Русские меценаты и отечественная культура

Русские меценаты и отечественная культура

меценатство российский предпринимательство благотворительный Сложные времена, переживаемые сегодня Россией, характеризуются рядом процессов и тенденций. В бедственном положении оказалась культура, без которой действительное возрождение страны просто невозможно. «Горят» театры и библиотеки, катастрофически недостает концертных залов, остро нуждаются в поддержке музеи, даже самые солидные и авторитетные. На грани выживания оказались все звенья системы образования, еще недавно бывшей эталоном для большинства стран мира. Как объективную реальность надо признать последовательное сокращение числа читающих и объема читаемой литературы, особенно если она не имеет прямого отношения к столь модным сегодня темам ужасов, мистики, секса, порнографии, насилия, шовинизма и расизма. При самых взвешенных и умеренных подходах нельзя не признать, что общество испытывает огромный дефицит духовности, высокой нравственности, интеллигентности и элементарной воспитанности, понимания и милосердия. В приведенном перечне важны все составляющие, независимо от порядка их перечисления.

Выход из кризиса может быть лишь следствием комплекса факторов и обстоятельств. Мы же хотим взять из этого комплекса только один — меценатство, и рассмотреть его в плане ретроспективы. В самом деле, мы искренне убеждены: в истории отечественного меценатства есть немало ярких, поучительных страниц, представляющих огромный интерес не только для истории, но и для наших дней. Более того, есть весомые основания рассматривать лучшие традиции отечественного меценатства как уникальное явление, представляющее значимость и актуальность не только для России, но и для других стран, для «старых» демократий и цивилизаций. При этом мы далеки от «квасного» патриотизма, отнюдь не абсолютизируем исторический путь и опыт России, но и не можем игнорировать факты отечественной истории, имеющие завидную тенденцию ошеломлять и восхищать с каждым днем все больше и больше.

" Советский энциклопедический словарь" напоминает о приближенном императора Августа, выполнявшем его дипломатические, политические, а также частные поручения. Его покровительство поэтам сделало имя Меценат нарицательным. Включение этого слова в обиход в России, возраст этого понятия не адекватен фактической богатейшей истории отечественного меценатства. Так, в «Толковом словаре» Владимира Даля слово «меценат» еще отсутствует. Не найдем мы его и в интереснейшей речи В. О. Ключевского «Добрые люди древней Руси», впервые опубликованной в 1-м номере Богословского Вестника за 1892 г. (Сергиев Посад).

Выдающийся историк использует другое понятие: «благотворительность»: «Благотворительность — вот слово с очень спорным значением и с очень простым смыслом. Его многие различно толкуют и все одинаково понимают» .

Какая же благотворительность ценилась и почиталась на Руси? В. О. Ключевский пишет: «древняя Русь понимала и ценила только личную, непосредственную, благотворительность, милостыню, подаваемую из рук в руку, притом «отай», тайком не только от стороннего глаза, но и от собственной «шуйцы». В речи содержатся поучительные примеры благотворителей времен Бориса Годунова, Василия Шуйского, Алексея Михайловича. Однако речь примечательна не только яркими примерами благотворительности в большом временном диапазоне.

Мысли В. О. Ключевского о принципиальном бескорыстии благотворителя в соответствии с требованиями этики, сложившейся на Руси, очень важны для нас. Во-первых, сущностная близость, родство понятий «благотворительность» и «меценатство» позволяют усматривать корни последнего в толще многих столетий. Во-вторых, бескорыстие как обязательное условие истинной благотворительности на Руси позволяет «развести» кажущиеся тождественными понятия: «меценат» и «спонсор». Настоящему меценату (с точки зрения отечественных традиций), истинному благотворителю не нужна в качестве компенсации реклама, позволяющая сегодня с лихвою возместить даруемое. Показательно в этой связи, что Савва Тимофеевич Морозов обещал всестороннюю помощь основателям Художественного театра при непременном условии: его имя не должно упоминаться в газетах. Хорошо известны случаи, когда меценаты по призванию, по зову сердца (назовем их так. — А. А.) отказывались от дворянства (например, Бахрушины). Один из представителей этой замечательной династии «профессиональных благотворителей» Алексей Петрович Бахрушин (1853—1904) — библиофил и собиратель произведений искусства, завещавший в 1901 г. свои коллекции Историческому музею, по «формулярному списку», составленному в том же году купеческой управой, и в службе не состоял и отличий не имеет.

