Карская конференция (сентябрь — октябрь) 1921 г

Карсская конференция 1921, турецко-закавказская конференция, состоялась 26 сентября — 13 октября в Карсе, в целях упорядочения отношений между Турцией и советскими республиками Закавказья.

Армянскую ССР на Карской конференции представляли нарком иностранных дел республики А. А. Мравян и нарком внутренних дел республики П. Макинцян, Грузинскую ССР — нарком военно-морских дел Ш. Элиава и А. Сванидзе, Азербайджанскую ССР — Б. Шахтахтинский, Турцию — Карабекир паша, Вели бей, Мухтар бей, Мемдух Шевкет бей. В конференции участвовал также представитель РСФСР Я. Ганецкий.

С началом работы конференции Карабекир предложил заключить договоры со всеми тремя советскими республиками в отдельности. Это предложение было категорически отвергнуто представителями республик Закавказья. Они настаивали на проведении общих заседаний и заключении общего договора, ссылаясь на установившиеся между закавказскими республиками тесные экономические, политические и военные связи. Громыко А. А., Пономарев Б. П. История внешней политики СССР. Том I, М.: Наука, 1981., стр. 151.

Турецкая сторона, ссылаясь на условия Московского договора, где не указывалось, что с закавказскими республиками должен быть заключен общий договор, продолжала настаивать на заключении отдельных договоров, поскольку в этом случае Турции было легче навязать свою волю республикам Закавказья.

Заключение

общего договора было особенно важно для Советской Армении, в отношении которой Турция продолжала проводить враждебную политику. Прения по этому вопросу продолжились на нескольких последующих заседаниях и носили упорный характер. Турецкая сторона пыталась маневрировать, предложив разделить договор на две части: в первую включить общие статьи, а во вторую — экономические и территориальные статьи по республикам. Там же, стр. 152.

Это предложение также было отвергнуто советскими делегатами, поскольку оно предоставляло Турции возможность навязать свои условия республикам в отдельности по важным вопросам.

Потерпев неудачу, руководитель турецкой делегации Карабекир потребовал, чтобы закавказские республики сообщили турецкий правительству о существовании экономического и политического единства советских республик Закавказья.

В октябре А. Мравян, А. Сванидзе, Б. Шахтахтинский отправили соответствующую телеграмму правительству Анкары. Телеграмма, подтверждающая тесные связи между республиками Закавказья, была отправлена также Г. Чичериным. Турецкая делегация была вынуждена отказаться от идеи сепаратных договоров и согласиться на заключение общего договора.

Для уточнения границ между Турцией и советскими республиками Закавказья, предусмотренных Московским договором 1921, на конференции была образована пограничная комиссия, делившаяся на две подкомиссии — турецко-армянскую и турецко-грузинскую.

В процессе уточнения границ турецкая сторона не шла на уступки. Она отвергла предложение советских делегатов возвратить Армении находившиеся на границе руины древней армянской столицы Ани, а также соляные рудники Кохба, что имело бы большое культурное и экономическое значение для Советской Армении.

Единственным вопросом о границах, в решение которого турецкой стороне не удалось вмешаться, был вопрос об уточнении границы между Советской Арменией и Нахичеваном (согласно Московскому договору, это уточнение должно было быть осуществлено комиссией в составе представителей Армении, Азербайджана и Турции). Представители Азербайджана и Армении, заявили, что ими уже уточнены границы, на что турецкий сторона была вынуждена согласиться. При обсуждении экономических вопросов советская сторона потребовала от Турции возвратить награбленное во время турецкий оккупации Александрополя и вывезенное имущество Александропольского депо.

Турки отказывались удовлетворить это требование; споры продолжались до заседания 10 октября, когда турецкой стороне ценой уступки в вопросе об использовании порта Батуми удалось снять с повестки дня вопрос об Александропольском депо. Советская сторона не добилась успеха и по другим экономическим вопросам. К 13 октября все вопросы повестки дня были исчерпаны, был выработан проект общего договора на основе обсуждения представленных сторонами проектов и в тот же день был подписан договор.

