Взгляды российских историков на причины избрания Михаила Федоровича Романова на престол

По мнению большинства дореволюционных, а также современных исследователей и историков Смутное время началось с неправомерного и незаконного избрания в 1598 году Земским собором Бориса Годунова. А закончилось все, когда в 1613 году был положен конец кризису и началась та пора в российской истории, когда на престоле оказалась династия Романовых.

В этих размышлениях о данном событии, начавшемся в начале XVII века был положен конец гражданской войне, а именно, ее активной фазе в России.

В данной работе, можно опереться на труды самых авторитетных ученых в области изучения данной тематики, например академик С. Ф. Платонов, автор работы «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI — XVII вв.(Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время)».

В учебниках по истории принято было писать со ссылкой на одного из бояр, участника собора, что Михаила Романова избрали на Соборе лишь потому, что «Миша Романов молод, разумом ещё не дошёл и нам будет поваден». Конечно, реальность ситуации в области выборов в стране, оказавшейся на грани потери государственности, были куда более сложной.

Романовы — русский боярский род, правивший в России около 300 лет. Я считаю, что именно род Романовых заложил основу дальнейшего развития государства, определил его направления и его дальнейшую судьбу. Но, по моему мнению, важная основа их правления не то, как они правили, а то, как становились на царство.

Началось все это в 1613 году, когда была необходимость избрания нового царя. Для этого было несколько причин: начавшаяся в последние годы правления Бориса Годунова, Смута очень сильно потрясла основополагающие Московского государства, а также сильно сократила население от постоянных ратных дел, разбоев, голода и мора.

Михаил Фёдорович (12.07.1596−13.07.1645) — первый царь из династии Романовых. Он сын боярина Ф. Н. Романова — будущего патриарха Филарета, двоюродного брата царя Фёдора Иоанновича, последнего из династии Рюриковичей. Михаил Романов был избран на царство 21 февраля и принял престол 14 марта 1613 года.

По мнению историка Н. И. Костомарова, Михаилу Федоровичу Романову на соборных выборах больше всего помогла родственная связь Романовых с предыдущей династией. Такого же мнения придерживался и видный русский историк В. О. Ключевский.

Также, позже по поводу выборов, В. О. Ключевский сказал: «Хотели выбрать не способнейшего, а удобнейшего». На мой взгляд, это изречение достаточно хорошо подтверждает положение дел в то время, поскольку на Земском соборе важную роль играло не только положение в обществе, но и правильные знакомства. Именно поэтому один из величайших князей Рязанского рода, а именно князь Пронский не смог стать царем — многие на Земском соборе даже понятия не имели, кем он был. Я думаю, что новый царь, должен был не только укрепить государство и поднять его с колен, но и стать символом, надежной опорой русскому населению, которому этого так не хватало. Поэтому личность должна была быть знакома, что бы даже в самых отдаленных территориях государства представляли кандидата, которому доверилось русское боярство.

Таким образом, лишь двое кандидатов боярского списка имели шансы взойти на престол — Д. Трубецкой и Д. Пожарский. Всячески они пытались застраховаться от выдвижения новых кандидатов. Шуйских, разгромленных еще в 1610 году, в расчет уже не брали, шансы И. А. Голицына также были не велики, его дядя пребывал в польском плену, что кардинально меняло решение собора в отношении его. Лишь последнюю кандидатуру не смог перейти никто — кандидатуру Михаила Романова.

На Земском соборе под давлением собравшихся кандидатуры Трубецкого и Пожарского были заблокированы. Михаила же поддерживали казаки, бояре, считавшие его молодым, неопытным и легкоуправляемым.

В то же время, сам отец Михаила Федоровича был против кандидатуры сына на престол и говорил: «Вы не хорошо сделали, — сказал Филарет Желябужскому, — меня послали от всего государства послом просить Владислава, а сына моего государем выбрали. Могли бы выбрать и другого, кроме моего сына. За это вы передо мною неправы, что сделали так без моего ведома». Посол сказал ему: «Царственное дело ничем не останавливается, хотя бы и ты был у нас, — так и тебе нельзя было бы переменить этого. На то воля Божия. Сын твой сам не хотел этого». Тогда Филарет, обратившись к Сапеге, сказал: «Вот, говорят, сын мой очутился государем не по моему хотению, да и как было это сделать моему сыну? Он остался после меня молод, всего шестнадцати лет!».

Поляки ни за что не соглашались сноситься с новоизбранным царем Михаилом. Московское правительство отправило еще в Польшу князя Воротынского, но и тот не мог устроить примирения.

