Вывод. 
Пушно-меховые изделия

В 20−40-е годы прошлого века пушнина занимала во внешней торговле СССР одно из трех первых мест, уступая лишь экспорту пшеницы и в отдельные годы — нефтепродуктов. В 60−70-е годы в ассортимент добываемой пушнины входило свыше ста видов. Западная Сибирь давала 12 — 13% общесоюзных закупок промысловой пушнины. В 1971 году промысловая пушнина составляла 7,6% от общей стоимости всей закупленной по стране пушнины. На аукционах в Ленинграде в 70-е годы реализовывалось пушнины на $ 25 млн.

В 1986;1987 годах пушное звероводство в России достигло расцвета. В год производилось до 18 млн шкурок норки.

В настоящее время продолжают работать 30 и 250 зверохозяйств, существовавших в советские времена. Происшедший за последние 10 лет резкий спад в российском звероводстве сократил объемы продаж клеточной пушнины на петербургском аукционе (общее производство норки, песца и лисицы с 1990;го до 2000 года сократилось более чем в пять раз).

В международном пушном бизнесе более 95% сырой и обработанной пушнины реализуется через аукционы.

В середине 90-х годов объемы продаж на петербургском аукционе начали расти. (Организатором данного аукциона является ОАО ВО «Союзпушнина» (100% принадлежит государству) — единственный в России организатор международных пушных аукционов.).

Российское звероводство на перекрестке снижения мировых цен на шкурки норки и роста внутренних издержек на производство. Представители отрасли утверждают, что без поддержки государства кризис не преодолеть.

На декабрьском аукционе «Союзпушнины» в Санкт-Петербурге не было продано ни одной из 300 тыс. шкурок норки. Ценовые ожидания продавцов и покупателей не совпали, и товар пришлось снять с реализации. На первом аукционе 2008 года в конце января покупателям и продавцам все же удалось сторговаться: 30% из 430 тыс. шкурок ушли, но гораздо дешевле, чем год назад. Датский аукционный дом Kopengagen fur, крупнейший мировой поставщик невыделанного меха, прогнозирует, что «по наиболее вероятному сценарию цены на шкурки норки в несколько ближайших лет окажутся под воздействием сильной тенденции к снижению. До тех пор пока не установится необходимое соответствие общего объема производства и спроса».

У отечественных звероводов практически нет ресурса для ценового маневра — растущие производственные затраты вплотную приблизили себестоимость российской норки к ценам на скандинавскую и североамериканскую пушнину, а рентабельность, уже в прошлом году опустившаяся до 15%, грозит уйти в ноль. Представители отрасли уверены, что потенциал для оптимизации соотношения цены и качества есть, но без содействия государства добиться этого будет крайне сложно.

Китайский фактор Кривая цен на рынке пушнины и меховых изделий имеет характер синусоиды с пяти-семилетним циклом. В том, что вслед за подъемом 2004;2006 годов наступил период спада, нет ничего экстраординарного. Но сейчас спад грозит быть более крутым и затяжным.

Беспрецедентно теплые зимы последних двух лет снизили спрос на одежду из меха. «В начале прошлого года, уже на первой выставке меховых изделий в Пекине, стало ясно: из-за теплой погоды, установившейся во всем мире, реализация будет слабая. Это отразилось на последующих международных аукционах пушного сырья, где удалось продать не более половины выставленных шкурок. В течение 2007 года рынок несколько стабилизировался, продажи активизировались, но ценовой тренд по сравнению с декабрем был понижающим из-за скопившихся на складах запасов шкурок и готовых шуб», — рассказывает заместитель генерального директора компании «Союзпушнина» Вячеслав Ростокин. Влияние погодного фактора усиливается огромным перепроизводством норки, содержащейся в вольере.

Затоваривание возникло из-за растущей цены прошлых лет, подтолкнувшей звероводов к организации новых и расширению старых производств. Свою лепту внесли Голландия, Дания, Польша, но основная ответственность лежит на Китае. По выражению российских производителей, «китайцы десять лет назад с трудом отличали песца от норки, а сегодня обеспечивают треть мирового производства шкурок». Звероводы из Поднебесной произвели в 2007 году 20 млн шкурок (для сравнения: объем российского производства — 2,2 млн).