По аналогии с московским Договором при участии представителей РСФСР 13 октября 1921 г. в Карсе был подписан договор между Армянской, Азербайджанской и Грузинской советскими социалистическими республиками, с одной стороны, и Турцией — с другой. Его положения повторили основные пункты российско-турецкого договора от 16 марта. Таким образом, новое разграничение в Закавказье получило полное международно-правовое оформление. Московский договор 1921 года между Турцией и Советской Россией был заключен на 25 лет.

Рассмотрим структуру документа:

Карский договор состоит из преамбулы, 20 статей и 3 приложений. Громыко А. А., Пономарев Б. П. История внешней политики СССР. Том I, М.: Наука, 1981., стр. 156.

Согласно ст. 1, считались утратившими силу договоры, которые были заключены между правительствами, осуществлявшими в прошлом суверенность на территории договаривающихся сторон. Признавались недействительными также те договоры, которые были заключены с третьими государствами и касались закавказских республик. Но это не распространялось на Московский договор 1921, заключенный между РСФСР и Турцией.

Ст. 2 была особенно важна для Турции, поскольку согласно этой статье, стороны не признавали никакой договор или международный акт, который мог быть навязан посредством силы. Это означало, что Советская Армения не признавала Севрский мирный договор 1920 г.

По ст. 3 аннулировался капитуляционный режим.

Ст. 4 определяла границу между Турцией и республиками Закавказья.

Согласно ст. 5, правительства Турции, Азербайджана и Армении соглашались, что Нахичеванская область образуют автономную республику под покровительством Азербайджана.

Ст.6−9 относились к взаимоотношениям Турции и Грузии. Остальные статьи определяли правовое положение граждан сторон, устанавливали порядок обмена пленными, касались упорядочения экономических, финансовых и прочих вопросов, заключения консульских соглашений и т. д. Т.о. Карсский договор в основном повторял положения Московского договора 1921, который ущемлял жизненные интересы Армении.

Этот договор подписали: от имени правительства Армянский ССР — нарком иностранных дел А. Мравян и нарком внутренних дел П. Макинцян; от имени правительства Азербайджанской ССР — нарком рабоче-крестьянской инспекции Б. Шахтахтинский; от имени правительства Грузинской ССР — нарком по военно-морским делам Ш. Элиава и нарком иностранных дел и финансов А. Сванидзе; от имени Великого Национального собрания Турции — депутат Национального собрания и командующий Восточным фронтом Кязим Карабскир паша, депутат Национального собрания Вели бей, бывший помощник министра общественных работ Мухтар бей, полномочный представитель Турции в Азербайджане Мемдух Шевкет, от имени правительства РСФСР — полномочный представитель РСФСР в Латвии Я. Ганецкий. Там же, стр. 157.

Турция находилась перед выбором между Россией и Западом с учетом того, кто из них предложит более убедительные гарантии сохранения территориальной целостности турецкого государства, которыми она руководствовалось в своем внешнеполитическом курсе, в пределах, определенных самими кемалистами. Возможности давления на Турцию по вопросу о границе на Московской конференции, которыми располагала российская сторона, были ограничены.

Требования, предъявляемые большевиками туркам, не могли быть жестче тех, которые правительство Ататюрка получили на конференции в Лондоне. В связи с этими моментами подписание договора было неизбежно обусловлено территориальными уступками в пользу Турции. История Турции XX век / Н. Г. Киреев. — Москва: ИВ РАН: Крафт+, 2007 г., стр. 138Советско-турецкий договор 1921 года напоминает Брест-Литовский договор, когда также были сделаны значительные территориальные уступки. И тогда, и сейчас свою роль сыграла вера большевиков в «мировую революцию», в результате свершения которой они намеревались вернуть все утраченные земли обратно.

В установившейся после подписания Московского договора благоприятной атмосфере молнии снова засверкали уже 3 апреля. Турецкая делегация еще не успела вернуться в Анкару, а в отношениях сторон снова начался кризис.