В своей книге «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» Н. И. Костомаров подробно описывает не только период царствования Михаила Федоровича Романова, но и обстоятельства, при которых он взошел на престол государства.

В российской истории было довольно мало примеров, когда новый государь вступал на престол при таких очень печальных обстоятельствах, при каких был избран шестнадцатилетний Михаил Федорович Романов. Война была не окончена с двумя государствами, а именно, с Польшей и Швецией. Окраинами Московской державы владели именно эти два государства и они выставляли двух претендентов на московский престол — двух важных соперников новоизбранному царю. Третьего соперника ему провозглашала казацкая вольница в Астрахани в лице малолетнего сына Марины, и Заруцкий во имя его затевал выдвинуть турок и татар на окончательное разорение Московского государства. Ждали также еще и третьего соперника в габсбургском доме. Посланник Юсуф в 1612 году, когда проезжал через Московское из Персии, виделся с Пожарским в Ярославле, и, когда услышал от него жалобы на очень плохое состояние Московского государства. Юсуф решил, что было бы совсем неплохо, если бы московские люди пожелали и выбрали на престол российский цезарского брата Максимилиана.

Как говорят на это князь Пожарский отвечал, если бы цезарь дал своего брата на Московское государство, то московские люди приняли бы его с огромной радостью. Когда об этом узнали в Германии; император прислал князю Пожарскому похвальное слово; но Максимилиан, отговорился своим почтенным возрастом, в следствии чего он отказывался от русского престола. Императорский посланник прибыл в Москву с грамотою к боярам, в то время как уже избран был Михаил, и предлагал боярам в цари другого императорского брата. Это обстоятельство сильно встревожило новое правительство, и царь отправил послов в Австрию с таким объяснением: мы никогда этого не слыхали, да и в мысли у бояр и воевод и всяких чинов людей Московского государства не было, чтобы выбирать государя не греческой веры.

Если князь Пожарский так говорил, то он поступал без совета всей земли, а может быть и так, что ваш посланник Юсуф или переводчик сами это выдумали, чтобы выманить деньги у своего государя.

Таким образом, мнения В. О. Ключевского и Н. И. Костомарова сходятся воедино и отражают общим смыслом причины избрания Михаила Романова на престол как хорошую родственную связь с предыдущей династией.

Существуют также и другие мнения историков, писателей, публицистов на данный вопрос.

Например, писатель и публицист В. Е. Шамбаров в своей книге излагает другую точку зрения по вопросу причин избрания Михаила Федоровича Романова на престол. Он пишет: «В январе 1613 г. стали съезжаться делегаты на Земский собор. Приглашались выборные от всех сословий: дворян, духовенства, посадских (горожан), стрельцов, казаков, черносошных и дворовых крестьян. Собор открылся после трехдневного строгого поста и молебнов — чтобы Бог вразумил делегатов сделать правильный выбор. В принципе кандидатура осталась одна — Михаил Романов. Василий Голицын находился в плену, Мстиславский себя дискредитировал. Байку о том, будто Романова выдвинули бояре, поскольку он «мал да глуп», пустил в свое время Костомаров со ссылкой на П. И. Мельникова, якобы видевшего такое письмо. Но Мельников потом это опроверг, а эта легенда осталась. Именно бояре, на самом деле, выступали против Михаила Романова. Но и между собой они не смогли договориться, поэтому стали рассматривать кандидатуру шведского Карла Филиппа. Эти споры не понравились в то время служилым и казакам. Поэтому, пользуясь этим, стали появляться другие кандидаты.

Очень активно вел свою избирательную кампанию Трубецкой. Иакже было немало сторонников Воротынского и Черкасского. История о том, что князь Пожарский метил в цари, на самом деле была всего лишь очередной клеветой и откровенным злословием. Князь Пожарский хорошо понимал, что его не выберут, а избыточным честолюбием не страдал. Даже в те моменты, когда ему приходилось подписываться в грамотах ярославского Земского совета, он уступал место более родовитым, а сам подписывался, чуть ли не десятым. Также он уступил номинальное первенство и Трубецкому. Тем более, что после несчастного случая, а именно ранения в область головы, князь Пожарский болел «черной немочью», и эти ужасные приступы надолго выводили его из строя. Но представляется любопытным, что возникший разброд Земский собор преодолел беспрецедентным решением — отправить всю Боярскую думу «на богомолье». И без нее выработалось первое общее постановление — не искать на царство иноземцев.

