Чудовища в средневековой культуре

Источники образов чудовищ в средневековой культуре

Уже древние греки сублимировали многие инстинктивные страхи в образах мифологических чудовищ — грифонов, сирен и т. д., но также рационализировали их вне религиозной сферы: античные писатели придумали расы чудовищных людей и животных, которыми они заселили далекий Восток. Геродот в своих «Историях» рассказывал о сатирах и кентаврах, об исполинского размера красных муравьях-золотоискателях, о змеях с крыльями летучих мышей и пр.

В IV в. до н.э. греческий писатель Ктесий Книдский описал сказочных чудовищ Индии. Ок. 300 г. до н.э. другой грек, Мегасфен, собрал в трактате об Индии известные его времени сведения о чудовищах. В этих сочинениях впервые появляются описания диковинных народов и существ, которые потом будут так долго волновать воображение людей европейского средневековья: здесь и обитающие на Востоке безротые существа, питающиеся запахом жареной рыбы и цветочным ароматом (т.н. леуманы), и люди с длинными ушами и одним глазом, и люди с головой собаки, из пасти которых вместо человеческой речи вырывается собачий лай (т.н. киноцефалы).

Сведения этих писателей почти полтора тысячелетия были единственным источником знаний об Индии и других азиатских странах. Они заимствовались в I в. Страбоном и Плинием Старшим в качестве основы географических описаний, а в III в. писатель Юлий Солин составил компиляцию из всех подобных сочинений, «Собрание достопамятных вещей».

В средние века описаниям чудовищ были посвящены произведения специального жанра, т.н. бестиарии, повествующие о животных — вымышленных и реальных. Эти рассказы о чудовищах сопровождались толкованиями в духе христианской символики. Описания животных черпались в основном из «Естественной истории» Плиния Старшего. Другой источник этих заимствований — возникший в Александрии во II в. «Физиолог», содержащий 49 рассказов об экзотических животных, деревьях, камнях и пр. В частности, эти сочинения были широко использованы Исидором Севильским в его «Этимологиях».

В XII — XIII вв. описания чудовищ становятся неотъемлемой частью энциклопедических трактатов (получавших название «Образ мира», Imago mundi, или «Зерцало», Speculum). Цель подобных сочинений — воссоздать естественную историю мира со дня творения. В них включались специальные разделы о далеких странах, в частности об Индии, с соответствующими описаниями чудовищ. Такие разделы «О Чудовищах» (De monstris) или «Об Индии и ее чудесах» (De India et eius mirabilibus) можно найти у Рабана Мавра, Гонория Августодунского, Винцента из Бове, Альберта Великого, Гервазия Тильберийского, Варфоломея Английского, Брунетто Латини и др. В эпоху крестовых походов хронист Фульхерий Шартрский и писательЖак Витрийский увлекались описанием сказочных животных, которых крестоносцы не замедлили открыть в Святой Земле.

В списке наиболее часто упоминаемых средневековыми писателями чудовищ — единорог, свирепое и дикое животное, которое, по словам Ктесия Книдского, может приручить только непорочная дева (потому единорог рассматривался как символ чистоты и даже символ Христа). Ктесий, а вслед за ним и средневековые авторы сообщали, что в Индии из рога этого животного делали сосуды, которые разбивались, когда в них наливали отраву. Раздобытым по случаю рогам единорога в средневековье стремились придать именно это употребление.

Стремясь вписать чудовищ в христианскую концепцию, их рассматривали как религиозные и моральные символы: великаны интерпретировались как воплощение гордыни, пигмеи — смирения, леуманы — монахов, киноцефалы — ссоры; огромные чудовища — символ изобилия и т. д. Некоторые чудовища оставались лишь знаком экзотического мира, как, например, мантихора, животное с головой женщины, туловищем льва и хвостом скорпиона; у неё голубые глаза, три ряда длинных зубов и красный острый язык, используемый ею как жало. К такому же миру чистой экзотики относится сциапод — существо с одной ногой огромных размеров; при помощи своей ноги он может быстро передвигаться, а во время проливного дождя или под палящими лучами солнца ложится на землю и поднимает вверх ногу, которая ему служит зонтиком.

В ряду чудовищ особое место занимают змеи: амфисбена, хвост которой оканчивается второй головой и которая может передвигаться любой головой вперед; кераст — рогатая змея, её яд находится в хвосте, и ударом его она причиняет смерть и пр. В рассказах о змеях наиболее часто упоминается василиск, имеющий голову петуха, тело жабы и хвост змеи; он появляется на свет из яйца, которое снес петух и которое затем должна высидеть жаба; василиск убивает не только ядом, но и своим смертельным дыханием.

Это перечисление экзотических животных дополняет список чудовищных народов: макробы, исполинских размеров люди, ростом от 10 до 12 футов, отличающиеся необыкновенным долголетием; ихтиофаги — жители Центральной Азии, питающиеся исключительно рыбой; аримаспы — человекообразные существа с вывороченными вовнутрь ступнями, имеющие по 8 или 16 пальцев на каждой ноге; левкокроты, превосходящие всех остальных животных по скорости передвижения, имеющие тело осла, львиную грудь и огромную пасть до ушей, а голосом подражающие человеку; гиппоподы — существа с лошадиной ногой, обладающие способностью быстро передвигаться и т. д. Описания этих чудовищ были частично заимствованы из античной традиции, частично возникли в лоне средневековой культуры.