Предположительно, сумма пожертвований П. Г. Шелапутина (на его средства были созданы гинекологический институт, мужская гимназия, три ремесленных училища, реальное училище, женская учительская семинария, дом призрения для престарелых рабочих) превысила 5 млн руб., но учесть все пожертвования было невозможно, так как он скрывал эту сторону своей жизни даже от близких людей.

Анализ сферы благотворительности в России, конкретной направленности деяний в полной мере позволяет связать сущность благотворительности с еще одним известным феноменом — милосердием. В «Словаре по этике» читаем: «В понятии Милосердие соединяются два аспекта — духовно-эмоциональный (переживание чужой боли как своей) и конкретно-практический (порыв к реальной помощи): без первого М. вырождается в холодную филантропию, без второго — в пустую сентиментальность» .

Масштабы, этапы и тенденции благотворительности, добрых, милосердных дел отчетливо прослеживаются на примере истории Москвы. Нельзя не согласиться с обязывающими, но и справедливыми выводами П. В. Власова: «Дореволюционная столица представлялась нам городом с „сорока сороками церквей“, многочисленными усадьбами, доходными домами и заводами… Теперь она предстает перед читателями как обитель милосердия… Представители разных сословий — имущие и бедные — отдавали нуждающимся то, что имели: одни — состояние, другие — силы и время. Это были подвижники, получавшие удовлетворение от сознания собственной пользы, от служения своему отечеству через человеколюбие» .

В Москве, как и на Руси вообще, благотворительность как организованная общественная система призрения стала складываться с принятием христианства, с появлением монастырей. И это закономерно, поскольку христианство утверждало основные общечеловеческие ценности, определяло принципы построения новых человеческих отношений. Показательно, что именно при монастырях начали строиться первые богадельни и больницы в Москве, в Новоспасском, Новодевичьем и Донском монастырях, до наших дней сохранились здания XVII в., в которых когда-то находились лечебницы.

XVIII — начало XIX в. отмечены благотворительными делами крупных представителей просвещенной дворянской филантропии. Яркими образцами благотворительных учреждений этого времени являются Голицынская больница (архитектор М. Ф. Казаков), Первая градская больница (архитектор О. Бове), Шереметевский странноприемный дом (архитекторы Е. С. Назаров, Дж. Кваренги), Мариинская больница (архитекторы А. А. Михайлов, И. Д. Жилярди), Набилковская богадельня (архитектор А. Григорьев), Вдовий дом (архитектор И. Д. Жилярди) и др.

Наблюдательный П. Д. Боборыкин, с легкой руки которого в 60-е гг. XIX в. вошло в обиход слово «интеллигенция», одним из первых зафиксировал переход эстафеты благотворительности от просвещенного дворянства, от высшей аристократии России к утверждавшей себя отечественной буржуазии: «…А миллионер-промышленник, банкир и хозяин амбара не только занимают общественные места, пробираются в директора, в гласные, представители разных частных учреждений, в представители благотворительных обществ; они начинают поддерживать своими деньгами умственные и художественные интересы, заводят галереи, покупают дорогие произведения искусства для своих кабинетов и салонов, учреждают стипендии и делаются покровителями разных школ, ученых и поэтов, актеров и писателей» [11] Вестник Европы, 1881. N" 3. * Н[11] .

