Шелапутин и его комплекс
Сто лет тому назад отечественное образование с таким же недоумением, как и сейчас, но при этом будто бы впервые, сакраментально вопрошало: «чему учить», «как преподавать», «как реформировать школу». И только лишь не наблюдалось тотально единой экзаменационной процедуры для всех абитуриентов (так тогда именовали выпускников школ) повсеместно от Привисленского края до Сахалина. В те времена Господь… Читать ещё >
Шелапутин и его комплекс (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Сто лет тому назад отечественное образование с таким же недоумением, как и сейчас, но при этом будто бы впервые, сакраментально вопрошало: «чему учить», «как преподавать», «как реформировать школу». И только лишь не наблюдалось тотально единой экзаменационной процедуры для всех абитуриентов (так тогда именовали выпускников школ) повсеместно от Привисленского края до Сахалина. В те времена Господь отвел. В очередной раз повторяемость сюжетов понуждает задуматься о тривиальных аналогиях «календаря природы» с русской школьной системой. Как тут не обнаружить круговорот? Студеная пора застоя привычно сменяется весенней распутицей кризиса, но после него, порожденные порывами сырого ветра, волны общественно-педагогического движения взламывают столетние льды казенной школьной системы. Ну, а потом — все заново: осенняя тоска, и вновь — долгая зима контрреформы1.
По данным Энциклопедического словаря «Россия» за десятилетие, с 1884 по 1894 гг., число школ в стране увеличилось на 30%. Рост численности учебных заведений происходил за счет земской общественной инициативы, с которой правительство боролось как с конкурентом. Общее количество учащихся гимназий с 1885 по 1894 г. сократилось на 13%, однако на 15% возросло число реалистов. В известной мере изменения происходили вопреки политике Министерства народного.
«затмения», всеми мерами тормозившего развитие неклассического образования[1].
Вчитаемся в статьи расходов на образование в начале 1890-х гг. Большую часть пожертвований на нужды народного просвещения давало земство (7 млн руб. в 1899 г.), городское самоуправление (3 млн), сельские общества (3 млн) а также частные лица и общества (1 млн). В среднем один учащийся среднего учебного заведение приходился на 500 душ населения, а один студент — на 5000 душ населения (см.: Князев Е. А. Генезис высшего образования в России XVIII—XX вв. М., 2001, с. 34). Показатель уровня развития образования проявится при сопоставлении числа учащихся на 100 человек. В начале XX в. по Европейским странам он таков: Великобритания — 17,1; Германия — 17,0; Швейцария — 16,6; Нидерланды — 15,3; Франция — 14,2; Испания — 11,9; Италия — 8,0; Россия — 3,8. В США — 22,0. Сто лет назад население США составляло 90 млн чел., в России проживало 160 млн. Детей школьного возраста в США было 24,2 млн, а в России —14,3. Поясним несоответствие: в США школьный возраст охватывал 12 лет, а у нас — 4 года. В США учащихся было 17,5 млн, что составляло по отношению к детям школьного возраста 72%, а в России соответственно — 6,1 млн, или 42%. Эти утомительные цифры звучат как обвинительное заключение подозрительной нерасторопности властей в области образования[2].
Ретроградная политика правительства в области народного просвещения способствовала созданию в конце XIX в. общенационального социокультурного кризиса, ведь образование всегда анахронично, неадекватно потребностям деятельности выпускников, либо опережает, либо отстает от требований времени. Стараниями ретроградов складывается весьма распространенное несоответствие: поколение, воспитанное под свежим ветром либеральных реформ, вынуждено жить и действовать в затхлом чулане контрреформы. С точностью до наоборот, иное поколение, получившие образование в застойные времена, весьма своеобразно адаптируются в период очередной, проводимой по велению свыше, перестройки. Нас особо может заинтересовать это поколение, тогда еще гладко причесанных школьников, приступившее к учебе в период толстовско-деляновской контрреформы. Все они должны были получить изрядный запас терпеливости от обучения на «классических» античных примерах. Школа, похожая на тюрьму, заставляла учеников возненавидеть каторгу учебного труда, экстемпоралий и экзерсисов…[3]
В обширном 459-м фонде канцелярии попечителя Московского учебного округа Центрального Государственного исторического архива г. Москвы мне удалось обнаружить пример отлично разработанной концепции педагогического образования… Еще в 1900 г. разработку проблемы высшего педагогического образования в Министерстве народного просвещения поручили бывшему попечителю Кавказского учебного округа опытному администратору, педагогу К. П. Яновскому, его стаж работы на ниве народного просвещения насчитывал около полувека. Именно этот педагог сумел разработать необычный проект Педагогического института в виде комплекса, соединяющего воедино высшее и среднее образование. При институте он планировал создать гимназию с полным пансионом (интернатом, где проживают воспитанники), директор которой — одновременно директор института. Устройство института вполне авторитарное, ибо по представлению директора попечитель избирает «профессоров института из лиц, имеющих степень не ниже магистра философских наук». Восемь наставников — методических руководителей по специальностям, — назначали из наиболее выдающихся преподавателей средних учебных заведений, которые состоят при институтской гимназии. Примечательно, что выборность в академической жизни и самоуправление института — автономию — Яновский считал излишними1.