1.2 Изображения чудовищ в средневековой культуре

Со временем образы чудовищ проникают и в иконографическую традицию. Уже в X — XIII вв. они изображаются на капителях и порталах романских соборов. Их можно видеть в скульптурном убранстве французских храмов в Везеле и Оне. На тимпане собора в Везеле изображено чудовище с огромными ушами; под изображением — новозаветная максима: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всякой твари» (Мар. 16, 15). С возмущением писал об этой тенденции епископ Бернар Клервоский (1091 — 1153): «Для чего же в монастырях перед взорами читающей братии эти образы безобразного, к чему тут грязные обезьяны, к чему дикие львы, к чему чудовищные кентавры, к чему полулюди? Здесь под одной головой видишь много тел, там, наоборот, на одном теле — много голов, и так далее. Столь велика, в конце концов, столь удивительна повсюду пестрота самых различных образов, что люди предпочтут читать по мрамору, чем по книге, и целый день разглядывать их, поражаясь, а не размышлять о Законе Божьем, поучаясь».

Критика и явный интерес — видимо, такое двойственное отношение к изображению чудовищ характерно для средневековой церковной традиции в целом. Через столетие после св. Бернара изображение чудовищ становится излюбленным мотивом книжной миниатюры. Расцвет этой традиции нередко связывают с развитием народной культуры, появлением ехеmplа и фаблио.

В XII — XIII вв. чудовищные народы и чудовища становятся объектом изображения на средневековых картах. Наиболее известна так называемая Герефордская карта последней четверти XIII в. Нарисованная разноцветными чернилами на пергамене, она воспроизводила всю ойкумену в виде вписанных друг в друга символических фигур — пятиугольника, четырехугольника, треугольника и круга. Внутри этих фигур изображались известные тогда страны, города, моря, а также семь чудес света и фантастические народы. В строгом соответствии со сведениями античных и средневековых авторов, в Индии изображались пигмеи и великаны, леуманы, мантихоры и единороги; в Эфиопии — сатиры и фавны, муравьи-золотоискатели, сфинксы и пр. Чудовища, заселяющие окраину христианской ойкумены, были тщательно изображены и на знаменитой Эбсторфской карте.

Новую страницу истории представлений о чудовищах открыли путешествия и францисканские и доминиканские миссии в Центральную Азию и на Дальний Восток (Гильом Рубрук, Плано Карпини, Марко Поло и др.). Впервые средневековые люди устанавливают непосредственные контакты с Востоком — страной чудес, где со времен Александра Македонского никто из европейцев не бывал. В сочинениях путешественников и миссионеров подлинное восприятие Индии и других стран Востока смешивалось с фантазиями и рассказами о чудовищах и экзотических народах, известных из книг.

В 1413 г. бургундский герцог Жан Бесстрашный велел собрать самые популярные трактаты этих путешественников (Марко Поло, Одорикоде Порденоне и др.) и иллюстрации к ним в единый сборник с тем, чтобы подарить его своему дяде герцогу Беррийскому. Сборник получил название «Книга чудес».

Традиция изображения чудовищ находит в позднее средневековье свое продолжение в так называемой космографии, описаниях мира, подобных «Зерцалам» и «Образам мира» классического средневековья. Среди них наиболее известны «Книга природы» Конрада Мегенбергского (XV в.), сочинение Андре Теве «Достопримечательности антарктической Франции», «Космография» Себастьяна Мюнстера (XVI в.) и др. Миниатюры этих трактатов дают представление об экзотических народах и чудовищах, которыми средневековье заселяло неизвестную ему часть ойкумены. Визуальные образы придавали еще большую устойчивость существовавшим стереотипам.

В средневековой традиции принято считать, что все твари созданы по образу и подобию Бога, а все, что отдаляется от божественного образа, чудовищно. Чудовищное обличье киноцефалов, макробов, ихтиофагов — отражение их душ, которых, видимо, не коснулось слово божье, и потому они скорее принадлежат царству зла. Они — вне нормы, вне традиции и обычая. Этот стереотип легко срабатывал в сознании путешественников, знакомившихся с неизвестными народами. Путешественникам, посещавшим Центральную Азию, достаточно было лишь отметить такую черту азиатских народов, как привычку питаться змеями или черепахами, чтобы воспринимать их чудовищами. Так возникают образы чудовищных народов в трактатах путешественников и миссионеров.

Возникновение чудовищ в античной и средневековой традиции объясняется, несомненно, и психологической потребностью человека воплощать свои страхи в конкретных образах с тем, чтобы от этих страхов освободиться. Представления о чудовищах тесно связаны и с представлениями о пространстве, и с иррациональными страхами человека перед незнакомым и недоступным. Чем дальше от знакомого мира, тем страшнее и фантастичнее выглядят чудовища.

Вместе с тем упоминание чудовищ в бестиарии или энциклопедии, трактате путешественника или миссионера — это всегда знак незнакомого, экзотического. Самая расхожая реакция на сообщения о чудовищах — удивление. Поиск чудовищ — непременная составляющая любого путешествия. Чудовища с головой человека и туловищем животного, всякого рода гибриды, питающиеся скорпионами и змеями и оттого свистящие и шипящие, были — и это сознавали средневековые люди — не только творением Бога, но и плодом фантазии человека. Часто незнание флоры и фауны или ошибка при переписке рукописи приводили к возникновению новых разновидностей чудовищ. В рассказах о чудовищах смешивались суеверия, наследие язычества, мифы и миражи.

Средневековая картина мира была строго упорядочена и иерархична, но именно тем самым предполагала существование антимодели. Инверсия мира и сопротивление жесткой иерархии были не только возможны, но и безграничны. Именно на границах христианского мира, где царили хаос и неупорядоченность, появлялись различные виды чудовищ — зооморфные и человекообразные существа, представлявшие собой отклонение от всего известного для центра ойкумены. Потому существование чудовищ было вполне закономерно в тот период, когда доминировали средневековая модель мира и символический образ мышления.