В этот важный момент для Романовых открылась прямая дорога к престолу. К их партии примкнули родственники, такие как, Черкасские, Лобановы, Троекуровы, Михалковы, Вешняковы, Шереметевы. Поддержали их Троице-Сергиев монастырь, казаки, дворяне, купцы. После размежевания гражданской войны Михаил Федорович Романов устраивал всех еще и тем, что не принадлежал ни к одному лагерю, и не имел личных счетов ни с кем. Его отца Филарета казаки с уважением вспоминали по пребыванию в Тушине. Славу Филарету снискала и мужественная позиция в смоленском посольстве. И 7 февраля на заседании собора предложения об избрании Михаила были поданы с нескольких сторон: от служилых города Галича, от донского атамана Межакова, от келаря Троицы Палицына и калужского купца Судовщикова. Так и состоялось предварительное избрание".

Таким образом, В. Е. Шамбаров считает, что бояре были против избрания М. Ф. Романова, они хотели выдвинуть на престол шведа Карла Филиппа. Среди бояр и казаков появились разногласия. В конечном итоге, все сошлись во мнении, что Романов не принадлежит ни к одному лагерю и ни с кем не имеет личных счетов, поэтому М. Ф. Романов и оказался на престоле.

Я считаю, что данное мнение имеет место быть, но придерживаюсь другой точки зрения. На мой взгляд, более правдоподобно звучит версия в которой бояре и казаки, посчитав Михаила Романова молодым и легкоуправляемым, поддержали его кандидатуру. Также, рассмотрев влияние смутного времени на русский народ, скорее всего людям хотелось избрать такого лидера, который мог бы стать опорой и настоящим символом государственной власти.

Мнение другого историка и писателя В. Н. Балязина основывается на том, что причины избрания Михаила Романова на престол состоят в следующем:

• -После Лжедмитрия и самовластного Василия Шуйского по всей земле началось непослушание, самовластие рабов и осада городов;
• -Филарет томился в польской неволе, и как раз в этот момент, в 1611 году произошло народное ополчение, которое освободило Москву от поляков;
• -Стало просто необходимо выбрать царя;
• -Михаила Романова избрали лишь потому, что ждали, скоро вернется Филарет и продолжит руководить государством;
• -Через шесть лет после избрания Михаила Романова, возвращается Филарет и тотчас же становится патриархом. Это сделало его не только духовным, но и светским владыкой России. При нем Михаил Романов был лишь номинальным царем. Только после кончины всемогущего патриарха в 1633 году Михаил стал полновластным, самодержавным государем.

На мой взгляд, данное мнение является актуальным, поскольку избрание молодого Михаила Романова на престол, чрезвычайно выгодно. Таким неопытным человеком можно было легко управлять, навязывать свою волю и совершать от его руки то, что нужно другим. Этим же и воспользовались вначале бояре и казаки, а потом и сам Филарет.

Род Романовых принадлежит к числу древнейших из семей московского боярства. По летописям, первый наиболее известный представитель этой фамилии был Андрей Иванович, имевший прозвище Кобыла, в 1347 году он находился на службе у Великого Владимирского и Московского князя Симеона Ивановича Гордого.

Романовы подверглись опале при правлении Бориса Годунова. В 1600 году по доносу дворянина Бертенева начался розыск, служившего казначеем у Александра Романова — дяди будущего царя. Бертенев донес, что семейство Романовых хранят у себя в казне волшебные коренья, с намерением «испортить» (умертвить колдовством) царскую семью. Из дневника польского посольства следует, что отряд царских стрельцов совершил вооруженное нападение на подворье Романовых. Вслед за нападением, последовал арест братьев Романовых. Сыновья Никиты Романовича: Фёдор, Александр, Михаил, Иван и Василий были пострижены в монахи и сосланы в Сибирь в 1601 г., где большинство из них погибли Лжедмитрий I, желая на деле доказать родство с домом Романовых, в 1605 году вернул из ссылки оставшихся в живых членов фамилии. В тот момент были возвращены Фёдор Никитич (в монашестве Филарет) с женой Ксенией Ивановной (в монашестве Марфа) и детьми, и Иван Никитич. С осени 1602 года он несколько лет жил в Клинах (ныне Владимирская область, Юрьев-Польский район), в имении своего дяди Ивана Никитича, а после свержения Шуйского и прихода к власти Семибоярщины оказался в Москве, где и находился всё то время, пока город осаждали русские ополченцы. После освобождения Москвы осенью 1612 года Марфа Ивановна с сыном Михаилом поселились сначала в костромской вотчине Романовых, селе Домнине, а затем укрывались от преследования польско-литовских отрядов в Ипатьевском монастыре в Костроме. По версии известного советского историка, профессора А. Л. Станиславского, известного специалиста по истории русского общества 16−17 вв., важную роль в воцарении Михаила сыграло великорусское казачество, вольные великорусские люди, вольности которых царь и его потомки отбирали всеми возможными способами.

