Думская монархия в России

Одним из важнейших понятий отечественной историографии начала ХХ века является понятие «думской монархии» — так именовали государственный строй, установившийся в России после выборов III Государственной думы, в среде русской эмиграции. В советской историографии для обозначения данного периода историком А. Я. Аврехом было введено еще одно понятие — «третьеиюньская монархия». Оба этих понятия указывают на неоднозначность политического режима, который установился в России в период первой российской революции 1905;1907 гг. и в первую очередь был связан с появлением нового законодательного органа — Государственной Думы.

Следует отметить, что «споры о том, стала ли Россия конституционной монархией, начались сразу же после опубликования манифеста 17 октября 1905 года. Русские либеральные юристы склонны были именно так рассматривать новый политический порядок. Большинство из них считало, что законодательная власть разделена между царем и Думой, любой закон мог ступить в силу в случае одобрения его последней… Расходясь в некоторых юридических вопросах, либералы в принципе не сомневались, что Россия стала конституционно-монархическим государством». Примером этого может служить то, что лидер крайне правых Марков-второй отрицал наличие конституционного строя в России. Ему возражали кадеты и октябристы, лидер которых А. И. Гучков подчеркивал, что уже Октябрьский Манифест «заключал в себе добровольный акт отречения Монарха от неограниченности».

В историографии также на протяжении долгого времени велись споры о том, что же изменилось в государственном устройстве Российской империи после принятии Манифеста 17 Октября и появления Государственной Думы. Так, эмигрантский историк Н. Н. Рутыч утверждал, что в ходе революции 1905;1907 гг. «Государь избрал путь либеральных реформ. Так возник в России правовой, конституционный строй на основе представительного начала в сочетании с частично сохраняемыми прерогативами абсолютной власти Монарха, однако переставшей быть неограниченной… Основные Законы, обнародованные Правительственным Сенатом при именном указе 23 апреля 1906 года, окончательно определили конституционный строй России, при котором законодательная власть Государя осуществляется «в единении с Государственным Советом и Государственной Думой». По мнению данного историка, несмотря на все споры и противоречия, «как бы не определять представительный строй в России при ней, этот строй уже не был «самодержавным» в том неограниченном представлении, который ему упорно навязывали его противники слева как в самой России, так и за границей».

В современной историографии отношения либерально-конституционного движения и монархии в период первой российской революции и проблему последующего конституционно-монархического развития рассматривают прежде всего с точки зрения особенностей политического процесса в предшествовавший первой мировой войне и революции 1917 года. В центре внимания при этом находятся: место либерально-конституционного движения в социальной структуре, участие его в работе Государственной думы в функционировании различных движений, блоков и партий, наконец характер противоречий с монархической властью и правительством. Последние годы характерны углубленным изучением истории либерализма, организаций, программ, тактики отношений с монархическим правительством… Тем не менее, в современной науке нет единого взгляда на российскую государственность рассматриваемого периода.

По мнению исследователя А. Н. Медушевского, который именует сложившийся государственный порядок конституционной монархией, занимавшей особое место в общей типологии данных политических режимов, данное устройство «представляет собой синтез западных и восточных их форм и в то же время — исторический переход одних в другие… Конституционная монархия в России стала особым типом монархического конституционализма, возникшим на переломном этапе перехода от абсолютизма к тоталитарному государству. Будучи по форме правления дуалистической монархией, царский режим после революции 1905 г. фактически представлял собой мнимый конституционализм, занимая промежуточное положение между более или менее развитыми формами монархического конституционализма западных стран и однозначно традиционалистскими режимами Востока. Для этого типа организации власти был особенно характерен режим личного правления монарха, который все более непосредственно опирался на институты чрезвычайного положения и силовые структуры власти».

По мнению еще одного современного историка — С. В. Леонова — «Россия так и не стала парламентской страной, а влияние партий в парламенте не имело здесь такого значения, как в большинстве западных стран. За исключением периодов 1906;1907 и 1915;1917 гг., когда Дума, выступая центром оппозиции царскому режиму, привлекала к себе широкое внимание и общественные симпатии, подавляющая часть населения России слабо интересовались думской работой и, как правило, не возлагала на нее особых надежд». Всё это, по его мнению, так же указывает на то, что ни о каком становлении конституционной монархии в России начала ХХ века не может быть и речи. Доказательством этого, по его мнению, может служить то, что «крах партийной системы, равно как и всего российского общества, в 1917 г., в конечном счете, был вызван тем, что монархическое государство, находившееся в самом опасном, переходном состоянии, не смогло выдержать нагрузок, вызванных отставанием процессов модернизации страны (и, соответственно, эволюции партийной системы) от роста социально-политической напряженности, порожденной во многом той же модернизацией, а также воздействием мировой войны. Российские партии, взращенные в борьбе (или защите) с царизмом, оказались слишком молоды и неопытны, а ростки гражданского общества недостаточно сильны, чтобы в сложнейших условиях выжить и построить стабильное демократическое общество без сильной, пусть опекающей и ненавистной многим, прежней государственности».

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в историографии до сих пор нет единого мнения относительно характера политического режима, получившего название «думской монархии». В советской историографии господствовала идея о том, что после революции 1905;1907 гг. российское государство оставалось сугубо абсолютистским, хотя и существовала Государственная Дума, бывшая совершенно безвластным учреждением. В эмигрантской литературе в противовес выдвигалась идея о том, что просто «думской монархии в России не везло: она запоздала, она лишилась Столыпина, она вступила в свой самый тяжелый кризис во время мировой войны. Но историческое и политическое наследство, оставленное Думской монархией, нельзя игнорировать… Первая русская конституция создала атмосферу примирения общества с Верховной властью, атмосферу доверия, что открыло двери для сотрудничества в области земельной реформы, социального законодательства, народного образования и обеспечило бурное экономическое развитие, небывалый подъем во всех областях как материальной, так и духовной жизни народа». В современной литературе до сих пор нет единого мнения о том, какой же строй установился в нашем государстве после появления Государственной Думы — различные историки определяют его как конституционная монархия, дуалистическая монархия, октроированный (пожалованный) конституционализм, мнимый или даже лжеконституционализм.