Предшественником портрета фотографического был живописный

К самым древним из дошедших до нас живописных изображений этого жанра относятся картины на египетских саркофагах эпохи римского владычества.

Они датируются I — II веками нашей эры. К началу XVI столетия мастера позднего Возрождения достигли в искусстве портрета высшего совершенства. Но заказчики требовали, чтобы их облик был благороден, изящен и горделив, и художникам приходилось удовлетворять подобное тщеславие. В результате большинство художников страдало от недостатка творческой свободы.

В XIX веке наступили перемены к лучшему, но к тому времени фотография уже начала вытеснять живописный портрет.

Первыми серьезность конкуренции со стороны нового изобразительного средства ощутили художники-миниатюристы. Исполненное боли предсказание: «С сего дня живопись погибла», произнесенное художником Ларошем в 1839 году на официальном представлении нового открытия, сбылось не полностью.

Появление фотографически точных изображений очень скоро привело почти к полному исчезновению портретистов — творили лишь лучшие из лучших. Ранними фотографическими изображениями стали дагерротипы. Создавать портреты в технике дагерротипии было трудно. Этот способ требовал очень длительной выдержки — целых полчаса. Однако в скором времени химикаты, объективы и фотоаппараты удалось усовершенствовать, и время выдержки при солнечной погоде сократилось до 1 — 2 минут. У дагерротипных фотопластинок существовал еще один серьезный недостаток: каждый кадр был уникальным — с него не делали отпечатков.

Первый негативно-позитивный фотографический процесс — калотипию изобрел в 1839 году англичанин Уильям Генри Фокс Тальбот. Калотипией пользовались первые в мире великие мастера фотопортрета шотландцы Дейвид Октавиус Хилл и Роберт Адамсон. Следующее знаменательное событие, оказавшее влияние на портретную съемку, произошло в 1851 году. Фредерик Скотт Арчер изобрел мокроколлодионный способ, при котором негативное изображение регистрировалось на стеклянной пластинке. Этот способ не только дал возможность воспроизводить изображение в неограниченном количестве, но и позволил существенно сократить время выдержки.

Мокроколлодионный способ чересчур усложнил натурные съемки, так как фотопластинку приходилось сенсибилизировать и проявлять, пока она не высохла, в лабораторных условиях. Зато портретисту, работающему в студии, он очень облегчил жизнь.

В третьей четверти XIX века жанр фотопортрета бурно развивался, и по обе стороны Атлантического океана появилась целая плеяда крупных художников.

В Америке выдвинулись Мэттью Брейди, Альберт Сэндс Саутуорт и Джосайя Джонсон Хоуз, во Франции наибольшей известностью пользовались Этьен Каржа, Камиль Сильви и Надар, в Англии — Оскар Густав Рейландер.

В Англии же в 1864 — 1875 годах безраздельно царствовала несравненная Джулия Маргарет Камерон.

Сэр Джон Гершель, Джулия Маргарет Камерон Однако за ярким исключением Джулии Маргарет Камерон, попиравшей все каноны своими крупными планами, с которых смотрели лица знаменитостей, да, пожалуй, Льюиса Кэрролла, стремившегося к непосредственности и непринужденности, фотопортретисты XIX века в основном заимствовали приемы портретной живописи.

В большинстве своем они следовали шаблону и создавали статичные, немного тяжеловесные изображения.

Типичный портрет выглядел так: хорошо освещенная модель, обычно в кресле, с поворотом на три четверти, драпировка или живописный задний план, имитирующий естественную обстановку.

За исключением отдельных вдохновенных новаторов и фотореалистов, такая трактовка, больше похожая на живопись, с некоторыми модификациями и усовершенствованиями сохранялась в практике многих портретистов вплоть до середины XX столетия.

Подавляющее большинство фотографов XX века применительно к портретной съемке ставило во главу угла два требования: снимать портреты только в студии и придавать освещению обожествляющий отчасти мистический характер.

Эти неписаные законы сдерживали развитие портретной фотосъемки.

Портреты писателей и художников в исполнении Коуберна сочетают в себе элементы натурализма с щепетильной уважительностью к классической композиции и равновесию. Хотя Коуберна лучше знают по экспериментам в области фотоабстракции, в последнее время более высокую оценку получают его портреты, снятые в традиционной манере. Он сделал этот снимок на пленке «Автохром» в 1910 году.