Еще раз подчеркнем одну из характерных особенностей российского предпринимательства, его определенную историческую традицию: едва зародившись, оно естественно и надолго связало себя с благотворительностью. Вспомним династию Демидовых, многие поколения которых оставили по себе память не только суровым отношением к работным людям, но и добрыми, милосердными делами. Так, по идее и на средства П. А. Демидова в 1772 г. было основано в Москве Коммерческое училище для мальчиков — «для того, чтобы сделать воспитанников из российских подданных знающими купцами» [12] Власов П. В. С. 13. 12]. Другой Демидов — Павел Григорьевич — стал основателем юридического лицея в Ярославле, где позднее будет делать первые шаги на педагогическом поприще К. Д Ушинский. Союз предпринимательства и благотворительности убедительно прослеживается на примере многих известных купеческих династий[13] См. уже упоминавшиеся работы А. Н. Боханова, П. В. Власова, П. А. Бурышкина. Аналогичные примеры в книге А. Кузьмичева, Р. Петрова. Русские миллионщики: Семейные хроники. М., 1993. [13]. Мы полагаем, что такой союз едва ли был случайным. Предприниматели, безусловно, были заинтересованы в квалифицированных работниках, способных овладеть новым оборудованием, новейшими технологиями в условиях все возрастающей конкуренции. Не случайно поэтому огромные средства отчислялись дарителями прежде всего на образование, и особенно на профессиональное. В большинстве своем выходцы из простого народа, из крестьян, русские миллионщики уже в новом качестве не чурались своего генеалогического древа. В 1909 г., выступая в Государственной думе и отвечая на выпады известного черносотенца В. М. Пуришкевича, обвинявшего лидера октябристов в «хлопчатобумажном патриотизме», Александр Иванович Гучков с гордостью сказал: «Я не только сын купца, но и внук крестьянина, крестьянина, который из крепостных людей выбился в люди своим трудолюбием и своим упорством». Правда, в связи с конкретной ситуацией оратор несколько откорректировал свою генеалогию: А. И. Гучков происходил из старинной купеческой семьи, родоначальником которой был его прадед, действительно крестьянин Малоярославецкого уезда Калужской губернии.

Были и другие причины, объясняющие появление потомственных благотворителей. Можно с уверенностью сказать, что одни из самых значимых в ряду уже упомянутых — причины религиозного характера, диктовавшиеся давними традициями милосердия и благотворительности на святой Руси, осознанием потребности «пособить сирым и убогим» .

Имея в виду значимость религиозных мотивов благотворительной деятельности отечественных капиталистов, особо подчеркнем в этой связи добрые дела купцов-старообрядцев. Можно с полным основанием утверждать, что историю меценатства не только в Москве, но и в России можно изучать не выходя за пределы Рогожского старообрядческого кладбища. В специальной главке «По старообрядческой Москве, Рогожское кладбище»: старого путеводителя по Москве: Прогулки по Москве и ее художественным и просветительным учреждениям (Под ред. Н. А. Гейнике, Н. С. Елагина и др. М., 1917) читаем: «Имена на могильных памятниках сейчас же вскроют нам социальную основу старообрядчества. Тут лежат все представители крупной буржуазии: Шелапутины, Рахмановы, Пуговкины, Бутиковы, Кузнецовы, Рябушинские, линия Тимофея Саввича Морозова, Капырины, Рязановы, Ленивовы и мн. др. 14] См. репринтное воспроизведение издания Сабашниковых. М., 1991. С. 352 [14] Почти все в этом перечне, и особенно Шелапутины, Морозовы, Рябушинские, многое сделали на поприще меценатства. Заметим, что упоминавшийся А. И. Гучков также происходил из семьи с давними старообрядческими традициями.

Просто необозрима филантропическая деятельность Козьмы Терентьевича Соддатенкова, происходившего также из рода купцов-старообрядцев. Около полувека существовала не преследовавшая коммерческих целей солдатенковская издательская фирма, основанная в 1856 г. Главным в ее деятельности была популяризация работ выдающихся деятелей общественной мысли и писателей. Еще в начале 50-х гг. XIX в. (на несколько лет раньше П. М. Третьякова) начинает он собирать коллекцию русской живописи, в которой были работы К. П. Брюллова, В. А. Тропинина, П. А. Федотова, В. Г. Перова, В. Е. Маковского и др. Собрание живописи, насчитывающее 230 полотен, было завещано К. Т. Солдатенковым Румянцевскому музею. Туда же передана коллекция гравюр, скульптур и живописные работы европейских мастеров, а также библиотека (около 8 тыс. книг и 15 тыс. экз. журналов). Все это сегодня хранится в фондах Государственной библиотеки им. В. И. Ленина. На средства русского Медичи было построено одно из крупнейших современных медицинских учреждений Москвы — Городская клиническая больница им. С. П. Боткина (до 1920 г. она называлась Солдатенковской). На протяжении многих лет К. Т. Солдатенков регулярно вносил пожертвования в фонды Румянцевского музея и Московского университета, давал огромные средства на другие общественные цели [15] См. о К. Т. Солдатенкове в работах П. А. Бурышкина. С. 155—157 и А. Н. Боханова. С. 17—20. [15].

