Контакты и связи крупного московского купечества со славянофилами во второй половине XIX в

Исторические факторы, повлиявшие на становление купеческого меценатства в России во второй половине XIX в.

Со становлением купеческого собирательства и меценатства историки связывают решительный поворот к поддержке национального, берущего свое начало в народной жизни, отечественного искусства, наметившийся к середине XIX века. Понятия «национальности» и «народности» приобрели особое значение в связи с Отечественной войной 1812 г., ставшей переломным рубежом в истории России. 1812 год вызвал общенародную борьбу против иноплеменного нашествия, став поворотной точкой в развитии национального самосознания, побудительным импульсом к складыванию нового общественного идеала, основанного, в большей мере, уже не на идее абсолютистского государства, а на идеях национальности и народности.

Именно на почве патриотического одушевления войны с Наполеоном возникли литературная, историко-просветительская и общественная деятельность «Любомудров», религиозно-философские искания М. П. Погодина, а затем и славянофилов, занятых поисками самобытности, особых свойств, особого исторического пути русского народа. Эти патриотические эмоции, подкрепленные через некоторое время потрясением от Крымской войны и, в особенности, ее наиболее героической страницы — обороны Севастополя, — питали поиски «национального стиля» в литературе и художественном творчестве, в развитии общественной мысли, формируя мировоззрение целых слоев общества. Всплески национально-патриотических настроений периодически заряжали общество энергией и в дальнейшем: во время событий в Польше и Литве, русско-турецкой и русско-японской войн, начала первой мировой войны.

Многие из виднейших представителей купечества разделяли взгляды славянофилов на исключительность пути России, на необходимость поисков и поддержки национальных достижений и проявлений в литературе и искусстве, поощрения интереса к отечественной истории и культуре, развитию народного просвещения. Эти взгляды и настроения во многом определяли и направления их коллекционерской и меценатской деятельности. В свою очередь, становившееся заметной силой русское предпринимательство побуждало дворянских идеологов славянофильства видоизменять и углублять свои воззрения. В пореформенные годы И. С. Аксаков вырабатывает новую «теорию общества», в которой большое место уделялось нарождавшейся русской буржуазии.

Вместе с тем нельзя приписывать одному лишь воздействию славянофилов приверженность купечества национальным идеям. В зарубежной историографии бытует мнение о «роковом» влиянии славянофилов, повинных будто бы в том, что купцы прониклись недоверием к европейскому либерализму и стали исповедовать крайний консерватизм и национализм. При этом, однако, не принимается во внимание собственный исторический опыт русского купечества, его генетическая связь с национальной традицией, с жизнью общества. Ведь многие из купцов сами в недавнем прошлом были выходцами из низов и глубоко чувствовали свою связь с корнями народной жизни, с национальными истоками. Кроме того, вряд ли будет правильным считать славянофильство только консервативным течением. Это сложное явление, в котором переплелись как самодержавно-патриотические идеи, так и элементы либеральных воззрений. Некоторые историки считают славянофильство своеобразной разновидностью раннего русского либерализма.

Нельзя не отметить, что, наряду с сильным влиянием на купечество славянофильских идей, ощутимым было и воздействие другой тенденции, олицетворяемой европеизирован-ным дворянским либерализмом, на некоторых видных представителей предприниматель-ского мира, таких как К. Т. Солдагенков, Четвериковы и др. Во многом это влияние питалось стремлением подражать образованному дворянству. Известно, какое громадное впечатление, к примеру, на Солдатенкова оказали взгляды либералов-западников из кружка профессора Московского университета Т. Н. Грановского, активно пропагандировавших в эти же годы свои воззрения. Однако наибольшие плоды это влияние принесло позднее, когда усилились непосредственные контакты представителей торгово-промышленного мира России с европейской культурой, резко повысился их уровень образования, круг интересов. Плоды знакомства с достижениями европейской культуры и цивилизации особенно ярко выразились впоследствии в деятельности таких крупных меценатов из купечества, как тот же К. Т. Солдатенков, а в новом поколении: С. И. Щукин, М.А. и И. А. Морозовы, Н. П. Рябушинский, С. А. Поляков, целого ряда предпринимателей, финансировавших дягилевские проекты, в массовом уходе представителей молодого купечества в творческую деятельность.

