность. Европейский Суд по правам человека указывает, что право обвиняемого на допрос показывающего против него свидетеля будет иллюзорным и теоретическим, если закон и судебная практика не будут делать различий между показаниями свидетелей, данными в присутствии обвиняемого, на публике, в открытом судебном процессе с соблюдением принципов равноправия и состязательности, и показаниями, полученными от свидетеля на предварительном следствии в отсутствие общественного контроля и потенциальной возможности давления и принуждения (особенно если свидетель доставлен в правоохранительные органы силой). Отсутствие такого различия предрешает результат судебного заседания и не ограждает обвиняемого от фальсификации доказательств правоохранительными органами, а свидетеля — от принуждения, запугивания и пыток со стороны правоохранительных органов. Если суд использует для доказательства вины человека показания свидетеля, данные на предварительном следствии, то нарушается принцип гласности, так как от публики скрывается ответственный момент процесса — дача показаний свидетелем (потерпевшим)⁸²².

Анализ обширной практики Европейского Суда по правам человека по вопросам оглашения в судебном разбирательстве неявившихся свидетелей и потерпевших и права обвиняемого на оспаривание и допрос свидетелей, дающих против него показания, позволил Н. М. Кипнису⁸²³ сформулировать, а Т. Ю. Марковой⁸²⁴ и А. Л. Осипову⁸²⁵ — развить с учетом новейшей судебной практики критерии, совокупность которых должна учитываться российскими судами при принятии решения о допустимости оглашения в судебном заседании показаний неявившихся свидетелей, потерпевших во избежание нарушения положений п. 3d ст. 6 Конвенции:

• 1) свидетель, потерпевший должен быть официально вызван в суд, при этом суд обязан принять эффективные меры, направленные на обеспечение явки свидетеля, потерпевшего в судебное заседание;
• 2) важное правовое значение имеет установление позиции стороны защиты относительно возможности оглашения показаний неявившегося свидетеля, потерпевшего. Сторона защиты может дать согласие на оглашение показаний, может возражать против оглашения показаний, либо из материалов дела (протокола судебного заседания) может усматриваться, что мнение стороны защиты не было выяснено судом. Согласие стороны защиты на оглашение показаний неявившегося свидетеля, потерпевшего — это правомерная позиция, которая, однако, изначально предполагает осознанное самоограничение обвиняемым реализации процессуального права на перекрестный допрос свидетеля со стороны обвинения;
• 3) право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, может быть реализовано не только в суде первой инстанции (причем возможность задавать вопросы непосредственно ключевому свидетелю и обсуждать его показания может быть предоставлена как самому обвиняемому, так и его защитнику, даже в отсутствие доверителя), но и во время очной ставки в ходе досудебного производства. Вместе с тем проведение очной ставки между обвиняемым и потерпевшим само по себе не всегда свидетельствует о правомерности оглашения показаний потерпевшего, не явившегося в судебное заседание. Требования п. 1 и подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции считаются исполненными, если обвиняемый имел адекватную и надлежащую возможность оспорить показания свидетелей, данные против него, и задавать им вопросы на любой стадии разбирательства". Данное требование в 2016 году было закреплено в ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ⁸²⁶;
• 4) при решении вопроса о правомерности оглашения показаний неявившегося потерпевшего, свидетеля необходимо учитывать, насколько данные показания являются основными и решающими для оценки доказанности вины подсудимого. Обвинение не должно основываться исключительно или в большей степени на показаниях свидетелей, которые обвиняемый не может оспорить во время расследования или суда. Обвинительный приговор может быть основан на подобных доказательствах, только если они достаточно достоверны с учетом их значения для дела. Исходя из данного критерия, при заявлении стороной обвинения в суде первой инстанции ходатайства об оглашении показаний неявившегося свидетеля (потерпевшего), возражении стороны защиты против удовлетворения данного ходатайства, а равно его разрешении судом следует учитывать всю совокупность представленных стороной обвинения доказательств, а при обжаловании обвинительного приговора либо при обращении с жалобой в Европейский Суд по правам человека — анализировать всю совокупность доказательств, положенных национальным судом в основу обвинительного приговора.

В более поздних решениях Европейского Суда по правам человека⁸²⁷ указанные критерии получили дальнейшую систематизацию. При оценке соблюдения положений п. 3d ст. 6 Конвенции Европейский Суд учитывает: 1) степень уважительности причин неявки свидетеля;

2) исчерпание судом разумных возможностей по обеспечению явки свидетеля; 3) степень значимости свидетельских показаний; 4) наличие в деле факторов, уравновешивающих интересы сторон в связи с использованием оглашенных показаний. К последним (counterbalancing factors) относятся процедуры, обеспечивающие возможность аудиовизуального восприятия и допроса подсудимым неявившегося свидетеля на предыдущих этапах производства по делу; процедуры, обеспечивающие возможность оспаривания подсудимым показаний отсутствующего свидетеля при отсутствии возможности его аудиовизуального восприятия; факторы, обеспечивающие возможность логической проверки достоверности показаний отсутствующего свидетеля⁸²⁸.

Во-вторых, вопрос об обеспечении стороне защиты возможности допросить свидетелей, дающих против него показания, возникает при допросе засекреченных (анонимных) свидетелей.

