Драматизм судьбы Эрнста Гребера в романе Ремарка «Время жить и время умирать»

Действие романа происходит в 1944 году. Непривычное, двоякое возникает чувство, когда читаешь книгу о Второй мировой, показанную с позиции немецкого солдата. Дает о себе знать где-то глубоко внутри живущий инстинкт: он враг, а значит плохой. Фашисты творили ужасные вещи, но все ли они были такими? И возможен ли сам факт их оправдания? Сколько вины лежит на самом обычном человеке Третьего рейха?

Перед нами немецкая армия, сражающаяся где-то в России на закате Второй мировой, когда даже бравые унтер-офицеры в глубине души перестали верить в победу, осознавая, что внезапно что-то поменялось, — теперь опасность угрожает их семьям, пока они отступают. наспех хороня убитых по колено в грязи. Из такой обстановки Эрнст Гребер буквально чудом выбирается в родной город, получив двухнедельный отпуск, за который ему суждено прожить целую жизнь, от начала и до конца. Его ждет полуразрушенный город, трясущийся от страха во время воздушных налетов, и то, что он видит, не побуждает к жалости, оно ведет к вопросам и переосмыслению. От дома Гребера остались руины, он не знает, что случилось с его родителями, только ветер гуляет среди развалин, подхватывая и унося обрывки бумаги. Остаться бы ему совершенно одиноким, если бы не Элизабет, случайно встреченная девушка, которую он знал целую жизнь назад — в детстве. Их зародившаяся любовь — как-то дерево, что зацвело слишком рано, едва не сгорев от пожара, давшего тепло распустившимся почкам.

Как видно из названия романа, история, грубо говоря, поделена на две части, с двумя противоположными темами: разрушения, страх, смерть, доносы, унижения и счастье, радость, любовь, нравственность. Половина о смерти и половина о жизни, на стыке, контрасте которых возникает сложный конфликт, посреди которого оказывается Гребер, с одной стороны, причастный к преступлениям германского вермахта, а с другой, оказавшийся очередной его жертвой. В том числе отношения с Элизабет ускоряют процесс понимания причастности к чему-то неправильному и страшному, несмотря на то. что их много лет учили беспрекословно подчиняться приказам.

Самое важное, что нужно сразу же отметить, — это главная идея «Времени…», которая не намерена снова и снова возвращать нас к обвинениям, ее суть в другом: предупреждение, предостережение, слова «такое никогда не должно повториться». Характерно, что в романе показаны громадные разрушения, но мы не увидим ни одного лица противника немцев, за исключением нескольких пойманных партизан, обреченных на расстрел стариков и женщин. Нам словно приоткрывают завесу над тотальной войной всех против всех, когда противник остается невидим, а его жертвы исчисляются миллионами. Всего-то стоит отдать приказ и нажать на кнопку, не так ли? Действие будто намеренно отметает этот общеизвестный фасад войны, лишь немного освещая его закулисье, которое без того страшно. За войну будет говорить спешный расстрел «партизан». О ней ненароком обмолвится знакомый Гребера Бин-динг, служащий в гестапо, когда в кругу единомышленников будут рассказывать, как пленным наливали спирт в глотку и поджигали. Войну увидит Элизабет, смотрящая в темное окно на заключенных концлагеря, расчищающих завалы, ища там силуэт своего отца. Нам словно бы говорят: вот это настоящая война. Скрытная, малодушная, не овеянная романтизмом открытого противостояния, мелочная.

Также немаловажная тема «Времени…» — попытка определения степени личной ответственности каждого простого человека за произошедшее на примере Эрнста Гребера. Главный герой, не раз расстреливающий пленных, пытается остаться человечным в условиях негуманного времени. Именно Гребер, по его собственным словам, когда-то считавший войну в Африке легкой прогулкой, постепенно осознает, чему же они способствовали, и отчего опомнились только сейчас? Как такое можно было допустить? При этом немаловажно, что Эрнст не отрицает свою вину, не старается переложить ее на кого-то другого или преуменьшить, оправдывая себя. Напротив, ему важно разобраться до конца, понимая, как важно не отрицание ответственности за содеянное. Снова и снова повторяется мысль, что право на человеческое достоинство не может быть отнято никакими внешними обстоятельствами. Здесь мы снова возвращаемся к неизбежности острого конфликта внутреннего и внешнего мира, о котором говорили выше.

Можно сказать, что в определенной степени в финале Гребер терпит крах, проигрывая внешним обстоятельствам, которые куда сильнее отдельного человека. Однако не все столь однозначно, каким может показаться на первый взгляд. Гребер не хочет примкнуть к русским, но мог ли он сделать это? Пожалуй, нет. Вопреки логической обоснованности такого шага, показанный нам конфликт для героя неразрешим. Примкнуть к русским значило бы предать людей, с которыми он жил бок о бок, таких же, как он. Приняв правду, Гребер не оставил себе выбора.