Глава 3-я книги П. В. Власова «Обитель милосердия» открывается очерком «Преображенское — древний очаг благотворительности». Эпиграфом к очерку стали слова духовного вождя старообрядчества протопопа Аввакума: «Смело дерзайте, но не на пользу себе». Как и в районе Рогожской заставы и Рогожского кладбища, здесь, в Преображенском, в давние времена также сформировался один из центров старообрядчества. Заметим, что оба они стали очагами благотворительности. Самая древняя в районе Преображенская богадельня основана в 1771 г. на территории кладбища, возникшего во время чумы [16] Рогожское старообрядческое кладбище также основано во время московской чумы в 1771 г. [16]. Заслуживает внимания история Преображенского богадельного дома, построенного богатым купцом-старообрядцем Ильей Алексеевичем Ковылиным. Дом был одним из самых крупных благотворительных заведений Москвы. К началу прошлого века в нем призревалось 500 взрослых и около 200 осиротевших и незаконнорожденных детей [17] Власов П. В. С. 83—84. [17].

Широкая благотворительная деятельность старообрядцев, связанная с оказанием конкретной помощи страждущим, скорбящим и болящим, с поддержкой образования, медицины и других ключевых сфер жизнедеятельности общества объективно должна рассматриваться в органичной взаимосвязи с такой архиважной областью социально значимых дел старообрядцев, как кропотливое собирание, сохранение бесценных реликвий старой Руси. Между тем и благотворительная деятельность старообрядцев, и собирательство не нашли отражения в работах исследователей-специалистов по проблемам истории русской православной церкви [18] См.: Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. .В 2-х т. М., 1991; Никольский Н. М. История русской церкви. М., 1985. [18]. Правда же такова, что богатые старообрядцы скупали древние иконы, старинную резьбу по дереву, домашнюю утварь и передавали их стоявшим в глухих лесах скитам. Об этом свидетельствует глубоко изучивший старообрядческие скиты и побывавший во многих из них писатель П. И. Мельников (Андрей Печерский): «Старообрядцы, не жалея денег, спасали от истребления неоценимые сокровища родной старины, собирая их в свои дома и часовни. Немало таких сокровищ хранилось в обители матери Манефы. Были тут и комнатные иконы старых царей, и наследственные святыни знатных допетровских родов, и драгоценные рукописи, и всякого рода древняя церковная и домашняя утварь [19] Мельников П. И. (А. Печерский). В лесах. В 2-х кн. Пермь, 1983. Кн. первая, часть II. С. 262. [19].

Много чудесной русской старины спасли старообрядцы. Об этом пишет и Б. Башилов, автор заслуживающей внимания работы по истории русского масонства[20] Башилов Б. История русского масонства. Вып. 1 и 2. М., 1992. [20]. Выводы о собирательстве старообрядцев, об их объективно патриотической деятельности не голословны. И если вновь обратиться к удивительной подвижнической деятельности К. Т. Сол-датенкова, то без труда найдем в ней подтверждение сказанному выше. Так, например, в Покровском кафедральном соборе Русской православной старообрядческой церкви поповцев (недалеко от станции метро «Таганская», Рогожский поселок, 29), построенном в 90-х гг. XVIII в. по проекту М. Ф. Казакова, хранится уникальное собрание древнерусской литературы и старописных икон[21] Черкасов-Георгиевский В. Г. Москва: религиозные центры и общины. М., 992. С. 52. [21]. А путеводитель издания М. и С. Сабаш-никовых называет и конкретных дарителей: редчайшие иконы — из собраний Рахманова и Солдатенкова[22] См.: Описание икон в главе «По старообрядческой Москве. Рогожское кладбище». С. 346−352. [22].

Ретроспектива благотворительности, милосердия, меценатства, как мы убедились, велика по времени, богата ярчайшими примерами, позволяет выявить очевидную преемственность добрых деяний, истоки и традиции отечественного меценатства. Но и на богатом общем фоне меценатства в России конец XIX — начало XX вв. могут быть по справедливости названы его «золотым веком», порой его подлинного расцвета. И эта пора была связана, главным образом, с деятельностью именитых купеческих династий, давших «потомственных благотворителей». Только в Москве ими были осуществлены столь крупные начинания в области культуры, просвещения, общественного призрения, медицины, самых различных областей науки, что можно с полным основанием утверждать: это был качественно новый этап благотворительности.

