Организация управления в североамериканских колониях Англии

Американское колониальное общество с момента своего возникновения отнюдь не было однородным, эгалитарным. В него входили плантаторы и буржуа, свободные мелкие фермеры и пауперы, купцы, кораблевладельцы и сервенты. На социальные противоречия накладывались противоречия религиозные, которые существовали между различными направлениями протестантизма (кальвинисты и лютеране), католиками, а также другими верованиями и сектами. Острые противоречия существовали между плантационным Югом, экономика которого была основана на рабовладении, и промышленно-аграрным Севером, где развивались капиталистические отношения.

Первые колонии (Вирджиния, Плимут, Массачусетс) были чисто коммерческими предприятиями, и их правовой статус определялся колониальными хартиями, которые представляли собой своеобразные договоры между Британской короной и акционерами той или иной компании. В последующем своем развитии отношения между короной и колониями во все возрастающей степени приобретали политический характер.

Система британского колониального управления в своих основных чертах сложилась к концу XVII столетия. К этому времени существовало 13 колоний, которые по своему правовому положению подразделялись на три группы. Род-Айленд и Коннектикут, имевшие хартии самоуправляющихся колоний, фактически представляли собой своеобразные республики, поскольку все органы управления на их территории избирались. Пенсильвания, Делавэр и Мэриленд принадлежали частным владельцам. Остальные восемь — Массачусетс, Нью-Гемпшир, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Вирджиния, Северная и Южная Каролина и Джорджия — являлись владениями Британской короны. В этих колониях управление осуществлялось губернаторами, но создавались также и двухпалатные законодательные собрания. Решения колониальных законодательных собраний могли быть отменены либо назначавшимися короной губернаторами, наделенными правом абсолютного вето, либо королем через Тайный совет.

По формальным меркам американские колонии в XVIII в. воплощали столь почитаемую в Англии систему «смешанного правления». По характеристике современника, власть в колониях в «лице губернатора, представлявшего короля, была монархической, в лице Совета — аристократической, в лице палаты представителей или избранников народа — демократической».

Но вот соотношение и реальное значение этих властей в Северной Америке имели серьезные отличия от Англии.

Ключевой фигурой в управлении колоний в XVIII в. был губернатор. В корпоративных колониях Род-Айленде и Коннектикуте губернаторы избирались ассамблеями, во всех остальных они назначались или английским монархом или собственниками колоний. Губернаторы королевских и собственнических колоний обладали всей полнотой исполнительной власти, а также сохраняли обширные законодательные полномочия, прежде всего обладали правом абсолютного вето в отношении решений колониальных ассамблей, как и правом созыва и роспуска законодательных собраний. Наконец губернаторы располагали всей полнотой судебной власти: создавали колониальные суды, назначали судей всех уровней и исполнителей судебных решений, даровали помилования и амнистии по всем видам преступлений.

В качестве второй ветви американского смешанного правления выступали колониальные советы. Назначаемые губернаторами, последние соединяли в себе как исполнительные, так и законодательные полномочия: с одной стороны, они были как бы министерскими кабинетами при губернаторах, помогая им во всех делах, с другойвыступали в качестве верхней палаты законодательной ветви, обладая правом вето в отношении решений нижних палат. Советы также помогали губернаторам в принятии судебных решений. В целом советы были скорее частью «монархической», нежели самостоятельной «аристократической» ветвью.

Жалованные королевские хартии представляли колонистам те права, свободы и гарантии, которые действовали в самой метрополии. В их числе — равенство всех перед законом, право на справедливое разбирательство дел судом присяжных, принцип состязательности в уголовном процессе, свобода передвижения, вероисповеданий, гарантии от жестоких и варварских наказаний и пр.

Политико-правовые учреждения и взгляды в английских колониях развивались под влиянием Англии, но естественно, что они, прежде всего, выражали экономические потребности колониального общества. С самого начала в зарождающемся колониальном конституционализме обнаружились две противостоящие друг другу тенденции — реакционная и демократическая. Первая наиболее полное свое выражение получила в Массачусетсе, где была установлена теократическая олигархия, подавившая всякое проявление демократии, свободомыслия и религиозной терпимости. Власть в этой «пуританской республике» принадлежала аристократическим и буржуазным элементам.