Контингент института невелик, всего около 40 слушателей, уже окончивших курс высшего учебного заведения по историко-филологическому и физико-математическому факультетам. Слушатели проходят подготовку по избранному предмету и по двум дополнительным. Курс обучения — двухлетний. На первом курсе слушателей знакомят с педагогической теорией, а на втором — полученные знания применяются на практике в гимназии. Слушатели посещают уроки наставников, дают пробные уроки, обсуждают их, дежурят в пансионе, состоящем при гимназии, проводят беседы и т. п. Десять лет спустя этот проект был реализован по почину П. Г. Шелапутина.
Забавная фамилия Шелапутин — из покровских купцов, которые переселились в Москву при Екатерине II. Богатейшие братья Прокопий и Антип Дмитриевичи оба удостоились звания Коммерции советник. Прокопий Шелапутин исполнял обязанности Московского городского головы, он пожертвовал денежные средства на устройство учебного кабинета в Московской медико-хирургической академии, за что получил «диплом на дворянское достоинство» и был награжден орденом. Внук Антипа Шелапутина — Павел Григорьевич волею судьбы превратился в видного общественный деятеля, предпринимателя, потомственного дворянина, действительного статского советника. Так называемый статский генерал по Табели о рангах — гражданский чин IV-ro класса, равный генерал-майору в армии, дававший потомственное дворянство. Ему положено титулование — «Его превосходительство». Историк П. Бурышкин в книге «Купеческая Москва» подсчитал, что его пожертвования в разные области составляли более 3 млн рублей.
П. Г. Шелапутин родился в 1848 г. в Москве. Он, один из учредителей Балашинской мануфактуры, стал ее директором-распорядителем. В конце XIX — начале XX в. П. Г. Шелапутин — известнейший в Москве филантроп и меценат. Он выстроил Гинекологический институт, назвав его в память своей покойной матери. На средства Шелапутина обустроен зал в музее императора Александра III. Он щедро жертвовал средства на организацию Московской глазной лечебницы, Басманной больницы. В церкви Покрова Богородицы в Филях он избран старостой и, надо сказать, в других церквях. В Филях он основал бесплатную Покровскую лечебницу для малоимущих. На фабрике Балашинской мануфактуры Шелапутин складывал средства в строительство дома призрения для престарелых рабочих. Он строил дом сирот и богадельню для старух, а также — дом с дешевыми квартирами.
Весьма солидные средства Павел Григорьевич жертвовал на различные типы и виды учреждений народного просвещения. В память об умершем сыне Борисе он вложил полмиллиона рублей на строительство женской учительской семинарии в Филях. Выпускницы семинарии должны были стать учительницами в сельской местности. На средства «его превосходительства» построены: мужская гимназия, три ремесленных училища. В Филях он пожертвовал земельный участок для строительства министерского Двухклассного училища имени тайного советника Боголепова в 1903 г. П. Бурышкин не указывает, какому из Боголеповых посвятил училище Шелапутин. Однако тайный советник может несколько прояснить. Министр народного просвещения Н. П. Боголепов— тайный советник. В бессмысленной борьбе против студенческих беспорядков 1900 г., Боголепов приказал отдать в солдаты 183 студента. 14 февраля 1901 г. уволенный за участие в студенческих волнениях студент Юрьевского университета П. В. Карпович выстрелом из револьвера ранил министра в шею. 2 марта Боголепов скончался.
Страшное отцовское горе П. Г. Шелапутина — кончина трех взрослых сыновей — вызвало к жизни благородный порыв благотворительности и меценатства. Он называл это «Посильный дар Родине».. Еще в 1901—1902 гг. в Москве, в Трубецком переулке, что на Девичьем поле, из пожертвованных П. Г. Шелапутиным средств построена гимназия в память об умершем его сыне Григории. Смерть другого сына — Анатолия — побудила П. Г. Шелапутина приступить в 1908 г. к созданию реального училища1.
Одновременно с этим им был задуман педагогический институт. К 1910—1911 гг. в Трубецком переулке (ныне: Хользуновом, что от метро Фрунзенская ведет к главному корпусу бывшего МГПИ, ныне МПГУ) возник учебный комплекс, состоящий из гимназии, реального училища и пединститута. Занятия в институте Шелапутина начались 24 октября 1911 г. Это крохотный педагогический центр с небольшим (20), штатом преподавателей и совсем, по нашим масштабам, малым (50) контингентом слушателей представлял новый тип высшего образования. Шелапутин пожертвовал свою библиотеку в Институт. Выдающийся московский филантроп скончался в 1914 г. во Фрейбурге. Весьма удручает, что его имя совсем не так известно, как имена знаменитых Третьякова, Алексеева и других российских меценатов.