Причины и начало «холодной войны»: оценка ответственности мировых держав

Во многих советских изданиях начало «холодной войны» привязывается к речи У. Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г. Некоторые историки именно ему отдают пальму первенства в начале «холодной войны» против Советского Союза, объясняя это тем, что У. Черчилль преследовал цель подтолкнуть Соединенные Штаты к скорейшему переходу своей политики на рельсы противоборства с Советским Союзом12. Вряд ли, однако, это соответствует истинному положению дел. Так, А. А. Рощин считает, что «холодная война» началась до фултоновской речи У. Черчилля. По его личным воспоминаниям, веяние «холодной войны» ощущалось уже на конференции в Сан-Франциско весной 1945 г., причем находившийся там нарком В. М. Молотов своими действиями способствовал взаимному отчуждению государств Запада и Востока13. С другой стороны, президент Г. Трумэн в конце апреля 1945 г. предложил ломать сейчас же американо-советские отношения.

В.Л. Исраэлян говорит о крутом повороте союзников в отношении к СССР с весны 1945 г. 15. В. А. Секистов добавляет, что уже на ранней стадии «холодной войны» (1944 г.) ведущие американские военные разрабатывали новые стратегические планы, нацеленные против СССР, хотя избегали открыто называть будущего врага врагом номер один, а также антисоветской риторики. Взрыв произошел в апреле 1945 г., когда к власти пришел Г. Трумэн16. Таким образом, «холодная война» родилась в горниле войны «горячей» (вторая половина 1943 г. — апрель 1945 г.). К концу 1945 г. правительства США и Англии отказались от послевоенного сотрудничества с Советским Союзом, «первыми показали бронированный кулак и первыми нарушили совместные решения». Речь же У. Черчилля в Фултоне являлась, по сути, манифестом «холодной войны», на фронтах которой уже происходили ожесточенные идеологические сражения. С. Ю. Шенин пишет, что уже осенью 1945 г. американские военные активно разрабатывали планы атомных ударов по СССР.

М.Н. Петров рассматривает возникновение «холодной войны» как явление чисто идеологического свойства, которое зародилось сразу же после октябрьской революции в стане противников социалистической революции в России, а затем перешло в политический арсенал советской власти. А, по мнению Н. В. Загладина, считать, что «холодная война» велась между СССР и Западом с 1917 г., было бы ошибкой. Такой же точки зрения придерживается и В. Л. Мальков, так как едва ли можно найти более убедительный контрдовод против мнения о том, что история «холодной войны» ведет свое происхождение от 1917 г., чем факт сближения между Соединенными Штатами и Советским Союзом в 1933 г. Он считает, что само понятие «холодная война» возникло из исторически обусловленного реальными обстоятельствами состояния страха у обоих народов оказаться вовлеченными в глобальный военный конфликт непосредственно друг с другом. С точки зрения геополитической, ничего подобного Соединенные Штаты и Советский Союз не испытывали вплоть до 1945 г. Характерное для «холодной войны» обостренное чувство опасности и взаимного недоверия возникло как результат вступления человечества в ядерную эру.

По мнению авторов «Мифа о миролюбии США», одним из первых актов «холодной войны» была атомная бомбардировка Соединенными Штатами Хиросимы и Нагасаки.

В.И. Ерофеев замечает, что в период Второй мировой войны в рамках антигитлеровской коалиции уже были зерна «холодной войны». Другое дело, что они в то время не проросли, война против общего врага требовала согласия и компромиссов. А вот после разгрома Германии расхождения относительно ее будущей судьбы выплеснулись наружу и стали одним из основных факторов, питавших вышедшую на поверхность «холодную войну». Вторым узлом противоречий стали вопросы государственного устройства в освобожденных странах.