Китайская норка практически не выставляется ни на одном из пяти авторитетных меховых аукционов (в Нью-Йорке, Сиэтле, Копенгагене, Хельсинки и Санкт-Петербурге). Ее сразу продают китайским же меховщикам, а готовые изделия реализуются по демпинговым ценам непритязательным покупателям, в том числе и в России.

Китайский вал угрожает прежде всего российским звероводческим хозяйствам. Шкурка нашей норки, наиболее ходового товара, почти не отличается от китайской по качеству, но дороже по цене: сырая российская норка стоит столько же, сколько азиатская выделанная. Китайские звероводческие хозяйства работают с применением «примитивных» технологий — везде дешевый ручной труд. При этом государство все равно поддерживает отрасль, что позволяет китайским звероводам свободно оперировать ценой.

Проигрывают россияне и западным коллегам, потому что не умеют снижать издержки. У скандинавских и американских звероводов себестоимость на 20−30 процентов ниже, чем в России, за счет применения более унифицированной, современной технологии выращивания зверей. У них и производительность зверей в три-четыре раза выше, и производительность труда людей. У нас на попечении одного зверовода 400−450 норок, а на Западе — от 1200 до 2000.

Две трети себестоимости российской пушнины составляют корма. За последние десять лет они подорожали более чем в десять раз. В Финляндии корма обходятся звероводам в десять центов за килограмм, а нам — в полтора раза дороже.

Исчезнет или возродится?

За последние полтора десятка лет потери отрасли в России огромны. В конце 80? х годов наши звероводы обеспечивали до 35% мирового производства пушнины, сегодня — не более 3−4%. Количество производимой пушнины уменьшилось в семь раз, норки — в пять. По данным «Союзпушнины», из 250 зверохозяйств здравствует около четырех десятков, в основном в Калининградской, Ленинградской, Тверской, Смоленской и Московской областях, Татарстане, Ставропольском крае и Кабардино-Балкарии. По одному-два хозяйства из десятков ферм осталось в Приморье, Архангельской области, Карелии.

Очевидно, что процесс сокращения хозяйств продолжится, но наметилась и другая тенденция: крупные предприятия наращивают поголовье, инвестируют средства в селекцию и техническое перевооружение. Успешные предприятия в Калининградской и Тверской области, Татарстане и Подмосковье использовали прибыль, полученную в минувшие годы благоприятной конъюнктуры, для технического перевооружения своих мощностей. Наиболее передовой на сегодняшний день (недавно достроенный) — звероводческий комплекс компании «Русская пушнина» в Калининградской области. Здесь полностью автоматизированы процессы по уходу за норкой. Помещения планируется оснастить телекамерами и установками климатического контроля для поддержания оптимальной температуры зимой и летом.

На строительство современного звероводческого комплекса с нуля надо не менее 20 миллиардов рублей. На модернизацию клеточного хозяйства — три-пять миллиардов. Но главное, чтобы это были длинные деньги, лет на семь-восемь, а они большинству предприятий отрасли без поддержки государства недоступны.

Просят звероводы по большому счету не так уж много: включить отрасль в программу «Развитие АПК». Это откроет им доступ к длинным кредитам. Кроме того, представителям отрасли хотелось бы решить вопрос об увеличении дотаций на закупку племенного молодняка (в этом году из федерального бюджета впервые выделено 80 млн рублей на ведение племенной работы), и об отмене таможенных пошлин на ввоз племенного молодняка из-за рубежа и импорт высокотехнологичного оборудования, не производимого на территории страны. Этот комплекс мер, полагают отечественные звероводы, позволил бы сохранить отрасль, удержаться на внутреннем рынке пушнины, который по норке оценивается в 7−8 млн шкурок в год, и частично восстановить утраченные позиции на внешних рынках.