В соответствии с ч. 5 ст. 278 и ч. 1 ст. 277 УПК РФ при необходимости обеспечения безопасности свидетеля, потерпевшего, его близких родственников, родственников и близких лиц суд без оглашения подлинных данных о личности свидетеля, потерпевшего вправе провести его допрос в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля, потерпевшего другими участниками судебного разбирательства, о чем суд выносит определение или постановление.

Впервые допрос свидетелей вне визуального наблюдения их другими участниками судебного разбирательства в России был применен по делу преступной организации «Хади-Такташ», когда свидетелей привозили под охраной, в масках и пальто, скрывавших фигуру. Их размещали в соседней с залом судебного заседания комнате, где были установлены микрофоны, изменяющие голос, и видеокамера. Судья входил в эту комнату, устанавливал личность свидетелей и возвращался в зал заседания, откуда производился допрос. Все происходящее транслировалось на большом экране⁸²⁹.

Помимо видеотрансляции (видеоконференцсвязи) могут применяться иные технические средства. В одном из судов Ставропольского края использованы микрофоны и акустические мониторы, установленные в кабинете, где допрашивались свидетели, и в зале судебного заседания, а также процессор, обеспечивший искажение голосов допрашиваемых. Сходная аппаратура применяется в судах Хабаровского края и Ярославской области. При отсутствии технических средств защищаемые допрашиваются в смежной с залом судебного заседания комнате при открытой в нее двери либо за ширмой, установленной непосредственно в зале судебного заседания⁸³⁰.

В Оренбургской области по делу Дементьева свидетель в ходе судебного разбирательства допрашивался при помощи ноутбука, микрофона и веб-камеры. Председательствующий на экране монитора видел изображение свидетеля. Всем присутствующим был лишь слышен искаженный специальной компьютерной программой голос. Сам свидетель находился вне зала судебного заседания, но слышал и видел ход судебного заседания⁸³¹.

Независимо от технического исполнения нормы о допросе засекреченных свидетелей, потерпевших в зале судебного заседания (которое, очевидно, будет совершенствоваться и которое требует законодательного решения ряда вопросов, в том числе о допустимости изменения голоса допрашиваемого лица) отсутствие у стороны защиты сведений о личности свидетеля, потерпевшего не позволяет ей указать суду на заинтересованность допрашиваемого лица, ограничивает возможности опровергнуть его показания. Иначе говоря, возникает вопрос о соблюдении предусмотренного подп. «е» п. 3 ст. 14 Международного Пакта о гражданских и политических правах и подп. «d» п. 3 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод права каждого обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей, а также права на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, какие существуют для свидетелей, показывающих против него.

Международное право, как и российское законодательство, исходит из того, что использование в доказывании показаний лиц, сведения о которых засекречены, не нарушает указанное право обвиняемого на вызов и допрос свидетелей при соблюдении определенных условий.

Европейский Суд по правам человека при отрицательном в целом отношении к анонимным свидетелям в исключительных случаях допускает такую возможность, но требует, чтобы это не наносило ущерба и не было несовместимым с правами обвиняемого и проведением справедливого и беспристрастного судебного разбирательства: если сохраняется анонимность свидетелей обвинения, защита сталкивается с такими трудностями, которых при рассмотрении уголовных дел обычно быть не должно; соответственно, эти трудности защиты должны в достаточной мере уравновешиваться судебной процедурой⁸³². Так, нарушение права обвиняемого допрашивать свидетелей было установлено от 20 ноября 1989 года по делу «Костовски против Нидерландов»⁸³³. Обвинительный приговор национального суда в отношении К. был основан на показаниях двух анонимных свидетелей, не допрошенных в судебном заседании. Суд лишь огласил протоколы их допросов, произведенных полицией в досудебном производстве. Поскольку судьи не видели свидетелей и не могли составить собственное представление о достоверности их показаний, а защита, не зная личностей свидетелей, не могла доказать, что он (или она) был предвзят, враждебен или неправдив, Европейский Суд установил нарушение прав обвиняемого.

В решениях Европейского Суда по правам человека⁸³⁴ для соблюдения баланса между конкурирующими интересами различных участников уголовного судопроизводства выработаны следующие критерии допустимости использования показаний анономных свидетелей:

• 1) засекречивание данных о личности свидетеля, потерпевшего может осуществляться только в интересах обеспечения безопасности их жизни и здоровья или жизни и здоровья их близких;
• 2) показания анонимных (засекреченных) свидетелей, потерпевших не могут быть единственными или решающими доказательствами по делу;
• 3) степень ограничения прав стороны защиты должна быть минимально необходимой, когда отсутствует возможность обеспечить безопасность свидетеля, потерпевшего другим способом;
• 4) как и в случае с использованием показаний лиц, не явившихся в судебное заседание, допрос анонимных (засекреченных) свидетелей, потерпевших должен компенсироваться уравновешивающими факторами (counterbalancing factors), а именно возможностью ограниченного участия стороны защиты в допросе такого свидетеля, потерпевшего путем постановки допрашиваемому вопросов, правом не видеть, но слышать происходящее в помещении для допроса.