По инициативе действительно просвещенных и по-настоящему образованных дарителей, преисполненных любви к России и ее историческим традициям, развивались становящиеся приоритетными отрасли отечественной науки, формировались художественно-эстетические центры, открывались уникальные галереи и музеи, получали заслуженное признание у отечественной интеллигенции театры, которым было суждено осуществить глобальную реформу всего театрального дела. Такими стали Третьяковская галерея, Щукинские и Морозовские собрания современной французской живописи, Бахрушинский Театральный музей, Частная опера С. И. Мамонтова, Частная опера С. И. Зимина, Московский кустарный музей, Московский Художественный театр, Музей изящных искусств (на строительство которого заводчик, крупный землевладелец Ю. С. Нечаев-Мальцев потратил более 2 млн руб.), Философский и Археологический институты, Морозовские клиники, Алексеевская, Солодовниковская, Солдатенковская, Бахрушинская больницы, приюты и дома бесплатных квартир Боевых, Ермаковых, Солодовниковых, Хлудовых, Мазуриных, Горбовых, Рукавишниковых, Бахрушиных, Шелапутинская и Медведниковская гимназии, Капцов-ское училище, Александровское и Набилковское коммерческие училища, Коммерческий институт, Торговые школы Алексеевых, Морозовых и т. д.

Благодаря пожертвованиям Варвары Алексеевны Морозовой (урожд. Хлудовой) стало возможным создание первой в России бесплатной библиотеки-читальни имени И. С. Тургенева, содержавшей 3279 томов. В уставе нового учреждения, торжественно открытого в 1885 г. по проекту архитектора Д. Н. Чичагова, говорилось, что оно призвано обеспечить книгами те сословия городского населения, «которым по состоянию их средств существующие библиотеки недоступны». Бесплатная библиотека-читальня на Сретенском бульваре пользовалась большой популярностью: уже в год открытия число ее читателей составляло 45 тыс., а через четверть века эта цифра увеличилась почти вдвое. Напомним, что отец Варвары Алексеевны — Алексей Иванович Хлудов собирал древнерусские рукописи (их насчитывалось в коллекции 430) и старопечатные книги (624). Ему удалось приобрести уникальное: сочинения Иосифа Волоцкого, Максима Грека, творения Иоанна Дамаскина в переводе и с собственноручными пометками Андрея Курбского. Это собрание по завещанию А. И. Хлудова составило особую Хлудовскую библиотеку при Никольском единоверческом монастыре в Москве (позднее оно было передано в Исторический музей)[23] См. об А. И. Хлудове и В. А. Морозовой: Я. Г. Думова. Московские меценаты. М., 1992. Семья Хлудовых — еще одно подтверждение собирательской деятельности старообрядцев. [23].

В одной семье и отец, и дочь были страстными любителями книги и многое сделали для ее пропаганды в стране. Перед нами еще одна династия благотворителей, собирателей, меценатов самого высокого стиля.

Характеризуя «золотой век» меценатства в России, подчеркнем и то обстоятельство, что пожертвования меценатов, в частности московских, нередко были основным источником развития целых отраслей городского хозяйства (например, здравоохранения).

Подведем итог сказанному. Меценатство в России в конце XIX — начале XX вв. было существенной, заметной стороной духовной жизни общества; оно в большинстве случаев было связано с теми отраслями общественного хозяйства, которые не приносили прибыли и не имели поэтому никакого отношения к коммерции; само число меценатов в России на рубеже двух веков, наследование добрых дел представителями одной семьи, легко просматриваемый альтруизм благотворителей, удивительно высокая степень личного, непосредственного участия отечественных меценатов в преобразовании той или иной сферы бытия — все это в совокупности позволяет сделать некоторые выводы.

Во-первых, надо согласиться с тем, что среди черт, определяющих своеобразие все более утверждавшей себя отечественной буржуазии, одной из главных и почти типичных была благотворительность в тех или иных формах и масштабах.