Мать Михаила Романова, к тому времени уже будучи инокиней Марфой, очень переживала за сына и всячески уговаривала его не вступать на российский престол. Эта тяжелая ноша, на ее взгляд, была очень непростая для Михаила. Он и сам долго раздумывал и не знал как ему поступить в сложившейся ситуации. Когда к Марфе обратился с прошением архиепископ рязанский Феодорит, Марфа все-таки согласилась на то, чтобы ее сын занял российский престол.

Поскольку молодой Михаил был достаточно неопытен в государственных делах, вплоть до 1619 года государством фактически правили Марфа и ее родственники.

Об этом периоде историк Н. И. Костомаров говорит следующее: «Близ молодого царя не было людей, отличавшихся умом и энергией: все только одна рядовая посредственность. Прежняя печальная история русского общества приносила горькие плоды. Мучительства Ивана Грозного, коварное правление Бориса, наконец, смуты и полное расстройство всех государственных связей выработали поколение жалкое, мелкое, поколение тупых и узких людей, которые мало способны были стать выше повседневных интересов. При новом шестнадцатилетнем царе не явилось ни Сильвестра, ни Адашева прежних времен. Сам Михаил был от природы доброго, но, кажется, меланхолического нрава, не одарен блестящими способностями, но не лишен ума; зато не получил никакого воспитания и, как говорят, вступивши на престол, едва умел читать».

В дальнейшем, в 1619 году после освобождения из польского плена Патриарха Филарета, фактическая власть перешла в его руки, также носившего титул Великого государя. Государственные грамоты того времени писались от имени царя и патриарха.

Во время царствования Михаила Фёдоровича Романова были прекращены войны со Швецией (был заключен Столбовский мир 1617, по которому России были возвращены Новгородские земли) и Речью Посполитой (1634), возобновлены отношения с иностранными державами. В 1621 году специально для царя дьяки Посольского приказа стали готовить первую русскую газету — «Вестовые письма». В 1631—1634 годы осуществлена организация полков «нового строя» (рейтарского, драгунского, солдатского). В 1632 году Андрей Виниус с разрешения Михаила Фёдоровича Романова основал первые чугуноплавильные, железоделательные и оружейные заводы близ Тулы.

Таким образом, мнение историка А. Л. Станиславского основывается на том, что молодого Михаила Федоровича Романова на престол выбрали вольные казаки. Это, по мнению историка, произошло из-за связи М. Романова с предыдущей династией. В этом мнение А. Л. Станиславского совпадает с мнениями историков В. О. Ключевского и Н. И. Костомарова. Рядом с Михаилом Романовым не было людей, которые имели бы грамотное представление о том, какая должна быть власть. Нам кажется, что именно поэтому, М. Романов казался многим малодушным, меланхоличным и легкоуправляемым. Как только он взошел на престол, фактически правление государством осуществляла его мать, а затем возвратился Филарет и продолжил управление. Мы считаем, что такое положение дел и создало впечатление о том, что Михаил Федорович Романов больше похож на марионетку в умелых руках кукловода. Но, все же, ощутив свою власть после смерти Филарета, Михаил Федорович Романов смог утвердится в глазах народа как символ государственной власти.

В книге генерала М. К. Дитерихса можно найти следующие строки. «К Михаилу Федоровичу Романову никак нельзя было применять определения, что он был «выборный Царь», так как те действия, которые имели место на Земском Соборе 1613 г., совершенно не подходят к понятиям «о выборах», устанавливаемых Правилами и тенденциями современных «гражданских идей».

Споры во время Земского собора были сосредоточены на вопросе о том, кого же выбирать. А также на вопросе о том, кто может быть Царем на Руси соответственно тем идеологическим понятиям о царской самодержавной власти, которые имели место быть в то время в русском народе всей земли. Понятия эти обнимали собой элементы двух порядков — нравственного и религиозного. К числу первых Земским Собором были отнесены: первое: «Царем на Руси может быть только русский»; второе: «Царем может быть только родственник последней династии Ивана Калиты» и третье: «Царем может быть только тот, на ком единогласно сосредоточатся желания «всея земли». Элементы второго порядка, в сущности, доминировавшие над всеми вышеустановленными, определяли божественность взгляда народа на власть: «кого Бог даст», «кого Бог изберет».