Наиболее существенной гарантией прав стороны защиты, установленной в УПК РФ при допросе анонимных (засекреченных) свидетелей, является право суда предоставить сторонам возможность ознакомиться с подлинными сведениями о лице, дающем показания, если это необходимо для осуществления защиты подсудимого либо установления каких-либо существенных для рассмотрения дела обстоятельств (ч. 6 ст. 278 УПК РФ).

Указанные критерии должны использоваться и российскими судами при оценке допустимости показаний допрос свидетеля, потерпевшего, полученных в условиях, исключающих визуальное наблюдение их другими участниками судебного разбирательства.

Заметим, что схожие вопросы могут возникнуть и в случае введения, например, применямого за рубежом судебного депонирования показаний свидетелей, потерпевших⁸³⁵.

В отличие от судебных стадий досудебное производство по общему правилу проводится закрыто для публики и в значительной мере — для сторон вследствие того, что преждевременное ознакомление общественности и участников уголовного судопроизводства с материалами уголовного дела и собранными доказательствами может оказать пагубное воздействие на дальнейший ход производства по делу, воспрепятствовать установлению обстоятельств, имеющих значение для дела, и в конечном итоге привести к невыполнению назначения уголовного судопроизводства.

Закрытый, тайный характер присущ досудебному производству как в России, так и в других государствах со смешанной формой процесса. Например, в Королевстве Испания все действия, которые проводятся на стадии досудебного расследования (до начала устного разбирательства), держатся в тайне от общественности (ст. 301 УПК Королевства Испания). В Государстве Израиль существует специальный заперт на публикацию сообщений о нерассмотренных делах в суде (subjudice): во избежание преждевременного создания общественного мнения о каком-либо деле, что может повлиять на решение суда, на показания свидетелей, с момента начала и до окончания судебных процедур исключаются любые публикации об этих делах за исключением сообщений о самих процедурах⁸³⁶. Недопустимость разглашения данных предварительного расследования предусмотрена ст. 188 УПК Республики Словения, ст. 201 УПК Республики Казахстан, ст. 177 УПК Таджикистана.

Однако тайна предварительного расследования (а точнее, всего досудебного производства) не носит абсолютного характера. Это относится и к общей гласности, и к гласности для сторон.

Одним из наиболее ярких проявлений гласности для публики (общей гласности) на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования является открытое рассмотрение судом вопросов, перечисленных в ч. 2 и 3 ст. 29 УПК РФ. Это относится и к рассмотрению ходатайств органов предварительного расследования об избрании или продлении меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога, и к рассмотрению жалоб на действия (бездействие) и решения органов предварительного расследования, прокурора, суда, и даже ходатайств следователя, дознавателя о производстве следственных действий. Причем число судебных заседаний, проведенных в досудебном производстве, по некоторым наблюдениям, количественно преобладает среди всех судебных заседаний⁸³⁷.

Вопрос об открытых судебных заседаниях в досудебном производстве, несмотря на прямое законодательное регулирование, носит дискуссионный характер. Наиболее спорным из указанных решений является последнее. Пленум Верховного Суда РФ в п. 6 постановления от 1 июня 2017 года № 19 «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (ст. 165 УПК РФ)»⁸³⁸ указал, что по общему правилу ходатайства о производстве следственных действий рассматриваются в открытом судебном заседании. В случаях, указанных в ч. 2 ст. 241 УПК РФ, допускается закрытое судебное заседание, о чем судья принимает мотивированное решение. Это разъяснение, по нашему мнению, может повлечь негативные последствия в виде раскрытия тайны предварительного расследования, создать предпосылки для сокрытия или уничтожения доказательств и иного воспрепятствования производству по уголовному делу. Неслучайно Конституционный Суд РФ неоднократно отмечал правомерность определенной специфики рассмотрения судами ходатайств о производстве оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий.

Применительно к рассмотрению судом вопросов о разрешении проведения оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничением конституционных прав граждан, Конституционный Суд РФ отметил, что в процедуре судебного рассмотрения указанных вопросов не может быть открытости, гласности и состязательности сторон, в противном случае негласные оперативно-розыскные мероприятия стали бы просто невозможны, а оперативно-розыскная деятельность утратила смысл⁸³⁹. Хотя следственные действия имеют иную правовую природу, нежели оперативно-розыскные мероприятия, рассмотрение судом ходатайств следователя, дознавателя об их производстве с участием лица, чьи конституционные права ограничиваются, также сделает эти следственные действия бессмысленными и может привести к тому, что права потерпевших окажутся незащищенными. Представляется, что приведенная правовая позиция Конституционного Суда РФ применима к процедуре рассмотрения судом вопросов не только о проведении оперативно-розыскных мероприятий, но и о производстве следственных действий, если указанные мероприятия и действия связаны с ограничением конституционных прав граждан. Вместе с тем, поскольку рассмотрение судом указанных вопросов непосредственно связано с возможными ограничениями конституционных прав и представляет собой одну из форм предварительного судебного контроля, изменение ее параметров должно осуществляться не произвольно, а с соблюдением общих принципов, регулирующих судебную деятельность, и фундаментальных процессуальных гарантий прав лиц, в отношении которых намечается ограничение их конституционных прав⁸⁴⁰.