Э. Л. Коуберн, Ман Рэй, Гуго Эрфурт, Ховард Костер, Чарджшеймер, Эдвард Стейхен, Жизель Фройнд, Юсуф Карш, Филипп Халсман, Ирвинг Пенн и Ричард Эйвдон — все эти мастера портретного жанра почти неизменно работали в студии.

В то время как основная масса посредственных фотографов производила на свет фотоштампы, творчество настоящих художников отмечено необычайной изобретательностью и новаторством Ман Рэй, открыв прием соляризации, создал много замечательных, почти объемных портретных изображений.

Карш, вероятно, наиболее известный из послевоенных фотопортретистов. Он прославился мастерским владением крупноформаными камерами и тщательным, выразительным освещением. Его портреты были очень популярны в 1950;х и 1960;х годах.

Эдвард Стейхен с выдумкой использовал тени и реквизит при работе над изысканными портретами «звезд» и знаменитостей. Отличительной особенностью манеры Чарджшеймера была резкость, очень высокая контрастность снимков.

А Ирвинг Пенн, также обычно работавший в студии, предпочитал самое простое освещение — как правило, дневное — и снимал модель крупным планом, усиливая впечатление с помощью контрастного чередования света и тени. Пенн прославился еще и простотой интерьера, к примеру, угол стены или коробки, накрытые мешковиной.

Эрнест Хемингуэй, Юсуф Карш Ричард Эйвдон приобрел известность в высшей степени реалистическими, правдивыми портретами выдающихся личностей. Несмотря на то, что эти фотографы лишь изредка работали вне студии, они, безусловно, были и остаются художниками в своем деле. Их мастерство признано благодаря тому, что они выбирали приемы, виды освещения с учетом особенностей данной модели. О личности позирующего забывают лишь те, у кого преобладает техническая сторона фотосъемки.

К сожалению, многие фотопортретисты — возможно, вдохновленные успехом Юсуфа Карша, слишком увлекаются проблемами освещения. Работы Карша настолько выделяются техническим совершенством, и пользуется он столь смелыми приемами освещения, что фотографы довольно часто, бездумно подражая ему, делают снимки, в которых за внешним блеском очень слабо ощущаются душа, мысль и знание предмета.

Лэндж была одним из лучших американских документалистов. Портрет сделан в 1930;х годах, когда Лэндж работала в Администрации по защите фермеров. «Мать — переселенка», безусловно, наиболее знаменитый снимок 20 столетия. Для него не позировали, он неотрепетирован и предельно реалистичен.

Запоминаются портреты лишь тогда, когда автор и намеренно, и интуитивно приспосабливает технику и стиль к каждой модели в отдельности. Хороший портрет должен в первую очередь раскрывать личность позирующего. Первым еще до второй мировой войны такой подход исповедовал Феликс Г. Ман.

Позднее в этой манере начали работать фотожурналисты Анри Картье-Брессон и У. Юджин Смит, а также великолепный фотограф послевоенной поры Билл Брандт.

Они решили поступиться оснащенностью и удобствами студии, дабы попытаться найти истинную сущность своих героев в их привычной обстановке. В родном доме модель раскрепощена, а различные предметы, мебель и профессиональные принадлежности могут усилить красноречивость образа. Билл Бранд пошел еще дальше.

Чтобы передать характер модели, он порой искал особое место или окружение, определяя самостоятельно, что включить в кадр и решая, как именно показать модель. В известном смысле такая фотография не будет вполне объективной. Однако даже подлинные реалисты — Пол Стрэнд и Огаст Сандер, выбирают время и условия съемки.

Битон известен не только как знаменитый фотограф, но и как один из ведущих театральных художников. Эти таланты он сочетал в своих роскошных декоративных снимках, где полновластным хозяином часто является цвет. На протяжении трех десятилетий Битон был одним из ведущих фотографов журнала «Вог» и выработал новый стиль съёмки, где модель как бы становится частью декоративного окружения.

Одри Хепберн, Сэр Сесл Битон В поисках примера для подражания стоит обратить внимание еще на трех фотографов — сэра Сесила Битона, лорда Сноудона и Арнольда Ньюмана.

Портреты Битона — и те, что сделаны в естественной обстановке, и более простые, — снятые в студии, исполнены большой силы и проникновенности, хотя значительная часть его прихотливой атрибутики попросту декоративна.

