Причины военного конфликта в Югославии

Исторические и идейно-политические причины

История знает немало примеров событий очень похожих на трагедию Югославии, происходящих в ряде стран мира. Аналитики зафиксировали такой факт: во второй половине XX века более 10 государств, причем самых разных — Испания, Израиль, Индия, Нигерия, Бирма, Шри-Ланка и другие столкнулись с кризисом, подобным югославскому.

Условия для подобного рода кризисов не только не сократились после долгого и мучительного разрешения уже современных конфликтов, а напротив, возросли. Основанием для подобного утверждения может служить то обстоятельство, что в мире насчитывается 3 тыс. народов (этнонациональных групп — 10 тыс.), а государств — всего около 200.

Перед глазами внушительное противоречие между большим числом желающих жить в отдельной квартире общего дома под названием Земля и сравнительно ограниченным числом имеющихся квартир, к тому же заселенных. Эта мина замедленного действия практически заложена под всем человечеством. Именно данное противоречие является питательной средой не просто выступлений на этнической почве, но и терроризма, о котором сейчас говорят повсеместно.

На это историческое противоречие сегодня накладывается новая инициатива энергичного появления суверенных государств. Причем образование новых небольших суверенных государств происходит не на пустом месте, а на месте бывших больших государств, у которых были, в свою очередь, исторические «накопления» территориальных вопросов как с соседями, так и внутри собственной государственной конструкции. В итоге поспешное и форсированное образование небольших государств не только не ослабляет, а напротив, обостряет старые противоречия, рождает новые и умножает и без того сложные проблемы не только этнического, но и экономического, и политического, и военно-политического характера.

Трудно игнорировать тот факт, что более 20 государств, действующих самостоятельно, возникли на месте того, что ранее составляло лишь два субъекта — СССР и Югославию.

Так на месте единой Югославии образовалось шесть небольших самостоятельных государств, воюющих друг с другом не столько из-за религиозно-этнических приоритетов, сколько из-за взаимных территориальных претензий.

В этой связи взоры естественно устремляются к основному закону международной жизни, выработанному на протяжении многих десятилетий, как к спасительному средству и панацее от всех бед.

Однако международное право не гарантирует от конфликтов и не только потому, что далеко не все его соблюдают, но и потому, что оно содержит в себе неразрешимое противоречие.

Во-первых, есть право народов и наций на самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.

Во-вторых, есть право многонационального государства (большинство современных государств многонациональны) на сохранение и защиту своей территориальной целостности.

В-третьих, есть право граждан на жизнь, неприкосновенность личности и личную свободу.

Взятые по отдельности эти права, безусловно, соответствуют принципам демократии и гуманизма. Они закреплены в самых авторитетных международных документах.

Но взятые вместе они вступают в острое противоречие как между собой, так и с принципами демократии и гуманизма. Причем активизация одной из сторон неизбежно ведет к дисбалансу и человеческим жертвам.

Трагедия в том, что правовая противоречивость и отсутствие механизма урегулирования споров, а также заинтересованность извне подталкивают конфликтующие стороны к применению оружия.

Силовой способ разрешения противоречий в мировой практике, к сожалению, еще не предан анафеме и не только в Югославии или на территории бывшего Советского Союза.

Так, для сохранения государственной целостности в 1922 году парламент Великобритании принял Закон о чрезвычайных полномочиях британских войск в Ольстере (т.е. в своей стране — Северной Ирландии), который неоднократно продлевался. За долгие годы конфликта боевую подготовку в Ольстере прошли практически все военные подразделения регулярной британской армии, в том числе и армейские части, расквартированные тогда в Западной Германии.

В 1968 году британскими солдатами была расстреляна мирная демонстрация католиков в городе Лондондери. В сентябре 1977 года Европейский суд защиты прав человека в Страсбурге признал британские силы безопасности виновными в бесчеловечном и жестоком обращении с арестованными и заключенными, то есть Англией была нарушена статья Европейской конвенции о защите прав человека.

Военная сила применялась и в США для подавления «гражданских беспорядков». Танки вводились и в столицу такой благополучной демократической страны как Канада во время волнений в провинции Квебек.

Право палестинцев на свою территорию очень часто наталкивалось на военною силу Израиля. Турция давно воюет с курдами тоже на своей территории.