3 апреля командующий 11-й армией А. И. Геккер, согласно условиям Московского договора, потребовал от Карабекира отвести свои войска от Александрополя (Гюмрю). Также он ответил, что не станет давать никаких приказаний войскам, пока не будет точно известно мнение самого армянского правительства по поводу заключенного в Москве договора. По мнению Карабекира, чтобы турецкие войска могли бы спокойно покинуть область Александрополя, Армении следовало признать все пункты Московского договора и сделать его фундаментом для построения новых отношений с Анкарой.

Но диспозиция турецких войск на Кавказе оставалась прежней. Тогда Г. К. Орджоникидзе был отдан приказ остановить поезд, на котором турецкая делегация возвращалась из Москвы в Анатолию вместе с грузом боеприпасов и 4 млн золотых рублей Там же, стр. 159. Именно в тот момент турецкая армия особенно остро нуждалась в поддержке, так как в середине лета греческим командованием планировалась широкомасштабная операция наступления на Анкару История Турции XX век / Н. Г. Киреев. — Москва: ИВ РАН: Крафт+, 2007 г., стр. 153.

Для предотвращения возможности открытого военного конфликта Москва решилась на использование своего «рычага давления». В апреле Геккер направил телеграмму Карабекиру, в которой повторял требование советской стороны об отводе турецких войск из Гюмрю, и недвусмысленно намекал, что в противном случае он снимает с себя всякую ответственность за любые возможные последствия в данном регионе. После этого 15 апреля в правительстве Анкары было принято решение о выводе турецких войск из Гюмрю.

И уже 23 апреля последний турецкий солдат покинул область Александрополя.

В начале мая в отношениях Москвы и Анкары создалась видимость благополучия. Договор о дружбе и братстве был подписан, вопрос о границах был почти решен, половина суммы, планируемой в качестве финансовой помощи, была передана турецкой стороне, а оставшуюся часть было обещано передать в самом скором времени, на повестке дня стояла конференция в Карсе. В то же время Анкарское правительство и Меджлис отказались признать договоренности, заключенные Бекиром Сами в Лондоне, план Антанты захлебнулся.

Логично было бы ожидать быстрого сближения в советско-турецких отношениях, но это оказалось не так. В атмосфере того времени достаточно было «маленькой искры, чтобы разгорелось пламя». В это время в советско-турецких взаимоотношениях возникла так называемая «молоканская проблема». В связи с тем, что правительство объявило всеобщую мобилизацию для борьбы с греческой армией, молокане, проживавшие в Карсе, также подлежали призыву. Многие молокане, проповедовавшие полный отказ от насилия и пацифизм, отказывались от службы в армии, в результате чего между их общиной и турецкими властями возник конфликт. Местные турецкие власти начали выселение молокан из их домов и передачу их имущества туркам. Там же, стр. 160.

Кроме того, турецкая администрация, боясь распространения большевизма в Анатолии, неизбежно подозревала молокан, которые являлись этнически русскими, в симпатии коммунистам. Между советской и турецкой сторонами начался обмен нотами протеста и невнятными ответами. Представитель Анкары в Москве Али Фуат также считал проблему молокан внутренней проблемой Турции и подозревал, что большевики подстрекают молокан на восстание против турецкой администрации в Карсе, чтобы затем потребовать землю в Карской области. Мустафа Кемаль серьезно отнесся к мнению Али Фуата.10 июня он направил Карабекиру директиву укрепить оборону Карса. Однако Карабекир не разделял этих опасений и полагал, что все это напрасный переполох, во многом спровоцированный Антантой, чтобы задержать турецкие войска на востоке. План по вооруженному восстанию в Карсе был бы последним, что могло прийти в голову большевикам, так как на тот момент, как справедливо полагал Карабекир, кавказские части Красной армии совершенно не были готовы к такому варианту развития событий. 19 июня министр иностранных дел правительства Анкары Юсуф Кемаль-бей встретился с советским представителем Нацаренусом по вопросу молокан. В результате встречи было решено создать советско-турецкую комиссию, которая будет заниматься проблемами выселенных членов молоканской общины. Комиссия начала свою работу 2 августа. Однако ни комиссия, ни заключенный позднее Карский договор так и не разрешили до конца молоканскую проблему.

