Революционные кружки конца 20-х — начала 30-х гг

После 14 декабря 1825 г. позиции самостоятельно мыслящего общества были сильно ослаблены. «Тридцать лет тому назад, — писал А. И. Герцен в конце 50-х годов XIX века, — Россия будущего существовала исключительно между несколькими мальчиками, только что вышедшими из детства, а в них было наследие общечеловеческой науки и чисто народной Руси. Новая жизнь эта прозябала, как трава, пытающаяся расти на губах не простывшего кратера». Такими «мальчиками…, вышедшими из детства», были А. И. Герцен и Н. П. Огарев, которые под непосредственным влиянием восстания декабристов дали клятву на Воробьевых горах в Москве (в 1826 г.) бороться с самодержавием за волю, за освобождение народа (позднее А. И. Герцен писал, что «декабристам на Сенатской площади не хватало народа»). Покинув Россию и поселившись в Англии, Герцен и Огарев стали первыми политическими эмигрантами. В начале 50-х гг. XIX века они основали в Лондоне Вольную русскую типографию. Издаваемая ими газета «Колокол», журнал «Полярная звезда» с большим интересом читались передовыми людьми России.

Несмотря на правительственные репрессии, уже в конце 20-х годов XIX века имели место попытки продолжить революционные традиции декабристов, выразившиеся в распространении вольнолюбивых стихов, в создании нелегальных революционных кружков, в антиправительственных разговорах. Характерно, что эти попытки происходили не в Петербурге, где правительственный пресс давил всего сильнее, а в Москве или на далекой периферии. Наряду со стихотворениями А. С. Пушкина, нелегально распространялись стихи К. Ф. Рылеева, его поэма «Наливайко» и письмо к жене из Петропавловского каземата.

Общественное значение приобрело нелегальное распространение в Москве стихотворений студента А. Полежаева. Героем его шуточной поэмы «Сашка» стал вольнолюбивый студент, любивший свободу, осуждавший лесть и ханжество и мечтавший о том времени, когда будет свергнута власть «презренных палачей» .

Как отклик на восстание декабристов воспринимались его стихи «Вечерняя заря» :

А. Полежаев был исключен из университета и отдан в солдаты, где вскоре умер от чахотки.

Наиболее известным из кружков конца 20-х годов XIX в. являлся кружок или тайное общество братьев Критских, сложившийся в Москве в конце 1826 — начале 1827 г. и объединявший 6 членов. Все были детьми разночинцев, студенты университета. Участники организации видели будущую Россию свободной от крепостничества и самодержавия. В день коронации Николая I они разбросали на Красной площади прокламации, в которых осуждалось монархическое управление и содержался призыв к его свержению. Группа была обнаружена полицией. Все ее участники без суда, по личному повелению царя, были заключены в казематы Соловецкого монастыря, а через 10 лет отданы в солдаты.

Ведущее место в революционном движении начала 30-х годов XIX в. принадлежало Московскому университету, среди студенчества которого или при его участии возникали многочисленные кружки, связанные с именами Н. П. Сунгурова, В. Г. Белинского, Н. В. Станкевича, А. И. Герцена и Н. П. Огарева.

Выпускник Московского университета Н. П. Сунгуров в 1831 г. организовал тайное общество, считавшее своей главной целью введение конституционного строя в России, который ограничит деспотизм; монархов и даст свободу гражданам. В него входило 26 молодых студентов. В плане сунгуровцев было много наивного и незрелого. Это нелегальное общество было разгромлено в самом начале. В самом начале 30-х годов в Московском университете сложилось «литературное общество 11 нумера» (название произошло от номера комнаты, где жили и собирались его участники). Это был дружеский литературный кружок, в центре которого стоял будущий критик В. Г. Белинский. Реальная русская жизнь, судьбы страны, ужас крепостного права, протест против «гнусной российской действительности» — вот основные вопросы, которые волновали собиравшихся единомышленников. Здесь студенты читали и обсуждали произведения Пушкина, ненапечатанную еще тогда комедию Грибоедова «Горе от ума», стихи Полежаева, обсуждали проблемы философии, эстетики, однако больше всего их волновала реальная жизнь. Белинский прочитал здесь свою юношескую драму «Дмитрий Калинин», в которой выражался резкий протест против крепостничества, подавления одних людей другими.

Белинский был изгнан из университета с лицемерной формулировкой «по слабости здоровья и ограниченности способностей» (предлогом стала продолжительность болезни Белинского — с; января по май 1832 г.). Белинский был вынужден заниматься v корректорской работой, переписывать бумаги, пробиваться частными уроками и в то же время заниматься самообразованием. В это время он вошел в новый кружок из студентов и выпускников университета, группировавшийся вокруг Н. В. Станкевича (183Ы839). Кружок (Станкевича состоял из людей, интересовавшихся, главным образом, вопросами философии и этики, и развивался под влиянием идей немецкого философа Шеллинга, проповедовавшихся профессорами В. Павловым, у которого Станкевич и жил, и Надеждиным.

