Парадоксы антропогенеза. 
Происхождение человека. 
Парадоксы антропогенеза

Происхождение людей от антропоидных обезьян подтверждается сходством их анатомии, физиологии, этологии, иммунологии и генетической структуры, а также находками костных остатков промежуточных ископаемых существ — питекантропов и в целом не вызывает в естествознании сомнений. Однако при всем том в данной гипотезе антропогенеза остается немало серьезных противоречий и загадок, нередко замалчиваемых, или используемых анти-дарвинистами, или вовсе не замечаемых.

Вся костно-мышечная система человека, его чересчур большие и негибкие ноги и слабые руки явно не приспособлены для быстрого лазанья и скачков по деревьям путем раскачивания и свидетельствуют, вопреки Дарвину, о невозможности раскачивания для ближайших животных предков людей. Как морфология ископаемых презинджантропов (или человек умелый), так и сами следы двух стоп в окаменевшем вулканическом пепле Летоли (Танзания) доказывают, что выпрямленное двуногое хождение на миллионы лет предшествовало труду. Труд привел к совершенствованию прямохождения, но прямохождение — предпосылка освобождения передних конечностей для труда. Но почему же обезьяньи предки людей, спустившись с деревьев, выбрали столь странный способ передвижения, хотя четвероногий ход более легок, быстр и используется всеми нынешними наземными обезьянами? Почему так укоротились и ослабели передние конечности людей, хотя сильные руки дают явные преимущества в охоте и труде, особенно с примитивными орудиями? Почему не перешли к труду шимпанзе или вымершие австралопитековые, хотя они миллионы лет были наполовину прямоходящими, употребляли мясо и часто использовали палки и кости?

Но гораздо удивительнее человеческие зубы: если предки человека были охотниками и питались мясом, то почему его челюсти и зубы слабы для сырого мяса, а кишечник относительно тела почти вдвое длиннее, чем у плотоядных? Притом челюсти значительно уменьшены уже у презинджантропов, хотя они огнем не пользовались, и размягчить на нем пищу не могли. Чем же питались человеческие предки?

При опасности птицы взмывают в воздух, копытные убегают, обезьяны укрываются на деревьях или скалах. Как животные предки людей при медлительности передвижения и отсутствии орудий, кроме жалких палок и камней, спасались от хищников? М. Ф. Нестурх и Б. Ф. Поршнев откровенно признаются, что не в силах представить себе это. Б. Ф. Поршнев вынужден даже предполагать прямо фантастическую картину: спасение наземных приматов с помощью «интердикции» — знакового общения с хищниками (уж не уговорами ли?) или пристальным «гипнотизирующим взглядом»: «хищные не могут долго выдержать взгляд человека» .

Последние, 1959;1980 гг., палеоантропологические открытия в Африке создали еще более парадоксальную ситуацию: найденные исследователями в Олдувайском ущелье, а также возле озера Туркана (Рудольфа), реки Омо и в других местах кости существа, названного Homo habilis («человек умелый»), или презинджантроп, оказались, по почти общепринятым оценкам, имеющими древность около двух миллионов лет и во всяком случае современниками австралопитеков, но морфологически они значительно ближе к человеку и употребляли в качестве орудий расколотую гальку.

Как же так, эти более ранние гоминоиды — презинджантропы в некотором отношении настолько ближе к современному человеку, чем более поздние питекантропы, с их столь длинными руками, огромными зубами и надбровным валиком, что А. Валлуа, Г. Осборн, Г. Хеберер и некоторые другие известные палеоантропологи отказываются признавать в них человеческого предка. Как же в одной и той же экологической нише в одно и то же время могли миллионы лет сосуществовать столь разные формы антропоидов, как австралопитеки грацильные (Australopithecus africanus), массивные (Australopithecus robustus), еще более крупные зинджантропы (A. boisei) и несравненно более прогрессивные хабилисы?

К нерешенным проблемам антропогенеза относятся также загадочные причины утраты людьми шерстяного покрова, хотя даже в тропиках по ночам холодно и все обезьяны сохраняют шерсть.

Остаются необъясненными шапка волос на голове человека, выступление вперед подбородка и носа с повернутыми почему-то вниз ноздрями; функциональные причины различий между зубами человека и других приматов, хотя все они считаются в питании одинаково всеядными, генетически невероятная быстрота (как обычно полагают, за 4−5 тысячелетий) превращения питекантропа в современного человека (Homo Sapiens) и многое другое.

