Сельскохозяйственная колонизация Северного Сахалина в эпоху НЭПа как фактор советизации острова

В отношении Северного Сахалина, только в мае 1925 г. освободившегося от иностранной оккупации, колонизация ко всему прочему должна была стать первостепенным фактором советизации острова и преградой на пути его «японизации» в связи с подготовкой и подписанием концессионного соглашения. При этом очень важно отметить, что процесс советизации включал в себя отнюдь не только приведение жизни Северного Сахалина в соответствие с нормами и законами государства рабочих и крестьян, но и мероприятия направленные на нейтрализацию возможного противостояния новой власти со стороны местных жителей острова, настороженно и даже враждебно встретивших представителей Москвы и Хабаровска. Поэтому не удивительно, что старожилы Сахалина удостоились со стороны большевиков серьезных подозрений в «японофильских» настроениях.

В октябре 1925 года сахалинские большевики «в целях очистки острова от наиболее активного белогвардейского элемента» просили Дальбюро ЦК РКП/б/ дать возможность выслать лиц «ведущих антисоветскую агитацию, не связанных с островом и склонных к авантюрным выступлениям». Однако, и для без того малонаселенной территории это решение не годилось. Лучшим выходом из создавшейся ситуации здесь могло стать массовое заселение Северного Сахалина гражданами лояльно настроенными по отношению к советскому государству. Поэтому, надо полагать, есть все основания не только согласиться с мнением исследователя, что при планировании и осуществлении переселения «местное старожильческое население, как в силу своей малочисленности, так и по „идейным“ и „классовым“ соображениям в расчет не принималось», но и добавить, что сама кампания по колонизации Сахалина была направлена против этой части островного общества. Ко всему прочему, политическая сторона дела, прошедшая красной нитью, через всю кампанию колонизации, стала основной причиной той поспешности и непродуманности, с которой советская власть в центре и на местах приступила к реализации плана заселения северной части Сахалина.

Переселенческая политика советского государства в этот период основывалась пока на добровольном принципе, поэтому Москве необходимо было позаботиться о создании на острове благоприятной атмосферы для колонистов, что в условиях природно-климатической специфики Сахалина и ограниченных ресурсов государства, сделать было крайне тяжело.

Представители власти и колонизационных органов Хабаровска и Александровска признавали, что аграрное переселение на Сахалин ограничивается «совершенно ничтожной цифрой» в 1363 двора, или 6815 едоков. Природные трудности заселения острова тесно взаимодействовали с проблемой «психологического характера», на которую указывал председатель Сахревкома Рафаил Шишлянников. По его словам, ее сущность кроется в «представлении на материке Сахалина, как места каторжных работ» .

Созданию благоприятных условий для колонизации и поощрению интереса российских крестьян к советской части Сахалина должны были способствовать предоставленные государством льготы. В надежде на то, что центральная власть уделит должное внимание предложениям с места, свои мнения по этому вопросу высказали краевые и окружные чиновники. Они считали необходимым для каждой семьи «колониста» выделить со стороны государства материальную помощь в размере 1500 рублей, обеспечить их долгосрочной ссудой и бесплатным проездом, освободить от воинской повинности и от всех государственных налогов, организовать бесплатное пользование лесом и другими природными богатствами, осуществлять ввоз товаров на безакцизной и беспошлинной основе. Кроме льгот, для успешного закрепления колонистов на Сахалине на местном уровне предлагали еще целый ряд мероприятий. Однако, было бы наивно надеяться на проведение государством хотя бы части этих мероприятий, безусловно, необходимых и способствующих укреплению положения колонистов и советской власти на Северном Сахалине.

26 ноября 1926 г. и 1 февраля 1927 г. было принято два постановления, узаконившие перечень льгот для переселенцев советской части Сахалина. Даже беглый просмотр документов показывает насколько сильно разняться между собой представления об островной жизни в Москве и на Дальнем Востоке. Переселенцам возвращалась стоимость проезда всех членов их семей, багажа, сельхозинвентаря и домашней скотины. Они освобождались от единого сельскохозяйственного и промыслового налогов сроком от 10 до 15 лет, а так же от военной службы. Все эти льготы распространялись только на плановых или, как в то время говорили, «предварительно зачисленных» колонистов. В 1926/27 гг. таких переселенцев оказалось всего 1/3 от общего числа, а значит, большая часть прибывших в этот период не могла рассчитывать на предоставленные государством льготы. Но даже плановые колонисты, добиравшиеся на Дальний Восток из различных регионов России по льготному тарифу, должны были потратить значительные суммы на проезд.

Все водворившиеся колонисты вместе с землей получали право на бесплатное использование «в строительных нуждах леса на корню» и получение «сельскохозяйственного кредита в размере 600 рублей» на семью. Сумма кредита определялась имущественным положением переселенцев и характеристикой отводимых участков земли. В переселенческом участке Александровска колонисты также получали ссуду для обустройства на первое время, размер которой сначала составлял 200, а затем — 300 рублей. Однако только часть ссуды выдавалась на руки, другая часть шла в счет снабжения переселенцев товаром и инвентарем. Суммы полученных денег не соответствовали реальным потребностям крестьян, оседавших на Сахалине. По минимальным ценам на первые два года им требовалось 1500 рублей, которые складывались из следующего: строительство дома — 250 рублей, покупка домашней скоты — 580 рублей, покупка сельхозинвентаря — 270 рублей, стоимость продовольствия на два года — 570 рублей. В итоге многие переселенцы так и не приступали к освоению полученных земельных участков, а шли на промыслы, которые оставались единственной возможностью прокормить семью.

Серьезной трудностью для острова оставалось снабжение населения, кризис которого после введения государственной монополии на внешнюю торговлю угрожал перечеркнуть все усилия государства по осуществлению капании аграрной колонизации Северного Сахалина. Отсутствие свежих продуктов питания приводило к массовому авитаминозу, цинге и другим заболеваниям среди переселенцев. Местный ревком и другие заинтересованные организации, опираясь на опыт предшествующих десятилетий, сумели убедить центральную власть распространить на остров режим порто-франко, что было зафиксировано в постановлениях СНК СССР от 24 ноября 1925 г. и 7 мая 1926 г. Однако, изначально оказавшись под идеологическим прессом, мероприятия безакцизной и беспошлинной торговли не смогли проявить весь свой потенциал и в итоге оказались свернутыми.

Сдерживающим фактором освоения и колонизации острова явилось отсутствие широкой сети внутренних дорог и морского порта. Сахревком не раз поднимал эту проблему перед краевой и центральной властью. Так, сразу же после принятия северной части острова от японцев он стал требовать в целях «успешной колонизации» проведения ремонта 250 верст дорог в различных районах Сахалина. К сожалению, данная проблема продолжала долгие годы оставаться актуальной для острова. Уже в 1929 году I окружной съезд Советов одной из задач пятилетнего плана развития округа поставил строительство «Александровского порта и портовых сооружений в заливах Чайво и Байкал, изыскание и постройку железнодорожных путей, широкое грунтовое дорожное строительство» .

сахалин советский переселенческая политика Таким образом, Северный Сахалин во второй половине 20-х годов оказался до конца не подготовленным к осуществлению переселенческой кампании.