Сноудон — один из самых наблюдательных и разносторонних из современных фотопортретистов. Он уделяет много времени своим моделям, и как следствие этого портреты получаются глубокими и во многом раскрывают характер человека.

Ньюман, пожалуй, более других портретистов сосредоточен на композиционных решениях, что особенно заметно по его изумительным портретам Стравинского и Мондриана. Насколько широки сегодня рамки портретной фотографии. Прежнее представление о ней как о студийном снимке человека по плечи — несостоятельно и старомодно.

Портретная манера Хамилтона — «мягкий фокус». Освещение в «высоком ключе» с едва заметной фактурой очень хорошо подходит для его излюбленных моделей. Он неизменно пользуется нежнымипастельными тонами, которые частично смягчает. Фотография в основе своей опиралась на сложное взаимодействие оптики и химии. Между тем многие фотографии, созданные за минувшие 160 лет, — бесспорные шедевры.

История фотопортрета непосредственным образом связана с историей зарождения фотографии. Еще великий Леонардо набросал чертеж камеры-обскуры, хотя принцип ее действия стал известен намного раньше. Однако никто не может безошибочно назвать имя первого конструктора этого устройства. Изобретение становится реальностью, когда гениальная догадка счастливо совпадает с назревшими потребностями времени.

В экспериментах не было недостатка. Удачливее других оказался француз Нисефор Ньепс. Он подметил свойство некоторых химических элементов чернеть на свету. В 1822 году ему удалось получить на стекле, покрытом битумом, гелиографическую копию с гравюры папы Пия VII — первый случай создания фотопортрета в истории.

Другой соотечественник Ньепса — Луи Дагер сконструировал фотокамеру и предложил более совершенный способ закрепления изображений на светочувствительном слое. В истории фотопортрета этот способ, названный его именем — дагерротипией, сразу получил практическое применение.

Заседание Парижской академии наук 19 августа 1839 года ознаменовало собой акт официального признания выдающегося открытия. Для дальнейшего развития истории фотопортрета создание светописи имело такое значение, которое трудно переоценить. Это событие часто приравнивают даже к изобретению книгопечатания.

С момента зарождения фотографии в истории фотопортрета не утихали споры о том, искусство ли это? Некоторые современники даже сомневались в пользе изобретения. Новому способу создания изображения предсказывали, в лучшем случае, скромную роль прикладного технического средства. О каком-либо художественном воспроизведении натуры никто не помышлял. История фотопортрета полна примеров оценки притязаний подобного рода, как профанации искусства.

Наиболее рьяные противники «механического изображения» особенно недопустимой считали съемку людей, что, как считают некоторые специалисты, отрицательно сказалось на развитии истории фотопортрета. Они видели в этом чуть ли не богохульство. Не успело последовать официальное признание изобретения Дагера, как в том же 1839 году немецкая газета «Лейпцигер Анцейгер» разразилась гневным осуждением: «Желание фиксировать беглые отображения граничит с кощунством. Бог создал человека по своему подобию, и никакой человеческий аппарат не может зафиксировать изображение подобия бога; бог должен был бы изменить своим вечным принципам, чтобы позволить какому-то французу из Парижа бросить в мир такую дьявольскую выдумку».

История фотопортрета в России также полна голосов осуждения. Критики милостиво оставляли светописи съемку мертвой натуры, но тоже возражали против изображения человека. «Что касается до снимка портретов посредством дагерротипа, — резюмировала одна газета, — то нам это кажется бесполезным».

У первых дагерротипов, несомненно, было много недостатков. Съемку живой натуры — человека — затрудняла слабая светочувствительность фотоматериалов и примитивная оптика. Однако в 1841 году, то есть через два года после изобретения дагерротипии, венгерский ученый И. Петцваль рассчитал достаточно коррегированный портретный объектив, что дало мощный толчок в развитии истории фотопортрета.

Из первых снимков в истории фотопортрета, исполненных самим Дагером, дошел до нас портрет лондонского инженера Эндрью Шанкса. Сеанс проводился на ярком солнце, и все же выдержка продолжалась около часа. В сентябре 1839 года в Мюнхенском союзе искусств профессор Штейнгель впервые показал два фотопортрета, полученные им по способу Дагера. А в следующем году газета «Гамбургский корреспондент» уже писала о «выставке фотографических портретов художника Изеринга». В истории фотопортрета с именем этого художника связано первое в Германии съемочное ателье, открытое в 1841 году.

