Русско-византийский договор 911 г

Впервые идея общегосударственного, общерусского представительства дипломатической миссии была сформулирована в 911 г.

Летописец отметил, что Олег послал своих послов в Константинополь «построити мира и положити ряд» между Русью и Византией. В этих словах четко определен характер соглашения 911 г.: с одной стороны, это «мир», а с другой — «ряд». Понятия эти для летописца не равнозначные. Судя по тексту договора, под «миром» подразумевается именно общеполитическая его часть. И это не просто «стилистика», «нравственная сентенция», формальный протокол, как об этом писали Д. М. Мейчик и А.В. Лонгинов', а отражение существующих исторических реалий, которые действительно отложились в стереотипные протокольные фразы, взятые уже давно на вооружение государственно-дипломатическими службами многих стран раннего средневековья.

Договор 911 г. говорит об «удержании» и «извещении» «бывшей любви» между двумя государствами. Первая статья договора, идущая после протокольной части, непосредственно посвящена этому общеполитическому сюжету: «Суть, яко понеже мы ся имали о божьи вере и о любви, главы таковыа: по первому убо слову да умиримся с вами, грекы, да любим друг друга от всеа души и изволениа…», а далее идет текст, который говорит, что обе стороны клянутся «на сохранение прочих и всегда лет», «непреложну всегда и во вся лета» соблюдать «любовь непревратну и непостыжну». Данное политическое обязательство сформулировано именно в виде отдельных глав, одна из которых говорит об обещании Руси хранить этот мир, а другая отражает то же обязательство со стороны греков: «Тако же и вы, грекы, да храните тако же любовь ко княземъ нашим светлым рускым…».

Договор 911 г. вновь возвращается к той же идее, что выражена в протоколе и первых статьях соглашения, — к идее мира между двумя государствами: «бывший миръ сотворихом…», «кля-хомся… не преступити… уставленых главъ мира и любви», «таковое написание дахом… на утвержение и на извещение межи вами бывающаго мира» 3. Здесь понятие «мира и любви», сформулированное уже в обобщенном виде, относится ко всему договору, ко всем «уставленным» в нем статьям независимо от того, являются ли они непосредственно связанными с вопросом об «удержании» мира или посвящены более частным вопросам.

Закономерно возникает вопрос: для чего и Руси, и Византии потребовалось через четыре года вновь возвращаться к этой общеполитической идее, выраженной еще в договоре 907 г.

Ответ на него содержится в самом договоре 911 г. Там нигде не говорится, что «любовь и мир» заключаются между государствами заново, — после мира 907 г. это было бы бессмысленным. В договоре лишь отмечается, что послы направлены «на удержание и на извещение» «мира и любви», т. е. на закрепление уже достигнутого. Вспомним, что после военных конфликтов 941 и 970−971 гг. «мир и любовь» заключались заново и рассматривались как возврат к «ветхому», «первому» миру, под которым мы, как отмечалось выше, понимаем договор 907 г.

Первая статья говорит о способах рассмотрения различных злодеяний и мерах наказания за них; вторая — об ответственности за убийство, и в частности об имущественной ответственности; третья — об ответственности за умышленные побои; четвертая — об ответственности за воровство и о соответствующих за это наказаниях; пятая — об ответственности за грабеж; шестая — о порядке помощи купцам обеих стран во время их плавания с товарами, помощи потерпевшим кораблекрушение; седьмая — о порядке выкупа пленных — русских и греков; восьмая — о союзной помощи грекам со стороны Руси и о порядке службы руссов в императорской армии; девятая — о практике выкупа любых других пленников; десятая — о порядке возвращения бежавшей или похищенной челяди; одиннадцатая — о практике наследования имущества умерших в Византии руссов; двенадцатая — о порядке русской торговли в Византии (статья утеряна); тринадцатая — об ответственности за взятый долг и о наказаниях за неуплату долга.

Таким образом, широкий круг проблем, регулирующих взаимоотношения между двумя государствами и их подданными в наиболее для них жизненных и ставших традиционными сферах, охвачен и регулируется этими тринадцатью конкретными статьями, которые и составляют содержание слова «ряд».

Русско-византийский договор 911 г. не являлся ни дополнением соглашения 907 г., ни формальным писаным актом по сравнению с прежним устным соглашением, ни «новым» миром по отношению к миру 907 г. Это был совершенно самостоятельный межгосударственный равноправный «мир-ряд», не только включавший основные положения «мира и любви», провозглашенные в 907 г., но и дополнивший их конкретными статьями «ряда».