Словом, противоречия между государственностью и национальным самоопределением, между законом и реальной жизнью являются достаточно распространенными явлениями. Вопрос в другом, почему их разрешение на территории бывшей Югославии и бывшего Советского Союза приобрели такой трагический характер?

Причины военного конфликта в Югославии кроются в системе тех противоречий, которые возникли сравнительно давно и обострились в момент принятия решения на проведение радикальных реформ в экономике, политике, социальной и духовной сфере.

Набор мер реформирования в Югославии и других странах, в том числе и России, удивительно схож. В экономической области принимается решение на установление господства рыночных отношений и ее материальной базы — частной собственности.

Между тем западные экономисты, на которых любят ссылаться, предупреждают о том, что «вера в самоорганизующий характер рынка не просто наивна, она игнорирует экономическую логику и российскую историю». Так считают американские эксперты Э. Эмеден, М. Интрилигейтор, Р. Макинтайр и Л. Тейлор. Они с тревогой отмечают, что «радикальные реформаторы отодвинули в сторону теорию и поставили политику над экономикой». По их оценкам, «политической целью радикальных реформаторов является необратимый переход к рыночному капитализму. И они готовы пойти на высокие социальные и экономические издержки ради придания движению более сильного ускорения». В результате наблюдаются «опустошительные итоги шоковой терапии в СНГ». По мнению У. Адамса и Дж. Брока, «радикальные реформаторы из Кембриджа и Вашингтона усиленно подталкивают экономические преобразования» в бывших социалистических странах в сторону капитализма и «опережают ход истории, но в обратном направлении».

К числу многих западных экономистов, не разделяющих монетаристских взглядов, положенных в основу радикальных реформ, проводимых в странах Восточной Европы, относится и американский ученый Д.Филикс. В статье «Адам Смит и Никколо Макиавелли отправляются в Москву: некоторые соображения о радикальной реформе» он откровенно говорит, что «радикальные реформы были мотивированы, главным образом, политическими, а не экономическими соображениями, причем в отношении бывших стран социализма «американские советники руководствовались не столько созидательными рыночными идеями Адама Смита, а сколько разрушительной стратегией Никколо Макиавелли».

Политические причины преобразования экономической структуры общества наглядно проявились в концентрации основных усилий реформаторов не на созидание, а на разрушение того, что было защитой прежних устоев жизни. Это мощная государственная машина с такими ее атрибутами как однопартийная система, армия и органы госбезопасности и объединенные в союз народы. Они традиционно были ориентированы на сохранение прежнего статус-кво. Об этом говорят референдумы и в бывшем Советском Союзе, и бывшей Югославии. (За сохранение обоих государств высказалось подавляющее большинство граждан).

Реформирование вылилось в процедуру ликвидации прежнего государственного устройства, защищающего прежние экономические отношения, и в утверждение порядка, стимулирующего частное предпринимательство. Эгоистическое начало последнего проявилось не только непосредственно в экономической сфере, но и прежде всего в партийно-политической. Ликвидация однопартийности и установление многопартийности стала всего лишь звеном в последовательной цепи разрушения единого государственного устройства, основанного на общественной собственности.

Фактически во всех государствах, в том числе и Югославии, для того, чтобы выделиться какой-либо республике из унитарной структуры, возглавляемой единой партийной организацией, будь то КПСС или СКЮ, предстояло раздробить единую партийно-политическую монополию на множество других, апеллируя к достоинствам плюрализма мнений и свободы действий.

Далее, «опостылевшая жизнь» в унитарном государстве логично ложилась в русло законсервированной идеи суверенизации, независимости и государственной обособленности. Идейными носителями подобного рода замыслов во всех без исключения странах бывшего социалистического мира были диссиденты и радикальные националисты. Главной же идеологической платформой и тех и других стал антикоммунизм. Первых он устраивал потому, что принципы обобществления, коллективизма и приоритетности общественных потребностей над личными, исповедуемые коммунистической идеологией, соблюдались с точностью до «наоборот». У других возникла реальная идеологическая подоплека обособления по национальному признаку от всех других смешанных и непонятных этносов.