Кружок Станкевича оказывал заметное влияние на идейную жизнь общества. Из него вышли будущие славянофилы (К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин), западники (Т. Н. Грановский, В. П. Боткин), революционеры (В. Г. Белинский, М. А. Бакунин), К. Д. Кавелин. Взгляды членов кружка были умеренны: распространение просвещения, которое само собою якобы должно привести к изменению «быта общественного» .

В 1831 году сложился кружок А. И. Герцена и Н. П. Огарева, который имел острую политическую направленность. Целью кружка, в который входили Н. И. Сазонов, Н. М. Сатин, Н. X. Кетчер, В. В. Пассек и другие, было революционное преобразование России. «Мы подали друг другу руки, — вспоминал Герцен, — и пошли проповедовать свободу и борьбу во все четыре стороны нашей молодой Вселенной». Идеология кружка была расплывчата и политически незрела. «Идеи были смутны, — писал Герцен, — мы проповедовали декабристов и французскую революцию, конституционную монархию и республику; чтение политических книг и сосредоточение сил в одном обществе, но пуще всего проповедовали ненависть ко всякому насилию, ко всякому правительственному произволу…». Позже Герцен и его друзья обратились к утопическому социализму, и прежде всего, к сен-симонизму. Герцен и Огарев не отказались также и от политической борьбы и оставались «детьми декабристов» .

В 1834 г. Герцена и Огарева арестовали за пение песен, наполненных «гнусными и злоумышленными» выражениями в адрес царя, и после длительного тюремного следствия выслали без суда: Герцена — на службу в Пермь, Вятку, а затем во Владимир, Огарева — в Пензу.

Революционный подъем начала 30-х годов XIX в. в Западной Европе сменился полосой упадка, торжества реакционных сил. Для этого времени особенно характерны настроения пессимизма, отчаяния, неверие в возможность борьбы за лучшее будущее. Эти настроения нашли яркое отражение в первом «Философическом письме» П. Я. Чаадаева, опубликованном в 1836 году в журнале «Телескоп» .

Друг А. С. Пушкина и декабристов, офицер в царствование Александра I, П. Я. Чаадаев тяжело переживал поражение восстания декабристов, ушел в отставку. Произведения Чаадаева свидетельствовали о том, что их автор пришел к самым пессимистическим выводам, которые заключали в себе страстные нападки на Россию, ее отсталость, некультурность, ничтожность ее истории, убожество ее настоящего. Потеряв надежду на возможность общественного прогресса в России, он писал: «Окиньте взглядом все пережитые нами века вы не найдете ни одного приковывающего к себе воспоминания… Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем, без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя… Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли…» .

Чаадаев писал о разных исторических путях России и других стран Европы. Он подчеркивал, что все народы Европы имели «общую физиономию», «преемственное идейное наследие». Сопоставляя это с историческими традициями России, Чаадаев приходит к выводу, что ее прошлое было иным: «Сначала дикое варварство, затем грубое суеверие, далее — иноземное владычество, жестокое, унизительное, дух которого национальная власть впоследствии унаследовала, — вот печальная история нашей юности» .

Чаадаев считал, что все беды России от ее отлученности от «всемирного воспитания человеческого рода», от национального самодовольства и связанного с ним духовного застоя. Основной бедой он считал отрыв от католического мира.

" По воле роковой судьбы мы обратились за нравственным учением, которое должно было нас воспитать, к растленной Византии, к предмету глубокого презрения всех народов… затем, освободившись от чужеземного ига, мы могли бы воспользоваться идеями, расцветшими за это время среди наших братьев на Западе, если бы только не были отторгнуты от общей семьи, мы подпали рабству, еще более тяжелому…" .

Виной отставания, считал П. Я. Чаадаев, был отрыв России от Европы и, в особенности, православное мировоззрение. Чаадаев утверждал, что «России нечем гордиться перед Западом, напротив, она не внесла никакого вклада в мировую культуру, осталась непричастной к важнейшим процессам в истории человечества». v Письмо Чаадаева — это «безжалостный крик боли и отчаяния», «это был выстрел, раздавшийся в темную ночь», «мрачный обвинительный акт против России». (А. И. Герцен). Письмо Чаадаева, как отмечал Герцен, «потрясло всю мыслящую Россию». В знаменитом письме П. Я. Чаадаеву от 19 октября 1836 г. А. С. Пушкин писал: «Хотя лично я сердечно привязан к государю (к Николаю I — Л.П.), я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человека с предрассудками — я оскорблен, но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал» .

Правительство сурово расправилось и с Чаадаевым, и с издателями этого письма: журнал «Телескоп» был закрыт, редактор его Н. И. Надеждин выслан из Москвы и лишен права заниматься издательской и преподавательской деятельностью. Чаадаева объявили сумасшедшим и отдали под полицейский контроль.