Введение. 
Что делать, если у вашего ребенка повреждение мозга

Эту книгу Гленна Домана можно считать плохой по многим причинам. Трезво оценив её достоинства, я вижу, что из всех книг, прочитанных мною, эта книга — недостаточно хороша, при всей её крайней важности. Однако, это, возможно, потому, что я не так уж много прочитал столь же важных книг за свою читательскую жизнь. Она не так уж важна для всех живущих людей, но для родителей это книга первостепенной важности.

Эта книга плоха не потому, что её трудно читать, поскольку правда состоит в том, что читать её очень легко. Гленн Доман не адресует её профессионалам, а пишет только для родителей, которых он так любит и уважает. Это делает её удивительно лёгкой для чтения.

Эта книга плоха не потому, что она неинтересна. Его описания ранних открытий «команды», например тех, которые показали важность нахождения на полу больных детей и нормальных младенцев, несомненно, увлекут читателя.

Эта книга плоха не потому, что не трогает эмоционально. Читатель может оказаться растроганным до слёз при чтении главы о мотивации, как это было со мной.

Я нахожу эту книгу во многом плохой потому, что положив начало Новому Веку, она сообщает об этом, как о доктрине, слишком мало.

Гленн Доман даёт нам лишь общее представление о годах самоотверженной работы днём и ночью. Это героическая история группы людей, которые никогда не мирились с поражением, особенно тогда, когда они действительно были побеждены.

Эта книга ничего не сообщает нам о многих годах наблюдений за жизнью детей во всём мире. Гленн Доман не сообщает о его экспедициях и исследованиях в самых диких регионах мира, а их было немало. Он выбрал такой путь, при котором он и его любимая «команда» могли жить рядом с детьми и видеть собственными глазами то, что ни один детский эксперт никогда не видел прежде с начала времён. Он не сообщает нам, как они жили рядом с детьми в более чем пятидесяти различных странах, от наиболее высокоразвитых до самых диких. Они обогнули земной шар по экватору и жили с огромными массаями в Африке и с маленькими бушменами в пустыне Калахари в Африке. Они прошли по Африке, пожив во многих племенах, через Ближний Восток, Святую Землю и Азию. Иногда это было не очень безопасно. Почти всегда это было тяжело в бытовом отношении. Я знаю это, потому что иногда я имел честь быть с ними.

Я вспоминаю тот день, в глубине Территории Шингу моей родной Бразилии, где живут люди, которые однажды войдут в Каменный век, но уже очень долго живут вне его. Тот день, когда Бразильские Воздушные Силы оставили нас в восьмистах милях от ближайшей дороги и улетели, и мы шли в течение многих часов к племени по имени Калаполо. Температура была очень высока и облака кусачих комаров стояли над нами. Я помню, как смотрел на Гленна Домана, доктора Боба и доктора Томаса. Их кровь от тысяч укусов комаров, перемешанная с потом, бегущим ручьями по телу, придавала им страшный вид. Но они не жаловались, продираясь через высокую траву джунглей для того, чтобы увидеть детей, их рождение и становление, и то, что ни один детский эксперт никогда не видел до них прежде. Делакато и я, с более смуглой кожей, страдали меньше от этих надоедливых крошечных созданий. Я страдал потом, когда жил вместе с ними в Арктике, изучая эскимосских детей. Арктика при температуре 56 градусов ниже ноля по Фаренгейту — неестественное место для бразильца из штата Сеара. Об этих приключениях, достойных сборника рассказов, книга не сообщает ничего.

Не сообщает нам книга и о злобных нападках и ужасной клевете напуганных и ревнивых обществ, которые персонал вынужден был выносить и отражать в течение первых лет открытий. Эти недостойные враги задерживали в течение нескольких лет работу участников группы, пока те развивали доктрины, философию и методы, которые потом дадут новые жизни тысячам детей и их семьям не только в их собственной стране, но и здесь в Бразилии, и в других странах Южной Америки, Европы, Африки и Азии. И хотя они собрали плоды победы, их постоянно продолжающаяся борьба за новые знания и методы не оставляет им времени, чтобы наслаждаться ими. Они только попробовали их. Обо всем этом книга не сообщает нам почти ничего.

Эта неполная книга не сообщает нам ничего о всемирном поиске, во всей красоте их энтузиазма, единственного недостающего фрагмента общей картины, а именно того, почему некоторая группа детей, так называемая, атетоидная, была не в состоянии научиться ходить даже после долгих лет лечения. Она не сообщает нам о блестящих дедуктивных выводах, которые привели к открытию «передвижения на руках в висячем положении» (англ. — brachiation) [использование силы тяжести, чтобы скорее выпрямлять, чем сгибать, тело при помощи рук, если покачиваясь перемещаться от ступеньки к ступеньке по шведской лестнице, расположенной горизонтально над головой] как решения проблем таких детей и многих других. Фактически, книга ничего не сообщает нам непосредственно об этом «передвижении на руках» как о наиболее важном прогрессе в лечении за двадцать пять лет, добавившем совершенно новое измерение в мир детей с повреждениями мозга.