Равным образом «процедура судебного рассмотрения ходатайства следователя с согласия руководителя следственного органа, а дознавателя — с согласия прокурора о производстве следственного действия, ограничивающего конституционные права и свободы участников уголовного судопроизводства, связана с решением промежуточных для уголовного процесса задач. Рассмотрение судом вопросов о проведении в стадии предварительного расследования следственных действий, ограничивающих конституционные права и свободы граждан, еще не является судебным разбирательством по существу уголовного дела, в связи с чем требования открытости, гласности и состязательности сторон в этом производстве могут быть реализованы не в полной мере. В противном случае следственные и иные процессуальные действия, достижение позитивных результатов которых в значительной степени обусловлено их внезапным и конфиденциальным характером, при уведомлении о предстоящем их проведении заинтересованных лиц могли бы утратить всякий смысл»⁸⁴¹.

Согласно позиции Европейского Суда по правам человека решение о вмешательстве органов исполнительной власти в права отдельных лиц не подлежит судебному контролю по инициативе заинтересованного лица и с его участием до тех пор, пока оно остается тайным по законным основаниям, однако после прекращения такого вмешательства решение, как только представится возможным, должно подпадать под действие судебного контроля с участием заинтересованного лица⁸⁴².

Поэтому лицо, чьи права были ограничены проведенным следственным действием, и его защитник вправе участвовать в рассмотрении судом уведомления следователя или дознавателя о производстве следственного действия в соответствии с ч. 5 ст. 165 УПК РФ, знакомиться с судебными решениями, связанными с ограничением конституционных прав гражданина (как постановлениями о производстве следственных действий, так и постановлениями, вынесенными по результатам рассмотрения уведомлений следователя, дознавателя), приносить жалобы на их законность и обоснованность, а также обжаловать законность произведенного следственного действия⁸⁴³.

Учитывая указанную специфику рассмотрения судом ходатайств о производстве следственных действий, следует согласиться с А. В. Гриненко, ставящего под сомнение обоснованность разъяснения Пленума Верховного Суда РФ об открытом судебном рассмотрении этих вопросов⁸⁴⁴.

Обращение к зарубежному законодательству показывает, что довольно часто, в отличие от России, рассмотрение тех или иных вопросов судом в досудебном производстве проводится в закрытых судебных заседаниях в целях охраны тайны предварительного расследования.

Например, в Республике Узбекистан ходатайство о применении меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей рассматривается в здании суда в закрытом судебном заседании (п. 16 постановления Пленума Верховного суда Республики Узбекистан от 14 ноября 2007 года № 16 «О применении судами меры пресечения в виде заключения под стражу на стадии досудебного производства»⁸⁴⁵).

В соответствии с ч. 1 ст. 29 УПК Республики Казахстан в закрытом судебном заседании рассматриваются разрешаемые следственным судьей жалобы на действия (бездействие) и решения органа, осуществляющего уголовное преследование.

Более мягкий вариант предусмотрен ч. 2 ст. 9 УПК Литовской Республики: в ходе предварительного следствия слушания по различным процессуальным вопросам и рассмотрение жалоб сторон не является публичным, если суд не примет иное решения.

Вместе с тем не только в Российской Федерации имеются элементы гласности при рассмотрении вопросов судом в досудебном производстве. Например, согласно ст. 168с УПК Германии обвиняемому и его защитнику, как правило, разрешается присутствовать на допросе судом свидетеля на досудебной стадии. Хотя это право реализуется и не во всех случаях. Например, в Постановлении Европейского Суда по правам человека от 15 декабря 2015 года по делу «Шачашвили (Schatschaschwili) против Германии» указывается, что оправданным являлось лишение заявителя, которому к тому времени еще не был назначен защитник, возможности присутствовать на допросе О. и Р. следственным судьей в соответствии с п. 3 ст. 168с УПК Германии. Опасение следственного судьи о том, что подозреваемые окажут давление на свидетелей, как только они или их защитник получат информацию о слушании и тем самым воспрепятствуют проводимому расследованию, являлось обоснованным. Европейский Суд также принял во внимание замечание властей Германии о том, что в момент проведения слушания нельзя было предсказать, что свидетели, которые уже давали показания несколько раз, откажутся от дачи показаний в судебном разбирательстве⁸⁴⁶.

В практике последнего времени получило распространение заявление следователем или прокурором ходатайства о проведении закрытого судебного заседания в досудебном производстве со ссылкой на п. 1 ч. 2 ст. 241 УПК РФ в целях сохранения тайны предварительного расследования, подразумевая, что таковая является разновидностью «иной охраняемой законом тайны»⁸⁴⁷. Заметим, что в п. 28 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 года № 41 (в ред. от 24.05.2016) «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога»⁸⁴⁸ говорится, что рассмотрение ходатайств об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей проводится в открытом судебном заседании; исключение составляют случаи рассмотрения таких ходатайств в соответствии с ч. 2 ст. 228 УПК РФ на предварительном слушании и случаи, указанные в ч. 2 ст. 241 УПК РФ, например, если открытое разбирательство уголовного дела в суде может привести к разглашению государственной или иной охраняемой федеральным законом тайны, в том числе тайны следствия, на что должно быть указано в ходатайстве. При рассмотрении ходатайства в закрытом судебном заседании суду надлежит обеспечить сторонам возможность осуществить свои процессуальные права, вытекающие из положений ст. 108 и 109 УПК РФ.