В выбивании клина коммунистической идеологии активное участие приняли все виды современных религиозных идеологий, начиная от христианства и кончая мусульманством. О различного рода религиозных сектах говорить не приходится: в смутные времена их появление и активизация становится закономерностью. Та легкость, с какой секта АУМ синрике проникла в телеи радиоэфир России, лишний раз говорит о том, что для ликвидации прежней идеологии были хороши все средства.

Возникает вполне справедливый вопрос, почему понадобилось разрушать мощные союзные образования, а не реформировать их целиком?

Во-первых, сама логика изменения общественного устройства, на защиту которого работала объединенная экономика, объединенная армия, объединенная партийная система и единая идеология, требовала дробления усилий, деления монстра на мелкие части.

Здесь любая форма обособления, отделения, суверенизации удачно ложилась в русло разрушения союзных гигантов. Как отмечают аналитики, стимулирование и активная поддержка диссидентов в столицах и национальных элит на периферии сыграли свою роль в уничтожении некогда прочных союзов. Синхронно шло мощное дробящее воздействие на политическую систему и силовые структуры. Соответствующее информационно-психологическое обеспечение реформирования также сделало свое дело. Плюралистический диапазон политических лозунгов и идеологических ценностей в конечном счете привел к признанию монопольного права на существование только рыночной модели в экономике и господству национализма в духовной сфере.

Практика показала, что националистическая идеология оказалась одним из самых эффективных средств консолидации и организации деятельности (в том числе и боевой) социальных структур и движений, претендующих на суверенитет, обособление и самостоятельность. По националистическому признаку произошло разделение республик бывшей Югославии и стран восточной Европы, и Советского Союза. Национализм стал знаменем вооруженной борьбы почти повсеместно, начиная от Таджикистана и кончая Югославией. Правда, на определенной стадии националистическая идеология и практика превратились в своеобразный политико-правовой и нравственный бумеранг для самих активных сторонников.

Так, в борьбе за выход из СФРЮ Хорватия встретила на своей территории аналогичное и небезосновательное требование сербов, Молдавия — Приднестровье, Грузия — Абхазию, Россия — Чечню.

Во-вторых, у разрушительных процессов были веские внешние причины, причем их переплетение с внутренними настолько тесно и глубоко, что точно разнести их по разным полочкам представляется делом чрезвычайно трудным.

Возникает в этой связи вопрос, почему национализм в разных республиках не вылился в столь трагическую и жестокую форму проявления, например, как в Хорватии или Боснии с Герцеговиной. Почему Сербия и Черногория тихо объединились и образовали Союзную Республику Югославии. Сравнительно спокойно прошла суверенизация Македонии.

Причин здесь несколько.

Прежде всего надо отметить, что в анализе причин югославского кризиса очень мало уделялось внимания самым главным, фундаментальным, экономическим причинам. Говорилось о намерениях лидеров и интересах политических партий, об идеологических пристрастиях наблюдателей и пособников конфликта. Между тем животрепещущие вопросы объема производства, конкурентоспособности продукции, удобных и выгодных транспортных коммуникаций и выходов к морю оставались в тени. И уж, конечно, всячески маскировались чисто экономические интересы других стран на территории бывшей Югославии.

Игнорирование экономических причин оставляет без ответа вопрос о значительных различиях бывших республик в их стремлении к независимости.

Например, почему Хорватия и Словения так решительно и энергично взяли старт в беге на длинные дистанции от федеративного центра? Почему именно они стали эпицентром конфликта, за которым с тревогой стал смотреть весь мир? Словом, путь к разгадке следует искать сначала в экономике.

Хорватия и Словения относятся к наиболее развитым республикам, имеют выгодное географическое положение и соответствующую инфраструктуру. Для сравнения обратимся к краткой справке.

Справка. До начала вооруженного конфликта летом 1991 года СФРЮ представляла собой федерацию, объединявшую шесть республик. Население страны насчитывало тогда 23,48 млн. человек и распределялось следующим образом:

Республика Численность млн. чел. Процентное соотношение (%).

Босния и Герцеговина 4,35 40 — боснийцы.

• 30 — сербы
• 20 — хорваты

Македония 2,03 67 — македонцы.

• 20 — албанцы
• 2,3 — сербы

Сербия (включая автономные края Косово и Воеводину) 9,72 87 — сербы Словения 1,97 90 — словенцы.

2,2 — сербы Хорватия 4,76 77 — хорваты.