Война Соединенных Штатов за испанские колонии

Предпосылки и поводы к войне

Одной из первых войн за передел уже поделенного мира была испаноамериканская война. Эта война длилась три месяца (первое сражение произошло 1 мая 1898 г., а последнее — 13 августа того же года).

Интерес Соединенных Штатов Америки к испанским колониям в Новом свете имеет давнюю историю. Процесс образования США и складывание самостоятельной внешней политики этого государства совпал с ослаблением некогда могущественной Испании. Под влиянием великих революционных событий и наполеоновских войн, с развитием капиталистических отношений испанские колонии в Южной Америке становились самостоятельными буржуазными республиками. Именно в это время буржуазия США начала активно стремиться к овладению некоторыми их них.

Мы неоднократно обращались к работе Юровской Е. Е. «Первые империалистические войны», где находили очень много материала из источников и их анализ. Благодаря этому, более полно могли представить картину того, чего именно желали Соединенные Штаты Америки и как хорошо, и прежде всего выгодно для себя, они представляли это всему миру.

" Статс — секретарь США в период президентства Монро — Джон Адамс выразил это стремление в письме к американскому посланнику в Испании следующими словами: «Эти острова по своему расположению — естественные придатки к северо — американскому материку, и один из них (Куба) почти просматривается с наших берегов». И как показывает история, политика США в Карибском море была связана в значительной мере с устремлением их в зону будущего Панамского канала. Теодор Рузвельт следующим образом обосновал политику захватов: «Мы не можем сидеть в наших границах и открыто признавать себя просто преуспевающими торговцами, которые не интересуются тем, что делается в мире. В борьбе за морское и коммерческое превосходство мы должны строить нашу мощь вне наших границ. Мы должны построить межокеанский канал и захватить все преимущества, которые дадут нам возможность сказать свое слово в разрешении судьбы океанов Востока и Запада» .

В этой связи овладение странами бассейнами Карибского моря, и в первую очередь Кубой, представляло для американского империализма дело большой важности. Но мир в основном был уже поделен, и США устремились к захвату колоний ослабевшей Испании, всячески изыскивая пути к вмешательству в испано — кубинские дела, а также и в испано — филиппинские отношения. Так, например, Филиппины представляли для империалистов США большой интерес как своим географическим положением (путь на Дальний Восток), так и своими природными богатствами.

Тем временем, развитие событий на Кубе способствовало осуществлению планов Америки. «В феврале 1895 года на острове вспыхнуло антиколониальное восстание. Под угрозой оказалась американская торговля с Кубой, достигавшая оборота 100 миллионов долларов в год, а также 50 миллионов долларов капиталовложений США» .

Дело в свои руки взяли влиятельные газеты «Нью-Йорк Уорд» и «Нью-Йорк джорнэл». Они проводили обработку общественного мнения. Взывая к гуманности «среднего» американца, а это происходило следующим образом — все газеты писали, что нельзя допустить расправы испанских колонизаторов над повстанцами. Все очень просто, американцы снова выступали миротворцами на всей планете, а для буржуазии и прочих людей у которых не было над головой золотого свечения, они запугивали возможностью остаться без кубинского сахара. Примечательно провокационное поведение в этой ситуации самих «газетных королей» — Дж. Пулитцера и У. Р. Херста. «Один из репортеров в Гаване телеграфировал: «Все спокойно, никакой войны. Я хочу возвратиться». На что Херст ответил: «Пожалуйста, оставайтесь. Вы обеспечьте описания, а я обеспечу войну» .

Весной 1896 года сенат и палата представителей США приняли резолюции, признающие за кубинскими повстанцами легальные права воюющей стороны.

В правительственных кругах нарастало давление группы Рузвельта — Лоджа в пользу расширения программы военно — морского строительства. Будучи президентом, У. Тафт признавал: «Если бы не Теодор Рузвельт, мы никогда не были в состоянии объявить войну, ибо только он сумел получить от конгресса достаточно средств, чтобы реально поддержать любую угрозу…». В сентябре 1897 года Рузвельт убедил своего шефа-министра, что посылка экспедиционного корпуса на Кубу «не будет слишком сложной операцией». Он представил план создания эскадры, которая смогла бы незамеченной миновать Гибралтар, нанести удар по основной военно-морской базе Испании — Кадиксу и разрушить Барселону. Желая видеть свой проект осуществленным, Рузвельт дошел до президента, объяснив ему «в самых простых выражениях, что только война может спасти национальную честь». И даже неудивительно, почему Рузвельт сказал именно так, он был самым активным империалистом, и он больше всего желал войны.