Думается, что гарантией гласности в этих случаях должна служить необходимость предметного обоснования следователем, прокурором подобного ходатайства, указания конкретных документов, содержащих сведения, составляющие тайну следствия, и негативные последствия от их исследования в судебном заседании с участием публики, что позволит стороне защиты аргументированно изложить свое мнение по рассматриваемым судом вопросам, обосновать ходатайства и жалобы.

В этой связи заслуживает внимания неоднократно поднимавшийся в процессуальной литературе вопрос о необходимости законодательного определения предмета и пределов (сроков) тайны предварительного расследования.

Так, А. Д. Бойков, И. В. Смолькова справедливо указывают, что для определения соотношения тайны следствия с принципом гласности необходимо уточнить предмет первой, который должен быть ограничен доказательственной информацией и следственными версиями, требующими проверки, а также тактической информацией, относящейся к условиям собирания доказательств⁸⁴⁹.

Т. Т. Алиев, Н. А. Громов, И. А. Попов, соглашаясь с указанным предметом следственной тайны, отмечают, что она, как правило, не распространяется на сведения о факте совершения преступления, его последствиях и лицах, в отношении которых возбуждено уголовное дело или которым предъявлено обвинение⁸⁵⁰.

А. Д. Бойков и И. А. Попов также предлагают установить предельный срок сохранения следственной тайны, ограничив ее моментом окончания расследования и ознакомления обвиняемого со всеми материалами дела.

В Рекомендациях по обеспечению дополнительных гарантий независимости адвокатов при осуществлении профессиональной деятельности, которые Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека подготовил в сотрудничестве с Федеральной палатой адвокатов РФ, содержится предложение о том, чтобы в постановлении следователя о недопустимости разглашения участниками производства по делу без предварительного разрешения ставших им известными от следователя или дознавателя данных предварительного расследования указывался срок его действия и исчерпывающий перечень не подлежащих разглашению данных⁸⁵¹.

Ценность указанных предложений заключается в том, что они направлены на внесение правовой определенности в решение вопроса о тайне предварительного расследования в целях обеспечения большей его гласности и охраны прав участников уголовного судопроизводства. Однако приведенные суждения требуют уточнения. Во-первых, сведения о лицах, в отношении которых возбуждено уголовное дело или в отношении которых осуществляется уголовное преследование, отнюдь не всегда исключаются из содержания следственной тайны. Напротив, они могут предаваться гласности только по решению или с согласия органа, ведущего расследование, поскольку в ряде случаев оглашение этой информации может иметь негативные последствия как для подозреваемого, обвиняемого, виновность которого еще не установлена в предусмотренном законом порядке, так и для производства расследования (например, соучастники преступления, узнав как о факте возбуждения уголовного дела, так и о лице или лицах, привлеченных в качестве подозреваемых, обвиняемых, могут воспрепятствовать производству по делу). Неслучайно закон допускает сохранение в тайне факта задержания (ч. 4 ст. 96 УПК). Во-вторых, предельным сроком охраны тайны предварительного расследования должен считаться момент утверждения обвинительного заключения, обвинительного акта, обвинительного постановления прокурором и направления дела в суд, поскольку до этого момента возможно возвращение дела для производства предварительного расследования, и тайна предварительного расследования должна продолжать действовать. Для сведений, правомерно разглашенных (например, в ходе открытого судебного рассмотрения вопроса о мере пресечения), срок охраны тайны этих сведений завершается с момента их правомерного распространения. Оценивая предложение об определении предмета и пределов (сроков) тайны предварительного расследования в целом, полагаем, что они могут обсуждаться и формулироваться в научных исследованиях, но не должны определяться законодательно (особенно в части предмета тайны) ввиду чрезвычайного многообразия сведений, разглашение которых может иметь негативные последствия для досудебного производства, и невозможности их исчерпывающего перечисления в постановлении следователя, дознавателя, тем более, что общим правилом в досудебном производстве является тайна, а не гласность, и скорее следует говорить об определении сведений, которые допускаются к разглашению.

Важным аспектом гласных судебных заседаний в досудебном производстве является то, что на сведения, разглашенные в таких судебных заседаниях, в последующем не распространяется тайна предварительного расследования: поскольку эти материалы (например, протоколы следственных действий, иные документы, представленные следователем в обоснование необходимости избрания меры пресечения или производства следственного действия) стали достоянием общественности в результате их представления, оглашения, исследования в зале суда, дальнейшее разглашение содержащихся в них сведений не считается нарушением закона (п. 3 ч. 4 ст. 161 УПК РФ) и не образует состава преступления. Важный прецедент по этому вопросу был создан еще до включения в УПК РФ «адвокатских поправок» по уголовному делу в отношении адвоката В. Дворяка, осужденного за разглашение данных предварительного расследования (ст. 310 УК РФ), выразившееся в том, что он снял копии с протоколов показаний, представленных в суд следователем в обоснование ходатайства о заключении под стражу, и затем ознакомил с ними трех сослуживцев своего доверителя Т. Обвинительный приговор был постановлен, несмотря на то, что эти протоколы ранее исследовались в открытом судебном заседании, где следователь не возражал против их оглашения. В кассационной жалобе на приговор и последующие решения Г. М. Резник, защитник В. Дворяка, писал: «Объектом преступления, предусмотренного ст. 310 УК РФ, является нормальная деятельность органов следствия или дознания, обеспечиваемая в ряде дел, по усмотрению следователя, дознавателя, запретом без их согласия разглашать данные предварительного расследования.