Земские люди 1613 г., собравшись на «Обирание» государя, предоставляли «избрать» Царя Господу Богу, ожидая проявления этого «избрания» в том, что о Своем Помазаннике Он вложит в сердца «всех человецех… едину мысль и утверждение».

Единодушным избранием на царство Михаила Федоровича был завершен подвиг русских людей для спасения своей Родины, и в этом избрании они полностью проявили все лучшие стороны своего великого сердца.

Таким образом, М. К. Дитерихс считает, что Михаил Романов, не выбранный Земским Собором царь, он выбран простыми людьми, как посланник Бога на Земле. Наше мнение отчасти совпадает с мнением М. К. Дитерикхса. Мы считаем, что люди искали спасение в новом государе, они верили и надеялись на то, что с приходом к власти «наместника Бога», их жизнь изменится. Эта мыль среди людей того времени особо актуальна, поскольку им ничего больше не оставалось в тяжелых условиях смуты, как довериться Богу и ждать, что на престол взойдет такой самодержец, который избавит государство от муки и восстановит жизненный уклад всего населения.

В то же время Н. А. Лавровский тоже в своих работах рассматривал причины избрания М. Ф. Романова на престол.

В Москве, в октябре 1612 года, оставшийся без поддержки со стороны основных сил гетмана Ходкевича, гарнизон войск Речи Посполитой капитулировал.

В выборе нового царя появилась необходимость после освобождения столицы. Во многие города Руси из Москвы были отправлены грамоты от имени самих освободителей Москвы —князя Пожарского и Трубецкого. Также, дошли сведения о тех документах, которые были отправлены в Соль Вычегодскую, Псков, Новгород, Углич. Эти грамоты, датированные серединой ноября 1612 года предписывали приехать в Москву представителям из каждого города до 6 декабря. Но выборные представители долго съезжались из разных концов России.

Некоторые земли (например, Тверская) были полностью разорены и сожжены дотла. Кто-то отправлял по 10−15 человек, а кто-то направлял в Москву всего одного представителя. Срок открытия заседаний Земского Собора был перенесён с 6 декабря на 6 января. В полуразрушенной Москве осталось всего одно здание, которое способно было вместить всех выборных. Это был Успенский собор Московского Кремля. Численность собравшихся в тот знаменательный день колеблется по разным оценкам от 700 до 1500 человек.

Помимо Михаила Романова в 1613 году на российский престол, претендовали как представители местной знати, так и представители правящих династий из соседних стран. Среди последних кандидатами на престол были:

• -Польский королевич Владислав, сын Сигизмунда III
• -Шведский королевич Карл Филипп, сын Карла IX

Среди представителей местной знати выделялись следующие фамилии. Как видно из приведённого списка, все они имели серьёзные недостатки в глазах избирателей.

• -Голицыны. Этот род происходил от Гедимина Литовского, однако отсутствие В. В. Голицына (он был в плену в Варшаве) лишало этот род сильных кандидатов.
• -Мстиславские и Куракины. Представители этих знатных русских родов подорвали свою репутацию в следствии сотрудничества с властями Речи Посполитой Воротынские. По официальной версии наиболее влиятельный представитель этого рода, И. М. Воротынский подал самоотвод.
• -Годуновы и Шуйские. И те, и другие являлись родственниками ранее правивших монархов. Род Шуйских, кроме того, происходил от Рюрика.

Однако родство со свергнутыми правителями таило в себе определённую опасность: взойдя на престол, избранники могли увлечься сведением политических счётов с оппонентами.

— Дмитрий Пожарский и Дмитрий Трубецкой. Они, бесспорно, прославили свои имена во время штурма Москвы, но не отличались особой знатностью.

Кроме того, рассматривалась кандидатура Марины Мнишек и её сына от брака с Лжедмитрием II.

Согласно официально признанной в эпоху правления Романовых (и позднее укоренившейся в советской историографии) точке зрения, собор добровольно, выражая мнение большинства жителей России, принял решение об избрании Михаила Федоровича Романова на престол, согласуясь с мнением большинства.