Во-вторых, личностные качества известных нам меценатов «золотого века», спектр их ведущих интересов и духовных потребностей, общий уровень образованности и воспитанности, наконец, высоконравственные мотивы благотворительности дают основания утверждать, что перед нами подлинные интеллигенты, в полной мере удовлетворяющие известным критериям, отличающим людей такого типа. И это не преувеличение, не эмоциональный вывод. Что, с точки зрения Д. С. Лихачева, необходимо отличает интеллигентного человека? Восприимчивость к интеллектуальным ценностям, любовь к приобретению знаний, интерес к истории, эстетическое чутье, способность отличать настоящее произведение искусства от грубой «штуковщины», способность восхищаться красотой природы, понять характер и индивидуальность другого человека, войти в его положение, а поняв другого человека, помочь ему, стойкий иммунитет к грубости, равнодушию, злорадству, зависти, обладание навыками воспитанного человека и т. д. 24] См. Д. С. Лихачев. Письма о добром и прекрасном. М., 1989 (письмо двенадцатое: Человек должен быть интеллигентен"). [24].

И наконец, в-третьих: обозревая масштабы сделанного меценатами в России на рубеже веков, прослеживая сам механизм этой удивительной благотворительности, учитывая реальное воздействие меценатов на все сферы бытия, объективно приходим еще к одному принципиальному выводу — отечественные меценаты в России «золотой поры» — качественно новое образование, оно просто не имеет аналога в истории цивилизации, в опыте других стран.

В самом деле, где, в какой стране меценат создавал новую театральную систему, имеющую мировую репутацию (как К. С. Алексеев-Станиславский), реформировал оперный театр, сам ставил оперные спектакли, открывал и поощрял таланты в самых разных областях искусства, стоял во главе целого художественного направления, писал, пьесы, переводил тексты классических опер на родной язык, был скульптором, певцом, воспитателем целой плеяды оперных певцов и режиссеров и проч. (как С. И. Мамонтов)?

Бесконечен перечень славных имен, и эта бесконечность и есть самое убедительное доказательство того, что мы имеем дело не с эпизодом, не единичными фактами, не с исключением из правил, но с чем-то очень серьезным, с явлением, имеющим широкое распространение, с определенной формой мироощущения и бытия, когда сама благотворительность, характеризующая всю сознательную жизнь человека, становится объективно способом его существования, его дыханием. Золотой век меценатства в России характеризовался не только конкретным впечатляющим вкладом отечественной буржуазии в развитие всех, без исключения, сфер духовной жизни общества. Стоит заметить, что социальная и профессиональная база меценатства была довольно широка, что почти не учитывается исследователями вопроса. Чрезвычайно велики были масштабы благотворительных дел земства, в роли меценатов фактически выступали писатели, педагоги, архитекторы и т. д.

Так, Ф. И. Шаляпин открывал на свои средства школы, лазареты в годы 1-й мировой войны, организовывал для приглашенных со стороны детей ставшие традиционными елки в своем доме на Новинском бульваре, часто давал благотворительные концерты для рабочих и т. д.

Абсолютным рекордсменом по благотворительным концертам для нуждающихся слоев общества был Л. В. Собинов. На его же средства, но без афиширования, издавался К. И. Чуковским журнал радикального направления «Сигнал» .

Известный архитектор Ф. О. Шехтель разработал проект перестройки дома Лианозова под театр (1902 г., речь идет о МХТ), не взяв за это ни копейки.

Неутомимым общественным деятелем зарекомендовал себя писатель Н. Д. Телешов. Долгое время он был председателем кассы взаимопомощи литераторов и ученых, участвовал в создании Книгоиздательства товарищества писателей, имевшего целью защиту писателей от эксплуатации со стороны издателей. В 90-е годы Николай Дмитриевич организует в своем доме у Яузских ворот знаменитый кружок «Среда», который на протяжении 15 лет был одним из важных центров литературно-художественной жизни. Непременными участниками заседаний «Среды» были М. Горький, Л. Андреев, Ф. Шаляпин, И. Бунин, С. Скиталец, В. Вересаев, А. Куприн, А. Серафимович. На «Среде» бывали А. Чехов, И. Левитан, В. Поленов, С. Рахманинов, В. Короленко, Д. Мамин-Сибиряк. Задолго до революции 17-го г. Н. Д. Телешов организует музей Художественного театра, во главе которого он стоял более четверти века.

