Трагедия художника в окружающем мире

Известный американский критик М. Гейсмар назвал роман Лондона «трагической национальной историей успеха» [Батурин С.]. Вдумаемся в это определение и попытаемся выяснить, в чем же заключается трагизм успеха Идена и в чем национальная, то есть типично американская, сущность этого успеха. Ван Вик Брукс с горечью отмечал, что творческие умы в США «лишают питательной почвы, им противопоставляют страсть к стяжательству и ореол богатства. Буквально все тенденции общественной жизни Америки вступили в заговор с целью связать по рукам и ногам таланты страны…» .

Как действует этот заговор в жизни, Джек Лондон прекрасно показывает на примере Мартина Идена. Его никто не понимает: ни родственники, ни друзья, ни люди, в которых он видит представителей интеллигенции — Руфь, ее родители, их окружение. Так называемое общество не спешит протянуть руку помощи ищущему свой путь художнику. Наоборот, оно пытается сбить его с избранного пути, столкнуть на так хорошо знакомую и понятную этому обществу дорогу чиновного служения или бизнеса и коммерции. Нужно обладать немалым мужеством, твердостью характера и уверенностью в своих силах, чтобы противостоять этому натиску, выдержать его и пройти свой путь до конца. Удается это немногим.

Мартин Иден на своем тернистом пути достигает успеха, успеха вопреки всем и вся. Подлинный трагизм этого успеха заключается в том, что Мартин добивается его в одиночку, без малейшей помощи, в борьбе с тем обществом, в котором он живет и трудится. В этой борьбе он теряет возлюбленную, от него отказываются родственники, он постепенно теряет веру в правоту своего дела и, в конце концов, твердо решает никогда больше не брать в руки перо. Заслуженный успех не приносит ему никакого удовлетворения. Один из американских философопрагматистов, Р. В. Чэмберс, отмечал: «Писатели не в чести у деловых людей, поскольку всем известно, что литература это счастливая находка для всех тех, кто не приспособлен к настоящему труду». Мартин Иден понимает, что его успех определяется не подлинным достоинством его произведений, а их способностью приносить доходы. Это финансовое выражение успеха является типично американским продуктом, и именно оно определяет национальную сущность истории Мартина Идена.

Безысходность судьбы Идена в том и заключается, что он на своем собственном опыте убеждается в правильности утверждения о том, что «Америка наименее пригодное на земле место для процветания искусств и писательского вдохновения». Писатель в Америке это не столько человек творческого труда, сколько ремесленник, призванный потакать вкусам публики. Даже такие корифеи литературы, как, например, Марк Твен, вынуждены были идти «на компромисс ради того, чтобы пробиться в ряды всеми признанных писателей и отвоевать себе место под солнцем. И если даже личности подобного калибра были не в состоянии отстоять свою независимость, то чего можно ожидать от рядовых служителей искусства?» [ Батурин С.]. Эти слова известного американского критика Ван Вик Брукса дают ответ на вопрос о причинах гибели Мартина Идена. Буржуазное общество Соединенных Штатов, в котором «плохо развито чувство уважения к художественному творчеству» и которое не способно понять искания подлинного художника, хотя и готово осыпать золотым дождем преуспевающего автора, предоставило Мартину Идену лишь один-единственный выход добровольный уход из жизни. «Когда жизнь стала мучительной и невыносимой, как просто избавиться от нее, забывшись в вечном сне». И Мартин Иден забывается в вечном сне, бросившись в пучину океана.

Критика пыталась исказить смысл романа, принизить его литературные достоинства, отрицать его реализм и жизненную достоверность, Правда, многочисленные читатели не очень-то прислушивались к мнению критиков, роман раскупали, внимательно читали, и многие писали автору благодарственные письма.

Джек Лондон искренне недоумевал, почему ряд критиков видели в образе Мартина Идена социалиста, борца за идеалы рабочего класса. Ведь в романе прямо сказано, что Мартин верит не в социализм, а в теорию английского философа Спенсера — выживают сильнейшие. По своему мышлению Мартин был ярым индивидуалистом, в этом заключалась его трагедия, и именно это привело его к гибели. Его короткое знакомство с Бриссенденом лишь подчёркивает его индивидуалистическое мировоззрение. Поэт как бы противостоит образу Идена и оттеняет в нём те черты характера и мышления, которые отсутствуют у самого поэта. Бриссенден не верит в объективность буржуазной публики и печати и поэтому никак не стремиться публиковать свои произведения. Мартин же мечтает об одном — увидеть свои произведения напечатанными. Бриссенден верит в социализм и неизбежность социальной справедливости. Мартин исповедует индивидуализм.

В романе роковой прыжок Мартина описан как совершенно естественный, простой и даже обыденный шаг. А ведь на этот шаг идет внешне здоровый, в расцвете своего таланта писатель, добившийся славы и успеха. И та обыденность, с которой уходит из жизни Бриссенден и Иден, это тоже неотъемлемая часть «трагической национальной истории успеха» талантливого художника в США. И дело здесь не только и не столько в физическом уходе из жизни, сколько в смерти духовной, в подчинении своего таланта требованиям обывателей.

Мартин Иден не был социалистом, являясь индивидуалистом, не имея ни малейшего представления о нуждах других, он жил только для себя, боролся лишь ради себя и умер — то из-за самого себя. Он пробился в буржуазные круги и был потрясён отталкивающей посредственностью буржуазии.

Д. Лондон понимал, что человек творческого труда не должен замыкаться в собственном узком мирке, отгородившись своими притязаниями на исключительность от внешнего мира, от кипучего биения повседневной жизни.

На одном из экземпляров своего романа Джек Лондон написал в апреле 1910 года: «Это — книга, которую не поняло большинство критиков. Написанная как обвинение индивидуализма, она была истолкована, как обвинение социализма… Да будь Мартин Иден социалистом, он бы не погиб» .

Широкая популярность писателя среди простых людей Америки беспокоила апологетов буржуазного образа жизни. Изображая Мартина Идена в виде социалиста и олицетворяя его с самим Джеком Лондоном, буржуазные критики подводили читателя к мысли о том, что писатель, мол, разочаровался в социалистических идеях и в своем романе изобразил крах человека, исповедующего эти идеи.

Джек Лондон не случайно так настойчиво возражал и против подобной трактовки образа Мартина Идена, и против того, что его самого олицетворяли с его героем. Писатель недвусмысленно разоблачал подобные утверждения. «Позвольте указать мне на главную слабость такой параллели, — писал Д. Лондон в этой связи, — Мартин Иден покончил с собой, а я все еще жив» .