Столь многочисленные тайны в реконструкции исходной формы человека свидетельствуют о том, что в современной теории антропогенеза есть какой-то крупный пробел.

И таких спорных вопросов множество появляется, особенно в 20-ом столетии и 21-ом.

Известный советский историк, профессор Поршнев, в 1950;х годах занимался исследованием отношений доисторического человека с природной средой. Работа продвигалась успешно, и, как писали в старинных романах, «ничто не предвещало…». Может, ничего бы и не произошло, будь район археологических поисков где-нибудь в другом месте, а не на пещерной стоянке Тешик-Таш в горах Средней Азии. Здешняя природная среда предоставляла доисторическому человеку «стол и дом». Меню местных троглодитов, судя по огромному количеству найденных костей, состояло преимущественно из мяса горного козла — киика. Там же были найдены и примитивные каменные орудия.

Находки вполне вписывались в привычный портрет, изображавший неандертальца-охотника. Но ускользала какая-то частность, без которой ученый не ощущал полной гармонии в сделанных выводах. Подчиняясь интуиции, Борис Федорович продолжил изучение фауны окрестностей Тешик-Таша. Его внимание привлекли сохранившиеся там современники неандертальца — горные козлы…

" Обстоятельно изучив биологию этих копытных и их место в сопряженной фауне, я пришел к эпатирующему археологов выводу, что неандертальцы не располагали возможностью ни убивать этих акробатов скальных ущелий, ни испугать их до самоубийства в родной стихии, как нельзя заставить орла поскользнуться со страху в небе. Гибельный прыжок киику запрещает вся его наследственная физиология" , — писал профессор в работе «Борьба за троглодитов» .

А изучение неандертальских каменных орудий привело въедливого историка к убеждению, что все эти скребла, струги, скобели и резцы никак не могли служить оружием охоты. Но для чего-то же их делали?

Если неандерталец не убивал горных козлов, но, тем не менее, питался их мясом — значит, убивал животных кто-то другой. Ученый обнаружил, что удачливый охотник на кииков — барс или леопард — по-прежнему обитает в этой местности наравне с другими видами. А особенность его охоты позволила Поршневу сделать еще одно открытие: «…виртуозный убийца кииков, леопард, забивает их больше, чем съедает. В его охотничьем районе несколько видов пернатых и наземных плотоядных званы на пир. Неандерталец справлялся с задачей обогнать и отогнать их. Туши, части туш притаскивались в пещеру: на месте находки ни зубы, ни ногти, подобные нашим, еще не могли бы сделать труп козла пищей — лишь особо оббитые острые камни позволяли резать и скоблить шкуру, кости, связки» .

Грустно, когда разрушается привычный образ возможного предка. Какое разочарование — увидеть вдруг пожирателя объедков, почти падальщика вместо отважного первобытного охотника, вступавшего в единоборство с пещерным медведем! Но отважный историк не останавливается и на «почти»: «…было показано, что неандертальцы не убивали пещерных медведей, но так тесно знали их, что присваивали всю биомассу, которую периодически откладывала смерть этих животных в данном районе». Исследования более древних эпох показали, что многоводные ледниковые реки приносили к отмелям и порогам много и другой «биомассы» в виде трупов копытных, которые также доставались здесь «высокоспециализированным обезьянолюдям» .

Такая уж легла полоса в работе профессора Поршнева, что одно открытие тянуло за собой другое. Размышляя над причинами вымирания неандертальцев при сохранении практически всей современной им флоры и фауны, Борис Федорович услышал отголоски сообщения о снежном человеке, или йети. Не склонный проявлять интерес к газетным сенсациям, он и этой не придал бы значения, но в данном случае речь шла о памирской долине Балянд-Киик. Описание животного и растительного мира «Долины тысячи козлов» вызвало ассоциацию с местностью Тешик-Таш. А упоминание о том, что снежный человек в поисках пищи не пренебрегает падалью, эту ассоциацию закрепило.

" Никакой научной силы такая ассоциативная вспышка не имеет, — писал Борис Поршнев. — Но внутри меня она подожгла давно копившееся сомнение: вымерли ли быстро неандертальцы или длительно деградировали со времени появления на Земле вида «человек разумный» ?