В каких единицах измерить то, что сделал для создания и успешного функционирования Музея изящных искусств в Москве известный ученый, специалист в области античной истории, эпиграфики и истории профессор И. В. Цветаев[25] Подробнее о нем см. в кн. Ю. М. Кагана «И. В. Цветаев. Жизнь. Деятельность. Личность. М., 1987. [25]?

В 1859 г. начала работу яснополянская школа для крестьянских детей, построенная Л. Н. Толстым. Он же издавал на свой средства педагогический журнал «Ясная Поляна» .

В 1905 г. по инициативе и при активнейшем участии бывшего студента сельскохозяйственного института Станислава Теофиловича Шацкого (1878—1934) на окраине рабочей Москвы, между Бутырками и Марьиной Рощей, были созданы детская трудовая колония, детские клубы, детский сад и трудовые мастерские для подростков. Возник так называемый «Сетлемент», т. е. поселок культурных людей среди бедного населения (американская идея, пересаженная на русскую почву известным педагогом А. У. ЗеленкоУ. Закрыт же был «Сетлемент» благодаря «стараниям» «Союза русского народа» .

Все приведенные примеры отмечены рядом общих черт: социальной значимостью, демократической направленностью, полнейшим бескорыстием, давними традициями благотворительности, что было обусловлено принципами, убеждениями, личностными качествами подвижников.

Расставляя определенные акценты при характеристике меценатства в России, как социально-исторического явления, мы тем самым не повторяем аксиоматичные истины. Ведь долгое время подходы к этому явлению были далеко не однозначны. Скажем без преувеличения: абсолютному большинству граждан нашей страны сегодня практически совершенно неизвестны имена многих меценатов золотого века. Между тем, эти люди были созидателями, а не разрушителями. И казалось бы, именно их имена должны были бы прежде всего быть на слуху, пользоваться уважением и вниманием. Между тем, плоды замечательной деятельности меценатрв либо были уничтожены полностью (Тургеневская бесплатная библиотека-читальня В. А. Морозовой), либо частично (судьба Талашкино, имения княгини М. К. Тенишевой на Смоленщине и т. п.). Но главное — забыты люди, столько сделавшие не на словах, а на деле для России.

С учетом всего сказанного остановимся теперь на мыслях А. В. Луначарского о меценатах: «Ссылки на то, что сам Станиславский-Алексеев — купец по происхождению, на то, что купцов-меценатов всяких Мамонтовых и Зиминых, или жертвователей на клиники и т. п. культурников в отношении к своим рабочим, как Коновалов, было много, эти ссылки отнюдь не достаточны для того, чтобы защищать то положение, будто какое-нибудь широкое культурно-просветительное и художественное течение в России может быть определено влиянием и воздействием капиталистов» [26] Луначарский А. В. Собр. соч. в 8 т. М., 1964, Т. 3. С. 148. [26]. Даже хорошо понимая, что приведенная цитата находится в полном соответствии с известным классовым подходом к оценке любого социального явления, трудно принять в этом заидеологизированном клише любое из приведенных положений. Все находится в разительном противоречии с действительностью. Начнем с того, что С. И. Мамонтову и продолжившему дело Частной оперы после его краха С. И. Зимину — им обоим, особенно первому, Россия, отечественная культура многим обязаны. Заметим, далее, что диапазон общественной деятельности русских меценатов в приведенной цитате дается просто в карикатурном утрированном виде: «жертвователи на клиники и т. п. культурники в отношении к своим рабочим…». Наконец, едва ли можно сегодня согласиться с общей категоричной оценкой реального вклада отечественной буржуазии в развитие духовной жизни России. Ведь даже очень сложное и противоречивое время не смогло вытравить память по крайней мере о таких, как П. М. Третьяков и его галерея, А. А. Бахрушин и его театральный музей, С. И. Мамонтов и его Абрамцево, М. К. Тенишева и ее Талашкино, П. П. Рябушинский и его автозавод (АМО, затем им. Лихачева), В. А. Морозова и ее Тургеневская библиотека-читальня, Викула Елисеевич Морозов и его детская больница в Москве, которая и по сей день зовется несмотря ни на что Морозовской, и многие, многие другие.