Первоначально участники собор решили не выбирать царём из Литвы и Швеции «с их детьми и Маринку с сыном, равно как всех иноземных государей», а «выбирать из московских и русских родов». Затем участники собора стали обсуждать вопрос, кого же избрать «из русских родов» и решили «избрать царя из племени праведного… блаженной памяти Феодора Ивановича всея Руси» — его племянника Михаила Федоровича Романова. Такое описание работ Собора повторялось многократно, вплоть до начала 20 века. Этой позиции придерживались, в частности, крупнейшие российские историки 18−20вв., а именно Н. М. Карамзин, С. М. Соловьёв, Н. И. Костомаров, В. Н. Татищев и другие.

Другой историк А. Н. Сахаров в своих работах выдвигал мнение по поводу причин избрания на престол Михаила Романова следующие мысли: После почти полутора десятилетий внутренних раздоров и бесчинств иноземцев россияне, объединив усилия, изгнав интервентов из Москвы, ничего больше не желали, как успокоения земли. Для этого нужно было избрать царя.

Разгорелись споры о том, кого же выбрать. Самым подходящим по знатности считался князь Василий Васильевич Голицын. Но его, как и Филарета, держали в плену предусмотрительные поляки. Остальные кандидаты — люди способностей отнюдь не выдающихся.

А.Н.Сахаров в своих мыслях ссылается также на В. О. Ключесвского. «Московское государство, -пишет Ключесвкий, — выходило из страшной Смуты без героев; его выводили из беды добрые, но посредственные люди. Князь Пожарский был не Борис Годунов, а Михаил Романов — не князь Скопин-Шуйский. При недостатке настоящих сил дело решалось предрассудками и интригой».

После всех проведенных споров, разыгравшихся волнений и несогласий победила кандидатура шестнадцатилетнего Михаила Федоровича Романова. Однажды, по рассказу одного хронографа, какой-то галичский дворянин подал на соборе письменное мнение о Романове: он ближе всех по родству с прежними царями. Среди делегатов говорили и о том, что будто бы сын Грозного, умирая, завещал престол Федору Никитичу Романову, отцу Михаила, теперь монаху и польскому пленнику; что патриарх назвал Михаила как возможного преемника. В литературе распространено мнение, что решение собора в пользу Романова предопределила позиция казаков. И, конечно, она сыграла свою роль.

Еще одно, очень интересное мнение по поводу причин избрания на престол Михаила Федоровича Романова принадлежит Алексею Константиновичу Толстому, писателю, поэту и драматургу. Его как и многих мучили вопросы: Были какие-то условия, ограничивающие власть М. Романова при избрании его на престол? Был ли он действительно самодержцем или исполнял роль только лишь конституционного монарха?

Об этом, хотя история и не молчит, но внятно все, же не отвечает: очень уж много неясностей в сюжете о некоей «записи», которую якобы дал боярам юный кандидат на престол, да и весь этот сюжет существует фрагментарно и содержит множество противоречий.

Впрочем, даже если не пытаться делать какие-либо выводы, можно иметь некоторое представление о данной проблеме.

Начинается она с сообщения, которое записал, имея в виду московских бояр, псковский летописец — современник избрания (февраль 1613 г.) и венчания (июль 1613 г.) Михаила на царство: Царя же не ставили ни во что и не боялись его, поскольку был он еще дитя. Еще и обольстили: когда его на царство посадили, взяли с него клятву, чтобы вельмож и бояр не казнить, даже если повинны будут в преступлении, но посылать в заточение: вот что окаянные придумали. А если вдруг кого-то заточат, то бояре и вельможи смогут подать ходатайство друг о друге перед самим царем и смогут склонить его настоятельно к наказанным проявить великую царскую милость.

Здесь, как мы видим, речь идет не о конституции, а лишь о некоторых гарантиях, которые хотели иметь «лучшие люди» России, доверяя молодому Михаилу Федоровичу Романову практически абсолютную власть.

У бояр и вельмож несомненно были основания для опасений, поскольку: среди них не было ни одного, кто бы не присягал «тушинскому вору» — Лжедмитрию II — или польскому королевичу Владиславу, избранному русским царем в 1610 г. Большинство же клялось в вечной верности и тому, и другому…

Кроме того, за время Смуты, каждый из русский людей, — бояре исключения не составляли, — успел совершить множество разнообразных деяний, которые без особой натяжки могли быть квалифицированы теперь как государственная измена, так что подстраховаться каждому из них не мешало. Да и общепринятым представлениям о царской власти отмеченное псковским летописцем ограничение совсем не противоречило.

