Ранняя история Новгорода в трудах В.Л. Янина

Обращаясь к советской историографии, можно заметить, что, несмотря на разницу в подходах к изучению Великого Новгорода, большинство историков говорили об этой русской земле XII—XV вв.еков как о некоем своеобразном, самобытном образовании — вечевой боярской республике. Работы В. Л. Янина, Н. Л. Подвигиной, Б. А. Рыбакова и других исследователей формировали представление о Великом Новгороде как о чем-то феноменальном, выпадающем из общей канвы развития русских земель. В конце 1970;х — первой половине 1980;х годов такой взгляд на историю Новгорода Великого стал преобладающим.

В то же время в этот период появляются работы И. Я. Фроянова, Ю. Г. Алексеева, благодаря которым намечается новый подход к исследованию новгородской истории. Речь, впрочем, шла о пересмотре ленинградскими учеными всей концепции исторического развития России: происходил отход от тенденции удревнения русского феодализма, намечались изменения в отношении к общинным институтам Древней Руси, отказ от восприятия любых форм народных волнений и восстаний только как классовой борьбы и т. д.

По мнению И. Я. Фроянова, не было оснований говорить о каком-то «новгородском своеобразии», что доказывалось конкретными примерами: «порядок избрания князей в XII веке был в основном везде одинаков. Новгород в данном отношении мало чем выделялся из остальных городов Руси»; «когда историки говорят о вечевом избрании епископов, то обычно имеют в виду Новгород с его якобы особым складом социально-политического быта. Однако в источниках сохранились редчайшие и потому драгоценные сведения о сходных обычаях за пределами Новгородской земли»; «новгородское вече подобно вечу других древнерусских городов призывало и прогоняло князей» .

Схожие мысли высказывал и Ю. Г. Алексеев, говоря, что «при всем своеобразии и яркости судеб Новгорода XII—XV вв. в самом общественно-политическом устройстве этого города-земли не было ничего принципиально отличного от других русских городов-земель. Политическая история Новгорода не феномен, а закономерный вариант определенного, относительно раннего этапа развития феодальных отношений в русском городе-земле, альтернатива другому — княжеско-дружинному варианту» .

Но изменить ставшее привычным отношение к новгородской земле как уникальной феодальной боярской республике было непросто. Для историографии древнего Новгорода ключевым вопросом являлась оценка соотношения в нем княжеской и земской (вечевой) власти. Еще на заре советской исторической науки господствующей стала точка зрения Б. Д. Грекова, согласно которой Новгород приобрел республиканские вечевые порядки в результате своеобразной «революции» 1136 года, когда князя Всеволода Мстиславича изгнали из города. Последующие князья были сильно ограничены в своих правах, заключали с новгородцами особые соглашения при занятии княжеского стола и превращались в обычных наемных военачальников.

Взгляды патриарха советской исторической науки в начале 1960;х годов претерпели серьезную корректировку в работе В. Л. Янина «Новгородские посадники». По словам ученого, существенные перемены в системе новгородских властей происходили уже с конца XI века, когда в Новгороде появилось посадничество нового типа, то есть одновременное существование князя и выборного посадника, при этом княжеская резиденция обосновалась на Городище, вне городских стен. В 1136 году «князь из верховного главы государства превратился в должностное лицо, судьба которого была поставлена в зависимость от вечевого решения», но его функции вовсе не сводились к руководству войсками, «сущность его деятельности состояла в обладании государственной властью». В конечном итоге, по мнению исследователя, соотношение республиканской и княжеской власти после 1136 года оформляется в то, что «княже­ская власть превращается в своего рода главный исполнительный орган. Республиканское управление принимает на себя функции главного контрольного органа, формально стоящего между князем и вечем» (под «республиканским управлением» понимается главным образом посадничество).

Это была уже иная трактовка древних событий, однако совершенно новаторским стал подход к «проблеме 1136 года», заявленный И. Я. Фрояновым в статье 1985 года. Вопреки утвердившимся в исторической литературе взглядам о снижении роли князя в Новгороде в этот период ученый писал, что «после 1136—1137 гг. положение княжеской власти в Новгороде упрочилось, а роль князя возросла». Первые десятилетия XII века, завершившиеся событиями 1136—1137 годов, можно считать своего рода итоговым периодом в становлении Новгородской республики. «Изгнание в 1136 г. новгородцами Всеволода ликвидировало последние остатки власти Киева над Новгородом. Перестав быть креатурой киевских правителей, новгородские князья становятся в полном смысле слова местной властью, зависимой исключительно от веча». Как отмечал И. Я. Фроянов, борьба новгородцев против киевских князей не была антикняжеской, по сути — боролись с конкретными представителями княжеской власти, а не с институтом княжения как таковым. А сама способность «выдворять того или иного князя — явный признак возросшей активности новгородской общины, формирующейся городской волости» .