Отталкиваясь от фактов заметим, что меценатство не было эпизодом, деятельностью немногих образованных капиталистов, оно охватывало самые разные сферы и было весьма велико по сути, по масштабам сделанного, что отечественная буржуазия действительно оказывала заметное влияние на культуру России, ее духовную жизнь. А если оказывала, то какими мотивами при этом руководствовалась? Иными словами, для чего капиталисты, да и не только они (см. выше о социальной базе меценатства) творили добрые дела? А. В. Луначарский отвечает на эти вопросы так: «Этой богатой буржуазии хотелось и в своих и в чужих глазах как бы искупить себя, показать себя культурной и благодетельной силой. И в то же время как одна ее рука безжалостно грабила рабочий класс, поскольку это входит в самую сущность буржуазии, другая рука благотворительствовала и меценатствовала» [27] Луначарский А. В. Собр. соч. в 8 т., Т. 3, С. 336. [27] Комментируя цитату, напомним, что в роли меценатов выступали не только буржуа. Кого эксплуатировали Ф. И. Шаляпин, Л. В. Собинов, С. Т. Шацкий, ф. О. Шехтель, Н. Д. Телешов и такие как они? Заметим и другое. С точки зрения А. В. Луначарского меценатство и благотворительность — тождества, и это естественно даже с точки зрения здравого смысла. Но уже во введении мы стремились показать, что и сами отечественные меценаты своим собственным трудом, талантом внесли немалую лепту в культуру России. Наконец, наше отношение к выводу об эксплуататорах, замаливающих грехи добрыми делами.

Безмерно много сделала для крестьян и их детей М. К. Тенишева. И сегодня в Костроме, где находились текстильные фабрики братьев Третьяковых, никто не сможет привести свидетельств о жестокостях фабрикантов.

Показательно, что на суде по делу С. И. Мамонтова (июнь — июль 1900 г.) все свидетели — мастера-путейцы, рабочие железной дороги, не сговариваясь, говорили самые сердечные слова о Савве Ивановиче, о его внимании к простым людям.

В сегодняшнем Орехово-Зуево хорошо помнят, как много доброго сделал Савва Тимофеевич Морозов для рабочих. И сегодня в городе сохранилось немало зданий — жилых домов, больниц и т. д., построенных им для рабочих. Когда гроб с С. Т. Морозовым привезли из-за границы (май 1905) в Москву, на Курский вокзал, его несли на руках до Рогожского старообрядческого кладбища, проводить Морозова в последний путь пришли около 15 тыс. человек, в т. ч. (как отмечали все газеты) много бедных и нищих людей. На одном из венков можно было прочитать: «Ты жил и жить давал другим» .

Нам импонирует название статьи Михаила Гавлина, кандидата исторических наук, о Козьме Терентьевиче Солдатенкове: «И миллионы покорив, не покорился миллионам» [28] См.: Неделя, 1990, № 50. С. 12. [28]. Автор приводит сведения о том, что по некоторым оценкам К. Т. Солдатенков передал в общественное пользование в виде пожертвований, вкладов или в другой форме, практически все капиталы, нажитые им за годы самостоятельной предпринимательской деятельности.

Признаем следующее: трудно отказать отечественным меценатам в бескорыстном желании добра и процветания их горячо любимой Родине — России. «И ведь все эти мужики, Алексеевы, Мамонтовы, Сабашниковы, Третьяковы, Морозовы, Щукины, — какие все это козыри в игре нации. Ну, а теперь это — кулаки, вредный элемент, подлежащий беспощадному искоренению!.. А я никак не могу отказаться от восхищения перед их талантами и культурными заслугами. И как обидно мне знать теперь, что они считаются врагами народа, которых надо бит и что эту мысль, оказывается, разделяет мой первый друг Горький…».

Мысли А. В. Луначарского о меценатах-эксплуататорах (из статьи «Московский художественный театр», 1923 г.) и Ф. И. Шаляпина (книга «Маска и душа, Париж, 1932 г.) разделяет всего лишь 9 лет, между самими же позициями двух авторов дистанция куда более значительная. Время рассудило их. Выходят все новые работы о меценатах, им посвящаются радиои телепередачи, открываются интересные выставки В Москве, на Донской, 9 появился музей меценатства, и это закономерно: ведь то, что делали для России меценаты — одна из ярчайших страниц отечественной истории, такой страницей принято гордиться.