Еще в период становления Московского государства серьезная «опала» высокопоставленного человека предусматривала судебное разбирательство в боярской думе или на соборе. Как представляется, именно эту практику с пеной у рта отрицал только Иван Грозный, со своим:

«Мы своих холопов жаловать вольны и казнить вольны».

Не казнили — по крайней мере, официально, — бояр ни Федор Иоаннович, ни Борис Годунов, а Василий Шуйский специально отказался от этой меры при своем избрании:

«…И поволил я, царь и великий князь всея Руси, целовать крест на том, что мне, великому государю, всякого человека, не осудя истинным судом с боярами своими, смерти не предать, вотчин, дворов и животов (имущества) у братии его, у жен и детей не отнимать, если они с ним в мысли не были…».

Именно об этом вспоминает второй по значимости источник — беглый подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин :"Нынешнего царя (т.е. Алексея Михайловича) обрели на царство, а письма на себя он не дал никакого, что прежние цари давали, и не спрашивали, потому что разумели его гораздо тихим, и потому наивысше пишется самодержцем и государство свое правит по своей воле. …А отец его, блаженный памяти царь Михайло Федорович, хотя «самодержец» писался, однако без боярского совета не мог делать ничего".

Ориентируясь на основы логики, можно предположить, что «прежний царь» — Михаил — не только давал на себя «письмо», то есть некое письменное обязательство, но и обязывался в нем ничего не делать «без боярского совета». То есть без боярского разрешения собственной воли практически не оставалось.

Другое дело, написано это более чем через 50 лет, в Швеции и, надо полагать, как и в Псковской летописи, на основании домыслов и слухов. Действительно, Котошихин, по своему служебному положению, вряд ли мог держать в руках такой документ. Не исключено, что таким образом он просто обосновывал известную «тихость» первых Романовых.

Думается, что политэмигрант всё же ничего не придумывал, так как почти так же мыслил и историк Василий Татищев, писавший уже в следующем веке: «Царя Михаила Федоровича, хотя избрание было порядочна всенародное, да с такой же записью (какая была взята с царя Шуйского), через что он не мог ничего учинить, но рад был покою».

Здесь нужно отметить как минимум два обстоятельства.

Первое состоит в том, что, многие утверждения Татищева не находят подтверждения в источниках, так что трудно понять, где он передает известные только ему тексты, а где — просто сообщает свои умозаключения.

Второе обстоятельство состоит в том, что Василий Никитич был страстным поборником сословного ограничения монаршей власти, и ему было возможно, впав в добросовестное заблуждение, принять желаемое за действительное и распространить известную историю с Шуйским на его преемника.

В подтверждение версии о существовании «уговора» часто приводится и широко известная выдержка из утерянного письма Федора Ивановича Шереметева к князю Василию Васильевичу Голицыну:

«Выберем Мишу Романова, он молод и еще глуп».

Именно в таком виде записал ее Н. И. Костомаров со слов видевшего подлинник послания П. И. Мельникова. Другому историку — Барсукову — всё тот же Мельников позже процитировал текст несколько по-иному:

«Выберем-де Мишу Романова, он еще молод и разумом еще не дошел, и нам будет поваден».

Не касаясь вопроса о том, насколько такое разночтение ставит под сомнение само существование указанного документа, который часто называют апокрифическим, отметим, что смысл цитаты ни в коей мере не свидетельствует в пользу предположения о данной Михаилом «записи». Способствуя избранию «Миши» в связи с его личными качествами («молод и глуп»), совершенно не обязательно было связывать его еще и какой-то клятвой. С другой стороны, претендент, по «молодости и глупости» мог «письмо» и подписать.

Такая точка зрения нашла наиболее яркое подтверждение в трудах В. О. Ключевского, который пишет: «Ничего не стоило связать слабодушного Михаила подобными клятвенными обязательствами, особенно при содействии его матери, инокини Марфы, своенравной интриганки, державшей сына в крепких руках. Трудно только решить, была ли при этом взята с Михаила присяжная запись: повесть (псковская) умалчивает о записи, говоря только о присяге. Первые годы Михайлова правления оправдывают мысль о такой сделке».

