Война на «Линии Зигфрида»

Эта корреспонденция написана во времена Второй мировой войны. Как помниться, Хемингуэй в своей публицистике предупреждал, что это явление неизбежно и, конечно же, когда все произошло, он описывал его с особым интересом и энтузиазмом. В первом абзаце Эрнест выступает с некой агрессией. Многие думали о том, что совсем другие люди пришли первыми на линию Зигфрида, но простым риторическим вопросом «Никаких претензий, понятно?» [3] сразу становится как-то не по себе. И кажется, что это ты в жизни просто общаешься с человеком, и после этих слов уже ничего не хочется спрашивать, а просто сидеть молча и его слушать.

Перед прорывом линии Хемингуэй интересно описывается парад танков. И при этом он выражает радость к кому, что в дождливое утро, когда кажется, что сегодня ничего не получится, к тому же и самолеты не летают (а как же без них) пехота смогла прорвать линию. Вот в чем парадокс, когда столько людей погибло, было хорошая погода — ничего не получалось. Вот на чем акцентирует Хемингуэй. Все будет тогда, когда должно быть. И не важно, какие при этом будут обстоятельства. Войско готовилось к атаке. Чтобы дать материалу максимальной реальности, Хемингуэй решил вставить рассказ капитана Хоуорда Блаззарда из Аризоны. Он выбрал именно своего земляка, ведь таким образом можно было показать, насколько Америка стремиться получить мир и хочет честного окончания войны.

Военный рассказывает обычным сплошным текстом, и Хемингуэй лишь изредка в скобках что-то уточняет. Капитан называет немцев «фрицами», таким образом, проявляя свое неуважения к этому народу. По словам рассказчика, армия была настроена уверенно. И сам подчеркнет это Эрнест такой фразой «заметьте стиль — не «попытаемся прорваться», а «будем прорываться». [3] То есть не было даже разговор по поводу отступления. Все было оговорено четко и ясно. Их подразделение воевало всего с пятью танками. В их сердцах при этом жила лишь надежда, что можно победить с такой малой защитой. Именно это и выделяет Хемингуэй — стремление к победе. Это самое главное, что помогает в такие моменты.

Описывая битву, капитан пользуется военными терминами, но Эрнест объясняет их, чтобы обычный рядовой читатель смог понять, о чем говориться «зенитки (немецкие зенитные орудия, стреляющие почти так же быстро, как пулеметы, использовались для стрельбы прямой наводкой по наступающим наземным войскам)"[3]. Во время разговора о бое Хемингуэй использует прием реальности во фразе «Одна самоходка наскочила на мину — слева, помните, у той узкой дороги… [3]. Как будто читатель был там вместе и ними и так же воевал. Именно такой язык и будет ему доступным. Читателю нравится, когда между ним и информатором нет никакой границы. Как будто все рассказывается просто близкому другу, что приехал в гости.

В материале используются также слова, что объединяют всем «Не допущу, чтобы это дерьмо сорвало атаку» [3] (без комментариев). Вот что умеет Хемингуэй — эмоционально подчеркнуть и охарактеризовать ситуацию. Очень похвально, что сами офицеры пошли спасать своих солдат, им было не все равно на их жизни и судьбы. Когда уже начинается сама битва с немцами, капитану ничего не оставалось, как бросить гранату в их блиндаж и здесь фраза «и граната ударилась о край и выскочила обратно» и «Смит схватил француза за ноги и стал оттаскивать его в сторону — он был еще жив». [3]. Сразу кажется что все… победа обошла стороной (и конечно же понятно, что бедный француз в конце материала будет уже мертвым). После была описана стрельба. Конечно же фрицы (уже и я переняла) были показаны как трусы: убегали и у капитана была стрельба на расстоянии.

Как же эмоционально описан момент взятие 18 немцев в пленные. Но при этом показан и их патриотизм, ведь они не хотели выходить, но продолжали воевать при пяти-шести серьезных ранениях. Умиляет повторение фразы немцем «Битте, СС» [3]. Он считал что его, таким образом, плен по-любому спас от смерти. Здесь прерывается рассказ военного. И возможно, если бы сам Хемингуэй был на месте событий, то он все же добавил бы много описания плохих немцев и раненых наших. Сам Ерни советует, кому интересно, спросить о войне тех, кто там был (возможно, его бы я и никогда об этом и не спросила). И правильно вывод сделал автор — лучше бы Германия и не начинала этой войны.

После анализа некоторых материалов из военной публицистики Хемингуэя разных периодов его жизни, понимаешь, как мировоззрения человека «взрослело» в какой-то степени. Главная черта — он был политически независимым. Именно это и дало возможность объективно оценивать ситуации. Публицистика Хемингуэя достаточно разнообразна и глубинна. Ведь он все видел своими глазами и смог правдиво донести это до читателя. И сейчас его материалы достаточно актуальны и интересны. Хочется подчеркнуть, что у автора особая манера написания. После прочтения его публикаций создается впечатление, что многие журналисты сейчас копируют его манеру написания. Многие его материалы как будто рассчитаны только на близкого друга, а не на массовую аудиторию. Он просто рассказывает о происходившем, может посочувствовать, пожалеть, поругать. И при этом он не навязывает свою точку зрения читателю, а дает ему время подумать.

Если бы Эрнест и сейчас писал в газетах, то его статьи можно было бы распознать без подписи. Нельзя сказать, что такая подача изложения материала понравится всем. Один минус — он бывает уж слишком критичен. Обижает человека прямо, без всяких аналогий. Это в какой-то степени и нотки «желтой прессы».

При этом создается впечатление, что Хемингуэй пишет даже с некой завистью про военных, потому что хотел бы лично с автоматом получать ордена в виде ран. Каждым словом подчеркивает либо профессионализм солдата, либо его ничтожность в деле.