Пока же многолетнее сотрудничество со славянофилами, идущее еще с дореформенного времени, ярко демонстрировало увлеченность русской буржуазии национальной идеей. Особенно сильный отпечаток она наложила на коллекционерскую и меценатскую деятельность русских предпринимателей. В купеческой, прежде всего московской, среде под влиянием агитации славянофилов распространяется увлечение собирательством памятников отечественной и славянской культуры. Новое, торгово-купеческое, сословие, класс предпринимателей, все более уверенной поступью выходившее на сцену, громко заявляло о себе и в меценатской деятельности. Это были в своей массе выходцы из крестьянства и городских низов, а также провинциального купечества. Многие из них исповедовали старообрядчество.

Поэтому, обратившись к собирательству и меценатской деятельности, они привнесли с собой новый, свежий вкус и впечатления, новые представления о народности и гражданственности, об истории страны, о предназначении литературы и искусства, научных знаний. В большинстве случаев, особенно в первых поколениях, гораздо менее образованные по сравнению с рафинированными представителями дворянства, но ближе ощущавшие потребности людей из народа, эти новые «меценаты» проявили глубокий интерес к народным, религиозно-православным корням русской культуры и к ее гражданским основам. Лучшие из них, в противовес европейским веяниям дворянства, его увлечению классицизмом и академизмом, стали поддерживать национальную традицию в искусстве и литературе, более широко трактуя и национальную культуру как основывавшуюся не только на вкусах и требованиях верхних классов.

Эти новые взгляды, принесенные меценатами из купечества, пришедшими на смену дворянским просветителям, отражали глубокие сдвиги в сфере общественных идей и в художественных исканиях, которые были характерны для того периода и отмечались не только в России, но и в некоторых странах Европы, позднее вступивших на путь создания национальной государственности (Германия, Италия, Австро-Венгерская империя). Эпоха «романтизма» привела к широкому увлечению в этих странах «национальным средневековьем», в котором видели истоки народной жизни, противопоставляемой «аристократической» культуре верхов, пришедшей извне, навязанной насильственно и потому чуждой национальному духу.

Подъем национально-патриотических чувств, охвативший общество после героической обороны Севастополя и поражения в Крымской войне, и освободительное движение первого пореформенного десятилетия способствовали взлету культурно-просветительской, меценатской деятельности купечества. Своего рода вершиной ее можно считать целеустремленную подвижническую жизнь Павла Михайловича Третьякова (1832−1898).

Значение и масштабы его меценатской деятельности беспримерны. В ней мы находим как бы идеальный пример той глубокой метаморфозы, которую претерпевало простое собирательство, коллекционерство, весьма распространенное среди купечества той поры, при переходе в явление более высокого порядка, которое мы привыкли называть меценатством, не задумываясь о его внутреннем смысле, об его отличии от предыдущей стадии. Потому что если собиратель, коллекционер собирает для себя, для собственного личного удовольствия, то меценат обращен в своей деятельности к обществу и осознает свою духовную и гражданскую ответственность перед ним. В деятельности П. М. Третьякова мы, может быть, впервые в таком чистом, целостном и завершенном (т.е. без сомнений и колебаний) виде, наблюдаем тот переход от личного к общественному, осознание глубокой взаимосвязи между личным богатством и общественным благом, которые так медленно и с таким трудом происходили в сознании и культурной эволюции российских предпринимателей. Проблема этого перехода в полной мере проявилась и в деятельности других выдающихся российских меценатов из купечества, в том числе более молодого поколения, таких как С. И. Мамонтов, П.И. и С. И. Щукины, С. Т. Морозов, А. А. Бахрушин, С. А. Поляков и др.