Носителем второй тенденции явилась колония Коннектикут, образованная религиозными и политическими диссидентами, изгнанными из Массачусетса. Органы управления Коннектикута — губернатор и Генеральный суд (представительное учреждение) были выборными, причем предоставление жителям колонии активного избирательного права не связывалось с какими-либо религиозными требованиями.

Еще большим демократизмом обладала самоуправляющаяся колония Род-Айленд. В этой «маленькой республике», как ее называют в американской историографии, была введена представительная форма правления с однопалатным законодательным органом, осуществлено отделение церкви от «государства», предусматривались частые выборы, право коллективной и индивидуальной законодательной инициативы граждан, наделенных равными правами, проведения референдумов.

Политико-экономические отношения колоний с метрополией с начала XVII столетия до провозглашения независимости в 1776 г. определялись политикой искусственного сдерживания развития капиталистических отношений, ограничения экономической активности буржуазии колоний, внешняя торговля которых полностью была поставлена под контроль Англии.

В течение первых шести десятилетий XVIII в., непосредственно предшествовавших американской революции, английский парламент принимал законы, душившие промышленность и торговлю в колониях. Навигационный закон, законы о торговле предметами первой необходимости, и многие другие, принимаемые в Лондоне без участия представителей колоний, вызывали возмущение во всех слоях колониального общества. Одновременно нарастал военный и административный гнет метрополии.

Закон о гербовом сборе, принятый в 1765 британским парламентом, вызвал первую массовую вспышку насилия. Закон, требовавший уплаты налога на все юридические документы, газеты и прочие печатные материалы, так и не вступил в силу. Бунты, инициируемые купцами и адвокатами под эгидой тайного общества «Сыны свободы», вынудили отозвать сборщиков налогов.

Совещание по закону о гербовом сборе с участием представителей большинства колоний собралось в Нью-Йорке, чтобы опротестовать налогообложение, введенное без их ведома английским парламентом. Напуганное масштабами сопротивления американцев, правительств маркиза Рокингема в 1766 отменило закон о гербовом сборе. Одновременно был принят Декларативный акт, подтвердивший приоритет власти парламента над колониями во всех делах. Единственным видным британским политиком, оспаривавшим абсолютный суверенитет парламента над колониями, был Уильям Питт, полагавший, что парламент может заниматься законотворчеством для колоний, но сбор налогов — дело самих колонистов.

Начиная с середины 17 века, Великобритания старалась установить полный контроль над экономическими операциями американских колоний, реализуя схему, при которой все промышленные товары (от металлических пуговиц до рыболовецких судов) импортировались в колонии из метрополии в обмен на сырье и сельскохозяйственные товары. При этой схеме английские предприниматели, равно как и английское правительство, были крайне незаинтересованы в развитии промышленности в колониях, а также в торговле колоний с кем бы то ни было кроме метрополии.

А тем временем американская промышленность (главным образом в северных колониях) достигла значительных успехов. Особенно американские промышленники преуспели в постройке судов, что позволило быстро наладить торговлю с Вест-Индией и тем самым найти рынок сбыта для отечественной мануфактуры. Английский парламент счел эти успехи настолько угрожающими, что с 1750 году издавал законы, запрещающие колониям то или другое.

В 1767 г. Англия обложила таможенными пошлинами ввозимые в американские колонии стекло, свинец, бумагу, краски и чай; затем, когда нью-йоркское законодательное собрание отказало в субсидии английскому гарнизону, английский парламент ответил отказом в утверждении каких бы то ни было постановлений нью-йоркского законодательного собрания, пока оно не смирится; в то же время министерство приказало губернаторам распускать законодательные собрания, которые будут протестовать против английских властей. Американцы отвечали агитацией за неупотребление подлежащих оплате пошлинами товаров (например, колонисты объявили, что назовут бесчестным каждого, кто вздумает покупать чай в английском магазине) — и действительно, эти товары стали доставлять английскому казначейству доходов менее, чем ожидалось.

Таким образом, ко второй половине 18 века население американских колоний все явственнее выступало как общность людей, находившихся в конфронтации с метрополией.

В это же время в самих колониях происходили существенные политические и идеологические изменения — росло желание освободиться от британского колониального гнета, пробивали себе дорогу объединительные тенденции, выразившиеся в фактическом установлении конфедеративных отношений колоний.