К войне уже все было готово. Требовался лишь повод. Вскоре их представилось даже два. Первым явилось письмо испанского посла в Америке дона Дюпюи де Ломе. Адресованное его другу в Гаване, оно было перехвачено секретной службой кубинских повстанцев и при помощи «Нью-Йорк джорнэл» 9 февраля 1898 года стало достоянием широкой общественности. Сеньор де Ломе перешел границы дипломатической осторожности, дав волю своим чувствам. Президент Мак — Кинли был охарактеризован как «слабый и потакающий сброду низкий политик, желающий сохранить добрые отношения с джингоистами своей партии». Комментируя это письмо, Херст назвал его «худшим оскорблением Соединенных Штатов за всю их историю». Приданный делу оборот заставил Мадрид отозвать посла. Примирение становилось все более трудной задачей.

Вторым и самым лучшим поводом явился взрыв крейсера «Мэйн», (см. Приложение 1) который произошел 15 февраля 1898 г. По этому поводу написано очень много литературы и имеется немало источников; наиболее подходящую и более полно раскрывающую, мы выбрали работу Филипа С. Фонера «Испано — Кубино — Американская война и рождение американского империализма». Вот что приводит Фонер по этому поводу: «В 9 часов 38 минут вечера 15 февраля 1898 года, ровно через 6 дней после опубликованного письма де Лома, Фитцхью Ли, находясь в Гаване, писал в своем донесении в Вашингтон: „Письмо Дюпюи де Лома во всех отношениях явилось огромной катастрофой для здешних испанских властей“. В 9 часов 40 минут, когда Ли дописывал эту фразу, со стороны моря послышалось несколько взрывов. Бросившись к окну, Ли увидел огромное пламя, вспыхнувшее над „Мэйном“, который погружался в воду. Он побежал в порт, куда уже спешили тысячи гавайцев, и вскоре увидел оставшихся в живых капитана Сигсби, многих офицеров и несколько матросов. К большинству членов команды судьба отнеслась менее благосклонно; взрыв произошел в носовой части „Мэйна“, непосредственно под жилыми помещениями для команды, в результате чего 264 матроса и 2 офицера были убиты» .

Вообще американский крейсер «Мэйн» прибыл в Гавану в конце января. Посылка американского крейсера в Кубу была со стороны правительства Соединенных Штатов актом вызывающим и демонстративным и возбудила недовольство испанского правительства. Американцы, конечно, немедленно приписали взрыв «Мэйна» испанской мине. Но моряки — специалисты доказывают, что такой взрыв, как на «Мэйне», не мог произойти or мины. Конечно, американцы верили только своей прессе, которая обвиняла во всем испанское правительство и до последней степени возбудила против них «общественное мнение в Соединенных Штатах» .

Несмотря на активную деятельность испанского правительства и испанских послов при иностранных дворах, ни одна держава не выступила против США. Германское правительство, лихорадочно стремившееся к захватам, не прочь было само поживится за счет владений Испании. Статс — секретарь иностранных дел Бюлов пытался, правда, склонить европейские страны к помощи Испании, но так, чтобы это не поссорило Германию с США.

Англия, несмотря на ряд противоречий с США, была накануне войны с бурами и стремилась не обострять отношений ни с кем.

Франция, хотя и связанная с Испанией торговыми отношениями, не могла вмешаться в конфликт. Внутреннее положение французского правительства было сложным, так как дело Дрейфуса и ряд внутренних противоречий делали Францию бурлящим котлом. Кроме того, устремление французской экспансии в Африку и осложнения из — за этого с Англией не позволяли французскому правительству и думать о какой — либо активной поддержке Испании.

Тем более не могло помочь Испании царское правительство России. Занятое дальневосточными делами, оно вовсе не хотело портить отношений с США, да и не видело для себя никаких выгод в оказании какой — либо, помощи Испании. Такой же политики невмешательства придерживались и другие европейские страны.

Об этом прекрасно знали в Вашингтоне, и когда 7 апреля 1898 г. европейские державы сообща вручили через своих послов в США коллективную ноту о том, что «взывают от имени своих правительств к чувству человечности и умеренности президента Соединенных Штатов и американского народа». Президент Мак — Кинли ответил, что хотя правительство США и «оценивает гуманный и бескорыстный характер представления держав, но оно убеждено, что и державы, в свою очередь, оценят искренние и бескорыстные усилия Соединенных Штатов, которые исполнят долг человечности, прекратив положение дел, которое не может тянуться без конца» .

Таким образом, коротко подведем итоги параграфа. Формирование внешнеполитических основ Америки выразились в их интересах к колониям ослабевшей Испании. И чтобы получить то, что они желают, США готовы были пойти на все, но только так, чтобы со стороны это выглядело, как будто так оно должно было и быть. Еще до предоставления докладов следственной комиссии о причинах гибели «Мэйна» правительство США уже избрало войну с Испанией; оно даже разработало тактику для претворения этого плана в жизнь и приняло решение о причине — гуманность, которая должна была послужить оправданием военной интервенции. Испания, конечно, пыталась всеми способами предотвратить эту войну и даже пыталась сколотить прочный фронт европейских держав против Соединенных Штатов Америки, чтобы предотвратить американскую интервенцию на Кубе, но как мы выяснили ничего из этого не вышло. США твердыми шагами шли к войне.