Возвращение на престол

Иван Грозный выступает как человек, уверенный в своём превосходстве над окружающими его во всех отношениях. И не только как господин и повелитель, но как учитель и наставник в разных областях и светского, и церковного знания. Вместе с тем, царь не терпит никакого прямого или косвенного противодействия, возражения, что вызывает у него приступ раздражения и гнева. Всякое такое противодействие, которое может проявляться в словах или поступках, царь воспринимает как измену, а изменники, соответственно, заслуживают самых суровых наказаний.

С зимы 64-го года начались казни высокопоставленных лиц без суда и следствия, по простому приказу царя. По видимому, сообщения об этих убийствах явились последним толчком, побудившим Курбского к бегству. Казни бояр стали грубым нарушением всех традиционных норм отношений между царём и его советниками. Однако первоначально они были тайными, и возложить за них ответственность на царя было сложно. Судя по всему, именно в это время царь обдумывал план переворота, который должен был привезти к сосредоточению в его руках всю полноту власти в государстве.

6 декабря 1564 года на праздник Святителя Николая, созвав светские духовные чины, и заявив, что они не желают терпеть ни его, ни наследников, покушаются на его здоровье и хотят передать русское царство чужеземному господину, государь отказывается от власти и отдаёт её в их руки. Затем он сложил с себя в Большой палате царскую корону, жезл и царское облачение. Четырнадцать дней спустя в Успенском соборе Иван благословил всех первых лиц в государстве и выехал из Москвы. Затем из Александровской слободы он написал в Москву чинам, что им, его изменникам, передаёт он своё царство, но может прийти время, когда потребует и возьмёт его.

Это отречение было способом принудить правящую элиту к уступкам, осуществления которых таило в себе определённую опасность. Успех в случае переворота во многом зависел от того, удастся ли Грозному захватить правящую элиту врасплох и не дать ей время для принятия каких-либо ответных, опасных для царя решений.

Подъём царя в декабре 64-го года обращает на себя внимание, прежде всего, своей необычностью и, соответственно, он вызвал разные толки и беспокойства. Намерения царя оставались для всех не ясными лишь до той поры, пока из слободы в Москву не были привезены царские указы. Царь обвинил бояр и приказных людей в том, что в годы его малолетства они расхищали государственную казну, раздавая себе и своим родственникам государственные земли.

Царь не может навести порядок в государстве, «захочет он кого-то из бояр, детей боярских или приказных в их винах понаказати, то высшее духовенство, бояре, дворяне и приказные люди начинают их покрывати». Видя, что при таком положении он ничего не может сделать, «от великие жалости сердца и, не хотя их многие изменных дел терпети, оставил своё государство и поехал вселитися, идеже его Бог наставит».

Царь ставил перед обществом дилемму: или он получит право наказывать изменников по своему усмотрению, или государство будет не в состоянии успешно вести борьбу с внешним врагом, по вине светской и церковной власти. Тем самым, правящая элита оказалась в таком положении, что ей ничего не оставалось, как согласиться с требованиями царя.

Иван предпринял и ряд других шагов, которые должны были обеспечить достижение его цели. Согласно официальной летописи, вместе с царём отправились в путешествия бояре, ближние дворяне и приказные люди. А в распоряжении царя имелось отборное дворянское войско, полностью готовое к ведению войны с собственным народом, собственной знатью, собственными городами.

Другой важный шаг, предпринятый царём, касался московского посада. Вместе с грамотой митрополиту Афанасию царский гонец принёс и грамоту, адресованную московским горожанам, чтобы «они себе никоторого сумнения не держали, опалы на них никоторое нет». Ход оказался верным, поэтому москвичи не замедлили потребовать от митрополита и собора духовенства, чтобы били челом государю Великому князю, чтобы над ними милость показал и государства не оставлял.

К сказанному следует добавить, что объявив о своём уходе с престола, царь одновременно наложил на всех бояр и приказных людей опалу, то есть отстранил их от всех обязанностей, и вся деятельность государства оказалась парализованной. Фактически, царь поставил обществу и своей стране ультиматум, элита должны была отказаться от традиционных обычаев, которые ограничивали свободу действий государя, или ей угрожала война с их законным правителем, и в этой войне к услугам царя было вооружённое дворянское войско и поддержка населения Москвы.

Вечером того же дня, когда в Москву были привезены грамоты, в слободу отправились наиболее близкие к царю лица из среды высшего духовенства — архиепископ новгородский Пимен и архимандрит Чудова монастыря Левкий, с ответом на царское послание. Высшее государство, Боярская дума, обращалась к царю с челобитьем, чтобы гнев свой и опалу с них сложил и на государстве бы был. Это была полная капитуляция.

Естественно, она была, прежде всего, обусловлена тем, что действия царя оказались для правящей элиты полной неожиданностью, она даже не собиралась воевать с природным наследственным государем, который к тому же недавно венчался царским венцом и покорил мусульманские царства. Более того, судя по всему, идея о возможной измене и о возможном сопротивлении существовала исключительно в сознании грозного царя. Ни бояре, ни народ не воспринимали и не видели другой альтернативы на троне, кроме как Грозного.

Условия возвращения были сформулированы в особом царском указе, присланным в Москву вместе с возвращавшимися епископами и боярами. Первым пунктом утверждалось право царя карать изменников и тех, кто в чём-либо оказались государю не послушны. Однако если бояре думали, что этим всё и ограничиться, то они ошибались. В указе царь заявил о своём желании учинить ему на своём государстве опричнину, а это означало изменение всего традиционного политического устройства русского государства.

По мере того как страна всё более втягивалась в долголетнюю, не имевшую конца войну, росли государственные налоги, а в 70-е годы XVI века реальная тяжесть податей в 3,2 раза превышала уровень 50-х. Параллельно с ростом налогов стали возрастать трудности и по их сбору, не спала и жестокость государственных посланцев, безжалостно ставивших неплательщиков «на правеж», то есть казни, крестьяне, будучи не в состоянии уплачивать, бросали свои хозяйства и бежали безвестно от голоду. Другие же сокращали размеры обрабатываемых земель, поскольку налог взимался в зависимости от размера этих земель, и тайно пахали многочисленные запустевшие земли.