История фотопортрета в России тоже не отставала. Судя по датам, Россия даже опередила немцев. Газета «Московские ведомости» за 1840 год (№ 51) уведомляла об открытии А. Ф. Грековым «художественного кабинета». Пытливый русский умелец предлагал обзавестись фотопортретами «величиной в обыкновенную золотую табакерку». Упоминание о табакерке имело свой смысл. В нем таился косвенный намек на соревнование с художниками-миниатюристами. В истории фотопортрета на смену их монополии шел технический способ изображения, еще не ставший искусством, но уже искавший потребителя.

Постепенно примирялись с дагерротипией и ее вчерашние противники. Они сами уже не отказывались от услуг фотографов. Известный французский художник-карикатурист О. Домье, вначале яростно выступавший против светописи, покорно встает перед аппаратом Надара, а по другому дагерротипу того же мастера сам пишет портрет композитора Берлиоза.

Охотно позирует фотографам и Бальзак. В истории фотопортрета существует дагерротип, на котором писатель изображен одетым по-домашнему (в сорочке). Очевидец свидетельствовал: «Сходство и выражение не оставляют желать ничего лучшего».

Другой знаменитый в истории фотопортрета француз — поэт, историк и политический деятель А. Ламартин, называвший светопись «бессовестным шарлатанством», через двадцать лет изменил свое мнение. В 1859 году он письменно заявил: «Фотография — это фотография… Мы не говорим больше, что это ремесло, это искусство».

А в 1878 году случилось событие, которое в истории фотопортрета стало знаковым — в садах Ватикана сфотографировался со своей свитой сам папа Лев XIII. Свои впечатления о результатах он излил латинскими стихами. В них воспевалось «новое изображение природы, которое не может быть выявлено более совершенно, даже рукой самого Аппеллеса…». Итак, анафема сменилась панегириками…

Увлечения фотографией в истории фотопортрета не избежали многие выдающиеся люди и в том числе писатели (Эмиль Золя, Виктор Гюго). Страстным фотографом в России был Леонид Андреев, занимавшийся цветной съемкой (его работы экспонировались на выставках, а фотопортрет сына Вадима был опубликован в журнале).

С некоторым опозданием, но зато вернее и глубже других, почувствовали и оценили возможности светописи мастера пространственных искусств. История фотопортрета в Росси непосредственно связана с именем такого выдающегося деятеля русской культуры, как В. В. Стасов. Связанный дружескими узами с передвижниками, он настойчиво призывал их к верному пониманию фотографии и к признанию ее искусством. Уже в первых дагерротипах он разглядел такие достоинства изображения, как «строгость совершенного контура, чудную постепенность светов и теней».

С большим уважением к фотографии относился Илья Ефимович Репин. По словам Корнея Чуковского, великий русский художник предвидел те огромные возможности, которые в ней таятся. Илья Ефимович любил рассказывать друзьям, что композицию своей знаменитой картины «Государственный совет» он открыл благодаря любительским снимкам, сделанным в 1899 году его женой Натальей Борисовной Нордман-Северовой. (Н. Нордман была активным фотолюбителем и часто выступала на фотографических выставках). Один из персонажей этой картины — министр внутренних дел Д. С. Сипягин — написан целиком по фотоснимку. Академик живописи И. С. Куликов, помогавший своему учителю в работе над полотном, пишет: «Эскиз Репин делал с зарисовок и снимков, которые он изготовлял своим фотоаппаратом». В тех же воспоминаниях И. С. Куликов добавляет: «Пластинки проявляла Н. Б. Нордман: „мой фотограф“, как говорил Репин».

С. А. Толстая в своих автобиографических записках («Моя жизнь») сообщает: «…Лев Николаевич с купанья шел домой босой, Репин тут же зарисовал его в таком виде и потом уже кончил портрет по фотографиям». В числе тех, кто высоко оценил значение фотографии для развития истории фотопортрета, как искусства, был и другой известный русский художник — И. И. Левитан. Он писал К. А. Тимирязеву: «Ваша мысль, что фотография увеличивает сумму эстетических наслаждений, верна, и будущность фотографии в этом смысле громадна».