В соответствии с ч. 3 ст. 161 УПК РФ эти данные могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя, дознавателя и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым. Казалось бы, предельно ясно, что в тех случаях, когда следователь сам предает гласности данные предварительного расследования, исчезает сам объект преступного посягательства, ибо участник уголовного судопроизводства не раскрывает оберегаемую законом следственную тайну, а лишь повторяет информацию, разглашенную самим лицом, проводящим расследование. В данном случае следователь представил для исследования в открытом судебном заседании материалы уголовного дела, не ходатайствовал о закрытии судебного разбирательства, не возражал против оглашения, анализа и оценки защитником показаний подозреваемого и свидетеля; обладателями сведений, в них содержащихся, стали многочисленные посетители процесса, а также широкий круг лиц, с которыми они впоследствии общались, включая пользователей Интернета". Судом кассационной инстанции приговор был отменен, а уголовное дело — прекращено в связи с отсутствием в действиях адвоката состава преступления, поскольку при решении вопроса о наличии либо отсутствии в содеянном состава преступления, предусмотренного ст. 310 УПК РФ, следует не только принимать во внимание сам факт разглашения данных предварительного расследования, но и учитывать существо разглашения данных, конкретные условия времени, места и обстановки совершения деяния, характер и степень его общественной опасности, а в случаях, когда данные предварительного расследования стали достоянием гласности до их разглашения лицом, привлеченным к уголовной ответственности, еще и обстоятельства, при которых данные предварительного расследования были преданы гласности⁸⁵².

Проявление гласности в досудебном производстве не ограничивается лишь открытой деятельностью суда. Как и в прежние годы, к элементам общей гласности следует отнести, например, применение мер пресечения в виде личного поручительства, наблюдения командования воинской части, присмотра за несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым, залога, при которых поручителю, командованию воинской части, лицам, которым несовершеннолетний подозреваемый, обвиняемый был отдан под присмотр, либо лицу, внесшему залог (соответственно), разъясняется существо подозрения или обвинения (ч. 3 ст. 103, ч. 3 ст. 104, ч. 2 ст. 105, ч. 6 ст. 106 УПК РФ), участие понятых при производстве следственных действий, которым следователь перед началом следственного действия разъясняет цель и порядок производства следственного действия, их права и ответственность (ч. 4 ст. 170, ч. 5 ст. 164 УПК РФ), участие «статистов» при производстве следственных действий, процессуальный статус которых не оговаривается законом, однако исходя из той задачи, для которой они привлекаются к участию в следственном действии, им также необходимо разъяснять цель и порядок этого следственного действия, требование о недопустимости разглашения данных предварительного расследования (ст. 161 УПК РФ).

Поскольку ограничение гласности в досудебном производстве установлено в целях обеспечения нормальной деятельности органов предварительного расследования, только от их решения зависит, может ли общественность быть проинформирована о ходе и результатах производства по уголовному делу и в каком объеме. Нельзя исключить, что в определенных ситуациях информирование общественности не только не помешает, но, напротив, окажет содействие деятельности следователя, дознавателя.

Поэтому в уголовно-процессуальном законодательстве зарубежных государств этот вопрос нередко получает подробное правовое регулирование. Например, в соответствии со ст. 74 УПК Швейцарской Конфедерации суд, прокуратура и полиция с согласия суда и прокуратуры вправе информировать общественность о ведущихся производствах, если это требуется, чтобы население содействовало раскрытию преступных деяний или розыску подозреваемых, для предупреждения или успокоения населения, для опровержения ложных сообщений и слухов, в связи с особым значением уголовного дела. Кроме того, полиция вправе по своему усмотрению информировать общественность о несчастных случаях и преступных деяниях без обозначения имен. При информировании общественности принимаются во внимание принципы презумпции невиновности и права затрагиваемых лиц. В случаях, когда в деле участвует жертва, органы и частные лица вправе вне гласного судебного производства опубликовывать сведения о его личности, информацию, которая может привести к его идентификации, только если необходимо содействие населения для раскрытия преступления или розыска подозреваемого, или если потерпевший или его близкие родственники согласны с опубликованием.

Раскрытие информации об уголовном судопроизводстве в досудебном производстве допускается и в Венгрии. В соответствии с ч. 1 ст.74/А УПК Венгрии информация для прессы может быть предоставлена следующими лицами: до завершения расследования — уполномоченным членом следственного органа; до обвинительного заключения — прокурором или уполномоченным им лицом; в ходе судебного разбирательства — лицом, уполномоченным законом о правовом статусе и вознаграждении судей. В раскрытии информации должно быть отказано, если это раскроет секретные данные или поставит под угрозу успешное завершение разбирательства любым способом.