По мнению многих исследователей, первые признаки того, что впоследствии назвали «холодной войной», стали проявляться, как только обозначился переход к новому положению в Европе, а именно все большему и большему доминированию СССР и ослаблению Германии. Поэтому началом «холодной войны» надо считать не речь У. Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г. и не взрывы атомных бомб над Хиросимой и Нагасаки: она началась тогда, когда стали актуальными вопросы послевоенного устройства. Но это еще не была «холодная война» в том виде, в каком мы ее знаем. Необходимость решения вопросов завершения военных действий по разгрому Германии и особенно Японии побуждала западных союзников ставить в основу взаимоотношений с СССР принципы сотрудничества, а не конфронтации и противоборства, что стало доминирующим впоследствии. С ним соглашается и С. И. Висков, считающий, что уже в годы войны в США шла борьба между сторонниками и противниками сотрудничества с СССР. Смерть американского президента Ф. Рузвельта сыграла, на взгляд С. Ю. Шенина, серьезную роль в обострении ситуации. Когда в начале 1946 г. Г. Трумэн высказал мнение, что Россия не понимает другого языка, кроме «железного кулака», стало ясно, что и США прошли свою половину пути к «холодной войне». Гнев Г. Трумэна был вызван тем, что СССР, в нарушение Декларации освобожденной Европы, устанавливал тоталитарные порядки в оккупированных им странах и осуществлял подрывную деятельность с целью расширения влияния компартий в странах, им не контролируемых.

А.М. Филитов в качестве времени начала «холодной войны» предложил 1948 г., так как до 1948 г. армии и в Советском Союзе и в Соединенных Штатах сокращались, а после 1948 г. стали увеличиваться. Вот это и есть реальный материальный признак «холодной войны», считает он.

Мы рассмотрели различные точки зрения на определение начала «холодной войны», однако, следует отметить, что многие историки вообще против того, чтобы точно датировать начало «холодной войны», правильнее было бы считать началом «холодной войны» определенный период, а не точку. Но по поводу того, когда он начался, среди ученых идут споры до сегодняшнего дня.

Что же касается причин возникновения «холодной войны», то в современных российских исследованиях существуют различные точки зрения по проблеме возникновения конфронтации между США и СССР. Коротко суммируя причины, толкнувшие США на путь «холодной войны», можно отметить следующие:

инстинктивный страх перед идеологией коммунизма и эпидемическим характером ее распространения;

необходимость создания образа войны для того, чтобы преодолеть психологию изоляционизма американской нации;

экономические интересы;

необходимость отвлечь внимание американских граждан от многочисленных острейших проблем внутри США.

В послевоенный период США превратились в самую могущественную в экономическом, военном и политическом отношении державу капиталистического мира. По мнению ряда специалистов, это создало благоприятную почву для утверждения идей о ее глобальной гегемонии, наступлении «американского века», перестройке мира «по-американски» и т. д. Подобные идеи служили идеологической и концептуальной основой внешнеполитической стратегии США.

Однако создание мира «по-американски» и доминирующая роль США в мире не совпадали с верой в «победу коммунизма» в СССР. Ведь Советский Союз рассматривал успехи в борьбе с нацизмом и укрепление позиций на международной арене как предпосылку для формирования мировой социалистической системы29. Как отмечает К. В. Плешаков, у Запада были серьезные основания опасаться за незыблемость границ независимых стран, так как сам И. В. Сталин называл СССР «базой мировой революции». Переход всего мира к социализму насильственным путем не подлежал сомнению. А все крупные акции США на мировой арене объяснялись страхом перед усилением СССР и действительно заботой о мире и демократии — в той степени, в какой эти понятия в то время осознавались в Соединенных Штатах. С этим соглашается и А. О. Чубарьян: идея мировой революции и распространения мирового коммунизма никогда не уходила из стратегии лидеров в Кремле. В. И. Батюк и Д. Г. Евстафьев придерживаются иного мнения. Они считают, что после войны окончательно оформился отход от интернационалистских ценностей первоначального большевизма и переход к тяжеловесной и несколько химерической «советской державности». Маловероятно, что СССР мог желать чего-то большего, чем создание «буферной зоны» вдоль своих границ, мог угрожать Западной Европе оккупацией, на которую просто не хватило бы сил, считает С. Ю. Шенин. Москва претендовала на контроль над Восточной Европой и развитой частью Северо-Восточной Азии, которые были ей нужны больше в качестве «буферной зоны», чем как рынок сбыта. США же, наоборот, интересовало исключительно последнее. Основным мотивом, подталкивавшим США к конфликту являлась очевидная необходимость создания условий для реализации своего экономического потенциала.