Сходного мнения, хотя и с некоторыми особенностями, придерживался С. М. Соловьев: «Есть известие, что бояре взяли с нового царя такую же запись, какую дал Шуйский… Другое известие говорит, что Михаил обязался не казнить вельмож смертью, а наказывать только заточением. Но судьба Шеина противоречит этому известию, а судьба родных Шеина противоречит и первому известию. Значит, если и была взята запись, то имела силу только в начале царствования… Ни в каких формах и выражениях мы не замечаем перемен в понятиях о значении великого государя: послы по-прежнему противополагают значение государя в Московском государстве значению, какое имели короли в Польше; соборы созываются очень часто царем Михаилом, ибо это явление было необходимо по тогдашнему состоянию общества… На этих частых соборах мы не видим никакой перемены в отношениях земли к государю».

Здесь стоит пояснить, что состоявшаяся казнь боярина Михаила Шеина — героя обороны Смоленска — была явлением экстраординарным. Воевода, посланный отбирать у поляков Смоленск, он попал в окружение, и когда он не получил помощи, ничего не оставалось как только капитулировать. Произошло это в 1634 году. Вместе с Шеиным был казнен и другой полководец — Василий Измайлов. Близких родственников осужденных — вопреки версии о «записи» — действительно сослали. Впрочем, все эти репрессии вполне могли быть санкционированы боярами, которых Шеин, отправляясь в поход, сильно обидел.

В приговоре по его делу было однозначно сказано:

«Ты, Михайла Шеин, из Москвы еще на государеву службу не пойдя, когда был у государя на отпуске (прощальной аудиенции), целуя руку, перечислял свои прежние заслуги с большой гордостью, говорил, что эти заслуги больше, чем у твоих товарищей — бояр. Говорил ты, будто твои братья бояре, в то время как ты служил, многие за печью сидели и сыскать их было нельзя, и поносил своих товарищей бояр перед государем с большой укоризной…».

Ссылаясь на присягу, заступаться и как-нибудь защитить Шеина было некому, даже если эта присяга и существовала. Имелось, однако, в тексте приговора еще одно обвинение, которое — до некоторой степени — могло быть предъявлено чуть ли не всей боярской думе:

«Будучи в Литве в плену с 1613 года по 1619 год, целовал ты крест прежнему литовскому королю Сигизмунду на всей их воле… а теперь, будучи под Смоленском, изменой своей к государю и ко всему Московскому царству, а литовскому королю исполняя свое крестное целование, во всем ему радел…».

Из всего вышеизложенного нетрудно сделать вывод, что происшествие с осуждением и казнью Шеина, за которым последовала опала всех его родных и самых ближайших родственников, может толковаться и против версии об ограничении прав Михаила, и как этой гипотезе не противоречащий.

В той же степени этот вывод относится и к другой, особой, группе источников, которую составляют свидетельства иностранных авторов 18 В.

Взятый в плен во время Северной войны швед Страленберг сообщал в 1730 году, что митрополит Филарет писал из польского плена Шереметеву. Он советовал выбрать царя из собственной среды, но не многосемейного и незамешанного в прежние ссоры, и обставить его избрание известными условиями. По словам Страленберга, письмо это, «как говорят, можно еще было видеть в оригинале у недавно скончавшегося фельдмаршала Шереметева, и из коего некто, его читавший, сообщил мне несколько данных». Собор остановился на Михаиле Романове, но Марфа, его мать, усиленно отклоняла избрание. Шереметев же, хотя наружно поддерживал ее, «но под рукой работал достаточно, чтобы привести дело к желанному исходу».

Страленберг также перечисляет условия, которые Михаил подписал перед коронованием:

• -Блюсти и охранять православную веру.
• -«Всё, что случилось с его отцом (Филаретом, который долгое время служил „Тушинскому вору“), забыть и простить, и не помнить ни о какой частной вражде».
• -Судить не по собственному усмотрению, а по закону, причем новых законов не создавать, а старых не отменять.
• -Ни войны ни мира по своему усмотрению не предпринимать.
• -Вотчины свои отдать или родне, или в государственную казну.

Через фамилию Шереметева известие Страленберга перекликается с уже известной нам по пересказу П. И. Мельникова перепиской об избрании «Миши», но нам следует помнить, что этот старинный боярский род был близок к кругу «верховников», которые как раз планировали предложить сходные условия императрице Анне.

Трудно отделаться от впечатления, что история столетней давности была откорректирована применительно к данному случаю.

Сходные с информацией Страленберга сведения содержатся в труде Фоккеродта и известных «Записках Манштейна», так что им часто отказывают в независимости.

Как бы то ни было, еще не нашлось ни реального подтверждения приведенных здесь доказательств, ни фактов, их категорически опровергающих.