В России также допускаются исключения из запрета на предание гласности данных досудебного производства. Помимо общего правила о допустимости предания огласке данных предварительного расследования самими органами предварительного расследования (в том числе путем размещения информации на официальных сайтах Следственного Комитета Российской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации, обращения к населению за помощью в розыске преступников, взаимодействия со средствами массовой информации и др.) либо другими участниками с разрешения следователя или дознавателя в объеме, в котором ими будет признано это допустимым, и при условии, что разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав, свобод и законных интересов участников уголовного судопроизводства (ч. 2 ст. 161 УПК РФ), существует ряд специальных оговорок, позволяющих распространять данные предварительного расследования без какого-либо разрешения. Причем число таких исключений значительно увеличилось в связи с принятием Федерального закона от 17 апреля 2017 года № 73-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации»⁸⁵³, который был направлен в том числе против произвольного применения положений закона о недопустимости разглашения данных предварительного расследования и использования их для воспрепятствования деятельности адвокатов по защите законных интересов их доверителей. Новая редакция ст. 161 УПК РФ предусматривает допустимость предания гласности сведений о нарушении закона органами государственной власти и их должностными лицами (п. 1 ч. 4 ст. 161 УПК), допустимость предания гласности данных предварительного расследования, распространенных следователем, дознавателем или прокурором в средствах массовой информации, информационно-телекоммуникационной сети Интернет или иным публичным способом (п. 2 ч. 4 ст. 161 УПК), правомерность изложения сведений по уголовному делу в ходатайствах, заявлениях, жалобах и иных процессуальных документах по этому делу, а также в заявлениях и иных документах, подаваемых в государственные и межгосударственные органы по защите прав и свобод человека (п. 1 ч. 6 ст. 161 УПК), возможность предоставления сведений по уголовному делу лицу, привлекаемому к участию в этом деле в качестве специалиста, при условии дачи им письменного обязательства о неразглашении указанных сведений без согласия следователя или дознавателя (п. 2 ч. 6 ст. 161 УПК).

Таким образом, в досудебном производстве общая гласность действует с установленными законом ограничениями, направленными на сохранение тайны предварительного расследования. В последние годы наблюдается тенденция расширения общей гласности в досудебном производстве.

Гласность для сторон в досудебном производстве также ограничена: участники со стороны защиты и со стороны обвинения, не наделенные властными полномочиями, в известном смысле действуют в досудебном производстве «вслепую», поскольку не обладают полной информацией о ходе и результатах уголовно-процессуальной деятельности вследствие того, что, как указывает Конституционный Суд РФ, такая информация относится к категории конфиденциальной и защищается предусмотренными уголовно-процессуальным законодательством способами⁸⁵⁴. Следователь, дознаватель доводят до сведения обвиняемого, его защитника, потерпевшего, его представителя и других участников лишь ту информацию, которая прямо предусмотрена законом (например, УПК РФ прямо предусматривает обязательность вручения участникам уголовного судопроизводства копий отдельных процессуальных решений, наделяет участников правом знакомиться с материалами, представленными следователем, дознавателем в суд в обоснование ходатайства об избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого меры пресечения, и др.), а сверх того — которую они сочтут необходимой в интересах расследования. В полном объеме материалы уголовного дела становятся известны сторонам лишь по окончании предварительного расследования. Во всех государствах ознакомление сторон с материалами уголовного дела и собранными доказательствами должно быть осуществлено до начала судебного разбирательства, хотя способы и сроки этого ознакомления могут различаться. В англосаксонском процессе существует институт взаимного раскрытия доказательств. Как отмечает Н. Г. Стойко, «правосудие в Англии и Уэльсе осуществляется в открытом судебном заседании. Вся информация, являющаяся предметом судебных слушаний (включая имена всех его участников), свободно сообщается. В то же время по соображениям национальной безопасности или другим причинам суды могут проводить закрытые слушания либо иным образом ограничивать раскрытие (обнародование) такого рода информации. Большое значение для английской практики и делопроизводства имеет обязанность органов уголовного преследования открывать доступ защите к имеющейся у них информации, в том числе к любому не использованному материалу. В некоторых случаях из этого правила делают специально оговоренные исключения. В свою очередь на обвиняемом (и его защитнике), требующем предоставления информации, лежит обязанность раскрытия содержания защиты. Если он не согласен с этим, то органы уголовного преследования вправе сообщить данный факт жюри (присяжным), которое может сделать неблагоприятные для обвиняемого выводы»⁸⁵⁵. В большинстве континентальных государств ознакомление стороны защиты происходит постепенно. Так, во Франции по окончании предварительного следствия ей предоставляют лишь те немногочисленные документы, с которыми ее не ознакомили ранее. Российский подход предполагает выделение специальной процессуальной конструкции (процедуры) ознакомления с материалами уголовного дела (ст. 216—217 УПК). Швейцария традиционно придерживается второй из рассмотренных моделей⁸⁵⁶.