К тому же поворот США в сторону «холодной войны» объяснялся, с точки зрения Б. Дмитриева, воздействием серьезнейшего внутреннего кризиса, в котором оказалась вся капиталистическая система после Второй мировой войны. Поэтому появление феномена «холодной войны» было продиктовано потребностями процесса строительства «Pax Americana.

Некоторые российские историки, например А. М. Филитов, напрямую говорили о том, что США политикой «открытых дверей», а также бесцеремонными действиями спецслужб провоцировали СССР, заставляли его сделать первый ход в «холодной войне», не желая открыто выступать инициаторами перехода к конфронтации. Без конфронтации нельзя было гарантировать достойное место для Америки в мировой экономике. А для этого надо было сформировать для нации образ врага, олицетворяющего «мировое зло». План Г. Трумэна заключался в том, чтобы сформировать угрозу безопасности США сквозь призму глобального идеологического наступления коммунизма.

Г. Трумэн был также лично заинтересован в создании конфликта, ибо таким путем рассчитывал поднять свою крайне низкую репутацию как президента. Вообще в России отношение к личности и политике Г. Трумэна претерпело сложную эволюцию: от резкого неприятия всех аспектов его деятельности до пересмотра его внешнеполитической деятельности. Не снимая с него определенной ответственности за «холодную войну», историки пытаются глубже понять логику и мотивировку его действий.

При анализе причин происхождения «холодной войны» следует иметь в виду и такое обстоятельство, как складывание биполярной структуры мира. Биполярность, как свидетельствует история, очень часто служила источником конфронтации. К концу войны фактически уже сложились предпосылки для биполярного мира.

Говоря об истоках «холодной войны», нельзя забывать довоенные взаимоотношения между США и СССР. В течение двух десятков лет острая политическая и идеологическая конфронтация разделяла эти государства. Такая ситуация не могла просто так исчезнуть. Поэтому и СССР и США с их партнерами реагировали на изменения в мире в соответствии с установками, выработанными еще в 1920;1930;е годы.

Кроме того большая часть американской политической элиты окончательно уверовала в военное и экономическое превосходство США над всеми остальными странами мира, при помощи которого можно было обеспечить, как казалось, быстрое решение задачи достижения экономической и политической гегемонии. По мнению Н. Н. Маркиной, правящие круги США рассчитывали, что монопольное владение атомной бомбой откроет для них благоприятные возможности перекройки политической карты мира. Два тесно связанных друг с другом политических лозунга определили резкий поворот в послевоенной внешней политике США: лозунг «Pax Americana» и лозунг антикоммунизма.

Более того, согласно Д. Евстафьеву, «холодная война» — явление, ставшее следствием весьма запутанных и иногда противоречивых маневров участников послевоенной мировой геополитической игры. Тегеранско-ялтинская система раздела «сфер влияния» не устраивала ни США, ни СССР. Но именно англо-американские действия были наступательными, а Советский Союз в основном оборонялся. Кроме того, Вашингтону был необходим общий враг — так удобнее было «прижать» своего британского союзника, с которым имелись весьма трудноразрешимые геополитические противоречия. По мнению В. А. Кременюка, воинственные настроения в Вашингтоне в 1945 г., когда США были единственным обладателем атомного оружия и располагали крупными финансовыми и производственными резервами, сыграли злую шутку с американцами, подтолкнув их к разрыву союза с СССР и объявлению антикоммунистического «крестового похода».

Обращаясь сегодня к прошлому и оценивая историю происхождения «холодной войны», нельзя не прийти к выводу, что в основе политики обоих блоков лежали идеи и методы конфронтации. Кстати, подобная ситуация существовала и в историографии США и СССР. Таким образом, за начало «холодной войны» несут ответственность обе стороны, в чем убеждают документальная база и историография проблемы.