Для всего, о чем эта книга повествует, есть сотня важных вещей, о которых она не говорит. Для каждой рассказанной истории есть тысяча нерассказанных.

Именно это заставляет меня утверждать, что во многом это очень плохая книга.

С другой стороны, я вынужден заметить, что если бы эта книга поведала обо всех удивительных историях «команды» и о великих и славных днях Институтов, которые достойны этого, то это была бы огромная библиотека вместо маленькой книги.

Я не могу сказать, что Гленн Доман знает о детях больше, чем любой живущий не Земле человек, потому что я не знаю всех живущих на Земле, но я могу сказать, что он сделал для детей больше, чем любой живущий на Земле человек. Я могу также сказать, что он знает о детях больше — о маленьких и больших, о больных и обычных, о развитых и примитивных, о бедных и богатых, — и как сделать больного здоровым, а здорового — еще здоровее — чем любой человек, о котором я когда-либо читал или слышал или с которым встречался. Я не знаю никого, кроме него и людей, которых он научил, кто знал бы столько обо всех этих детях.

И все же, Гленн Доман считает, что любая мать в мире знает о своем ребенке больше, чем он. Он не только говорит это и чувствует это сердцем, он знает это и верит в это.

Он верит в некоторые необычные вещи для профессионала. Он верит в родителей. Он верит в детей. Он верит в то, что родители — это решение детских проблем в то время, как все вокруг считают, что проблема — в них. Легко понять, почему он расстраивает все профессиональные организации, которые зарабатывают свои деньги на детях с повреждениями мозга.

Он верит в восстановление детей. Хуже того, он верит, что родители могут восстановить детей лучше, чем профессионалы. Он учит родителей восстанавливать своих детей не потому, что это становится экономически выполнимым, — хотя это действительно так — а потому, что он уверен, что родители добьются лучших результатов, чем любой профессионал, включая его самого. Эта книга об этом.

Он существует в пределах философской основы, сильно отличающейся от той, которую мы сформировали на примере наших предшественников.

Но больше всего он верит в результаты, и эта книга — первая книга в истории, по моим данным, которая прямо говорит о том, как лечить детей с повреждениями мозга, почему нужно так лечить детей с повреждениями мозга и что именно произошло с группой детей с повреждениями мозга после того, как их лечили таким способом.

Это не только целесообразно, но и естественно: писать первую в истории книгу, приводящую результаты лечения детей с повреждениями мозга специфическим методом, нужно прямолинейно, в легком для восприятия виде. Никакая другая книга в истории не делала этого. Кроме того, никаких точных результатов какого-либо лечения детей с повреждениями мозга прежде не приводилось, за одним исключением. В 1960 году в «Журнале Американской Медицинской Ассоциации» появилась статья о лечении детей с повреждениями мозга с точными результатами. Читатель не будет удивлен, если узнает, что именно Гленн Доман и его персонал написали эту статью.

Когда мы подводим итог этой книге, мы понимаем, что это книга о детях с повреждениями мозга и их родителях. Она объясняет, почему детей с повреждениями мозга нужно лечить. Она объясняет, как можно лечить человеческий мозг, и точно описывает, что происходит с детьми с повреждениями мозга, когда Вы делаете это.

Будет правдой, если сказать, что это худшая из когда-либо написанных книг подобного рода. Но мы должны помнить, что также будет правдой, если сказать, что это лучшая из когда-либо написанных книг подобного рода. Причина состоит в том, что это единственная написанная книга подобного рода.

Это очень хорошо для детей, я думаю, что когда она была наконец написана, то была написана человеком, который знает о предмете больше, чем кто-либо еще.

Я думаю, возможно, что тем, кто выпускает книги, сначала не особенно понравится эта. Возможно также, что тем, кому платят за критику книг, она тоже не особенно понравится. И, как я сказал ранее, во многом это плохая книга.

Но я верю, что многие родители найдут в этой «не совсем совершенной» книге и знание, и смелость, необходимые для того, чтобы сделать своих детей, страдающих от серьезных повреждений мозга, здоровыми без какой-либо дальнейшей помощи.

Я верю, что многие тысячи родителей детей с повреждениями мозга, травмами мозга, умственно отсталых, дефективных, страдающих ДЦП, эпилепсией, аутизмом, найдут их собственного ребенка на страницах этой книги, найдут здесь подтверждение веры их собственного сердца, что он должен иметь свой шанс стать свободным, и еще найдут дорогу, по которой придет помощь, необходимая им, чтобы дать их ребенку этот шанс.

Я верю, что эта книга станет настоящим молотом, первым пробивающим стены ужасных учреждений, в которых заключены дети с повреждениями мозга всего мира, безжалостно и несправедливо.

— Раймундо Верас, доктор медицины, Почетный президент Всемирной Организации за Развитие Человеческого Потенциала Рио-де-Жанейро (Бразилия).