Нетрадиционный подход ученого к проблемам Древней Руси вообще и новгородской истории в частности отнюдь не сразу нашел признание в научной среде. За свои взгляды историк подвергался критике, далекой от научных споров, в дело шли политические обвинения в отходе от марксизма и отсутствии патриотизма. Однако незамеченными его труды остаться не могли, в отдельных работах по древнему Новгороду уже можно было увидеть влияние его концепции.

Со второй половины 1980;х годов становится ясно, что взгляды И. Я. Фроянова приобретают все больше сторонников, во многом этому способствовала и активная педагогическая деятельность ученого. На историографическое поле выходят его ученики, заявляя о себе яркими историческими трудами.

Пожалуй, первым в этом ряду было исследование, озаглавленное как «Города-государства Древней Руси», написанное И. Я. Фрояновым в соавторстве с А. Ю. Дворниченко. Работа была новаторской по духу, хотя в отношении Новгорода здесь звучали оценки, уже знакомые по более ранним произведениям Фроянова.

В 1990 году кандидатскую диссертацию на тему «Социально-политическая борьба в Новгороде XII—XIII вв.» защитил А. В. Петров, ученик Фроянова. В работах этого историка закреплялись выводы его учителя, касающиеся важнейших социально-политических институтов и проблем великого древнерусского города-земли. Исследователь отмечал, что «…историю взаимоотношений Новгорода с князьями нельзя рассматривать как вытеснение чужеродного политического начала традицией государственности, берущей начало из местных источников». А. В. Петров подтверждал, что положение новгородского князя упрочилось после событий 1136—1137 годов, а его влияние на городские дела возросло. Историком был поддержан тезис, что «…никакой „антикняжеской борьбы“ против принципа княжеской власти не видно и после 1136—1137 гг. Княжеская власть по-прежнему оставалась незаменимым учреждением новгородского политического быта» .

Отметив, что в размещении новгородской княжеской резиденции вне городских стен некоторые исследователи видят признак второстепенности княжеской власти для города, А. В. Петров предложил иную трактовку этого: «…Можно считать, что изолированное положение древнерусских князей по отношению к основным кварталам их столиц было обусловлено традицией, которая восходила к отмеченным Д. Фрезером особенностям первобытной идеологии, утверждавшей необходимость некоторой изоляции вождя-правителя» 14. Таким образом, изолированность княжеской резиденции получала некоторый сакральный смысл и переставала свидетельствовать о якобы какой-то вторичности княжеской власти. Привлечение для решения проблем новгородского прошлого трудов по истории первобытности Д. Фрезера было несколько неожиданным и, видимо, требовало дополнительных обоснований, но, тем не менее, принесло свои результаты.

В исторической литературе второй половины 1980;х годов можно было выделить два основных подхода к проблеме новгородского веча: одни исследователи считали его собранием всех свободных граждан Новгорода, другие вслед за В. Л. Яниным настаивали, что в вече принимали участие только владельцы новгородских усадеб (то есть несколько сотен человек). Вопрос оставался дискуссионным, и В. Ф. Андреев, например, приведя в кратком очерке по истории Новгорода обе точки зрения, осторожно отметил, что «по-видимому, ближе к истине первые» .

А.В. Петров отказался от взгляда на новгородское вече как на собрание владельцев усадеб, но рассматривал его не столько как некую совокупность всех свободных граждан, сколько как собрание общин разных районов города. «Вече в Новгороде — в первую очередь собрание общин, и уж потом отдельных новгородцев. Причем ходить на вече — не обязанность, а право» 16. В другой работе этого автора содержалось определение веча как «совещания сторон, или развившихся вследствие их трансформации кончанских общин, руководимых боярами». Эти формулировки явились как бы дополняющими к определению веча как народоправства, данному в работе И. Я. Фроянова и А. Ю. Дворниченко «Города-государства Древней Руси», где говорилось, что вече — это «народное собрание с участием, а иногда и под руководством знати» .

Особое внимание к общинным институтам власти, в которые включались княжеские и боярские структуры, приводит историков «школы Фроянова» к новым оценкам социальной борьбы в Новгороде. Иной смысл, иную трактовку получают важные события из новгородской истории — от принятия христианства до многочисленных мятежей и внутригородских столкновений в волховской столице.