Следует отметить, что нормы УПК РФ все более последовательно и точно закрепляют права сторон на ознакомление с уголовно-процессуальными решениями и иными материалами уголовного дела. В последние годы права подозреваемых, обвиняемых в этой части были уточнены и дополнены Федеральным законом от 19 декабря 2016 года № 441-ФЗ «О внесении изменения в статью 47 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»⁸⁵⁷, потерпевших — Федеральным законом от 28 декабря 2013 года № 432-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях совершенствования прав потерпевших в уголовном судопроизводстве»⁸⁵⁸.

Кроме того, в правоприменительной практике должны учитываться правовые позиции Конституционного Суда РФ о том, что для обеспечения возможности судебного обжалования постановлений следователя потерпевшему — в силу прямого действия ч. 2 ст. 24 Конституции РФ — должен быть предоставлен доступ к соответствующей информации, а форма и порядок его ознакомления с необходимыми материалами избираются следователем, прокурором и судом в пределах, исключающих опасность разглашения следственной тайны⁸⁵⁹, а также о том, что применительно к материалам прокурорской проверки, не являющимся составной частью уголовного дела, но полученными в связи с производством по уголовному делу, право на ознакомление с ними принадлежит лицу, чьи права и свободы затрагиваются этими материалами, лично или иным способом, в том числе с помощью адвоката или иного представителя⁸⁶⁰.

Тайна предварительного расследования не носит абсолютного характера: будучи установленной в интересах предварительного расследования, она может быть раскрыта следователем, дознавателем частично или даже полностью, если они сочтут это необходимым и целесообразным. Например, при производстве допроса следователь, дознаватель вправе предъявить допрашиваемому лицу протоколы произведенных следственных действий. Нет никаких препятствий для «досрочного», до окончания предварительного расследования, ознакомления с материалами уголовного дела обвиняемого, потерпевшего (что, конечно, не освобождает следователя, дознавателя от выполнения в последующем требований ст. 216, 217 УПК РФ)⁸⁶¹.

Подводя итог, необходимо отметить, что российское и зарубежное законодательство связывает гласность в первую очередь с деятельностью суда, рассматривая ее как одну из важнейших характеристик современного правосудия и устанавливая многочисленные и разнообразные гарантии ее обеспечения, многие из которых стали возможными благодаря применению цифровых технологий, когда выездные заседания заменяются интернет-трансляцией, вводится обязательное протоколирование с использованием средств аудиозаписи (аудиопротоколирование) в открытых судебных заседаниях, а тексты значительной части судебных решений доступны для дистанционного и бесплатного ознакомления для всех желающих.

Как правило, имеющиеся недостатки связаны не с пороками правового регулирования, а с допускаемыми в правоприменительной практике нарушениями закона. Так, несмотря на достаточно подробное, последовательное и продолжающее совершенствоваться правовое регулирование вопросов размещения судебных актов для всеобщего сведения, выявляются их неполное опубликование в сети Интернет и чрезмерная деперсонификация информации. Вместе с тем не исчерпаны средства совершенствования законодательства. Например, заслуживает внимания и изучения опыт Республики Казахстан, где одновременно с полной фиксацией хода и результатов судебного разбирательства с помощью технических средств ведется не полный, а краткий письменный протокол, что существенно сокращает время на его составление. Однако необходимо более глубокое изучение этого опыта: как обеспечивается использование судом и сторонами аудиозаписи судебного разбирательства при исследовании и оценке доказательств в вышестоящих судах. Представляется перспективным закрепление в УПК РФ нормы, аналогичной ст. 155¹ ГПК РФ, о возможности участия в судебном заседании путем использования систем видеоконференцсвязи переводчиков, экспертов, специалистов, а также использования опыта Швеции о приглашении переводчика не только для осуществления перевода с одного лингвистического языка на другой, но также лицу, который нуждается в переводчике при нарушении или потере слуха и речи, и об использовании в определенных ситуациях (например, при задержании) технических средств вместо переводчика. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ следует воспроизвести сформулированные Европейским Судом по правам человека критерии, соблюдение которых позволяет использовать в доказывании показания лиц, не явившихся в судебное заседание, показания анонимных (засекреченных) свидетелей, а если будет введено депонирование показаний свидетелей, потерпевших, то и их, поскольку во всех указанных случаях ограничивается право обвиняемого оспорить и допросить свидетелей, дающих против него показания.

В досудебном производстве общая гласность действует с установленными законом ограничениями, направленными на сохранение тайны предварительного расследования, что проявляется, в частности, в возможности открытого рассмотрения судом вопросов, перечисленных в ч. 2 и 3 ст. 29 УПК РФ, в разъяснении существа подозрения или обвинения поручителю, командованию воинской части, лицам, которым несовершеннолетний подозреваемый, обвиняемый был отдан под присмотр, либо лицу, внесшему залог, в участии понятых и статистов при производстве следственных действий, в предании огласке данных предварительного расследования самими органами предварительного расследования (в том числе путем размещения информации на официальных сайтах правоохранительных органов и взаимодействия со средствами массовой информации) и др. Причем в последние годы наблюдается тенденция расширения гласности в досудебном производстве.