Уголовно-правовая охрана личной тайны

УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ОХРАНА ЛИЧНОЙ ТАЙНЫ

Кунц Е.В.

Понятие личной тайны неоднозначно трактуется в теории уголовного права, поскольку оно не закреплено на законодательном уровне. Упоминание о нем можно встретить в ст. 137 «Нарушение неприкосновенности частной жизни» УК РФ. Изучению данной проблемы посвящены диссертационные исследования таких ученых, как И. А. Юрченко, Е. Е. Калашникова, В. П. Жеребкина, Б. Н. Кадников и других.

В целях совершенствования уголовно-правовых норм, касающихся охраны личной тайны граждан, необходимо унифицировать все понятия, связанные с рассматриваемым нами определением, исключить из уголовного закона дублирующие нормы, рассмотреть целесообразность введения в Уголовный кодекс РФ новых статей, включения в действующие положения обоснованных составов преступлений и их квалифицирующих признаков.

Проблемы в процессе правоприменения вызывают положения ст. 123 «Незаконное производство аборта» УК РФ. В первую очередь, необходимо отметить, что наименование статьи не соответствует ее диспозиции: «Производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля». Получается, что уголовную ответственность закон связывает не с самой по себе незаконностью операции, а с личностью виновного — лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля, что само по себе является только одним из возможных нарушений законодательства при производстве аборта. Следовательно, при отсутствии указанных в ч. 3 ст. 123 УК РФ последствий производство аборта лицом, имеющим высшее медицинское образование соответствующего профиля, но, например, по истечении 12 недель беременности, состава преступления не образует. В научной литературе такая законодательная конструкция признана ошибочной. Интерпретация ст. 36 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан позволяет сделать вывод о том, что возможны следующие нарушения процедуры производства аборта, позволяющие признать его незаконным: уголовный право неприкосновенность преступление превышение допустимых сроков производства аборта (производство аборта при наличии социальных показаний при сроке беременности свыше 22 недель,.

при их отсутствии — свыше 12 недель);

производство аборта вне учреждения, получившего лицензию на медицинскую деятельность;

производство аборта в условиях, не отвечающих санитарно-гигиеническим требованиям;

производство аборта лицом, не являющимся врачом, имеющим высшее медицинское образование специального профиля и прошедшим специальную подготовку.

Таким образом, представляется, что незаконность относится не только к лицу, но и к производству аборта, его основаниям и способам¹.

Субъектом незаконного производства аборта является лицо, не имеющее высшего медицинского образования соответствующего профиля. Получается, что если незаконный аборт произведен специалистом (врачом-акушером, врачомгинекологом), то он оказывается ненаказуемым, с чем вряд ли можно согласиться².

Более того, незаконный аборт, совершенный неспециалистом и повлекший по неосторожности смерть потерпевшей либо причинение тяжкого вреда ее здоровью, наказывается лишением свободы на срок до пяти лет. То же деяние, совершенное специалистом, квалифицируется иначе (поскольку он не является субъектом преступления, предусмотренного ст. 123 УК РФ) — соответственно по ст. 18 УК РФ и влечет наказание в первом случае до трех лет лишения свободы, во втором — до одного года лишения свободы. Смягчение ответственности для специалиста ничем не обосновано³. Между тем в ст. 123 УК РФ в качестве «незаконного аборта» рассматривается лишь аборт, произведенный лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. Как резко, но отчасти верно выразился врач-гинеколог А. Е. Семенов, «получается, что любой дипломированный акушер-гинеколог может сделать аборт хоть на 9-м месяце беременности в сквере на лавочке вязальной спицей, не опасаясь уголовной ответственности за свое беззаконие».

Таким образом, следует внести изменения в диспозицию ч. 1 ст. 123 УК РФ, изложив ее в следующей редакции и сохранив существующее название: «Производство аборта с превышением допустимых сроков, или вне учреждения, получившего лицензию на медицинскую деятельность, или в условиях, не отвечающих санитарно-гигиеническим требованиям, или лицом, не являющимся врачом, имеющим высшее медицинское образование специального профиля и прошедшим специальную подготовку». Возможна также следующая редакция диспозиции указанной статьи: «Производство аборта с нарушением требований законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан…». Однако такая формулировка представляется чрезмерно расплывчатой и неточной.

Большие споры в научной литературе вызывают также диспозиции ст. 131 «Изнасилование» и 132 «Насильственные действия сексуального характера» УК РФ, которые предполагают только насильственное совершение сексуальных действий и исключают ответственность за склонение лица к совершению таких действий путем обмана или злоупотребления доверием. Данное положение не подвергается сомнению исследователями, однако некоторые из них высказывают предположение о целесообразности включения в Уголовный кодекс РФ норм об ответственности за склонение к совершению сексуальных действий путем обмана или злоупотребления доверием. Полагаем, что такое склонение не стоит рассматривать как изнасилование или насильственные действия сексуального характера, поскольку само название данных составов преступлений предполагает наступление уголовной ответственности именно за совершение сексуальных действий с применением насилия, что, собственно, и определяет повышенную общественную опасность данных преступлений.

Вместе с тем дискуссионным является вопрос о включении такого способа склонения к вступлению в близкие отношения в диспозицию ст. 133 «Понуждение к действиям сексуального характера» УК РФ, поскольку вследствие обмана или введения в заблуждение лицо фактически вступает в сексуальную связь против своей воли. Часть ученых полагает, что не может считаться понуждением, так называемое обольщение, которое заключается в склонении к половой связи или сексуальным действиям путем уговоров, обмана (например, обещанием жениться, улучшить материальные условия, пригласить в заграничное путешествие, повысить в должности или угрозы уволить с работы)⁴. Однако некоторые исследователи указывают на существование аналогичных норм в уголовных кодексах других стран, например в УК Франции, и настаивают на включении такой нормы в Уголовный кодекс РФ.

Представляется, что регулирование этого вопроса все же должно быть отнесено к области социальной и личной морали, и применение инструмента права в данном случае было бы неуместным, излишним вторжением в жизнь граждан. Рассмотрим еще один дискуссионный вопрос, касающийся положений статьи 132 УК РФ, — определение понятия насильственных действий сексуального характера. Принято однозначно относить к таким действиям деяния, ранее именуемые «половое сношение в извращенной форме» — половой акт. Что касается насильственного лесбиянства, то, очевидно, из всех форм таких сексуальных отношений возможно только насильственное совершение трибадии, поскольку остальные вряд ли могут быть совершены с применением насилия. Вместе с тем наибольшее затруднение вызывает, безусловно, квалификация действий преступника как «иных насильственных действий сексуального характера».

Таким образом, уголовно-правовая охрана личной жизни граждан регулируется различными нормами уголовного права с учетом особенностей субъекта совершаемых преступлений и охраняемого объекта.

Примечания

• 1 См.: Уголовное право. Особенная часть: учеб. для вузов / под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. М., 1998. С. 108.
• 2 См.: Чернега, К. А. Некоторые правовые аспекты искусственного прерывания беременности (аборта) // Гражданин и право. 2002. № 9/10. С. 49; Ткаченко, В. И. Пробелы в новом Уголовном кодексе России // Законодательство. 1997. № 3. С. 79.
• 3 См., напр.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. В. М. Лебедева. М., 2003, С. 287.

См.: Мальцев, В. Е. Принцип гуманизма в уголовном законодательстве // Рос. юстиция. 2002. № 7. С. 51.