На самом деле более, чем возможное восстание молокан в Карсе, Мустафу Кемаля нервировала возможность возвращения Энвера на политическую арену Анатолии. С середины 1920 г. он находился в советской России, а во время описываемых событий — в Батуми. Для большевиков Энвер был нежеланным гостем, однако Мустафа Кемаль не исключал, что Россия может использовать его в политической игре. Кемалисты всерьез опасались, что в случае неудачи их военной операции против греческой армии, Энвер постарается возвратить себе утраченные позиции, и Анатолия снова попадет в ситуацию двоевластия, на этот раз уже не с кабинетом Стамбульского правительства, а с Энвером и его сторонниками.

Для кемалистов это был критический момент, так как 2 июля греческая армия находилась уже в 224 км от Анкары. Все это создавало атмосферу крайнего беспокойства в правительственных кругах Анкары, которая усугубилась новостью о том, что Энвер-паша ожидает на кавказско-турецкой границе. Уже с середины июня сторонники Энвера в Анкаре начали подготовку вооруженного переворота против Кемаля. Советский представитель в Анкаре С. П. Нацаренус, будучи осведомлен о происходящем, информировал Москву об изменениях в политической атмосфере Турции. Неуверенность кемалистов в отношениях с Москвой усиливалась. В мемуарах Али Фуата мы находим упоминание о разговоре с Чичериным в середине августа, в ходе которого советский нарком намекал, что в случае неудачного развития событий армия Энвера может войти в Анатолию.

Однако после турецкой победы при Сакарье, подобное развитие событий было уже невозможно. Энвер отправился в Туркестан, где разорвал отношения с большевиками, принял участие в басмаческом движении и был убит 4 августа 1922 г. в бою с частями Красной армии. История Турции XX век / Н. Г. Киреев. — Москва: ИВ РАН: Крафт+, 2007 г., стр. 167.

Еще одним поводом для сомнений, только уже с российской стороны, оставался заключенный между Францией и Турцией договор, подписанный 20 октября 1921 г., а также резкое увеличение числа западных представителей в Анатолии. Характерно, что и договор и представители Запада появились после турецкой победы при Сакарье. Во время своего пребывания в Анатолии Фрунзе разговаривал об этом с Мустафой Кемалем. В своем ответе глава правительства отметил, что «этим договором Турция, прежде всего, хотела внести разлад между Англией и Францией и вдохнуть глоток свежего воздуха», и подчеркнул, что «на отношениях с Россией это никак не отразится» Там же, стр. 172.

Весной между Россией и Турцией произошел еще один неприятный инцидент.

Ночью 22 апреля 1922 г. на Большой Дмитровке были задержаны сотрудники турецкого посольства по обвинению в шпионаже: Идрис-бей, Зия-бей, Саим-бей и Эмин-бей. Али Фуат выразил протест Карахану, так как сотрудники посольства имели дипломатическую неприкосновенность. Разгорелся дипломатический скандал, который в итоге был улажен стараниями советского полпреда в Анкаре С. И. Аралова и усилиями Рыза Нур-бея в Москве, и дипломатические отношения продолжали развиваться. Громыко А. А., Пономарев Б. П. История внешней политики СССР. Том I, М.: Наука, 1981., стр. 163.

Как мы видим, в течение первых двух лет становления советско-турецких отношений обе стороны пережили несколько эпизодов серьезных взаимных сомнений, касавшихся, в основном, территориальных и этнических споров, идеологических и дипломатических разногласий, а также отношений с Западом. Не будет преувеличением сказать, что советско-турецкий диалог развивался в тесной связи с прогрессированием постоянного взаимного недоверия.

Часто оказываясь на грани разрыва отношений или прямого вооруженного конфликта, большевики и турки тем не менее продолжали взаимное сотрудничество, поскольку обе стороны были крайне заинтересованы друг в друге. Кемалистской Турции было бы крайне трудно отстоять свою независимость без поддержки России, в то же время Москва не могла допустить поражения Анкары и превращения Анатолии в западную зону влияния. Поэтому при каждом очередном неприятном инциденте в обоих правительствах побеждала прагматичная и взвешенная точка зрения, напоминавшая о первенстве взаимных интересов, а сомнения и недоверие отходили на второй план.